Я твой хэд труба шатал

Бельгия нарядилась, как на важнейшее из свиданий. Лихтенштейн любуется ее платьем и укладкой и откусывает по маленькому кусочку шоколад от плитки, посасывая лакомство во рту. Сестренке Швейцарии просто нравится платье Бельгии. Она не понимает, что происходит. Самое невероятное, что не понимает сам Швейцария. Наливает гостье чай из фарфорового чайничка, пододвигает к ней сахар, поддерживает беседу о бельгийском и швейцарском шоколаде, не срываясь на диспут — он, конечно же, знает, что его шоколад лучше, но что за резон принижать даму? — и поглядывает со смятением на Нидерланды. Тот его взгляд ловит и хмыкает насмешливо. У Бельгии новое платье, цепочка из жемчуга на шее, чулки на подвязках и откровенное белье. Уж он-то знает. Холл скользит взглядом по сестре Швейцарии, ловит его угрожающий взгляд и берет со стола шоколадное пирожное. У Швейцарии красивая сестра, у Нидерланды красивая сестра, только Холл со своей регулярно спит, а Швейцария живет в каком-то своем мирке морали, чтит Лихтенштейн, как божество, относится как к ребенку… Взгляд Холла опять ускользает на Лили. Та смотрит на платье Бельгии, как на кусок материи, ласкающий взгляд. Для нее все, что она видит — доказательство красоты мира. Видела бы она, какое у Бельгии белье, видела бы она ее обнаженное тело — вот где совершенство. Холл запихивает пирожное в рот целиком, и Лаура все же бросает на него укоряющий взгляд. Мешает свиданию, смущает объект интереса сестры, ведет себя непристойно, плохой брат. Нидерланды закатывает глаза и уходит дымить в соседнюю комнату. Хочется Бельгии соблазнять этого моралиста (в голове Холла это звучит, как идиота), пусть развлекается. Лихтенштейн остается в комнате, и Холл хмыкает, думая, что такие парни, как Швейцария, неизменно притягивают женщин. Правильные, благородные, нестерпимо скучные: Холл облизывает губы, пытаясь вспомнить, какой шоколад довелось попробовать — бельгийский или швейцарский, — а потом понимает, что мало того, что ему все равно, так он еще и разницы не ощутил — мысли о Бельгии куда слаще любого шоколада. А Лихтенштейн еще подрастет, ничего, будет и Башу счастье. Холл выдыхает дым как-то немного обиженно.