Вторая жизнь.

— Они хотели пойти, они пошли, они идут… — Гарри (Александра Владимировна привыкала обращаться к себе в мужском роде и даже научилась, писая стоя, попадать струей в унитаз), запершись в своей комнате, вслух штудировал английскую грамматику. Падежей нет, и на том спасибо, зато есть шестнадцать времен. — Гарри! К тебе пришли! — ни разу в жизни Петунья Дурсль не обращалась к племяннику столь радостно. — Пришел директор твоей будущей волшебной школы! — добавила она, чтобы отродье Лили открыл наверняка. А то ведь мог откликнуться с десятого раза или даже к двери не подойти. «Долго же они чесались…» — с момента так удачно подвернувшегося случая с маслом для пончиков (Дадли тупо подставился) прошло две недели. Вообще, Дурслю-младшему не повезло с самого первого дня пребывания попаданки в теле Гарри. Отобранная комната — это было только началом. Разделяй и властвуй. Когда Дадли вернулся из гостей от Пирса Полкисса, Гарри прокрался в комнату кузена и, пока тот спасал на кухне свои жировые клетки от исчезновения, разрисовал и так неверно сделанное домашнее задание брата по математике горшками с цветами — зелеными кактусами, форма которых ничем не отличалась от мошонки с эрегированным членом. На следующий день младший Дурсль работу, не проверяя, сдал, получил ожидаемое «неудовлетворительно», вызов родителей в школу, неодобрение отца. В результате, Дадли решил, что это Пирс так над ним подшутил, мальчики подрались, причем Полкиссу досталось очень сильно. Следом за этим случился уже второй скандал, с родителями Пирса. После чего Гарри подкинул в портфель Полкисса случайно найденную в рекреации школы дохлую крысу, то есть, нашел ее и подкинул в тот же день, тем более, внешнее сходство крысы и Полкисса было несомненным. Теперь уже Пирс бросился с кулаками на Дадли, они подрались снова, дружбе наступил конец, как наступил конец и охоте на Гарри. Загонщики дичи поругались, некому стало травить «гадкого Поттера». Это все было, конечно, весело, но недостаточно хорошо. Гарри планировал с Дадли сотворить что-то такое неопасное для жизни кузена, но чтобы материнское сердце Петуньи дрогнуло, и женщина начала искать помощи у волшебников, и случай быстро представился. Кажется, все получилось. «Не так уж сильно я его обварил…» — мальчик закрыл учебник и открыл дверь. За ней стояли его сияющая тетя и высокий старик с длинной бородой, поломанным в двух местах носом и голубыми глазами, которые, наверно, когда-то были очень яркими, но выцвели со временем. — Мальчик мой, здравствуй, — обратился Альбус Дамблдор (а это был именно он) к Гарри. — Ты мне позволишь пройти? Альбус Дамблдор не был ни плохим человеком, ни интриганом. Он был сильным волшебником, талантливым ученым и умелым дуэлянтом, но не слишком хорошим психологом и средненьким администратором. В силу сексуальной ориентации, он остался бездетным и не женатым, поэтому понятия не имел, сколько сил отнимает воспитание ребенка, особенно — годовалого. Оставляя корзину с Гарри на пороге дома сестры Лили, директор Хогвартса был уверен, что о мальчике его тетя позаботится. Возможно, не будет слишком баловать, но это, с точки зрения старика, было даже хорошо. «У Гарри не будет звездной болезни», — рассуждал Альбус, самовольно и единолично решив судьбу ребенка, потерявшего родителей и пережившего смертельное проклятье. Точно так же на несколько десятков лет раньше профессор трансфигурации отправил из безопасного Хогвартса в Лондон под немецкие бомбы юного Тома Риддла, несмотря на просьбы мальчика оставить его в школе. Профессор даже не задумывался никогда о том, что, поступи он с сиротой иначе, Темный Лорд никогда бы не появился. Но теперь Альбус был намного старше и немного мудрее. Информация, которую поведал Северус Снейп, старика расстроила, Дамблдор не хотел вырастить еще одного Тома Риддла, директор не ожидал, что девочка, которая писала письма, просясь в Хогвартс, будет столь жестока со своим племянником-сиротой. Однако то, что профессор увидел, заставило его подумать, что желчный Северус сгустил краски. Гарри жил в хорошем чистом доме, у мальчика была своя комната, он не выглядел запуганным или несчастным, а Петунья встретила его, Альбуса, очень приветливо, хотя, с некоторой опаской. — Да, проходите, пожалуйста, — Гарри ответил вежливо, но оглядел старикана скептически. Александра Владимировна считала, что всему должно быть свое время и место. Являясь в гости к магглам, Альбус (про себя Гарри назвал его по имени, так как при первой жизни умер в более чем почтенном возрасте и ощущал себя ровесником директора) мог бы одеться, хотя бы, в классический костюм. «Интересно, у него под ночнушкой есть портки»? — в своих лиловых одеяниях и с колокольчиками в бороде Дамблдор напомнил Гарри Гендальфа-трансвестита. «Гендальф лиловый. Лет через двадцать пять он мог бы пришкандыбать на каблуках и все делали бы вид, что так и надо», — язвительная старушка брала верх над Гарри-мальчиком. — Присаживайтесь, пожалуйста — юный Поттер указал вошедшему на новенькое крутящееся кресло, стоявшее перед таким же новеньким персональным компьютером с установленным на нем Виндоусом 3.0 — хорошей, еще не «глючащей» базовой версией «маленькой и мягкой» программки. Но общедоступного Интернета, увы, пока не было. Сам мальчик, немного помедлив, уселся на кровать. Сначала он подумал, прилично ли это, не будет ли это выглядеть, как завуалированное соблазнение? Потом Гарри себя одернул, вспомнил про свое десятилетнее тельце и решил, что если директор школы гей, то совершенно необязательно, что одновременно с этим тот является педофилом. «Я теперь тоже — гей» — на женщин бывшую Александру Владимировну не тянуло вообще от слова «совсем», девочки-ровесницы тоже не казались сколько то ни было привлекательными, новоявленный Гарри заглядывался на парней лет двадцати, но понимал, что для него лет на пять-шесть, как минимум, тема личной жизни стала неактуальна. Еще не понятно, как к геям относятся в волшебном мире, там, судя по всему, процветал менталитет конца девятнадцатого века, поэтому светиться в Хогвартсе не хотелось, а в Великобритании возраст согласия шестнадцать лет, до которых еще жить и жить… Обо всем этом Гарри думал, разглядывая фиолетовые с загнутыми мысами тапочки Альбуса Дамблдора, видневшиеся из-под полы длинной лиловой мантии волшебника «Старик Хоттабыч, такой же безответственный и не приспособленный к современному миру, как и средневековый джин». — Меня зовут Альбус Дамблдор, я директор школы, где учились твои родители и в которую тебя тоже записали с самого рождения…- старик представился и замолчал, вероятно, ожидая каких-то вопросов. Про себя он отметил, что у Гарри действительно акцент, как у Игоря Каркарова, когда тот начинал волноваться и забывать английские слова. «Это очень-очень странно». — Приятно познакомиться, мистер Дамблдор, — Гарри на провокацию не повелся и о родителях ничего расспрашивать не стал. «Надеюсь, он не скажет мне: «Зови меня Альбусом?» — ехидный женский голос, совсем не похожий на тонкий детский голосок Гарри, снова появился в голове. — Мальчик мой, — директору Хогвартса пришлось взять инициативу разговора на себя, — как тебе здесь живется? — До последнего месяца жилось очень плохо, — эту речь Гарри отрепетировал заранее. — Я жил в каморке под лестницей, голодал, одевался в обноски кузена, который меня бил каждый день и устраивал в школе «охоту на Гарри» со своими приятелями, а тетя и дядя меня оскорбляли. Потом, я, голодный и доведенный до отчаяния, решил изменить ситуацию и пригрозил тете, что если она не исправит свое отношение ко мне, я обвиню ее мужа в сексуальных домогательствах… — мальчик сказал все, что хотел, и замолчал, дожидаясь реакции. — Но клеветать на людей и шантажировать их — это неправильно, Гарри, — старик пытался воззвать к совести ребенка. — Конечно, неправильно, — мальчик не стал спорить, — но теперь у меня есть своя комната, хорошая одежда, я сплю на кровати, а не на тонком матрасе на полу и мне на лицо ночью не падают пауки, меня никто не бьет и не оскорбляет, и ем я досыта. — Тебе нравится то, что тебя боятся? — Альбус надеялся, что героя волшебного мира еще можно исправить. — Мне это совсем не нравится, я хотел бы жить с людьми, которые любили бы меня, — нужные слова были сказаны. Старик услышал, что хотел, директор Дамблдор и не подозревал, что общается с опытным манипулятором и переговорщиком. «Северус не прав. Гарри надо срочно забирать отсюда, пока в мальчике не угасла искра доброты, которая еще сохранилась…» — Мальчик мой, а как ты отнесешься к тому, чтобы пожить со своими троюродным дядей и кузенами? — именно в таком родстве через Блэков состоял юный Поттер с Артуром Уизли и его детьми. Конечно, у Гарри в волшебном мире было много более близкой родни: троюродные сестры Нарцисса Малфой и Андромеда Тонкс, четвероюродный племянник Невил Лонгботтом, воспитывавшийся овдовевшей бабушкой Августой, и любая из этих женщин по разным соображениям с радостью взяла бы сироту себе на воспитание. Только вот для проживания мальчика-который-выжил подходила, по мнению Альбуса Дамблдора, исключительно семья Уизли: бедная, дружная и многодетная. Если уж с Петуньей ничего не получилось. — Я был бы счастлив! А они волшебники? — личико Гарри сияло от радости. «Получилось!!!» — душа попаданки ликовала. Кузены во множественном количестве у Гарри Поттера в волшебном мире были только со стороны Блэков и исключительно в семье Уизли. Это родство состоялось, если Александре Владимировне не отказывала память, через Дорею и Цедреллу Блэк — матерей Джеймса Поттера и Артура Уизли, соответственно. «Надеюсь, в ближайшее время я доберусь до крысы и мой крестный и троюродный брат, по совместительству, выйдет на свободу» — новоявленному Гарри хотелось побыстрее попасть в волшебный мир. Но не жить в хибаре, а, имея деньги, развернуться по полной, как попаданка в лучшие свои годы делала в первой жизни. Красивая одежда, лучшие отели и рестораны, курорты с белым песком и теплой прозрачной океанской водой — между всем этим и Гарри стояли лишь старик-идиот, со своими странными представлениями о том, как надо воспитывать национальных героев, и мерзкая облезлая крыса… После ухода Альбуса Дамблдора, пообещавшего, что «завтра я заберу мальчика» из дома семьи Дурсль, у многих людей наступил очень счастливый вечер. Альбус радовался, что все завершилось хорошо и сердце Гарри не очерствело. Северус Снейп был доволен, что ему больше не придется выслушивать жалобы Петуньи. Радовались Артур и Молли Уизли и их дети, готовясь принимать у себя «милого Гарри». Ликовали Петунья, Вернон и Дадли Дурсль. Наконец-то избавятся от ненормального — им обещали его привезти следующим летом на одну неделю. Неужели раньше нельзя было забрать? И настроение Гарри стало прекрасным. Его планы начали осуществляться.