Отголоски памяти

Он теперь был вполне уверен в этом. В том, что Джоффри, Мирцелла, и Томмен - бастарды Джейме Ланнистера, не имеющие никакого отношения к королю Роберту. Нэд колебался недолго. Конечно, ему не хотелось ворошить эту историю с разоблачением. Да к тому же, пресловутую Серсею северному лорду было тоже слегка жаль - она не выглядела счастливой, несмотря на гордое звание королевы. Не выглядела любимой своим супругом, у которого была куча любовниц, и немало бастардов от непонятных девок. Но у лорда-десницы был один недостаток, который одновременно являлся и достоинством. Честность, доходящая до абсурда порой. Правдивость, идущая наперекор всему. Даже наперекор голосу разума. После случая на охоте, когда жизнь Роберта Баратеона висела на волоске, в интересах Нэда было бы промолчать. Замять все, и забыть навсегда. И думать в первую очередь о безопасности и благополучии Кейтиллин, и о своих наследниках. Но правдивость, отдававшая безумием, все вела лорда Старка прямо к пропасти. Но он не жалел ни о чем, даже когда над его головой занесли меч. Даже, когда услышал отчаянный крик Сансы и довольный визгливый хохот Джоффри. В эту самую секунду, Нэду показалось, что все это когда-то уже было. Что ему уже приходилось страдать за правду. Хотя, несколько сотен тысяч лет назад, события развивались намного менее трагично, чем сейчас. - И в эту трубу можно увидеть звезды? Светила, которыми мы любуемся под пение соловьев в полночный час? - Козимо де Медичи с любопытством смотрел на самодельный телескоп именитого профессора, что когда-то преподавал в Падуе, и немного робко улыбнулся, - Мне очень сложно поверить в то, что к чуду можно прикоснуться так просто! - Это не чудо - это наука, Ваша Светлость. Хотя, наука сродни чуду. Ученые умы бьются над просвещением множество столетий. Надеюсь, что этот прибор внесет свой вклад в столь благое дело! - Галилей улыбнулся, и пододвинул телескоп поближе, - Хотите взглянуть? - Непременно! - в глазах моложавого и кокетливого герцога появился особый блеск. Этот блеск невозможно было спутать ни с чем. Такой взгляд был у энтузиастов, жаждущих совершить открытие. У профессоров, искренне любивших науку. У мореплавателей, стремящихся найти неизведанные земли. У студентов, с жадностью познававших все новое. Козимо смотрел в телескоп на удивление долго. Внимательно, и с явным восхищением. - Это прекрасно, мастер Галилео. Настолько прекрасно, что забыть подобное будет просто невозможно. - Я рад, что вам понравилось, Ваша Светлость. - Этот новый мир знаний, что вы приоткрыли мне, восхитителен. Он принес мне ту самую радость, которую нельзя сравнить ни с чем. Ни с блеском бриллиантов, ни с богатством поместий, ни с важностью титулов. И именно поэтому, я хочу предостеречь вас. Я читал ваши труды. Они глубокомысленны и прекрасны - но далеко не все придерживаются такого мнения о ваших трактатах. - О чем вы говорите, Ваша Светлость? - О том, что вы чрезвычайно сильно рискуете. Я хоть сейчас могу назвать навскидку не менее десяти прелатов из Вечного Города, которым ваши рассуждения о гелиоцентричности мира кажутся весьма крамольными. Вы действительно уверены, что Земля вращается вокруг Солнца? - Я уверен, и могу доказать это с помощью научных математических исчислений, Ваша Светлость. - Я верю в вашу правоту и без этих доказательств, мой дорогой мастер Галилео. Но я никогда никому не скажу об этом вслух. Знаете, почему? Инквизиция не дремлет. Не хочу, чтобы у вас были неприятности. Поостерегитесь. Не плывите против течения. Пусть все и дальше думают, что Земля - центр мироздания. Что вам за дело до всего этого? А с Инквизицией спорить и вовсе неразумно. Зачем вам эти ненужные заботы? - Вы заставили меня слегка задуматься, Ваша Светлость. Но все же, я допишу свой труд о том, что Земля вертится вокруг Солнца. Что в нем уж такого необычного? Мой скромный научный труд не посягает на чью-то добродетель или благо. - Хорошо! - с видимой досадой вымолвил расстроенный герцог, - Я предупредил вас, так что моя совесть чиста. И я буду надеяться, что ваша книга не принесет вам серьезных неприятностей. Галилео Галилей так и не внял совету Козимо де Медичи. Скандальный труд был опубликован - и он тут же переполошил все научные круги. И "ненаучные круги" - тоже. - Нечестивец! - орали на улицах, - Как он может утверждать, что Земля вертится? Галилео Галилей безумен! Разумеется, Инквизиция вовсе не считала профессора из Падуи помешанным. А потому, вопросом о крамольности научного труда занимались придирчиво и дотошно. Конечно, они заставили его признать свою вину. Заставили признать неправильность собственной научной теории, которую Галилей выстрадал путем долгих размышлений. Но услышав оправдательный приговор, профессор все же произнес те самые слова, которые люди повторяли многие столетия спустя. - И все-таки, она вертится! - с досадой пробурчал Галилей. Этого почти никто не услышал. Только несколько студентов, присутствовавших на суде в качестве свидетелей, и стоявших неподалеку от профессора, которого они искренне уважали. Студенты были мастерами по распусканию слухов - и молва разнеслась как на крыльях, обрастая всякими невероятными подробностями, и превращаясь в легенду. Легенду, которой было суждено пережить столетия. Но Нэду Старку повезло гораздо меньше, чем Галилею. Северный лорд согласился признать, что король Джоффри является законным наследником Роберта Баратеона, а вовсе не бастардом. Нэд даже готов был заявить об этом публично, и отправиться на Стену в качестве Дозорного. Однако, вся проблема была в том, что Джоффри оказался более мстительным, чем вся Инквизиция вместе взятая. Молодой лев, из династии Ланнистеров, никогда бы не простил оскорбления. Джоффри очень любил сидеть на Железном Троне. А еще - он всегда платил долги, как любой из Ланнистеров. Хотя, это была уже совсем другая история.