***
Впервые за несколько месяцев, прошедших с тех пор как армия Лихолесья вернулась с поля боя, коридоры эльфийского дворца-пещеры наполнились радостным оживлением и праздничной атмосферой. Затихли поминальные песни, уплыли, опущенные в чистые воды Лесной прощальные венки, смолкли скорбные голоса. Более никто не сомневался, что темная крепость на юге леса пустует. Всем было ясно, какое Зло поселилось на голом холме. Утешало лишь, что Темный Властелин не мог разыскать то, что позволит ему покорить Средиземье. Созданный великими магами Белый Совет попытался выдворить зло из некогда процветающего лесного массива. В гуще сражения Тьма покинула Дол-Гулдур, обосновавшись неподалеку от королевства Рохана, но свою крепость без присмотра не оставила. Темные князья, присягнувшие Тьме, охраняли мрачную твердыню. Гнетущее подавляющее влияние на Лес стало чуть меньше, но орков и пауков не убавилось. Пока все мрачное и нечистое копило силы для последнего удара, природа, словно сама длань Эру, милостиво изливала на землю свои дары. Было в напоенном весеннем воздухе что-то хрупкое, неуловимое и значительное. То, что заставляло самые закоснелые человеческие души остановиться и посмотреть вокруг. Сколько отмерено этому миру? Когда произойдет решающая битва между добром и злом? Никто не знал. Даже мудрейшие. Оттого каждое мгновение было важным и ценным. Особенно это понимали лесные эльфы. Тонко чувствовавшие состояние окружающего мира, неразрывно связанные с ним они радовались пробуждению жизни. Пусть большая часть эльфийских владений повреждена, но есть и первозданный, нетронутый лес. Прекрасный, ароматный и цветущий. Лихолесье скинуло оковы печали. Пришла весна, а значит, миру снова дарована надежда. Теплый вечер опускался на землю, оседая розово-золотистой пылью, последними лучами играл со сверкающими бриллиантами водных брызг, россыпью падающих на края Дворцового моста. Огромные дубовые ворота меж высоких колонн-стволов, раскрыли свои объятья, приглашая всех разделить радость праздника Весны. Эльфийский дворец утопал в теплом свете ярко горящих свечей. Все окна, отдушины, двери были раскрыты, впуская в себя чарующий запах просыпающегося леса. Пахло кедровой смолой, прелой землей, талой водой и особенной свежестью весеннего воздуха. Все это многообразие смешивалось со сладким ароматом воска, дорогого вина и душистых цветов. Бесчисленное множество гирлянд из живых соцветий оплетали колонны, свисали с потолка, плескались в дворцовых водопадах, щедрыми букетами покрывали длинные столы, ломившиеся от изысканных яств. Нежно играла арфа, журчала вода, все пространство наполнялось теплыми бликами и дивным благоуханием, так, что в этот вечер и ночь даже самое скорбное сердце оставило свою печаль. Главный зал был полон. Свет тысяч свечей смешивался с чистым светом восходящей луны, делая все пространство нереальным, волшебным и прекрасным. Всюду слышались мелодичные голоса, хрустальный смех, шорох шёлковых одежд и накидок придворных. Пришедшие к самому началу торжества чинно сидели за богатыми столами вдоль стен, остальные же неспешно, шутя и переговариваясь, прогуливались по просторному помещению, где в центре зала кружились танцующие пары. Все с нетерпением ждали самого интересного момента праздника, украдкой поглядывая в конец пиршественного чертога. Там на возвышении сидел король. Кафтан цвета облаков, освещенных солнцем, укрывал торс эльфа. Темно-зеленый плащ небрежно, но изящно был накинут на широкие плечи, скалываясь серебряной брошью в виде древесного листа. Из короны игриво выглядывали звездчатые головки, искусно вплетенного белоснежного нифредиля. Свободно откинувшись на вычурную спинку деревянного трона, Трандуил внимательно наблюдал за происходящим вокруг. Его взгляд скользил по лицам своих подданных, довольно подмечая, как они озаряются искренними улыбками, а в усталых глазах тех, кто потерял любимых, загорается светлый огонек. Этот пир был необходим лесному народу. Они выстояли, победили, оттолкнули зло на какое-то время, а значит, достойны этого пира, заслужили это веселье. Исстрадавшиеся души должны отдохнуть. На торжество должны были явиться все эльфы королевства. Практически все они присутствовали в зале. На безупречном лице владыки блуждала беспечная улыбка, и лишь нетерпеливое постукивание унизанных перстнями пальцев по расшитой скатерти выдавало цепкому взору внутреннее волнение короля. На яркое пятно света у входа опустилась и нерешительно замерла чья-то тень. Трандуил чуть подался вперед «Ну входи же», прошептали тонкие губы. В арочном проеме показался силуэт эльфийки. Шелковая просторная туника, стягивающееся на талии тонким кожаным поясом, все же не могла скрыть болезненной худобы. Взгляд эльфа скользнул выше к высокому воротнику, прикрывающему ломкую шею с выступающими ключицами. Затем, провел по лицу, отметив, как заострились и осунулись черты, как бледна кожа. Весь ее нелепый болезненный облик вместе с неподобающим подобным праздникам одеянием, чуднОй прической, настолько контрастировал с окружающим радостным пространством, что король удивленно уставился на открывшееся ему зрелище. Казалось, что только он один заметил прибытие опоздавшей гостьи. В груди предательски заныло и что-то тяжелое сдавливало дыхание. Хотелось рвануть камзол, с удовольствием услышав, как звонко ударяются о мраморный пол, разлетающиеся драгоценные пуговицы. Уйти прочь. На воздух. Не видеть этих пустых, полных неизбывной тоски глаз, где их зелень больше не напоминала о летней листве тенистых рощ. Но он, не отрывая взгляда смотрел, как Тауриэль, в том, что это она можно было не сомневаться, медленно, словно на ощупь, будто идя по шаткому мосту проходила в зал, направляясь к дальней нище. Рядом с ней выросла высокая светлая фигура. Леголас. Принц поприветствовал эльфийку, но тут же был окружен стайкой хорошеньких эллет, желающих потанцевать с наследником. Виновато улыбаясь, он покинул Тауриэль. Тонкая морщинка пролегла меж широких бровей короля, хмурая тень легла на чистый высокий лоб. Трандуил был недоволен, к своему стыду отмечая, как промозглым осенним ветром врывается в его душу разочарование. Он привык видеть эту эльфийку сильной, гордой, страстной и непоколебимой. А сейчас, он не мог поверить своим глазам. Пришедшая девушка, словно и не была Тауриэль. Будто злобный колдун оживил изломанную куклу, наделив ее родными чертами. Тонким эльфийским чутьем он неясно улавливал гиблые пары, исходящие от вошедшей. Слабо чувствовал ядовитый источник, забирающий силы ее естества. Он проистекал не только из омраченного сердца. Король предполагал, что после пережитого Тауриэль какое-то время будет страдать, но отправив ее в лес, он надеялся, что вдали ото всех ей будет легче. Он ошибся. Его творение загублено жестокой рукой создателя. Недовольство, жалость, раскаяние, огненным вихрем метались в душе владыки Лихолесья. Трандуил окинул цепким взглядом чахлую фигурку. Неужели она сознательно убивает себя, не дает своему телу исцелиться? У него будет возможность узнать ответ. Холодный чистый луч проник сквозь витражное окно высоко в потолке. Наступала полночь. Время, когда король должен открыть бал.***
Тауриэль стояла у стены, украдкой наблюдала как танцуют пары. Она хотела вжаться в камень раствориться, стать невидимой. Но в этом не было необходимости. Никто не замечал ее. Тауриэль отыскала взглядом Леголаса. Тот кружил в танце прекрасную эллет. Эльфийка на миг представила себя на ее месте. Она вспомнила, как принц помогал разучивать придворные танцы, с уроков которых рыжеволосая непоседа часто сбегала. Учителем тогда была высокая эльфийка с выразительными ореховыми глазами, в глубине которых загорались золотые искры. Она славилась своей изящной грацией и строгостью. Тауриэль иногда сравнивала ее с Трандуилом. Леголас рассказывал, что она родилась в конце Первой эпохи. Анаксиэль, кажется, так ее зовут, часто ругала будущего капитана королевской стражи за неопрятность, содранные колени и неприбранные волосы, так как та заявлялась на занятие после тренировок, а чаще предпочитала улизнуть, чем выслушивать длинные отповеди. Но присутствие на балах было обязательным. Хочешь, не хочешь, приходилось осваивать танцевальные фигуры. Поэтому смело проходя мимо зала, она разыскивала Леголаса и старательно оттаптывала ему ноги пока не получалось что-нибудь приемлемое для дворцового этикета. А он терпел, спокойно объясняя каждое движение. Ее самый лучший друг. Неожиданно в памяти всплыл танец с Кили, такой неловкий, но искренний и веселый. В сердце впились тысячи клинков. Кили… Тауриэль горько улыбнулась. Бросила случайный взгляд в конец пиршественного зала и не нашла белокурой фигуры. Странно. Неужели король уже покинул праздник? Погруженная в свои раздумья она не заметила, что смолкла музыка, с удивлением отмечая, как все затихли и смотрят в ее сторону, точнее рядом с ней. Да что происходит! Сердце предательски затрепетало, а в застывшей душе проснулось негодование. Она нерешительно повернулась, тупо уставившись на протянутую руку. — Я вижу эллет, вы совсем одичали в лесной чаще, раз забыли, что королей не заставляют ждать. Надменный тон сильно хлестнул по ушам. Тауриэль подняла голову, встречаясь ошарашенным взглядом с глазами повелителя. В их прозрачной глубине плескался ледяной весенний ручей. — Владыка, что я должна сделать? – Тауриэль решительно не понимала, чего от нее хотят. — Я сказал, что желаю потанцевать с вами. Когда? Выстрелил в голове вопрос, который она благоразумно оставила при себе. Постепенно смысл слов короля стал доходить до оцепеневшего сознания. Видя, как Трандуил раздражительно повел плечами, она поспешно вложила холодную ладонь в его руку. Она пыталась держаться достойно. «Держи спину! - что бы ни случилось, держи спину» - своевременно летел из прошлого совет прекрасной Анаксиэль. Послышался гармоничный перебор серебряных струн. Пронзительно заиграла флейта и по залу поплыла спокойная мелодия. Но Тауриэль не слышала ее. Она судорожно пыталась попасть в такт, чтобы не подвести умелого партнера. От напряжения заломило виски. Эльфийка смотрела себе под ноги, лихорадочно вспоминая, какое движение последует в этом танце дальше. Хотелось закричать от досады. Сейчас она ощущала свою несостоятельность как никогда раньше. Рядом с ним она всегда была такой: неловкой, некрасивой, неуклюжей. Невыносимо захотелось наступить ему на ноги. — Владыка, зачем вы это делаете? — растерянно проговорила Тауриэль. — Что я делаю? — Унижаете меня! — По-твоему танцевать с королем Лихолесья это унижение? — Трандуил негодующе поднял бровь, обжигая партнершу насмешливым льдистым взглядом сверху в низ, — твои манеры опустились ниже орочьих подземелий, не стоило отпускать тебя из дворца. — А что вы хотели услышать от меня, – эльфийка нервно дернула плечами, обходя партнера по кругу — мало того, что я и так вся в грязи, а вы достаете меня из этой лужи и демонстрируете перед всеми. — Благодарность последняя из твоих добродетелей, Тауриэль, а чувство такта не сообразно твоей вспыльчивой натуре. Слова прозвучали прямо над ухом эллет. Она начинала волноваться. Мечтала вырваться и убежать без оглядки. Раньше она жаждала только умереть. — Конечно, ведь я не особа королевских кровей, — зло отчеканила она,— и мне более нечего терять. — Рассуждать подобным образом весьма опрометчиво. Язык все еще у тебя во рту. Одна подобная дерзость и его там может не быть. — Делайте со мной что хотите. Мне все равно. Трандуил нахмурился и ничего не ответил. — Как твои раны? – неожиданно прозвучал участливый вопрос. — О них можно не беспокоиться, — как можно увереннее произнесла эльфийка. — Замечательно, — руки Трандуила сообразно танцевальной фигуре крепко сжали талию партнерши, ощущая левой ладонью, как напряглась и запульсировала плоть. Через слои одежды ощущался жар. Король заметил, как затихла и еще больше побледнела Тауриэль, сильно стискивая зубы, стараясь не выдать себя. В уголках глаз появились вызванные болью слезы. Одновременно хотелось прижать к себе хрупкое тело, закрывая ото всех и оттолкнуть. Забыть, сделать так, как она желает. Позволить погибнуть. Но он потратил на нее слишком много времени и сил, не для того что бы равнодушно наблюдать, как она тает на глазах. Последний поворот и легкий взмах руки растворился в умолкающем звуке прощального аккорда. Коротко кивнув, Трандуил развернулся и гордой поступью направился к трону. По залу прокатился его глубокий баритон, приглашающий всех присоединиться к танцам. Придворные с удивлением и восхищением взирали на своего Владыку, прославляя великодушие и благородство короля Лихолесья.