The fire's gonna burn The world is gonna turn The rain's gotta fall Fate is gonna call Halestorm – Amen
Иногда ей казалось, что она хочет его больше, чем хочет сделать новый вздох. Гермиону пугала такая зависимость, но только до тех пор, пока Чарли не брал её за руку, и тогда это чувство становилось естественным. Когда он обнимал её, всё на свете отступало, она чувствовала себя в полной безопасности, защищённой ото всего, даже от собственных волнений и сомнений. Всю свою жизнь, с тех пор, как Гермиона впервые наткнулась на книги фривольного содержания, похожие описания чувств казались ей надуманными и откровенно глупыми, но теперь она не только встретилась с подобным в жизни, но и сама испытала это. Она не знала, стоит ли ей волноваться по этому поводу, тем более, что сейчас, под тяжёлой рукой Чарли, в пропахшей ими обоими постели, волноваться о чём бы то ни было не получалось. Во всяком случае, у неё была твёрдая убеждённость в том, что Чарли никогда не будет с ней груб или беспечен, никогда не ранит её чувств сознательно. Это было не в его характере. И к ней лично он относился бережно, практически трепетно. Не считая, конечно, особых моментов. Гермиона сонно улыбнулась, припоминая особые моменты минувшей ночи, и поёрзала, устраиваясь поудобнее на груди у Чарли. Рождественское утро выдалось солнечным и, очевидно, тёплым, как и всегда в Заповеднике. Где-то за окном уже начиналось движение, распевались птицы, но Гермионе очень не хотелось выбираться куда-то, она бы так всю жизнь лежала. Гермиона довольно прижмурилась, чувствуя на себе дыхание Чарли, и мимолётное касание его губ на границе волос. Она прижималась к нему очень тесно, закинув на него ногу, так что отчётливо чувствовала, как мужчина начал понемногу просыпаться, во всех отношениях. День обещал начаться весьма приятно. Гермиона намеренно прижалась ещё ближе, смещаясь так, чтобы грудью коснуться Чарли, потереться о его бедро, чувствуя, как между ног стремительно скапливается тепло и появляется влага. Она подтянулась выше, одновременно обвивая мужчину ногой и легко целуя. Она провела рукой вниз по его груди, чуть царапая ногтями, покружила кончиками пальцев по животу и опустила ладошку на поднявшийся член. Она погладила его, мягко коснулась головки, губами ловя вздох Чарли, одновременно вынуждая его повернуться на бок. Девушка сама направила член внутрь себя, доводя до самого конца. Она замерла, с удовольствием ощущая чарующее единение. Взгляд Чарли она встретила с довольной улыбкой, поглаживая его бедро, задевая кончиками пальцев след ожога. Судя по золотым искоркам в его взгляде, для него пробуждение тоже вышло приятным. — Доброе утро, — тихо сказала девушка, словно боялась спугнуть такое прекрасное мгновение. — С Рождеством. Чарли так же тихо засмеялся, и Гермиона своей грудью почувствовала движение его груди, тоже засмеявшись. — С Рождеством. Он коснулся её губ своими, захватил нижнюю, чуть оттягивая, потом углубил поцелуй, лаская своим языком её язык и нёбо. Его большая ладонь прошлась по спине Гермионы, спустилась к ягодицам, сжимая одну. Гермиона блаженно выдохнула, наслаждаясь лаской, потом начала двигаться - сначала примеряясь, чувствуя, как член гладко скользит в ней, затем увеличивая амплитуду, когда Чарли подхватил её темп. Комната наполнилась тихими вздохами и влажными звуками сплетения тел. Они занимались любовью неспешно, ловя каждое движение вверх и вниз, отдаляясь друг от друга только за тем, чтобы снова соединиться как можно скорее. Чарли опустил руку Гермионе на бедро и через несколько секунд опрокинул девушку на спину, удерживая одну её ногу на весу, проникая глубже. Гермиона прикрыла глаза, откидываясь на подушку и улыбаясь мимолётной мысли о том, что ждала этого - Чарли всегда оказывался сверху, из какого бы положения они ни начинали. Гермиона это обожала. Её руки порхали по его спине и ягодицам, поглаживая, надавливая, требуя. Она ловила его дыхание своими губами. Её затапливала волна восхитительного жара — не испепеляющего, очищающего — и одновременно такой бесконечной нежности, что сердце срывалось с и так рваного ритма. Чарли отлично знал, что нужно было ей больше всего, а она знала, чего хочет он. Они с большим обоюдным удовольствием изучали друг друга и знали, что нравится им обоим, научились это чувствовать, и теперь Гермиона стремительно взлетала куда-то. Она не отрывала взгляда от лица Чарли, которое потеряло своё вечное спокойствие: теперь девушка ловила на нём все оттенки едва контролируемой страсти, наблюдала за красивой линией губ, между которых сейчас выходило горячее сбивчивое дыхание. Она ловила золотые искры в стремительно темнеющих глазах и летела, летела, летела. — Ох, Чарли, — выдохнула она. Чарли изменил положение, опираясь на колени, и поднимая её выше, заставляя раскрываться больше, получая её всю. В груди сворачивалась обжигающая спираль, заставляющая тянуться за каждым движением, цепляться за плечи Чарли так, что пальцы сводило, а на коже мужчины оставались следы. Гермиона выгнулась, подстраиваясь под новый темп, бросая себя вперёд, отдаваясь без остатка. Толчки стали сильнее, Гермиона содрогалась всем телом, когда Чарли входил максимально далеко, и стонала, ощущая невосполнимую утрату каждый раз, когда он выходил, пусть даже на краткие мгновения. Чарли усилил напор, и Гермиона ответила такими же яростными движениями. Последние фрикции были стремительными и неровными, но принесли невероятное блаженство, когда Гермиона почувствовала пульсацию члена внутри и сжатие собственных стенок после того, как Чарли излился в неё. Несколько ударов сердца они ещё продолжали двигаться навстречу друг другу, пока обессилено не застонали. Чарли уткнулся Гермионе в плечо, осыпая его поцелуями, всё ещё находясь в ней, глубоко, заполняя всё внутри неё. Гермиона неверными руками зарылась в его волосы, прижимая ближе к себе, с трудом дыша и ожидая, когда вернётся ясность зрения. Она повернула голову, целуя Чарли куда-то в ухо. Только через пару минут Чарли мягко выскользнул из неё и откинулся в сторону, падая на подушку и глядя в потолок. Гермиона приподнялась, опираясь на согнутую в локте руку и глядя на выражение полного довольства и расслабленности на его лице. Пальцем она очертила линию челюсти и коснулась красивых губ, складывающихся в улыбку. Чарли перевёл взгляд на неё, с неким торжеством рассматривая её лицо и голое тело. — Иди сюда. Чарли подтянул девушку к себе, укладывая на своё плечо и прижимая к себе всем телом. Как будто опасался, что она может внезапно исчезнуть, и всё, что было, окажется лишь дымкой. Гермиона коснулась губами его груди и обвила Чарли рукой. — Это было самое доброе утро, — Чарли усмехнулся. — Надеюсь, не только в честь праздника. — Определённо, нет, — фыркнула Гермиона в ответ. — Хотя было довольно празднично. Чарли громко засмеялся и чмокнул Гермиону в макушку, которая скакнула на его плече. Гермиона засмеялась вместе с ним, звонким смехом абсолютно счастливой женщины. Чарли потянулся к её лицу, подхватывая за подбородок и разворачивая к себе. — Я правда рад, что мои братья идиоты. Все парни, которых ты встречала, идиоты. — М? — Гермиона склонила голову, наблюдая за изменяющимся выражением его посерьёзневшего лица и припоминая вчерашний разговор. — О чём ты? — Я рад, что ты досталась мне, а не кому-то из них, — ей показалось, что в голубых глазах вспыхнула только что начавшая отступать темнота, и невольно затаила дыхание, впитывая каждое слово. — И я рад, что ты сказала, что хочешь остаться. Потому что прошёл бы год, и я бы тебя не отпустил. Не знаю, как бы я изворачивался, но я бы тебя не отпустил. Гермиона замерла. Сейчас она не видела и намёка на смех. Напротив, она легко читала в выражении лица Чарли, что сейчас он говорил правду, ничем не приукрашенную и ничем не спрятанную. И это не было романтическими фразами клишированных влюблённых, которые можно было бы произнести под влиянием момента, это было откровенное признание в том, что Чарли действительно сделал бы всё, но не расстался бы с ней по собственному желанию. — Прости, если тебя это пугает, но это так. Это могло бы напугать Гермиону, если бы только она не почувствовала такого прилива чистого восторга. Это была настолько ясная декларация того, что Чарли хотел её себе и только себе, считал её своей, что Гермиона даже забыла, как дышать. Это были самые прекрасные в своей честности слова, и это было именно то, что Гермиона желала услышать, даже если никогда об этом не думала. Ей казалось, она принадлежит Чарли безраздельно, возможно, с той первой ночи. И теперь Чарли фактически объявляет, что это именно так, что она - его. — Как же хорошо, что я досталась тебе, — голос чуть дрогнул от большого количества эмоций. Она наклонилась к лицу Чарли, целуя его улыбающиеся губы и отстраняясь, чтобы снова полюбоваться своим мужчиной. — У меня есть подарок, — сказала она. — Сейчас принесу. Чарли удержал её от попытки встать и потянулся за палочкой, заклинанием открывая дверь. — Акцио, подарки. Стройная вереница упакованных свёртков двинулась в комнату и опустилась на постель. Оба сели, рассматривая подарки - их было по-настоящему много, часть прислали друзья и родные из Британии. Гермиона тут же нашла свой подарок Чарли. Подтянув одеяло до подмышек, чтобы придать себе хоть сколько-то более серьёзный вид, она взяла аккуратно упакованную в золотую бумагу коробку и протянула мужчине. — С Рождеством. Чарли одним движением снял упаковку, так, что Гермиона хихикнула, видя почти детское нетерпение, и открыл коробку. — Ух ты, — Чарли достал из коробки довольно компактный аппарат Полароид, тут же начиная крутить его в руках. — Супер! Это тот самый, с мгновенными колдофото? — Я хорошо поискала, — улыбнулась Гермиона, принимая благодарный поцелуй. — Это, вообще-то, магловский фотоаппарат, но я попросила мастера наложить чары так, что фото будут двигаться. Не успела Гермиона даже закончить, как Чарли уже направлял объектив на неё. Гермиона только вздохнула, глядя на медленно вылезающую карточку. Они увидели похожий фотоаппарат у какого-то магла, пока гуляли по Будапешту, и Чарли долго расспрашивал у Гермионы о такой технике. Похоже, она угадала с подарком, и теперь Чарли будет фотографировать всё то, на что раньше указывал пальцем. — Спасибо! — Чарли с восторгом рассматривал получившуюся карточку. — Ты чудо. Теперь твоя очередь, — он протянул ей свой свёрток, — только не тяни, иначе я буду нервничать. Мерлин, кто бы знал, что подобрать подарок любимой девушке так сложно. Гермиона закусила губу, пытаясь не улыбаться так широко. Последняя фраза Чарли была просто волшебной. Может, это не были те самые три слова, но он назвал её любимой. Гермиона почувствовала, как дрожат пальцы, которыми она вскрывала обёртку. И тут же охнула — перед ней была деревянная шкатулка, с деревянной и перламутровой инкрустацией, а на крышке располагалась вычурная буква Н. Значит, шкатулка была сделана для неё. — Ты говорила, тебе нравятся такие вещи. Гермиона только кивнула, бережно поглаживая лаковую поверхность шкатулки. Это было настоящее произведение искусства: небольшая шкатулка, покрытая замысловатым разноцветным узором и с первой буквой её имени, выложенной перламутром. Эта шкатулка была даже прекраснее той, на которую она указала Чарли во время экскурсии в одном из замков, куда они заглянули однажды на выходных. И абсолютно прекрасным был факт, что Чарли запомнил её восхищение. И заказал шкатулку лично для неё. — Какая красота, — прошептала Гермиона, заворожённая. — Просто невероятная вещь. Спасибо, спасибо огромное, мне так приятно, — она просияла и горячо обняла Чарли за шею. — Я её зачаровал, так что открыть можно только с паролем, — довольно улыбнулся мужчина. — Пароль - Рождество. Шкатулка открылась сама по себе, демонстрируя выложенную бархатом внутренность. Чарли тут же поместил внутрь свою первую фотографию, на которой Гермиона довольно и смущённо улыбалась, встрёпаная и одетая только в одеяло. Гермиона не сдержала смешка, глядя на это безобразие. — Так приятно, что ты запомнил. Спасибо, Чарли. Гермиона разве что не подпрыгивала, так была довольна своей новой шкатулкой и ещё больше — вниманием. Она солнечно улыбнулась Чарли и снова обняла его, целуя в щёку. Тот обхватил её за талию, подтягивая ближе. — Конечно, запомнил, — мягко сказал он ей на ухо, и голос его прозвучал необыкновенно низко. — Я тебя люблю. Гермиона сбилась с дыхания. Вот и те самые слова. О Мерлин, разве можно быть такой счастливой? — И я тебя люблю. Гермиона едва совладала с волнением и чуть отстранилась, чтобы посмотреть на Чарли, улыбаясь так, что всё лицо заболело. Сердце скакало, как заведённое, и всё пыталось вырваться, словно рассчитывало перебраться в грудную клетку к Чарли. Гермиона ещё никогда не говорила этих слов мужчине, и до этого дня не задумывалась, так ли называются её чувства к Чарли, но прямо сейчас она была уверена, что любит его. Она буквально знала, что любит его до потери пульса, потому что прямо сейчас была готова то ли потерять сознание, то ли сделать какую-нибудь глупость. Её переполняло чувство любви. — Я тебя люблю, — повторила она. — И, Чарли, как я рада, что досталась тебе. На этой высокой ноте их невежливо перебил стук в окно. Чарли показательно тяжело вздохнул и взмахнул палочкой, раскрывая окно, в которое тут же влетела взъерошенная сова. Птица явно была не в духе, потому что буквально свалилась на мужчину, тыча в него лапой с привязанными пергаментами, а когда её от них избавили, с истошным криком полетела прочь из спальни в сторону кухни. Что-то не очень похоже было на поздравления. — Покормлю, от греха подальше, — пробормотала Гермиона. Чарли уже разворачивал послания, так что она не стала дожидаться ответа и поднялась, накидывая пеньюар. Сова прохаживалась по столу, издавая какое-то недовольное ворчание, так что девушка поторопилась достать для неё печенье, которое птица выхватила, едва не оторвав пальцы. И откуда она такая? — Гермиона! — послышалось из спальни. Она заглянула обратно. Чарли по-прежнему сидел на кровати и выглядел на редкость… Растрёпанным. И не только после утреннего секса, новости явно оказались неожиданными. — Я, вроде как, стану дядей. Точнее, я прямо сейчас становлюсь им. — Что? — Гермиона метнулась к кровати, выхватывая и быстро просматривая послания. — Лаванда рожает? Но ещё рано! Сова принесла две записки. Одну от Рона: «Чарли! Лаванда рожает! Быстрее сюда!», а вторую от Джинни, куда более обстоятельную: «У Лаванды схватки, её забирают в Мунго. Сейчас 7:30 утра. Бери Гермиону и давайте сюда. По словам врача, у вас несколько часов». Гермиона села на постель и попыталась вздохнуть поглубже, успокаиваясь. Девушка посмотрела на часы на тумбочке - время подходило к одиннадцати. Несчастная сова летела изо всех сил и доставила послание буквально за несколько часов, вот уж правда магическая птица. Нужно было собираться. И первым делом вывести из прострации Чарли, который как будто только что осознал, что у его младшего брата есть беременная жена. — Так, дядя, подъём, — скомандовала Гермиона, легонько тронув его за плечо. — Время у нас есть, так что сейчас собираемся, предупреждаем всех, кого надо, и отправляемся. Чарли встряхнул головой и поднялся. Гермиона на секунду замерла, глядя на него, пока её мозг в подробностях припоминал каждую секунду сегодняшнего утра, потом сосредоточенно опустила глаза. Сейчас не время любоваться. Увы. Она метнулась к своему шкафу, где лежала маленькая бисерная сумочка, и начала собирать вещи, пока Чарли отправился в ванную комнату. Подарки на кровати она тоже сгребла в сумку. Гермиона знала, что роды продлятся достаточно долго, и мысленно посочувствовала Лаванде, боясь даже представить, через что она сейчас проходит. Тем более, что положенный срок ещё не пришёл. Девушка собрала всё, что нужно, и приготовила одежду для путешествия. Ей предстояло покинуть уютный летний Заповедник и окунуться в холод и слякоть Лондона. Она надеялась, что ненадолго, в конце концов, не на мётлах же они полетят. Хорошо, что есть камины и аппарация. Готовы были быстро. Чарли отправил домовика собирать его вещи, а Гермиона предупредила всех об отъезде. Ян оставался за главного драконолога, а Гермиону должна была подменить Бет, хотя дел никаких не намечалось. Впрочем, в Рождественский период всем было не до того - обитатели Заповедника готовились к вечеринке, и поэтому расслабленно отпустили Гермиону и Чарли, пожелав удачи и потребовав отчёта. Через полтора часа Чарли и Гермиона аппарировали в румынское Министерство Магии, в надежде, что по случаю праздника к камину их пропустят быстро.***
Лаванда оказалась рекордсменкой. К моменту, когда Чарли и Гермиона спрашивали у привет-ведьмы, куда им идти, всё было кончено, и новорождённый член семьи Уизли уже находился в специальном боксе. — Вот он, пятая кроватка, — провожавшая их целительница заглянула в записи на планшете. — Кхм, Альберт Родерик Уизли. Мама находится в палате. За угол и последняя палата в коридоре. Девушка ушла, а Чарли и Гермиона медленно приблизились к стеклянному окну, за которым находилась комната с несколькими кроватками, в которых лежали крохотные младенцы. Гермиона почувствовала прилив умиления, да такой, что чуть не расплакалась. Правда, носом всё равно шмыгнула. — Значит, Альберт Уизли, — повторил Чарли. Гермиона увидела в стекле отражение Чарли. На его лице появилось неописуемое отеческое выражение, и это было так… Трогательно. Это был один из тех редких моментов, когда Чарли испытывал действительно сильные эмоции, и его покинула непробиваемая невозмутимость, уступив место целому спектру чуств, от умиления до ужаса перед ответственностью. Гермиона улыбнулась, прикусывая губу, стараясь не рассмеяться. — Я думала, она остановится на варианте Хьюго, — вполголоса сказала Гермиона. — Мне казалось, это имя нравится ей больше остальных. Чарли пожал плечами, не отрывая взгляда от сопящего комочка. Несмотря на то, что прошло лишь восемь месяцев, самый младший Уизли не выглядел слабеньким и не на много уступал обычным детям, как Гермиона представляла их. Умом она понимала, что ещё рано думать о подобном, но всё равно пыталась угадать, на кого будет больше похож Альберт, на маму или на папу. Интересно, какие у него будут глаза и волосы? Она немного знала о генетике и подозревала, что Альберту суждено стать рыжим, особенно учитывая убойную наследственность Уизли. Имя Альберт ей, в принципе, нравилось, хотя и оказалось неожиданностью. Наверное, Лаванда решила продолжить негласную традицию миссис Уизли называть детей «королевскими» именами. Интересно, почему именно Альберт? И откуда вообще эта традиция? — Нашего сына будут звать Эдвард, — доверительно прошептал Чарли. — Угу. А ещё Джордж и Ричард, — рассеяно откликнулась Гермиона, и тут же поняла, что её мозг уж слишком отвлёкся на перечисление "королевских" имён. — Стой, что? Чарли расхохотался, так, что его смех заметался между стен больничного коридора. Очевидно, он тоже увидел в стекле выражение её лица. — А ты уже готова к трём сыновьям? — Гермиона стремительно повернулась и попыталась ударить его по плечу, но Чарли перехватил её ладонь. — Ну-ну, любовь моя, мы никуда не торопимся, просто подумай об этом. Да он просто издевался! Гермиона поджала губы и попыталась не засмеяться в ответ. В глубине сознания пронеслись тысячи предположений о пока не существующем Эдварде, и Гермиона почувствовала, что краснеет. Однозначно, она пока не готова была к детям, даже к одному ребёнку. — Так. Нас ждёт Лаванда. Чарли с широкой чуть насмешливой улыбкой преувеличенно серьёзно кивнул. Только они отправились в сторону поворота, за которым находился коридор с палатами, оттуда вынырнула Джинни. Рыжая сначала бросилась с объятиями, потом замерла, окинула их цепким взглядом… — И-и-и-и! — начала она, стремительно переходя в ультразвук. — Мерлин, Джинни, — Гермиона стремительно закрыла ей рот. — Что ты творишь? Джинни отдёрнула лицо и расцвела в такой улыбке, что Гермиона едва не попятилась, тут же наткнувшись на Чарли, который перехватил её за плечи. — Ты молчала! — шёпотом заорала Джинни. — Какого дракла, Гермиона, мы же подруги! А ты мой брат! — В том и дело. Я собиралась сказать лично, — пискнула Гермиона. — Ну, теперь вам придётся сказать всем, — Джинни с усмешкой сложила руки перед собой. — Вы просто должны. Да все и так догадаются, от вас за милю сексом несёт. — Джин, — осадил её Чарли, — уймись. — Неа, — весело заявила Джинни, — даже не мечтай. Короче, готовьтесь, вы будете отвлекать мамино внимание от меня и Гарри. — Чтобы она не учуяла, чем от вас двоих пахнет? — ехидно поинтересовался Чарли. Гермиона закатила глаза и укоризненно покачала головой. Чарли чуть сжал её плечи, как бы подбадривая. Джинни ещё раз окинула их взглядом и с торжеством развернулась, летящей походкой направляясь назад к палате. — Пойдём, — Чарли взял Гермиону за руку. — Сдаваться всё равно придётся. Лучше сейчас, чем, скажем, стать главным блюдом за праздничным столом. Гермиона хмыкнула, представляя такое застолье, и сжала ладонь Чарли. Казалось, оба искали в этом жесте поддержку. Впрочем, они и не собирались скрывать свои отношения, просто не думали, как конкретно расскажут о них, и не готовы были к тому, что первой их встретит Джинни и выдаст такую реакцию. Всё семейство Уизли в палате не помещалось. Первыми приближающихся Джинни, Гермиону и Чарли заметили Билл и Флёр, стоявшие в коридоре. На их приветствия выглянул Джордж, затем и миссис Уизли. — Чарли, дорогой, как хорошо, что ты здесь! Гермиона, девочка! Посыпались объятия и приветствия. Гермиона улучила момент и проскользнула в палату, где на целой горе подушек лежала Лаванда, бледная и усталая, но довольная. Она радостно улыбнулась и протянула Гермионе руку. — Поздравляю, — улыбнулась в ответ Гермиона. — Ох, спасибо, — Лаванда сжала ладонь Гермионы. — Мы назвали его Альберт. Сияющий, как новенький галеон, Рон сжал подругу в медвежьих объятиях, Гарри радостно улыбнулся через его плечо. Ну конечно, рожали-то не они. — Привет, — поздоровался подошедший Чарли. — Ты молодец, Лаванда. Он очаровашка. Та засветилась новой улыбкой, а Чарли отцепил Рона от Гермионы, одновременно сам прихватывая её за талию и пожимая брату руку. Гермиона заметила выражение удивления на всех лицах и вздохнула, предчувствуя расспросы. В семействе Уизли все новости встречали с необыкновенным энтузиазмом. — Ча-а-арли, — протянул Джордж. Словив тычок от Билла он не слишком впечатлился. — Или лучше сказать Гермио-о-она? Впрочем, Джордж быстро затух - очевидно, под взглядом Чарли. Миссис Уизли всплеснула руками. — Поздравляем теперь вас? — хмыкнул Гарри. — Поздравляю, — хмыкнула Лаванда со своих подушек. Тут же послышался очередной всплеск гомона, как будто Чарли и Гермиона по меньшей мере объявили о тайной свадьбе и рождении семи детей. Гермиона вдруг почувствовала пожатие ладони и скосила глаза вниз, на Лаванду, которая ещё не выпустила её руки. — Серьёзно, поздравляю, — тихо сказала она. — Только пользуйся зельями, ладно? В отличие от меня, тебе торопиться некуда, — она со смешком указала глазами на Рона. — Чарли вроде не такой тормозной. Гермиона попыталась скрыть смех за кашлем. Ну да, Лаванда неоднократно делилась мыслями о том, что если бы она не оказалась беременной, Рону и в голову бы не пришло сделать ей предложение. Лаванда подмигнула Гермионе. — Давайте не будем так гомонить, — вздохнул Чарли, пытаясь успокоить своё семейство. — По-моему, Лаванде нужен отдых. Та согласно кивнула. Все, кроме Рона, потянулись на выход.***
Это было странное Рождество, но по-своему милое. В основном потому, что Чарли всегда был рядом. Сначала они сбежали из больницы под предлогом того, что Гермионе нужно навестить отца, который собирался отмечать праздник с приглашёнными друзьями, и его нужно было застать пораньше. Они вместе купили бутылку хорошего виски и шоколад, и Чарли действительно отправился на знакомство с мистером Грейнджером. А вечером, когда стали прибывать бессемейные друзья мистера Грейнджера, они отправились в Нору. Праздничный ужин удался на славу. Не было только Рона и Лаванды, но рождение Альберта отметили наравне с Рождеством. Чарли и Гермиону сперва донимали расспросами, в основном Джордж и Джинни, но быстро остыли, поняв, что Чарли не собирается смущаться и краснеть. Молли бросала на Гермиону умильные взгляды, а Артур всячески демонстрировал удовлетворённое одобрение. Впрочем, Чарли легко повернул разговор в сторону и начал рассказывать новости Заповедника, заодно описывая преобразования, проводимые Гермионой. После ужина и посиделок в гостиной Джинни утащила Гермиону в свою спальню, заявляя, что в таком виде нельзя аппарировать, да и мало ли, чем там мистер Грейнджер занимается. Гермиона ничего на это не сказала, в конце концов, она скучала по Джинни. Ей тоже хотелось поскорее остаться с подругой и поговорить по душам. Они устроились в комнате Джинни, где для Гермионы снова была готова постель, и долго проболтали. Разумеется, Джинни требовала подробностей, и Гермиона предоставила их, начиная с объяснений, почему не написала обо всём в письме, и оканчивая кратким заявлением, что она вполне счастлива. Джинни же рассказала о своей учёбе, сетуя на то, что никаких послаблений в объёме домашних заданий у них нет, и поделилась планами побега на Гриммо сразу после выпуска. В итоге, спать они легли часа в четыре, но Гермиона ещё долго не могла заснуть, не ощущая знакомого тепла.