Забытый эдикт

— Итак, что вы можете сообщить о нашем пленнике? Коннер и Шеманталь переглянулись. Рокэ заложил руки за голову, откинулся на спинку походного стула, с трудом подавив школярское желание качнуться на задних ножках. Старое дерево могло подломиться в неподходящий момент, а вид шмякнувшегося «Прымпердора» точно не повысит авторитета среди подчиненных. Особенно такого пошиба. — Да чего говорить, господин Прымпердор, — начал Коннер, — что из знатных он, вы и без нас видели. Красным обшиваются обычно, если кто из рода служит в Багряной Страже; чем больше полос, тем, значит, больше мужчин из семьи туда ушло. Тем злее оставшиеся. По-ихнему, когда великая честь перепадает отцу или брату, уже позор, если ты сам оплошаешь. А берет Адгемар тех, кто богаче на скот и невольников. Вот они и стараются... — И помногу уводят? Людей, я имею в виду. — Да когда как, — Коннер пожевал губами, — тут ведь народ тоже не простой. И схроны у хуторов накопали, и фузеями обзавелись, и оповещать друг дружку научились особым дымком. Седунам если кто доставался, так старики, калеки и невезучие, за четыреста лет все приноровились-то пережидать налеты, а после — возвертались к себе и продолжали жить как жили. Только этой весной седуны жечь и резать взялись, вот народ и взвыл. — Судя по сожженной Воскопое, не все так уж пеклись о своей безопасности. — Прими их Создатель, не замкни Врат Рассветных... — Коннер размашисто приложил ладонь к губам и к сердцу. Шеманталь лишь скорбно кивнул. — Кто знает, что их сгубило. Может, сторожа на посту зазевались, вот и не успели своих предупредить. Дури людской подчас и дивиться устаешь. — Через год с этим покончат навсегда. Вы слышали о приграничных фортах? — сколько Рокэ ни думал о своем указе, столько удивлялся, что никому прежде не приходило на ум обезопасить жизнь варастийцев. Даже странно, почему эти привыкшие к вольнице люди до сих пор ходили под рукой Олларов, если те плевать хотели на сюзеренский долг. — А как же, — Коннер щербато улыбнулся, — вас местные до гробовой доски благодарить станут, коли вы их от седунов защитите. — Пусть не беспокоятся, у меня в этом деле свой интерес. В Кэналлоа излишек горячих голов и нехватка плодородной земли, если не рассылать по далеким гарнизонам самых ретивых, через десять лет Померанцевое море заполонят пираты, а через двадцать благородные рэи съедят меня живьем. Но все же давайте вернемся к пленнику: у него рубинов больше, чем лент на дереве урожая, алый ворот и алый кушак, золото, шкура ирбиса у седла. Хотелось бы понимать, чей родич угодил нам в руки. У бириссцев есть гербы? — Сдается, нет, — Коннер нахмурился. — Разные цвета у каждого рода? Вышивки? Амулеты? Коннер переступил с ноги на ногу. — Может, и есть чего, да нам неведомо, — повинился Шеманталь. — Мы же с ними не торгуем, переговоров не ведем, только отстреливаем, коли наглеют. — Ну про красные полосы вы же откуда-то узнали? — Дык это бакранский старейшина рассказал, — поторопился объяснить Шеманталь. — Племя одно, живут на ближних отрогах, вокруг Полвары. Можем дорожку к ним показать. — Покажете. А пока давайте проведаем облезлого героя. Сагранская гряда на горизонте с каждым днем проступала все четче. Черные зубцы скал издали выглядели почти отвесными, но Рокэ знал: стоит армии подойти ближе, как из голубоватой дымки проявятся тракты, дорожки и козьи тропки, а крутые склоны обрастут буками и пушистыми соснами. Три дня (может, меньше) — и они пересекут границу; три дня — и путь назад будет отрезан; три дня... а план, как разгромить Адгемарово войско, пока призрачнее грозового облака над пустыней. Рокэ не возлагал больших надежд на пленника — будь тот даже сыном самого бирисского вождя, ради него не сдадут Барсовых Врат, не ударят кагетам в спину, не раскошелятся на солидный выкуп. У племен, что живут сражаясь, воинская честь стоит куда дороже жизни, поэтому от наследника, который запятнал себя поражением, с легкостью отрекутся. Так поступали кочевые мориски и древние вариты, нет причины считать, что бириссцы окажутся хоть на драхму гуманнее. Он отвернулся от темнеющего края неба. У каменной бабы витал в облаках Понси, грифель в его пальцах напряженно застыл над чистым листком в ожидании свежей рифмы, как застывает лисица над норой жертвы. Послал же Создатель порученца! Понси аккуратно переписывал приказы и перерисовывал карты (если его не огорошивало новым виршем прямо посреди работы), но едва речь заходила о том, чтобы объясниться на словах, — краснел, заикался и путал кавалерию с артиллерией. Пристроить бы его к делу, только к какому?.. Мимо, ничего не замечая, прошагал Ричард, за ним расхлябанной походкой тащился стрелок. При виде Рокэ он моментально одернул форменную куртку и на ходу поднес ладонь к берету. Уголки губ сами поползли вверх. Неужели Ричард нашел общий язык со своими солдатами? Чудо, сравнимое с дождем из вина или стаей летучих коров. Любопытство подзуживало подкрасться к пологу корнетской палатки и подслушать, о чем эти двое станут говорить (Рокэ не первый раз ловил себя на желании подсмотреть, как Ричард общается с другими людьми, увидеть его в непринужденной обстановке), но не на глазах же у адуанов? Когда Рокэ вошел в тень фургона для раненых, пленник на соседней телеге напряг шею и приподнял голову, отчего разорванная рубаха распахнулась, обнажив тонкий шрам под его ключицей. С загорелой физиономии сверкнули белки злобно сощуренных глаз, бириссец плюнул — после дня без воды это наверняка потребовало недюжинной силы воли, — но лишь спугнул серую ящерицу, гревшуюся среди камней. Все же предрассудки в племенах, где мужчиной и воином считается только тот, кто способен сидеть верхом, просчитываются на раз: по обе стороны от Межевых островов для гонористых конников путь в обозе — тяжкое оскорбление, смыть которое могла лишь смерть обидчика. Тем лучше — ярость отлично развязывает языки; правда, чего полезного мог сообщить им этот дикарь, Рокэ не представлял. Разве что обменять его, но кампания только началась. Пожелают ли позднее бириссцы заключать сделки с тем, кто прольет слишком много их крови? И достаточно ли они сплочены вне Багряной Стражи, чтобы выдачей пленных распоряжался один человек? — Если назовешься, я предложу семье выкуп за тебя, — медленно произнес Рокэ на гайи. Кипарские купцы водили караваны через Барсовы Врата, так что их наречие в Кагете должны были неплохо понимать. Бириссец смерил его надменным взглядом, какие не смели бросать и самые спесивые из Людей Чести. Рокэ усмехнулся. Казалось бы, более разных представителей рода людского в Золотых землях было не сыскать, реагировали и те, и другие на него одинаково. — А ну говори, бацута! — Коннер щелкнул хлыстом. Бириссец попытался собрать слюны для нового плевка. Рокэ пожал плечами, разговаривать дальше — только зря тратить время. — Не поить, — велел он часовому и обратился к адуанам: — Утром спросите еще раз. Упрется — настаивайте, только не калечьте. — Будет исполнено. Жестом отослав спутников, Рокэ обошел караулы, напомнил, что этой ночью нужно быть особенно внимательными. В ответ звучали бодрые «так точно». Бирисских разведчиков, преследовавших армию всю прошлую неделю, ожидаемо никто не видел. Одно из двух: либо зализывают раны после утренней взбучки, либо разуверились в посуленном союзнике и бросили солдат, как куш, который не по силам прожевать. Хоть бы и так — знать, куда движутся регулярные войска, им все равно не помешало бы. Усыпляют бдительность, готовя рейд по темноте? Маловероятно, но не следует недооценивать врага, пусть даже он молится богу-барсу и приторачивает к седлам шкуры его земных сородичей. Фернандо подвел взнузданного Моро, спросил, не нужен ли эскорт. Рокэ отказался — удаляться от лагеря не входило в его планы, а с верхушки ближнего пригорка отдохнувший мориск домчит за пару минут. Лицо овевал горячий ветер, колосья хлестали по голенищам сапог, зеленое море смыкалось позади с тихим шелестом. Из-под копыт выпорхнула куропатка. С небес рухнула черная тень и уволокла ее в багрово-синюю высь, оставив в воздухе кружить россыпь серых перышек. Рокэ проводил взглядом ворона и его бьющую крыльями жертву, раскрыл зрительную трубу. Так и есть — талигойцы были единственными двуногими на хорну окрест. Жаль... Впрочем, бириссцы — дикари, но не идиоты, второй раз в ту же западню они не полезут, а листок с перечнем световых шифров, найденный в вещах Руди Карлтона, еще сослужит добрую службу в схватке с кагетами. Даже если нет — все будет выглядеть так, будто сослужил. Нельзя же позволить, чтобы Феншо-Тримэйн понял, кто больше выиграл от их сговора. Генералы с антиолларовским настроем на дороге не валяются — Колиньяр после мятежа Борна поработал на совесть. Ради такого редкого зверя не грех и разыграть маленькую сценку. Встал ли на ноги Манрик? Как дела в столице? Когда они покидали Тронко, вестей о новом кардинале еще не было, но к этому времени пастырский перстень с алой ройей наверняка обрел владельца. Агний или Берхайм? Отрезанность от всех источников информации неимоверно раздражала, но не пользоваться же голубиной почтой, в самом деле? Чтобы гонять посыльных туда и обратно, нужна по меньшей мере свободная рота, а лучше — две или три, иначе письмо не уедет дальше первого холма. Мысль забрезжила на кромке рассудка, в мозгу засвербело, будто в носу перед тем как чихнуть. Рокэ затаил дыхание, воскресил перед внутренним взором строки: «Восток — пять быстрых сигналов», «Болезнь — один долгий, три быстрых»... Интересно, далеко ли их видно? В погожую ночь — на четверть хорны, вряд ли дальше, а днем? В снег или в дождь? А со зрительной трубой? Как просто... Расставить на основных дорогах людей, владевших световым шифром, и получать новости с границы через несколько часов, а не через несколько недель! От открывшейся перспективы закружилась голова. Положим, у него самого не хватит денег содержать орду сигнальщиков, но если заинтересовать этой идеей какое-нибудь казенное ведомство? Например, экстерриорат. Граф Рафиано смог бы добиться от Фердинанда солидных вливаний. Задумка определенно стоила того, чтобы ею занялись.