Забытый эдикт

Стало душно. Корни обвили грудную клетку, потащили Робера под землю. Закатные твари! Вот так и ложись спать под кустом ведьминых ягод! Он дернулся, попытался позвать на помощь, но горло пересохло, а язык распух; впился пальцами, ногтями в древесину, но вместо жестких волокон под руками очутилась живая плоть. Змея? Нет, теплое. Его обнимали. Робер рванулся, поднял голову, до рези в глазах всматриваясь в сплетение белесых, похожих на червей отростков, и вдруг с ужасом понял, что скользит взглядом по кружевной вязи на пеньюаре Каролины Ариго. Она явилась ему высокой и сильной, как северная воительница, как королева, кому на потеху привели юного пленника. Стыд смешался со сладостным чувством, в котором Робер не смел сознаться даже самому себе: с желанием подчиняться, исполнять ее приказы. Он уже стоял на коленях, а Каролина тянула вверх полупрозрачный подол ночной сорочки, и лишь путы помешали ему поцеловать родинку на округлом бедре — как в Осенний Излом тринадцать лет назад, когда она его соблазнила. Робер вынырнул из сна, жадно глотая воздух. Путами оказалось сбившееся покрывало, он высвободился из кокона повлажневшей от пота ткани и схватил кувшин с тепловатой водой. Привидится же! Как он мог забыть о Мэллит? Все кошкина жара. Близились к концу Летние Молнии, трава давно выгорела, а почва растрескалась и посерела, но спасительные дожди, что к этой поре уже лили в Эпинэ и Агарисе, обходили Саграннскую гряду стороной. Вислобрюхие тучи напарывались на пики гор и откатывались, точно стадо овец от ивового плетня. Сколько же им еще терпеть? Думает Ворон держать данное в ультиматуме слово или не думает? Сердцебиение унялось, перед глазами прекратили мелькать цветные точки. Робер покосился на соломенную ширму, отделявшую угол, где томился его сосед: было бы неловко разбудить паренька стоном или возгласом, ведь тот маялся дни напролет и долго ворочался, прежде чем уснуть. Из-за ширмы не доносилось ни вздоха, ни шороха, но для верности Робер на цыпочках пересек комнату и заглянул поверх тонкой загородки. Тюфяк у стены пустовал. Сперва Робер не мог уложить случившееся в уме. Тупо таращился на грязно-серые от лунного света простыни, на лужицу тени во вмятине подушки. Сбежал? Неужели сбежал? Наверное, этого следовало ожидать, но Робер надеялся, что после распитого вместе вина и вечерних разговоров по душам корка льда между ними рассыпалась. Что Жиль будет благоразумен и не станет рисковать жизнью. Где там. ...«Вы ведь внук генерала Понси? Жиль, не так ли? Мы встречались у Савиньяков, еще до того как вы поступили в Лаик». «А мне думалось, вы лучше знаете моего отца, маркиз!» Робер списал резкий ответ на усталость после нелегкого пути. Создатель ведает, как воины Сонри обращались с пойманным чужаком. Вдобавок, услышав талигойскую речь, Жиль мог испугаться, что его ложь раскрыта и бириссцы вот-вот узнают настоящую цену своей добычи. А на следующий день, когда все попытки разговорить Жиля разбились о стену молчания, мыслями Робер вернулся к незаслуженному выпаду и наконец-то вспомнил, что Гастон Понси, полковник из кавалеристов Эмиля Савиньяка, погиб от шпаги Арсена... Где искать Жиля? Робер кинулся к окну. В темном дворике царил покой: у ворот дремал часовой, тлел костер в огороженном камнями круге, собаки глухо ворчали у кучи отбросов. Да и вниз тут не спуститься — кладка хоть и старая, но крепкая — мало-мальскую трещину замазывают глиной. Неужели Жиль решился удрать через дверь? Самоубийца! — ...Лис нас использует, обделывая свои грязные делишки, — вдохновенно вещал Дари. Двое стражников слушали его, подавшись вперед; в воздухе витал сладковатый дымок от выкуренных самокруток, вокруг факела в ржавой скобе вились мошки. — Нам давно пора указать кагетским слизням, кто в доме хозяин! При виде высунувшегося в коридор Робера все трое напряглись, будто он застиг их на месте преступления. Ладони потянулись к эфесам сабель. Смуглые лица были угрюмы, одинаковые черные глаза под седыми бровями — недобро сощурены, но миг спустя бириссцы расслабились, как по команде. Здесь ждали «глупую равнинную овцу» — если бы Жиль переступил порог, его бы изрубили на части без лишних разбирательств. Робер почувствовал, что должен объясниться. — Я услышал шум, вот и выглянул, мало ли... Он заговорил на гайи: пусть Дари не подозревает, что его речь достигла сторонних ушей. — Прости, я не хотел потревожить тебя, — тот склонил голову полным достоинства жестом. После недели душевного раздрая Дари взял себя в руки и нынче готовился отомстить не только Ворону, но и Адгемару, стравившему бириссцев с талигойцами. Мильжа старался гасить раздутое братом недовольство, но Робер видел, что речи Дари находят отклик у простых воинов, которые искренне презирали изнеженных казаронов. — Ты не виноват, — примирительно улыбнулся Робер. — Это мне по жаре сон не идет. Он притворил дверь, задвинул засов и шумно выдохнул. Не иначе, заскучавший в Рассвете святой выкрал юного олуха из этой башни! Нет, ну а что еще прикажете думать? В дымоходе заскреблось, зашуршало. Летучая мышь? Шума для крошечного зверька многовато. Робер выжидающе уставился на черный провал камина. Жиль — а ночной гость не мог быть никем иным! — повис на внутреннем перекрытии, пытаясь нащупать опору, и Робер кинулся ему помочь. Поднырнул в дыру дымохода, обхватил за щиколотки — и Жиль дернулся так, что оба впечатались в камни стены. — Вы с ума сошли! — у Робера не отлегло от сердца и после того, как Жиль благополучно перелез через каминную решетку. — О чем вы только думали? Где были? — Какое вам дело? — набычился тот. — Имею я право подышать воздухом хотя бы ночью? — Вы могли погибнуть, — Робер еле сдержал раздражение. — Если вы забыли, то вокруг бириссцы, и они ждут малейшего повода, чтобы отыграться за убитых родичей! Жиль уязвленно вскинулся, но поначалу не нашел что возразить. На умывальном столике зашуршал разбуженный крыс, и Робер взялся высекать огонь — после такой встряски не уснешь до утра, да и нужно же было чем-то занять руки. Воздухом ему припекло подышать, ну надо же! Болван! А на пороховом складе с факелом ему погулять не хочется? — Вы так уверены, что я ценю свою жизнь, — наконец ответил Жиль, и в его голосе звучала горечь. — Как будто всем на свете она дорога! — Не всем, — Робер застыл, не донеся трут до свечного фитиля. Сказанное неожиданно задело его за живое. — Я сам очень долго жалел, что уцелел в Ренквахе. Но вы, — он сделал ударение на последнем слове, и взвинченность вырвалась наружу, — вы назвались чужим именем, чтобы вас не прирезали под ближайшим кустом! Не стройте из себя законченного меланхолика. — Я сразу же раскаялся! — выкрикнул Жиль. — Просто я в тот момент думал о нем, и имя само слетело с языка. Если б вы знали, как я его ненавижу. — За что? — Это касается лишь меня, — похоже, Жиль счел тон вопроса недостаточно уважительным. Он совсем не измазался в саже, чего Робер опасался, — видимо, раньше в этой комнатке никто не жил, вот и камин не топили. — Он тоже потерял отца в мятеже, — на пробу сказал Робер. Ему стало совестно за срыв — в конце концов, запертого в четырех стенах парнишку он понимал. Да и разговоры о том, что белый свет не мил, на пустом месте не возникают. — Причина не в отце, — буркнул Жиль. — На него обратила внимание прекраснейшая из женщин, а он... павлин недоделанный! Робер сдержал невеселый смех. Вспомнились янтарные глаза Мэллит, устремленные на Альдо, и собственная бессильная злость. Таков уж закон этой глупой вселенной: ройи падают под ноги тем, кто вечно считает ворон. Но раззявы хотя бы счастливы в своем неведении. А отвергнутые ревнивцы, вроде них с Жилем, обречены мучиться оттого, что другой не оценил дар небес. Как будто им полегчает, если любимая девушка достанется сопернику! — Может, вы что-то неправильно поняли, и она вовсе не симпатизирует Ричарду? — попытался утешить Робер. — Нет. Я их видел, — Жиль надолго смолк. Робер уже решил, что продолжения не будет, но, очевидно, Жилю требовалось излить душу. — Коломба Хейл — совершенство, я понял это с первого взгляда. Хотя она отказалась даже потанцевать со мной. А потом... клянусь, у меня и в мыслях не было ничего худого! В губернаторском саду есть дерево как раз напротив окон ее сестры, и однажды я чисто случайно, понимаете?.. — Погодите, у меня оставалось немного вина. Давайте разольем, и мне тоже найдется что рассказать.