Забытый эдикт

— Хуан Суавес, мой домоправитель, — при этих словах хмурый человек, стоявший впереди, почтительно кивнул. — Со всеми бытовыми вопросами обращайтесь к нему. Прочие слуги также полностью в вашем распоряжении. Если пожелаете, можете выбрать кого-нибудь, кто будет подчиняться персонально вам. Дик окинул взором выстроившихся в ряд кэналлийцев. Смуглые, черноволосые, одетые в цвета своего герцога, они походили друг на друга как горошины из одного стручка. Дик опасался заметить на их лицах презрение или брезгливость, но ничего подобного не было и в помине — слуги то ли оказались слишком хорошо вышколенными, чтобы позволять себе открытое проявление чувств, то ли принадлежали к породе людей сердобольных — как бы там ни было, пока он ловил лишь взгляды, полные доброжелательного интереса. Вежливость требовала хотя бы улыбнуться в ответ, но Дик не находил в себе сил на притворство: вчерашняя церемония и все, что за ней последовало, оставило его совершенно опустошенным. — Нет, благодарю вас, личный слуга мне не нужен, — если Алва хочет кого-то ему навязать, то пусть скажет об этом прямо. — В таком случае пойдемте, я покажу ваши покои. Они поднялись на второй этаж, после чего Алва свернул налево, в широкий коридор, украшенный статуэтками эвротов и портретами его предков. Отведенные Дику комнаты располагались в конце крыла. Алва провернул торчащий в замочной скважине ключ, и дверь бесшумно распахнулась, явив взору уютно обставленную гостиную с морисскими коврами и букетом кипарисовых ветвей в напольной вазе. — В доме вы вольны творить все что угодно, — Алва прошел внутрь, и Дик неуверенно последовал за ним. — Ходить куда вздумается, занимать свой досуг чем пожелаете, менять обстановку как заблагорассудится. Единственное, что я вам запрещаю, — это в одиночку покидать пределы особняка. — Почему? — за годы в Дарзье Дик слишком привык возражать против любых ограничений, и теперь возмущенный возглас вырвался сам собой. — Потому что сейчас вы беззащитнее кутенка, — Алве явно не нравилось сообщать очевидное. — А спровоцировать вас на дуэль — дело пары фраз. Подсказать каких, или догадаетесь сами? Дик отвернулся. Кто бы сомневался, что Алва не преминет ткнуть в самое больное. Робкое доверие, установившееся между ними после ночного разговора, истаяло, как дым от потухшего костра. Дику нельзя забывать, что он — только вещь, милостиво пожалованная королем самому преданному из своих грандов. Да, Алва не воспользовался законным правом на первую брачную ночь, но это еще не значило, что чувства Дика для него имели хоть какой-то вес. — Завтра вас навестят портной и куафер, — продолжил Алва как ни в чем не бывало. — Вы уже решили, каким хотите меня видеть? — огрызнулся Дик. — В этом вопросе я доверюсь вашему вкусу, — с ощутимым холодком ответил Алва. — Но если вы желаете мне угодить, то я бы предпочел лицезреть нечто более мужественное, чем ваш нынешний образ. В лицо Дика будто плеснули крутым кипятком. Он сжал кулаки и стиснул зубы, чтобы в запале не наговорить лишнего. С Алвы хватит и ночного срыва. Но какова же подлость — попрекать его внешним видом! Дик ведь не виноват, что его растили именно таким... — И напоследок, — Алва опустил ключ на каминную полку. — Дубликат есть только у Хуана. Я не войду сюда без вашего приглашения. Если не верите мне на слово, не вынимайте ключ из замка, после того как запретесь. Насколько мне известно, тогда открыть дверь снаружи станет невозможно. — Благодарю, — выдавил из себя Дик. — Не стоит, — Алва дернул головой, будто отмахиваясь от надоедливой мухи. — Хотите что-нибудь спросить? — Нет. — Тогда я вас покину. Когда дверь за Алвой захлопнулась, первым желанием Дика было упасть на кровать, задернуть полог и, накрывшись с головой, свернуться под одеялом. Забиться в темный угол, сжаться в комок, чтобы его не нашли, забыли о самом факте его существования, — вот о чем он подспудно мечтал со вчерашнего дня. Но потакать собственным слабостям время еще не настало. Предыдущий опыт Дика буквально кричал о том, что уединение — лишь мираж. Станет ли Алва приставлять к нему надсмотрщиков? Предупредил ли его Дорак о том, сколько раз Дик пытался бежать и как однажды, на волне отчаяния, даже попробовал свести счеты с жизнью? Об этом можно только гадать. Единственное, что сейчас во власти Дика, — тщательно обыскать собственные апартаменты, чтобы разобраться, где может прятаться возможный соглядатай. Дик начал со спальни: осмотрел камин на предмет подозрительных ниш в дымоходе, заглянул за все гобелены и драпировки, простучал стены в поисках пустот. Проверил, не начинается ли за картиной с танцующей эвро скрытый ход. Убедился, что деревянные перегородки, отделявшие спальню от смежных помещений, слишком тонки для тайника. На большее его фантазии не хватило. С чистой совестью рассудив, что здесь он может чувствовать себя в относительной безопасности, Дик направился в гардеробную. В пустой, обшитой деревом комнате шаги звучали непривычно гулко. Дик остановился перед огромным зеркалом, покрутил массивные подсвечники, рассеянно коснулся инкрустированной агатами рамы. Взгляд скользнул по стеклу и запнулся на темном пятнышке, которое человек несведущий мог легко принять за изъян оловянного покрытия. Мгновение Дик смотрел на него, вопреки логике надеясь, что ему просто почудилось, а потом развернулся и присел, вглядываясь в рисунок половиц. Одна из них — та самая, что отражалась под изъяном — была рассечена зигзагообразной трещиной, в углах которой прятались два крошечных отверстия — почти незаметных, но Дик знал, что искать. В библиотеке Дарзье хранилось много книг, и старая рукопись «О потайных конструкциях и хитроумных механизмах» долгое время была у него одной из любимых. Когда-то Дик наивно верил, что сможет из подручных средств соорудить отмычки для замков, на которые по ночам запирали ставни в его узилище, но потрепанная книжица пригодилась ему совсем иначе. Из нее Дик вынес, что зеркала с секретом, наподобие того, что сейчас висело в гардеробной, распространились в Талиге сразу после Двадцатилетней войны с легкой руки Раймонды Карлион, успевшей некогда похозяйничать в этом доме. Вот все и выяснилось. У комнаты существовал второй выход, а значит, и второй вход, о котором Дику не сказали ни слова. Надежда на то, что он наконец-то сможет контролировать свою жизнь и личное пространство, умерла в зародыше. Герцог Алва оказался ничем не лучше Дорака, и хотя Дик не должен был обольщаться на его счет, нескольких приязненных жестов хватило, чтобы смягчить его душу. Стоило только дать слабину, как жизнь напомнила, кто есть кто. Горько. Грустно. Но поделом.