"At the edge of magic"

      Глупая болтовня — все, о чем я только могла мечтать весь сегодняшний день. Казалось бы, такая мелочь не может быть жизненно необходимой человеку: это не кислород, не пища, не сон и не вода. Но именно эта вещь доказывает всю привязанность и дружеское откровение души. По степени развязности и свободы разговора можно с лёгкостью определить ваши шансы на дружбу, ну, или что-то большее, тут как сами для себя решите. Это чувство непринуждённости из немногих даров земных; мы можем нести всякий бред, с огромными дырами переносить темы, и ваш собеседник (или собеседники) с той же продолжительной игривостью и юношеским задором ответят вам или с радостью переймут на себя какой-нибудь рассказ, историю из жизни, чем займут непродолжительное количество времени, но никто из присутствующих не почувствует раздражения или обиды. В этом и вся болтовня. Еще сегодня мы будем самыми близкими людьми, а завтра… Мы не подозреваем насколько сильно можем положиться на нее, возможно, это спасает наши отношения с теми, кого мы так любим и боимся потерять.       В компании друзей время летит действительно молниеносно. Так, уже полтора часа, улыбка не сходит с моего лица, а в глаз искрит все больше и больше интереса, ведь сама Лиз Гиллис рассказывает истории из жизни. Как она, к примеру, подожгла новогоднюю елку, или в 13 лет решила уйти из дома, как набила тату в 14 и свела на следующий же день (истерика матери не дала долго насладиться прелестями взрослой жизни). Но пришедшая СМСка от мамы вынудила меня отвлечься. Миссис Гранде «Милая, я сегодня дома, надеюсь, ты придёшь пораньше и мы проведем время вместе, завтра я снова уезжаю» Закатываю глаза и уже точно решаюсь с ней поговорить. Все это время Зейн упорно пытался делать вид обиженного мальчишки, но такие интересные темы разговора его порой вытаскивали из своего мира, но тот, понимая свою ошибку, быстро принимал первоначальный вид. Эта вся ситуация расстраивала меня и стала немного раздражать, поэтому хитроумный план практически мгновенно озарил мою прекрасную головушку. Ухмыльнувшись про себя, я начала говорить: — Ребята, мама завтра опять уезжает, поэтому предлагаю провести завтрашний вечер за просмотром ретро фильмов и поеданием куча калорий? — я старалась убрать как можно сильнее ехидство из голоса, но понимаю, что вышло плохо. Все дело в том, что Зейн как-то признался, что его слабость — фильмы 50 — 60 х годов. Не знаю почему он стыдится этого, меня вот, например, это жутко умилило. Реакция была предсказуемая: наш киноман, как только услышал два слова «ретро фильмы» застыл на месте и медленно поднял глаза на меня. Трубочка, уже от 3 коктейля, осталась зажата между зубов, а сам Малик подозрительно кивнул, как бы, задавая вопрос и ожидая того, что я заставлю его стыдится прямо здесь. Все это время я смотрела ему в глаза и, выпрямившись, полу ухмыльнулась — полуулыбнулась. Дабы скрыть мгновенно поступающую победоносную улыбку, облизнула губы и невинно подняла брови. Зейн так бы и сказал мне «Я тебя ненавижу», ведь весь его вид выдавал друга с потрохами, как казалось мне, но вот Лиз удивлённо и немного с раздражением глядела на нас обоих: она опять не в курсе событий. Подруга не раз жаловалась на скрытность этого черноволосого парня, на что тот лишь безразлично пожимал плечами, ну, а я… Ну, а что я, я делала тоже самое, потому что Зейну стыдно признать тот факт, что доверяет мне больше, чем Лиз. С одной стороны это откровение не абы как согревал мою душонку, а с другой стороны это было странно: что с Гиллис не так, что Зейн так ей не доверяет? Они же дружат намного дольше. Этот вопрос добавился в и так постоянно пополняющийся список «вопросов на потом». Бесконечно долго, как показалось Зейну, чуть больше минуты, как показалось мне, и ничего не понятно, как показалось Лиз. Мое коварство положило начало странному молчанию, на что я уже сто раз корила себя за заданный мною вопрос. Нервные окончания моих ног пришли в движение: мои ступни почти беззвучно стали стучать по деревянному полу. Наблюдая за тем, что происходит за окном, я все же решаюсь ещё раз переспросить: — Ну, так, что? — я сложила руки на груди и нахмурилась. Видно, как много противоречий боролось в друзьях. Лиз слишком часто бросала взволнованные и, будто, ожидающие чего-то взгляды на рядом сидящего паренька, который уже какое-то (уже как я думаю, долгое) время задумчиво всматривался в деревянный стол. Окружающая обстановка стала надоедать и раздражать. Тут произошло чудо. Зейн было открыл рот, дабы что-то сказать, но тут его опередила Лиз. Та довольно сильно толкнула Малика в ребро и он настолько удивился, что явно забыл про меня и мой вопрос. Гневно и с трепетом протирая место удара, он медленно испепелял слева сидящую от него девушку. Но Лиз и не замечала: глаза подруги загорелись, а на губах взошла счастливая улыбка, она захлопала в ладоши и начала говорить: — Конечно! Конечно мы придем! Завтра в 7 будем у тебя! — такая радостная Лиз мне была мало знакома, но если она не пытается себя скрыть, значит только одно — она счастлива. Значит счастлива и я. Когда подруга повернулась к Зейни, то, столкнувшись с явной и неописуемой злостью, ее улыбка померкла, а сама она сжалась в уголке с видом виноватого котенка, но тому ничего не оставалась кроме как закатить глаза и обречённо проговорить: — Мы будем. — Вот и прекрасно! — я схватилась с места, тем самым испугав парочку, сидящую за соседним столиком. Практически выбежав из заведения, я на последок крикнула: — Кстати, вы останетесь с ночёвкой, в школу отправимся вместе! Пока! Путь домой занял считанные минуты, ведь когда ты погружен в мысли, то не замечаешь неизбежное течение времени, что, в своем роде, такая удивительная вещь, но вместе с тем, такая обыденная и повседневная. Куча мыслей проносится у тебя в голове и вот сейчас ты идёшь по знакомой, родной, улице твоего безоблачного детства, а через считанные секунды, как покажется тебе, ты находишься в километре или нескольких, в какой-нибудь пустой улице, полной тишины, такой непривычной для мегаполиса, или где-нибудь в гламурном квартале, в окружении противных людишек, так и норовивших залезть тебе в карман, а что бывает ещё хуже — в душу. Но сейчас я дома и единственная мысль, не дающая мне сделать лёгкого вздоха, вертится, будто перед глазами. Поговорить с мамой. Убедить, что мы живём более чем в достатке, работать, нет, впахивать, как делает она, не имеет просто — напросто нужды. Многие люди живут хуже, но они счастливы. Счастливы, что могут находиться со своей семьей, слышать радостные голоса и дарить любовь, самую чистую и бескорыстную в мире. Меня что-то на лирику пробрало, и, чувствую, что это дело рук Зейна и Лиз. Невольно улыбаюсь и делаю шаг вперёд, рука сама ложиться на дверную ручку и открывается. Лежа в своей кровати, я перебирала события, произошедшие со мной. А все виной тому разговор с мамой, который состоялся около часа назад. Мое хорошее настроение улетучилось не оставив и привкуса, и сейчас я вновь размышляю над своей жизнью. Когда находится в горизонтальном положении стало просто психологически невыносимо, я зашагала по комнате — все так эфемерно. Какая-то безделушка попалась мне под руки и была обречена на физические издевательства, нервно перебирая очередную ненужную вещицу, я думаю о том, что все в нашей жизни лишь череда эфемерностей. Звук сигнала машины, стоящей на улице, дал понять, что я подошла к окну, чего я, конечно же, не заметила, ибо опять на череду веселой Арианы пришла другая, та, которая каждый день проводит день в школе. И снова, эфемерность. Это слово въелось мне в мозг и так или иначе всплывает, чтобы меня не отвлекало. Как я уже сказала, все в нашей жизни эфемерно. Как ни странно, даже человек. Люди говорят, жизнь прожить, не поле перейти, но так или иначе, жизнь пролетает быстро, верно? Не знаю. Худшие моменты жизни тянутся ужасающе долго. Или это ещё не худшее?