"At the edge of magic"

Всегда, во что бы то ни стало, нужно иметь чувство собственного достоинства. Всегда. Ведь человека за пять секунд могут превратить в грязь, на которую ступать многим будет только в удовольствие, видя, как человек погибает изнутри. Медленно, мучительно. Как по крупицам пожирается его тяга к жизни — чувствовать, любить, дышать, видеть расцветающую весну во всех ее ярких красках. Когда человек ищет того, кто спасет его, того, кто не просто пройдет мимо, того, кто тащит этот груз невыносимой боли под внешним обликом призрачного безразличия… Но в результате видит лишь сожаление. Сожаление перетекающее в то же чувство, то же, глубоко посадившее крепкую занозу в душе, и от этого становится так пусто и мерзко… Но как быть, когда твои близкие люди должны видеть твою слабость? Не для того, чтобы пускать ядовитые насмешки или глумится себе в развлечение, а для того, чтобы быть рядом. Быть рядом и протянуть руку помощи в нужный момент, ведь все мы — люди. У всех нас хоть, порой, и оттенками, чередуется белая и черная полоса и кто знает, что стало бы с хрупким родом homosapience, если бы мать природа не наградила нас такими простыми, но на самом деле сложными чувствами, как сожаление, жалость, вина или, банально, любовь. Но вот только мы не научились любить окружающих, как себя, и, кто знает, может это и хорошо? Разлепив свои слегка подрагивающие веки, я в полусонном состоянии осознала, что наконец чувствую тепло Калифорнийского солнца, после такого долгого пребывания в Лос - Анджелесе. В голове сразу вспыхнуло воспоминание о вчерашней ночи, когда я распахнула шторы, в надежде настигнуть утренний свет, но наткнувшись на ночь, потеряла связь со своей комнатой. Прямые лучи прикасались к моему и без того нагретому телу в невпопад, что создавало дискомфорт, так как я поняла, что лежу полностью одетой, да ещё и в темных вещах. Моя рука потянулась за телефоном, который я наверняка оставила на тумбочке у кровати, но обнаружив пустую пропасть, резко перевернулась и устремила свои заспанные глаза в точку назначения, но оглядев все хорошенько, ко мне прилетело осознание, что лежу я поперек кровати. Однозначно, кто-то сюда притащил. И только сейчас вспыхнули, как спичка, все воспоминания вчерашнего дня. Мой мозг забил тревожный сигнал, что одним обрывистым ударом пробудило все мое нутро от ещё недавнего сна. Когда я резко села на кровать, мое тело ответило мне ноющими вызовами, то ли от отекших конечностей, то ли от неудобного положения. Смятая постель была запачкана кровью в произвольном порядке и это окончательно оттенило события одного из самых важных дней моей жизни. Внезапно потупляю свои бегающие глаза в белую стену, страх горячим потоком разлился по моим жилам в одно мгновение разбив все умиротворённое спокойствие, царившее в атмосфере. Протираю руками виски и медленно воспроизвожу последнее происходящее, которое отложилось в памяти, и я вспоминаю все. Вспоминаю то, как от очередного приступа вынуждена была сбежать, как Зейн и Лиз поймали меня на открытой и такой глупой лжи; вспоминаю как делаю больно им, отстраняя все дальше и дальше, не позволив даже прикоснуться к истине и, возможно, помочь мне. Ведь мои друзья всегда имели только хорошие намерения касательно моей персоны, пытаясь помочь в укор и вред себе или окружающим. Их, такие уже родные глаза бросали мне краткие «Почему?», преданно вонзая в меня свои задетые за живое, душевные взгляды, а я лишь предательски отвожу глаза в сторону, нервно перебирая внутри что же можно сказать, за что зацепиться, как оправдаться?! Что, мать вашу, делать?! Как бы то ни было, во что бы мне это не стало и что бы не пришлось делать — я поговорю с ними. Приведя себя и свои расстроенные мысли в порядок, я принялась думать, что же сказать Лиз. Сидя на барном стуле на своей кухне и отбивая пальцами какой-то ритм, мой мозг тщательно перебирал весь словарный запас, который только знал, но все бестолку. В безнадеге я опускаю свою голову на руки и закрываю уставшие от моральных тяготений глаза. Неужто я просто сдамся? Я никогда не сдаюсь! Всегда иду напролом, пробивая самые искусные преграды, проходя, сквозь самые извилистые развилки! Или только мне так кажется? Порой ко мне закрадывается мысль «А не схожу ли я с ума?». Поднимаю голову и словно нахожу новую тяжесть для своих дум, легче не становится, как бы я ни старалась. Мой разум стискивало, сдавливало, как в безжалостном прессе, но только никак не могу понять, что это значит? Как выпутаться. Мои руки сжимаются в кулаки и я откидываю голову назад, пронзающая боль долго не заставляет меня ждать и мгновенно пронизывает неприятными ощущениями. Когда я разжимаются ладонь, то капельки выступающей крови как ударом приводят меня в чувства. Глаза распахнулись и зрачки, я уверенна, расширились, дрогнувшее дыхание как переключателем поменяло мое состояние. Решительность. Пора действовать. Рывком схватившись с барного стула, со скоростью гепарда понеслась на 2 этаж, я очень сильно рисковала столкнуться с полом или каким-нибудь уголком кухонной тумбы, но никакого значения сейчас это не имеет. От перенапряжения мои ноги сами меня тащили по длинной, я бы сказала, огромной лестнице, где одно неверное движение выйдет боком, но когда я думала о своем благополучии? В тот момент, когда я оказалась возле двери ведущей в мою спальню, электрические разряды, внезапно завитавшие в воздухе, остановили меня, только вот реальность это, или очередные мои психологические барьеры? Не знаю. Дыхание в миг перехватило и уже покрытая мурашками с ног до головы, я вошла в комнату. Автоматически повернув голову, глазами нашла телефон. Ну давай же, Ариана. Тебе ничего не страшно. Чтобы Лиз не сказала, ты все равно сможешь добиться чего-то от нее. Медленно мои ноги с некой опаской зашагали к прикроватной тумбе, будто ожидая, что вот-вот оттуда выпрыгнет что-то или кто-то. Когда я нагнулась и протянула руку к телефону, экран загорелся и я как ошпаренная отлетела на пару метров. Что за херня? Решительно набрав воздуха в свои горящие лёгкие, мое тело само двинулось вперёд, словно пару секунд назад я и не напугалась. Какого было мое удивление, когда я прочла на экране «37 пропущенных от Фокс». Пронзительный смешок прошел сквозь меня и я пару раз хихикнула, как будто этого и ожидала. Не ее гребанное дело, что со мной, куда и почему я ушла. И тут меня посетила мысль, а что если Лиз и Зейн все ей рассказали? Да ещё и при всех остальных? Моя рука машинально потянулась к волосам и запустила туда всю пятерню, немного потрепав их. Шагая из стороны в сторону я поняла, что слишком распереживалась. Они бы не сделали этого. — А. — кинула я в пустоту. — Была ни была. — пару раз мотнув головой, схватила телефон; пальцы сами нашли и набрали номер Лиз. Мучительно долгие гудки, проходившие словно не в мои уши, а в сердце, остановили сердцебиение и терпеливо ожидали ответа на звонок. Не буду лгать себе, возможно она просто не хочет отвечать, ведь я действительно виновата, и обидела Зейн и Лиз не на шутку. Но когда гудки прекратились и на том конце провода послышалось долгожданное «Да», я заликовала, как ребенок и облегчённо выдохнула. Нужно все высказать. — Привет, Лиз. — устало произнесла я. — Я понимаю, что звонок не лучшее решение, но ты должна меня выслушать. — я говорила быстро, но с осторожностью. Кто знает, может она отключится? Вдохнув побольше, я приложила усилие, чтобы мои глаза и голос приобрели решительную твердость. — Да, я вам в какой-то мере солгала, но ты же знаешь меня. Я никогда не скажу, больно ли мне, тяжело ли мне и так далее. Все, что мне нужно было — время, разобраться и понять, почему все это происходит со мной, потому что я не хотела делать больно вам и нагружать своими беспросветными проблемами, которые не имеют долбанного конца. Мне жаль, я ошиблась, я должна была сказать, и я это четко осознаю, мне больно от осознания того, что причинила вам страдания и все, что я хочу — это извиниться. — говоря эту тираду, моего дыхания осталось так мало, что мне пришлочь остановиться. Но говорила я так искренне и душевно, что, мне показалось, до меня донеслись всхлипы подруги. Дрогнувшее сердце решили сказать последнюю фразу. — Я очень люблю тебя и Зейна, и, если вы меня простите, обещаю больше не врать вам и посвящать во всю задницу, в которую я вляпаюсь. Обещаю. — последнее слово я сказала шепотом, вложив туда все эмоции и чувства, которых, казалось бы, я давно лишилась, но нет. Люди, которых я люблю, будут видеть мою чувственность, тем самым видя мою уязвимость, но я то знаю, что они не воспользуются этим, чтобы причинить мне боль. Тот самый комок, подступивший к горлу, поставил преграду тем самым разделив меня на две Арины: ту, которую видят окружающие, и ту, которую хотят видеть они. Дорогие мне люди. И что я выберу? Что я всегда выбираю. Как струна натянулось мое нутро, в ожидании хоть какого-нибудь словечка. Ресницы захлопали, как у невинного дитя и зубы, давно, как показалось мне, терзавшие мои губы, отвлекало от главной мысли — я так и хотела выкрикнуть что-то, все терпение улетучилось, как клубок дыма в пору сильного ветра. Единственное предложение. Это то, что я должна сказать. — Пожалуйста. — это мой последний шанс. — Если мы хотим всё исправить, прости меня и поговори с Зейном, нам нужно встретиться и поговорить. Прошу. — уткнувшись лбом в стену, я молила Лиз, невидимой связью, но она точно это почувствует. Точно. — Я прошу, поговори с ним. И если ты это сделаешь и Зейн согласится, пришли мне СМС со словом «Да» если откажет — «Нет». Спасибо, Лиз. Пока. — когда я нажала на завершение вызова, то на меня свалилось спокойствие и облегчение вместе с неожиданным чувством выжатого лимона. Бросив мимолётный взгляд на кровать, я решила, что время ожидания долгожданного СМС лучше всего сократить коротким сном. Сев на край кровати я последний раз взглянула на телефон и откинулась на постель, упорно заставляя себя забыться в сонном царстве. Вернув себя в реальность, первая мысль, которая посетила мою голову, это то, как же хорошо, что сегодня суббота. Не нужно было бы пропускать школу и раньше времени обсуждать все с «друзьями». Направив взгляд в потолок, я с блаженным видом закрыла глаза и кажется, просто отдыхала. Как давно я просто не отдыхала, без мыслей как сделать, чтобы отвязался Бибер или поставить на место Фокс, с ее планами держать меня в узде, как покорную кобылу. Лёгкий полу-вдох полу-стон проскользнул в легких, тем самым дав мне последний раз насладиться мирным спокойствием. Смс! После этих слов, я резко сменила свое положение на сидячее и глазами нащупывала хоть намек на свой телефон. Сделав пару кувырков и оказавшись у телефона, я опешила, а вдруг ответа ещё нет? И я зря раньше времени начала переживать? Хватит. Нужно принимать все, как есть, если ничего не можешь изменить. Хватаю устройство и, прикусив нижнюю губу решаюсь посмотреть, пришел ли мне ответ. И, о боже. Ответ есть. Внезапно охладевшее пространство мерзкими руками пробралось под мою одежду, а может и кожу, принуждая меня ответить крупными мурашками. Единственное слово. «Да». На секунду прикрываю глаза и перевожу их у потолку. Когда из меня вышел вздох полный облегчения, я поняла, что это не конец. Это всего лишь мелкие победы, которые должны привести меня к главному — прощение друзей. Уголки губ слегка приподнялись, тем самым раскрасив палитру моего серого дня в яркие краски. Но слишком рано радоваться, теперь же мне предстоит объясниться с Зейном, а эта малышка очень капризна. Тогда же я приняла решение — не медлить! Скорее писать адрес места встречи. Несмотря на темноту, совсем недавно окутавшую Лос — Анджелес, я смело шагала к маленькому кафе, которое находится далековато, но на то и расчет. Вобрав в себя побольше кислороду, предварительно остановившись у входа в долгожданное кафе, мое сердце уже в который раз пропустило пару ударов. Я сама медлила и сама же в нетерпении топала ногой, видимо, я не такая смелая, как думала, да? Ну, вот потом это и обдумаем, а сейчас... Нужно войти. Где-то внутри метается много страхов и непонятных ощущений, не часто мне приходится у кого-то просить прощение, зато частенько приходится врать. После этого недовольно цокаю и сама на себя же обижаюсь. Наконец, собрав себя в одно целое, надавливаю рукой и тяжёлая дверь со скрипом отворяется. Огромные окна и простенький интерьер делали это место успокаивающе уютным, хотя яркие вывески, обрамляющие и внутреннюю и внешнюю часть заведения могли вполне завязать небольшой спор на эту тему. Хотя, двумя словами я, скорее всего, опишу эту забегаловку. Американское кафе. Просто и лаконично, но всем сразу всплывёт нужная картинка в голове. В привычной для меня развязной и слегка грубой походке, что со стороны выглядит как обычный пофигизм, если бы не мое лицо, я затопала к самому последнему столику, успев невероятно быстро уцепиться глазами за силуэты друзей. Чуть вскидывая грациозно руками куртку, как самый настоящий отпрысок благородных семей, вальяжно присаживаюсь на обитое кожей кресло, по большему счету, я уверенна, что кожзамом. Ещё с первых секунд нахождения здесь, я сразу же увидела лица друзей. Зейн, понурив голову вниз, с усердным выражением попивал молочный коктейль, внимая речам Лиз Гиллис с правой стороны от него. Периодически Зейн помешивал и по нескольку раз вымакивал цветастую трубочку в содержимое стакана, что не могло не вынудить улыбнуться. Друг, со своими прекрасными черными волосами цвета арабской ночи и чуть более, чем лёгкой щетиной, всем своим видом напоминал обиженного ребенка, так же угрюмо игнорирующий внешний мир, и, съежившись, кивая чему-то или кому-то. А вот Лиз усердно толковала что-то тому, непринужденно чеканя пальцами какой-то ритм, так как ее правая рука покоилась на спинке кресла Зейна, что невольно напомнило мне босса, точно, Лиз — как босс. Ее брови периодически поднимались, давая ясно понять серьезность монолога, ведь, казалось, я нахожусь здесь около пяти минут, а ее рот так и не закрывался. Гиллис была спокойна, мой телефонный звонок подействовал как огниво с петардой: пороховое внутри содержимое вспыхнуло, и, после, разлетелось, стоило поджечь фитиль. Кто знает, взорвалась ли эмоционально Лиз? И, если да, то до, или после звонка? Может быть я смогу узнать, но позже. Но, все же, вид подруги был умиротворенный, как доминант и его подчинённый, или учитель и ученик. Мои руки сами собой сложились вместе, и придав своей позе большего облегченного расслабления (раскинув ноги немного в сторону) уже как по привычке, я вдохнула и выдохнула. Тогда же я за наносекунды после облизнула губы и прикусила нижнюю. Думаю, начну. — Привет. — все это было похоже на печальную встречу, хотя так все и было. Лиз поджала губы и потупила взгляд в стол, а Зейн все так же, как ни в чем небывало, продолжил свои отработанные за несколько минут, а может и больше, движения. Тихий стон тяжести пролетел из моих уст и я чуть-чуть откинула голову назад. Сложно. Но кто говорил, что будет легко? — Хорошо, начну я. — резко и обрывая окончания слов, сказала я. — Да, я виновата. Но вы же знаете меня. Я не всегда испускаю правильные решения. — последнее предложение было больше похоже на ироничную шутку, чем мольбу о прощении. Поняв, что это было лишним, прочистила горло и приняла серьезный вид. — Мне правда очень жаль, и, поверьте — мне стыдно, а такое бывает не часто. — я пожала плечами. — Ребята, вы лучшее, что было со мной в жизни. Я вас очень люблю, и, обещаю, впредь, я всегда буду посвящать вас в мою жизнь и мои больные планы. — глаза, наполненные сожалением и искренней любовью, впились в Зейна, тяжело нависнув над ним, пытаясь поднять голову и кинуть хоть какой-нибудь кроткий взгляд в мою сторону. Малик перестал мучить трубочку и очень сильно нахмурился, он слишком мил. Внутри меня обдало теплом, наблюдая такую картину. — Пожалуйста, я поняла свою ошибку. — ресницы Зейна часто захлопали и черты лица намного смягчились. Лиз внимательно вела наблюдение за соседом, сидящим по левую сторону, с моего ракурса, и с нетерпением, что было понятно по ее ерзнанию на одном месте, выжидала ответа. Прищурив глаза и облизывая губы, она пожирала своими красивыми глазками Зейна, неужто, подруга влюбилась? От этой мысли уголки моих губ приподнялись в загадочной усмешке. Все потом, Ариана. Все потом. Я отдернула себя и заставила вернуться к главной теме, моргнув пару разу, я, выпрямившись, постучала руками о стол. — А если бы с тобой что-то случилось? Я ведь даже не знаю как поступать в таком случае. — голос Зейна был тяжёлым и низким, полным обиды. Я опустила голову и закрыла глаза на пару секунд. — Я понимаю, Зейн. Понимаю. Я исправлюсь. Правда. — моя рука невольно потянулась к руке Зейна и накрыла ее. Сначвло его рука сжалась в кулак, но потом расслабилась. Может, Зейни хочет на меня злиться, но не может? Страдальчески улыбаюсь и сжимаю ладонь, обдавая холодную руку друга своим теплом. Перевожу глаза на Лиз и вижу долгожданную улыбку прощения. Ура. — Ариана, мы тоже тебя любим. Но теперь мы поможем тебе выяснить причину этих приступов. — Лиз многозадачно улыбнулась и, повернув голову в сторону Зейна, вскинув бровь в ожидании ответа. Он растерянно переглянулся между нами и, нахмурившись, принялся макать трубочкой в коктейль. — А что я? — тот пожал плечами. — Я все ещё в обиде. — Малик надул губы. А я после этих слов лучезарно улыбнулась малышу Зейни, этот 17 — летний ребенок — любовь моей жизни. Подперев рукой щеку, и при этом глупо выглядев, я по-детски с интересом и полным удовлетворением стала наблюдать за другом.