Забытый эдикт

— ...Новые глиняные карьеры под Цикотерой содержат тысячи песан сырья. Если разрешить в них выработку, к осенним холодам мастеровые успеют изготовить кирпичей столько, чтобы беженцы застроили пустырь у Восточной стены. К тому же копать, размягчать и переносить глину — дело вполне посильное для вчерашних крестьян, а значит, многие из них смогут прокормиться честным трудом. Леонард оторвался от бумаг. Единственными, кто внимательно слушал его доклад, были Уэсс и Алва. Первый хмурил седые брови, видимо готовясь спорить с каждым словом. Второй же напротив — едва заметно кивал после промежуточных выводов. Офицеров сморила скука: Эмиль Савиньяк, как и его младший брат, позевывал в кулак, Оскар Феншо что-то выцарапывал на подвернувшемся листке, Хорхе Дьегаррон и Курт Вейзель вполголоса обсуждали пригнанных утром полуморисков, на которых должны были пересадить легкую кавалерию. — Замысел толковый, но вас подводит незнание местных особенностей, — произнес Уэсс покровительственно. Несмотря на бесконечные дифирамбы Алве, он страшно оскорбился, когда тот взял всю власть над провинцией в свои руки. После отставки Уэсс словно задался целью уличить «беспардонного вояку» в невежестве, поймать на промахе, а то и самому толкнуть на неверный путь. Часть его неприязни досталась и «предателю» Леонарду — очевидно, в голову старика-губернатора не закрадывалась мысль, что от поручений Первого маршала нельзя просто так отмахнуться. — Что же мы упустили, господин советник? — Алва закинул ногу на ногу, солнечный луч сверкнул в зубцах серебряной шпоры. — В окрестностях Цикотеры нет лесов, — ответил Уэсс, дернув щекой. — Их вообще нет к югу от Ренквахи. Мастеровые не найдут дров, чтобы топить обжиговые печи, если вы велите втрое увеличить производство. — Зато к югу от Ренквахи есть торф, — заметил Алва. — Мэтр Рисвелл, — он повернулся к купеческому старшине, представлявшему городское самоуправление, — будьте любезны уладить вопросы с гончарным цехом, — тот торопливо закивал. — Что вам опять не нравится, господин советник? — Ущербность вашего плана, — выплюнул Уэсс. — Вы что же, хотите, чтобы вся эта голытьба, приученная только крутить хвосты коровам, осела в городе? Допустим, на лето работой вы их обеспечите, но чем они станут заниматься зимой? А через год? В Тронко не нужно такое количество рабочих рук! Из-за вас труд горожан обесценится, бедные начнут голодать, улицы переполнятся ворами и попрошайками. Вам хорошо — вы уедете отсюда еще до Излома, а мне придется расхлебывать плоды ваших скоропалительных решений! К концу речи Уэсс раскраснелся и почти кричал, на морщинистом лбу выступили капли пота. Алва разглядывал его с холодным любопытством, как будто изучал повадки неизвестной науке жабы. Эмиль Савиньяк без лишних просьб наполнил хрустальный кубок, пододвинул его Уэссу — тот, утерев лоб, обмахивался платком и принял воду с благодарностью. Уэсс говорил резонные вещи. Леонард сам мог бы перечислить те же недостатки своей затеи; предвидя критику, он даже набросал варианты, как отделаться от проблем малой кровью, но ему было интересно, что придумает Алва. Им всем это было интересно: Вейзель с Дьегарроном смолкли, а Феншо подобрался, предвкушая, что не слишком любимое начальство вот-вот опростоволосится. — Похвальная вера в мои таланты, — наконец проговорил Алва. — Генерал, благодарю вас за аккуратно выполненную работу, — в груди Леонарда разлилось робкое тепло, он подавил улыбку за миг до того, как она искривила рот. К счастью, Алва не увидел его гримасы, вновь обратившись к Уэссу: — Я хотел отдать все распоряжения на обратном пути, прежде чем король снимет с меня полномочия Проэмперадора, но, если вы настаиваете, развею ваши тревоги уже сейчас. Весной беженцы вернутся на хутора. Тем же, кто пожелает начать новую жизнь, я предложу другое дело. Уже как Первый маршал. — Забреете в солдаты? — предположил Леонард. Обычно он не раскрывал рта, пока его не спрашивали, но сейчас вступил в разговор легко, будто всю жизнь был с Алвой на короткой ноге. — Нет, поручу укрепить границу с Саграннами, — усмешка Алвы не сулила ничего доброго. — Как, позвольте узнать? — напряженно спросил Уэсс. — Я подумал, раз уж горцы доставляют честным подданным его величества столько хлопот, следует возвести защитный кордон из десятка-другого крепостей, куда в будущем я определю кавалерийские гарнизоны, — ответил Алва беззаботно. — Беженцы начнут строительство, через время им на помощь прибудут каторжане. В Тронко же останутся новые дома, куда вы сможете переселить городскую бедноту. Улицы вокруг Рыночной площади давно стоит расширить, а тамошние клоповники — снести. Я даю вам шанс сделать это, не утонув в слезах несчастных обездоленных. Раздражение на лице Уэсса сменилось досадой. Леонард прекрасно понимал ее причину: через сагранскую границу плотным потоком шли товары из Гайифы — шелка, жгучий перец, расписной фарфор и оружие. Не только пистолеты, а кое-что покрупнее: кулеврины и полукулеврины (любопытно, поднял бы покойный Окделл мятеж, если бы ручеек вороненой стали внезапно иссяк?). Естественно, ничто из перечисленного не облагалось коронными пошлинами и не вносилось в реестровые книги. Отряды поддельных адуанов, которые Леонард набирал из верных отцу людей, встречались с контрабандистскими обозами у затерянной в горах деревушки и за чеканное золото провожали их до Рассанны. Деньги от махинаций Леонард и Уэсс — как родичи, пусть даже не по крови — делили поровну. С цепью сторожевых крепостей, какую хотел выстроить Алва, раздолье для них закончится. — И где же вы собираетесь брать пригодный для строительства камень? — старческий голос источал ехидство. Быстрый взгляд черных глаз мазнул по Леонарду — Уэсс просил поддержки. Алву нужно было убедить в том, что его затея провальна, но на ум, как назло, не шло ничего путного. Леонарда охватила необъяснимая апатия. Пускай события катятся, как снежный ком с крутой горы, — он не будет им мешать. Пусть Уэсс вьется ужом на сковородке, пусть Алва выводит их на чистую воду, пусть даже его, Леонарда, арестуют, сошлют, казнят — зато он избавится от вконец опротивевших плутней и каждодневного притворства. — Вы закупите песчаник и известняк из надорских каменоломен, — ответил Алва на грани слышимости. Леонард потер веки, чтобы вернуть ясность мыслям. Уэсс глянул в его сторону недовольно, но сразу обернулся к Алве: — Король непременно узнает, что вы хотите за счет казны озолотить своего!.. — Моего? — Алва приподнял брови, предлагая продолжить. Уэсс скривился так, будто хотел сплюнуть на пол, но промолчал. Над столом пролетела жирная муха, села на край кубка, поползла по цветочному завитку. В неловкой тишине Алва произнес: — Сперва король узнает, что вы много лет наживались на контрабанде. Хотя погодите, — он притворно нахмурился, как будто что-то припоминая, — ведь в пределах Варасты король — это я. Не нужно ждать, рискуя, что гонец с доносом сгинет без следа. Арестуйте господина советника! Сердце Леонарда глухо бухнуло. Вот сейчас, сейчас Алва прикажет бросить в тюрьму и его самого. Но тот молчал. От двери отделились два кэналлийца в черно-синем, схватили Уэсса под руки и вывели прочь. — На время дознания виконт Уэсс отстранен от всех занимаемых должностей, — объявил Алва. — Пока я здесь Проэмперадор, его обязанности будет исполнять мэтр Рисвелл. Прошу всех цивильных особ покинуть залу совета, дальнейшие вопросы касаются только военных.