Royal blood. Book II

Солнце вставало из-за дальних хребтов, протягивая золотую нить по плавным изгибам их вершин. Вскоре золотой шар щедро изливал на землю свои невидимые жаркие потоки. Трандуил не заметил, как ночной прохладный ветер превратился в суховей, заставляя траву поникать, прижимаясь к горячему песку. Королевский конь захрипел, не выдержав столь стремительного и долгого бега. Опомнившийся всадник резко дернул удила, останавливая утомленное животное. Бока скакуна покрывали светлые хлопья пены. Владыка откинул с влажной шеи взмокшие пряди, убрал с плеч душный плащ и осмотрелся. До Итилиэна оставалось меньше трех дней пути. Трандуил с грустью посмотрел на коня, которого в эту ночь заставил преодолеть расстояние, что всадники обычно преодолевают несколько раз встречая рассвет. Протекавшая неподалеку река утолила жажду уставших путников. От долгого напряжения болели мышцы, но мысль, поселившаяся в королевской голове, не давала Трандуилу покоя, заставляя проводить время в нетерпении. Только жалость и раскаяние, что он едва не уморил преданного скакуна, не давали владыке вновь сжать вороные конские бока и пуститься в путь. Успеть. Только бы успеть. Остановить во чтобы то ни стало. Вернуть Тауриэль. В эти часы король жил только настоящим. Нет прошлого. Нет будущего. Есть лишь расстояние между ним и огненноволосой эльфийкой. Расстояние, которое причиняло боль. Оно не уменьшалось и казалось, что с каждой лигой становилось длиннее, оттого хотелось гнать во весь опор. Достигнуть цели или умереть. Только бы не томиться этой безызвестностью. Это было почти помешательство. Желанное безумие, когда в пропасть забвения катилось все: корона, власть, бессмертие, обязательства, традиции и честь. Это была свобода. Отречься от своего сердца, отдав его в нежные ладони, так умело орудующие клинком: «Бери, Тауриэль! Отныне моя судьба в твоих руках, теперь решать будешь ты, что же ты скажешь на это?». Лишь бы добраться. Увидеть вновь. Услышать ответ… Славный город, раскинувшийся на холмах на южном берегу Андуина, встречал гостей прохладой своих ручьев, звенящих хрустальными струями. Некогда порабощенный врагами, Итилиэн вернул свою первозданную красоту. Эльфы Лесного королевства, поселившиеся здесь, помогли жителям вновь насадить чудесные сады. На ступенчатых террасах, разбитых прямо на холмах росло бесчисленное количество цветов. Благодаря их нежным светлым оттенкам, издалека они напоминали путникам сами облака, что спустились отдохнуть на зеленых шелковых подушках. Воздух здесь был свеж и напоен ароматами. Обилие, водопадов, речушек и озер, вечерами укутывало город мягкими объятиями жемчужных туманов. А когда светила полная луна, весь Итилиэн был залит серебряным светом. Трандуил перевел дыхание и кивнул гвардейцу, что стоял на посту у ворот в город. Простое дорожное одеяние и чары, к которым могли прибегнуть эльфы, позволили королю остаться не узнанным. Перехватив любопытный взгляд, тут же отвернувшегося стражника, владыка поспешил по крутым улицам. Король внимательно всматривался в прохожих, которые неторопливо занимались своими делами, в ответ, с интересом поглядывая на проходящего высокого эльфа, ведущего под узды своего коня. Тревога владыки нарастала. Трандуил направился в трактир. У входа, на тонких цепях, раскачиваемая теплым ветром, висела вывеска. Отполированная до блеска металлическая пластина в виде загадочно улыбающейся луны – покровительницы этих земель. Подозвав конюха, король передал скакуна его заботам. Юноша даже не обратил внимания на крупную монету, перекочевавшую в его ладонь, во все глаза, рассматривая господина подобной красоты, редко встречающейся среди людей. - Разве ты никогда не видел эльфов?- с иронией спросил Трандуил. - Видел. Эльфов здесь жило немало, только вы краше их всех будете. - Неужели в городе не осталось никого из эльдар? Конюх отрицательно покачал головой. - Ни одного. Сам видел, как с пирса отчалил последний корабль. Я даже сам помогал грузить вещи на борт, – приосанившись заключил разговорившийся мальчик. Видя, что собеседник, склонив голову на бок, сосредоточенно его слушает, юноша указал на рукояти мечей, выглядывающих за спиной Трандуила: - Мне на память подарили такие же, только много меньше, парные клинки. Хотите, покажу? Не дожидаясь ответа, конюх стремглав скрылся в темноте хлева и вернулся со свертком в руках. Аккуратно, точно святыню, мальчик с гордостью вынул на свет два тонких клинка, по лезвию которых тянулся сквозной растительный орнамент. Спутать их было невозможно. У короля зарезало в глазах. Трандуил прикрыл веки. - Это оружие подарила мне одна эллет, - на щеках конюха проступил предательский румянец. «Красивая», - смущенно заключил он. - Она тоже взошла на корабль? – машинально произнес король, удивляясь звуку своего голоса, точно слышал его со стороны. - Да, именно перед отплытием эльфийка и отдала мне свои клинки. Владыка глубоко вздохнул, запуская ладонь за пазуху. Через мгновение в его руках сверкнул кулон – капля росы, в обрамлении тонких ветвей. Украшение на серебряной цепочке повисло на шее пораженного мальчика. - Прими и ты от меня дар. Когда-то он принадлежал хозяйке этого искусного оружия, сразившего немало врагов. Резко развернувшись и оставив растерявшегося юношу, король прошел в трактир. Он проследовал к высокой стойке, под прицелом десятка удивленных глаз. Кругом были одни люди. - Не повезло тебе, друг. Ты опоздал, - воскликнул крупный широколицый хозяин гостиницы, размашисто выставляя перед Трандуилом стакан вина. Король сделал глоток, впервые не ощущая вкус этого терпкого напитка. - Давно они уплыли? - Вчера вечером, когда поднялся южный ветер. Мужчина понимающе улыбнулся, встречаясь глазами с опустошенным нечеловеческим взглядом, от которого завидному добродушному весельчаку стало не по себе. Пугающе пустой взгляд, как выпитый до дна бокал вина, когда в душе наступила осень, и сердце озябло в холодных объятиях отчаяния. Крутая широкая лестница оканчивалась у самой пристани. Ленивые волны накатывали на каменные плиты берега. Рыбаки, спускали на воду лодки, отправляясь на свой промысел, желая вернуться к закату с богатым уловом. Распутывая сети они громко переговаривались, то и дело показывая друг другу на застывшую высокую фигуру на пирсе, неотрывно смотрящую куда-то вдаль.