Забытый эдикт

Очертания сада терялись в густой темноте, девочки-лютнистки по просьбе виконтессы играли тихую балладу. Интересно, обнаружил ли Энрике, что его поднадзорный сбежал? А Алва? Нет, тот, наверное, вернулся с очередного смотра слишком усталым и сразу ушел к себе. Хотя ему могли доложить... В любом случае, Арно знает, куда Дик подевался, и не позволит зря поднять тревогу. Под ребрами все сжалось в предчувствии скорых неприятностей. Но ведь он не делает ничего предосудительного! Ничего. Совсем ничего. — Вы даже не попытаетесь меня обнять? — приглушенно заговорила госпожа Хейл. Ее палевое, расшитое жемчугом платье обрисовывало плавный силуэт на фоне темной портьеры, а легкий аромат духов, смешиваясь с ночным воздухом, дразнил ноздри, и хотелось дышать все глубже, чтобы распробовать тончайшие оттенки запаха. — Простите, я никогда не посмел бы... — пробормотал Дик. Он снова повел себя странно, не так, как полагалось бы юноше его лет. А вдруг госпожа Хейл воспримет отказ знаком того, что Дик считает ее недостаточно привлекательной? Ей хватило такта мягко указать на промашку, но он-то пришел не на свидание и не станет хвататься за предоставленную возможность. Как же поступить? — И это прекрасно, — госпожа Хейл невесело рассмеялась. — Знаете, я сейчас в полной растерянности. Я хотела вскружить вам голову, да-да, не удивляйтесь... это было глупо. — Вы красивее всех, кого мне доводилось встречать, и очень умны, — Дик попытался сгладить оторопь после ее признания. — Умна, но не догадалась, что мои чары, — последнее слово она подчеркнула иронией, — на вас вряд ли подействуют. Что ваша вахта у окна в часы моей прогулки ничего не значит. Бездумно причислила вас к толпе гоняющихся за юбками юнцов, упустив главное, — она смолкла, а потом продолжила с подкупающей легкостью: — И как же я рада, что ошиблась. Уж больно гадкую роль мне навязали обстоятельства. — Роль? — переспросил Дик. Значит, все эти любезности, улыбки, восхищенные взгляды были игрой? Его передернуло, как будто он вгрызся в спелое яблоко и увидел перекушенного червя. — Не обижайтесь, прошу вас, — госпожа Хейл тронула его запястье. — Вечер с вами доставил мне много удовольствия, клянусь. — Но зачем вы хотели?.. — окончание фразы повисло в воздухе. Не то чтобы Дик щадил чувства притворщицы, договорить помешало отвращение к себе, потому что ее план почти сработал. И ради этой... он рискнул снова разочаровать Алву! Правильно тот сказал после дуэли, Дик — пустоголовый идиот, если не назвать хуже. — Чтобы попросить вас об услуге, — госпожа Хейл зашуршала корсажем, что-то еле слышно щелкнуло, и в ладонь Дика лег металлический венчик, согретый человеческим теплом. — Возьмите. — Что это? — Дик шагнул к свету, поднес предмет к лицу. В его руке сверкала золотая лилия, чьи лепестки украшали капельки голубых бриллиантов. — Зачем? — Все имеет свою цену, а расплачиваться драгоценностями куда менее гадко, чем собой, — объяснила госпожа Хейл так невозмутимо, будто речь шла об очередной модной пьесе. — Этот дар вас ни к чему не обязывает, просто выслушайте меня. — Мне не нужны ваши драгоценности, — «...а вы сами — тем более». Дик вернул брошь хозяйке, в последний момент удержав себя от того, чтобы вытереть руку о колет. Уйти из этой гостиной хотелось просто нестерпимо. Он бросил быстрый взгляд на дверь и заметил, что виконтесса, сев в своем кресле вполоборота, прислушивается к их разговору. — Герцог, — в голосе госпожи Хейл прорезались умоляющие нотки. Она больше не смела прикасаться к Дику — наверное, уловила переполнявшую его брезгливость и почувствовала себя униженной. Истинный рыцарь на месте Дика поспешил бы облегчить душевные муки дамы, но он не собирался ей помогать. Пусть хоть сгорит со стыда! — Прошу вас, поверьте, будь на то моя воля, я никогда не стала бы вводить вас в заблуждение. Да и сестра тоже... Мы просто в отчаянии, а вы — единственный человек, кому под силу помочь нашему горю. — Вы даже не попытались поговорить начистоту, — упрекнул ее Дик, не считая нужным понижать тон. — Сразу начали с хитростей. Что вам нужно? — Вы ведь знаете, что губернатора арестовали? — она говорила сдавленно, как человек, не привыкший просить. — Для моей сестры это стало серьезным ударом, а у нее такое слабое здоровье. Она едва нашла в себе силы, чтобы составить мне компанию сегодня. Я чувствую, у вас доброе сердце, не откажите в сострадании двум беззащитным женщинам. То, в чем обвиняют губернатора Уэсса, — ложь и клевета. Контрабандистами управляет Леопольд Манрик. Муж моей сестры был простым исполнителем, он подчинялся родичу... мы все ему подчинялись, — она судорожно вздохнула. — Вы не представляете себе, какая хватка у этого человека. Пожалуйста, убедите герцога Алва прислушаться к словам губернатора. Пусть у него появится шанс оправдать себя. Пожалуйста! Ведь вы это можете? — С чего вы взяли? — еле выговорил Дик. Его натурально мутило от того, что она сейчас ответит. К горлу подкатил ком из жирного крема, привкус выпитого вина теперь отдавал горечью на языке. Неужели в глазах окружающих он именно такой — падкий на лесть и побрякушки миньон, готовый вертеть своим покровителем по первому слову чужих людей?! Даже если бы они с Алвой и были достаточно близки, чтобы Дик осмелился заступиться за проштрафившегося губернатора, — как будто тот вообще склонен прислушиваться хоть к кому-то, кроме себя! Госпожа Хейл молчала. Голова в короне рыжих волос и жемчужных гребней поникла на тонкой шее; вероятно, по напудренным щекам текли злые слезы, но до ушей Дика не донеслось ни единого всхлипа. Наконец она шепотом повторила «пожалуйста», отступила к окну и отвернулась. — Не знаю, что вы там себе вообразили, но мы с герцогом Алва... у нас совсем не такие отношения, чтобы я мог на него повлиять, — на миг Дику стало совестно за предыдущую резкость. — Я передам ему вашу просьбу, но большего не обещаю. Сударыня... — Спасибо, — она быстро обернулась. — Простите, я наговорила лишнего. Губернатора схватили после того, как он позволил себе... Неважно. Простите, — она громко шмыгнула носом, и Дик протянул платок, который уже некоторое время держал наготове. — Вы очень добры. — Но почему за губернатора просите вы, а не ваша сестра? — Дик прервал поток сбивчивых извинений. — Коломба была уверена, что вы ей симпатизируете и не откажетесь выполнить маленькую просьбу, — к ним неслышно приблизилась виконтесса. Госпожа Хейл отняла платок от лица, шагнула к сестре, и та заключила ее в объятия. Их склоненные головы, обоюдное доверие, безотчетный порыв, с каким одна потянулась к другой, растрогали бы даже глиняного истукана. Дик ощутил себя лишним при столь нежном проявлении родственных чувств. Разве он имел право презирать их? После ареста губернатора эти женщины жили без опоры и защиты, сделавшись пленницами в собственном доме. Удивительно ли, что они не погнушались никакими средствами, чтобы вызволить родича? Мысль, что сам он — безгранично одинок, осела холодной тяжестью на сердце. Вспомнилось, как однажды его обнял Алва... совершенно чужой человек. — Видимо, судьба решила отплатить мне за все разбитые сердца, — госпожа Хейл усмехнулась сквозь слезы. Ее самоирония располагала к себе, и Дик нерешительно пообещал: — Я постараюсь что-нибудь для вас сделать.