Забытый эдикт

Особняк уже погрузился в дремотную тишь, только потрескивало пламя в шандалах вдоль лестницы, да от губернаторских покоев доносились лютневые трели. Виконтесса решила развеяться, пока старик муж хлебает тюремную баланду? Мило, ничего не скажешь. Впрочем, кто бы стал ее судить? Отдать лучшие годы жизни человеку вдвое старше себя вряд ли было ее девичьей мечтой. «Я хочу, чтобы сестра связала судьбу с тем, кого полюбит», — вспомнилась запальчивая отповедь Ричарда. Наивность как раз в его духе. Хотя кто, если не он, больнее обжегся на том, что всю жизнь за него решали другие? Имеет право на маленькие капризы. В любом случае свадьба Айрис Окделл и Леонарда Манрика стала бы непростительной уступкой придворной своре, но добиться того, чтобы тессорий выпустил куш, который уже считает своим, — задачка не из простых. Есть надежда, что, оставшись на воле после ареста Уэсса, Леонард вляпается в лужу посерьезнее, чем банальное покрывательство контрабандистов, и тогда его отцу уже можно будет ставить условия. Рокэ оперся о дубовые перила, пережидая внезапный приступ зевоты; Эмиль обернулся через плечо: — Устал как проклятый. Эти бароны из кого хочешь выжмут все соки. Не знаю, как ты, а я — спать. — Не двужильный же я, в самом деле, — Рокэ неприязненно глянул на свои запыленные сапоги. Снять бы их поскорее и ополоснуться. Смыть пот и грязь — пусть холодной воды не найдешь, сейчас ему сгодится любая. Весь день они провели за городом. Сперва инспектировали, как местные кавалеристы приспособились к новым лошадям, после — наблюдали за стрельбами мушкетеров. Но главное испытание ждало на закате, когда в расположение армии потянулись окрестные землевладельцы. Каждый жаждал продемонстрировать, как велик его вклад в будущую победу: один жертвовал снабженцам стадо коров, второй — несколько подвод с мукой, третий — телегу, полную тюков с корпией. Каждый подолгу расхваливал свой дар, между делом справлялся о том, когда же подворовывавшие то тут, то там беженцы вернутся восвояси, и под конец с умным видом предлагал наилучшую (по его мнению) стратегию для борьбы с бириссцами. Неудивительно, что после вечера в компании полусотни горластых спорщиков Рокэ почти ничего не соображал и еле волочил ноги. — Все спокойно? — Спокойно, соберано, — гвардеец (кажется, его звали Фернандо) поклонился, звякнув кривой саблей. На секунду звуки лютни сделались громче, после чего снова стихли — должно быть, открылась и закрылась дверь, за которой играли. Рокэ оглянулся с ленивым любопытством и, несмотря на скудное освещение, сразу же узнал Ричарда. Ну до чего безалаберное существо! — Герцог? — Ричард настолько погрузился в раздумья, что заметил Рокэ, только когда тот заступил ему дорогу. Он лишь чудом не врезался в живую преграду, успев замереть в последний момент. Серые глаза широко распахнулись, брови взлетели на лоб, ресницы испуганно затрепетали. Рокэ окинул его пристальным взглядом, отчего на тронутых загаром щеках расцвели розовые пятна, а длинные пальцы вцепились в обшлаги мундира. Какой букет запахов. Вино, тубероза и сладкое тесто. Но признаков отравления не заметно — и на том спасибо. — Вижу, у вас очень много свободного времени? — Рокэ вынул канделябр из скобы и направился к себе. Спустя миг пристыженный Ричард зашагал по левую руку. — Преступное упущение с моей стороны. Я дам вам под командование десяток человек. Не сегодня и не завтра, но в ближайшие дни. Можете забыть обо мне и моей помощи, я буду занят другими делами. А вам пора учиться тому, что впитывает с молоком кормилицы каждый дворянин. — Но как я с ними?.. — ошарашенно начал Ричард. — Как хотите, — отрезал Рокэ. Ричард обиженно засопел. Трепещущие огоньки матово отразились в панели из темной древесины, и последний десяток бье до двери они прошли в гробовом молчании. Лишь когда Рокэ взялся за бронзовую ручку, Ричард выпалил ему в спину: — Я не смогу. — Что? — Рокэ медленно обернулся. — Хотите всю жизнь прожить как одалиска в серале? — на запястье шлепнулась капля расплавленного воска, потекла вниз пекучей дорожкой, что отнюдь не добавило голосу благонравия. Ричард дернулся как от пощечины, на худом лице отразилась вся фамильная спесь. Признаться, эта картина нравилась Рокэ куда больше, чем владевшие им секундой ранее страх и затравленность. — Хотите? — надавил он. — Меня не слишком обременит платить за ваши наряды, сласти и украшения хоть до конца дней. Вам это нужно? — Нет! — огрызнулся Ричард. — Вы прекрасно знаете, что нет! Зачем издеваетесь? — Я не поручаю вам ничего сверхординарного, — продолжил Рокэ. — В вашем возрасте некоторые командовали походами на край света, покоряли целые государства, а вы? Неужели боитесь? Ричард глянул в темноту коридора, будто прикидывал путь к бегству, но потом, опомнившись, оскорбленно вскинул подбородок и сжал челюсти. Теперь, наверное, надолго замкнется в себе. Рокэ толкнул тяжелую створку, вошел внутрь, оставив ее открытой: захочет договорить — зайдет следом. Поднял канделябр повыше — так и есть, возле камина темнела полная до краев ванна. Волшебно. Наконец-то этот новенький Санчо усвоил хоть что-то из его привычек. — Так в чем проблема? — спросил Рокэ уже мягче. — Они будут смеяться, — мрачно произнес Ричард с порога. — Спросите имена тех, кто смеется, и велите сержанту их высечь, — Рокэ оставил канделябр на каминной полке, скинул колет на кресло и взялся за шнуровку рубашки. — А если он не подчинится? — Ричард уставился в угол, словно боялся увидеть что-то неподобающее. — Доложите вышестоящему офицеру, и он лишит его жалования или понизит в звании, — Рокэ уперся мыском в каблук, высвобождая ногу из сапога. — Это армия, Ричард, она по своей структуре заточена на то, чтобы подавлять волю, добиваться безоговорочного подчинения. На вашей стороне вся мощь ее уклада, тогда как на стороне ослушника... ну, разве что сочувствие двух-трех приятелей, которое те вряд ли посмеют выказать, чтобы не схлопотать самим. Ричард заметно приободрился, бросил быстрый взгляд исподлобья, и Рокэ притворился, что полностью сосредоточен на прилипших к коже чулках. — Как здоровье госпожи Хейл? — Хорошо, — Ричард не отпирался, но говорил виновато. — Она просила меня... — Догадываюсь о чем, — перебил его Рокэ. Он потянул завязки штанов, позволил тонкому льну сползти вниз, собраться складками у колен и выпутался из штанин, оставшись без ничего. — Ваш отец некогда ухаживал за ее сестрой... не за виконтессой. Не думайте, что я был его другом или, упаси Создатель, поверенным в сердечных делах, об их романе знали многие сослуживцы. А пара, между прочим, была крайне примечательная — герцог с тысячелетней родословной и незаконная дочь графа-«навозника». Так что если вдруг ощутите непреодолимое влечение к этой даме, можете смело клясть дурную наследственность. — Я... — Ричард сглотнул, — я ничего такого не ощутил. Герцог, могу я уйти? — Разумеется, — его смущение ужасно забавляло. Шумно выдохнув, Ричард вывалился в коридор, а Рокэ переступил через высокий бортик и с наслаждением, о котором мечтал весь этот проклятый день, погрузился в остывшую воду.