Вторая жизнь.

Корнелиус Фадж никогда не был дураком. И трусом он тоже не был. Ему, скорее, были присущи такие качества, как дипломатичность, осторожность и умение сглаживать острые углы. Он не любил громкие публичные заявления и открытые конфликты. Именно это позволило Фаджу, занимавшему на момент первой гражданской войны 1975—1981 годов высокую должность в Министерстве Магии, остаться нейтральным политиком. Он сумел не примкнуть ни к крайне правому, ни к крайне левому радикальному крылу волшебного общества того времени: Ордену Вальпургиевых рыцарей и Ордену Феникса, соответственно. Фадж всю жизнь занимал центристскую позицию, что позволило, в конце концов, ему выиграть выборы и стало, в дальнейшем, его политическим кредо. Корнелиус считал, что обществу не нужны потрясения, что обыватели имеют право жить тихо и спокойно и ничего не знать про те гипотетические угрозы, которые над ними периодически нависают. Но это не означало, что Фадж не осознавал реальность этих угроз и не боролся с ними. Когда начальник отдела Тайн пришел с докладом о том, что в упокоенной невыразимцами части души Тома Риддла, называвшего себя Темным Лордом и Лордом Волдемортом, находилось менее половины целой души, Министр не на шутку обеспокоился. Это означало лишь одно — существовал еще хотя бы один хоркрус, и его необходимо было обязательно найти и обезвредить. С этой целью была сформирована аналитическая группа из невыразимцев, которые, обработав тонны архивной информации, пришли к выводу, что с самой высокой долей вероятности Том Риддл спрятал хоркрус либо в особняке Риддлов, доставшемся ему по наследству от отца маггла, либо — в находившейся поблизости лачуге Гонтов, или отдал на хранение фанатично преданной ему Беллатрикс Лестрейндж, урожденной Блэк, которая по оперативной информации с шестнадцати лет была его любовницей. Результаты поисков оказались неожиданными. В подвале обветшавшего особняка Риддлов нашли огромную спящую змею, в которой обнаружилась частичка души Того-кого-нельзя называть. Лачуга Гонтов преподнесла огромный сюрприз — вместилищем для своего хоркруса Том Риддл выбрал ни больше, ни меньше — кольцо с легендарным воскрешающим камнем, который до этого момента считался детской сказкой. «Темный Лорд действительно был необыкновенным, раз смог раздобыть такое сокровище», — но от того лидер Вальпургиевых рыцарей виделся куда более опасным, могущественным и безумным. Министру не нужны были конкуренты в виде всяких воскресших Темных Лордов. Поэтому к Беллатрикс Лестрейндж Корнелиус Фадж в сопровождении невыразимца-легилимента, переодетого в обычного охранника, отправился лично. Азкабан был и оставался отвратительным местом, мрачным и зловещим. Глядя на худую, с длинными спутанными в колтун волосами, одетую в рваное от старости платье вцепившуюся, при виде пришедших к ней посетителей, в решетку женщину, Министр содрогнулся и подумал, что та давно сошла с ума. Это было ужасно, Корнелиус помнил ее прекрасной, блиставшей на приемах и Министерских балах высокородной леди, неприступной красавицей. «Заключение никого не красит», — несмотря на совершенные этой женщиной злодеяния, Фаджу, как мужчине, стало ее жалко. — Миссис Лестрейндж, — обратился он к выглядевшей невменяемой арестантке, — Я Министр Магии, Корнелиус Фадж. Я пришел, чтобы поговорить с Вами. — И что от меня надо самому министру? — Беллатрикс отпрянула от решетки и громко расхохоталась, обнажая грани собственного безумия. — Я хотел спросить Вас, миссис Лестрейндж, не отдавал ли Вам Ваш Лорд что-нибудь на хранение. Возможно, что-то очень ценное и редкое? У самой преданной сторонницы Того-кого-нельзя-называть была очень выразительная мимика, стало ясно сразу, что да, что-то ей Волдеморт оставлял. Мысль оказалась на поверхности на долю мгновения, но опытному легилименту хватило времени, чтобы перехватить взгляд женщины и ее считать. В воспоминании, которое удалось увидеть, в спальню тогда еще совсем юной девушки вошел одетый в домашний халат высокий красивый мужчина. — Белла, я хочу тебе кое-что показать, — он присел к любовнице на кровать, протягивая ей красивую золотую чашу. — Что это? — руки, взявшие сокровище, были холеными и красивыми. — Она прекрасна, Милорд, — ей нравилось так называть своего любимого. — Я хочу, — Темный Лорд погладил Беллу по волосам, — чтобы ты положила ее в свой личный сейф. Это чаша самой Хельги Хаффлпаф. — О, Милорд! — девушка решила, что обожаемый мужчина сделал ей роскошный подарок. — Я знаю, что могу рассчитывать на тебя, моя милая… — лицо Тома Риддла было все ближе, ближе, так, словно он хотел Беллу поцеловать… Легилимент покинул сознание женщины. То, что он хотел узнать, он узнал, а остальное смотреть было не этично. — Ненавижу!!! — поняв, что произошло, Беллатрикс сжала кулаки и заорала так, что, казалось, содрогнулись каменные стены. «Откуда в этом тщедушном истощенном теле столько силы?» — несмотря на кажущуюся хрупкость, миссис Лестрейндж была полна ненависти и собиралась поплясать на могилах своих посетителей. Этот министр и его подпевала вторглись в самое светлое, интимное, дорогое для нее, то, что давало силы жить и не сходить с ума. — Будьте вы прокляты! Он вернется и накажет всех вас! — бесновалась она в камере. — Подлые скоты! Плебеи! Предатели крови! — Кажется, нам пора. Прощайте, миссис Лестрейндж, — Фадж понял, что договориться с этой фанатичкой не удастся, и пошел к выходу. Той же ночью по личному приказу Министра (в исключительных случаях тот имел право на подобные полномочия, а это был именно такой), Беллатрикс поцеловал дементор. После чего Корнелиус обратился к ее мужу, Рудольфусу, с более чем щедрым предложением: амнистия в обмен на доступ к унаследованному им сейфу. Тот отказался. Не прошло и двух дней, как главу рода Лестрейндж нашли в его камере мертвым. Рабастан оказался куда более сговорчивым. Когда его арестовали десять лет назад, ему было всего двадцать шесть. Ему хотелось еще пожить, он чувствовал себя обязанным продолжить род. Деверь покойной Беллатрикс, ставший ее единственным наследником, дал нерушимый обет, что, как только его амнистируют, он лично проводит невыразимцев в необходимый им сейф и позволит им вынести оттуда чашу Хельги Хаффлпафф. Так же он поклялся полностью компенсировать стоимость лечения Френка и Алисы Лонгботтомов в госпитале Святого Мунго и выплатить щедрую компенсацию их семье: Августе и Невилу Лонгботтому… — И, вот, древняя реликвия спасена! — хвалился Корнелиус перед Гарри и Сириусом, обедая в их доме. Конечно, он мог ни о чем не рассказывать, но, учитывая обстоятельства (все, что касалось хоркрусов, было строго засекречено), они были единственными, перед кем господин Министр мог похвалиться своими достижениями. Никто не совершенен, Фадж был хвастлив, тщеславен и жаждал одобрения. Существовала еще одна причина подобной откровенности. Необходимо было объяснить Сириусу Блэку, который после полного восстановления магических сил собирался продолжить свою прерванную службу в Аврорате, истинную причину, по которой младшего Лестрейнджа, обвешенного обетами, словно рождественская елка — гирляндами, отпустили на все четыре стороны из Азкабана. Официальная версия амнистии была такова: находился под заклятием Империус, что выяснилось при допросе под веритасиумом. Вряд ли Сириус Блэк ей поверил. А, оформив официальную опеку над крестником, мужчина мог стать серьезным препятствием для доверительного общения с Избранным, чья поддержка Фаджу была необходима, прибавляя очки его популярности. «Оперативно сработали!» — если честно, Гарри не ожидал от немного вальяжного Министра такой прыти. — Да, Гарри, сама чаша Хельги Хаффлпафф! — Корнелиус по-своему объяснил удивление, появившееся на лице мальчика. — Я буду вручать ее целителям в Святом Мунго на следующей неделе. Приглашаю тебя и Сириуса туда в качестве почетных гостей. — Пойдем? — Гарри повернулся к сидевшему за столом с задумчивым видом мужчине. — Корнелиус, ты меня удивил, если честно, — произнес тот, в конце концов. — Я думал, ты размазня, а ты прешь напролом. — Я могу считать это комплиментом? — Фадж, как обычно, постарался сгладить острые углы разговора, не зная, куда тот мог завести.  — Да, черт подери, это круто, Корнелиус! — отмер, наконец, мистер Блэк. — Но этот Лестрейндж на свободе, не нравится мне это. — Мне тоже, но это была единственная возможность добраться до сейфа. Если бы умер и младший брат, могли бы начаться судебные разбирательства среди потенциальных наследников. Дело затянулось бы на несколько десятков лет. Я не мог так рисковать. Фадж не стал признаваться в том, что был готов собственноручно наложить на младшего Лестрейнджа Империус, если бы тот не согласился сотрудничать добровольно. — Мы придем на вручение чаши, можешь на нас рассчитывать, — тема была закрыта и теплая компания приступила к десерту… — Гарри… Гарри! Ты слышишь меня? — пронзительный тонкий голос доевшего мороженое Драко Малфоя отвлек мальчика от воспоминаний. — Пока мы ели, мама ходила смотреть волшебные палочки и говорит, что у Олливандра сейчас нет покупателей и уместно его посетить, — он пытался вести себя, как взрослый, и, с точки зрения Александры Владимировны, выглядел уморительно. Малфой втерся в друзья к Гарри Поттеру и вцепился в него, как клещ, к неудовольствию Рона Уизли. — Отлично. Драко, Рон, пойдемте! — привычка Александры Владимировны руководить никуда не делась. Мальчики встали, пока взрослые расплачивались. — Но… — шестой Уизли хотел сказать, что у него уже есть волшебная палочка, которую ему подарил Чарли на день рождения, вместе с перчатками и фартуком для зельеварения из кожи дракона. — Все потом, а сейчас мы пойдем и купим тебе палочку, — Гарри сделал акцент на последних трех словах, произнеся их с некоторым нажимом. Надо было потом намекнуть Рону, чтобы тот перед родителями помалкивал об этой покупке, а впоследствии, на втором курсе, например, признался, что случайно сломал палочку брата и приобрел себе новую, свою собственную. Дополнительная волшебная палочка, которая числится за взрослым и которую никто не отслеживает, по мнению Гарри, открывала перед ними огромные перспективы. «Сириус бы одобрил». А затем все случилось, как в книге Роулинг. Гарри выбрала палочка-близнец палочки Волдеморта, после чего Олливандер двинул спич об ужасных, но великих делах. Люциус Малфой, который на этот раз присутствовал при покупке, окончательно удостоверился, что его обожаемый Лорд вернулся. Все складывалось идеально.