Вторая жизнь.

Цербер оказался огромной страшной трехголовой псиной, при виде которой Невиллу захотелось убежать, но он не мог. Мальчик знал, что только он один сумеет достать из зеркала философский камень. Поэтому Невилл стоял под самой настоящей мантией-невидимкой и, слушая колыбельные песни, от которых цербер сразу захрапел всеми своими тремя головами, смотрел, как невидимая Гермиона открывает крышку люка и цепляет к его краю лестницу. Выглядело это странно, как будто крючья сами впились в камни пола. — Полезли, — это был шепот Рона. Вцепившись в лестницу и зажмурив глаза от страха (все равно вокруг было темно) Невилл спускался вниз, пока не уперся ногой во что-то мягкое. «Дьявольские силки», — выдохнул он облегченно, наконец-то рядом было что-то понятное, безопасное, напомнившее о родном доме. Для того, чтобы успокоиться, мальчик начал гладить упругие ростки, гладил их, гладил. — Невилл, ты, главное, не усни, — в себя его привел ехидный комментарий Драко Малфоя. Мальчик открыл глаза и понял, что его друзья уже давно спустились и ждут его одного. — Извините, я сейчас, — стушевался Лонгботтом. Он совсем не был похож на героя и героем себя не чувствовал. Если бы не родители, он никогда в жизни не полез бы ни за каким философским камнем. И вот они, стараясь ступать неслышно, втроем крались по широкой с высокими сводами потолков галерее, освещаемой светом факелов. «Наверно, мы где-то в подземельях», — подумал Невилл, ему стало еще страшнее. «Что будет, если нас поймают?» Но, как говорила Гермиона: «Мосты сожжены, Рубикон перейден, отступать некуда». «Как она там сейчас, наедине с огромной псиной, совсем одна?» — мальчики пришли в зал, где стояли огромные шахматы. Рон, помня инструкции Гарри, залез на коня, Драко его подсадил. Фигуры тут же ожили, и началось, как сказал бы Винсент, рубилово. Невилл, не понимая, кто с кем сражается, забился в угол и закрыл глаза ладонями, чтобы сквозь пальцы иногда подглядывать за происходящим. Среди стоявшей столбом пыли и рушившихся фигур алела из-под спавшего в пылу борьбы капюшона одноразовой мантии-невидимки рыжая шевелюра Рона Уизли. «Какой он храбрый, хотел бы я быть таким, как он!» — Невилл стыдился своей трусости. Внезапно все стихло. «Неужели его убили?» — все оказалось гораздо лучше. Рон, сидя на высоком черном коне, принимал капитуляцию вражеского короля. Во второй комнате оказалось совсем нестрашно. Драко, увидев летающие ключи, схватил стоявшую у стены метлу и взмыл к потолку почти вертикально. «Малфой летает, словно птица» — Лонгботтом вспомнил, каким увальнем он сам казался на квидичном поле. Гермиона и то летала лучше него. Мальчик вздохнул. Драко, тем временем, немного полетал возле ключей и, сделав молниеносный бросок, схватил большой серебряный ключ. «Так же стремительно моя жаба мух ловит!» — восхитился Невилл. Тем временем, Драко, крепко сжимая сопротивлявшийся «снитч» в руке, спустился вниз, подошел к двери, вставил непокорный ключ в замок и провернул. После чего не отпустил, а на всякий случай оставил себе, решив выпустить добычу лишь тогда, когда они будут покидать комнату на обратном пути. Мантия-невидимка временного действия во время полета с мальчика свалилась, Рон ее на друга накинул снова. «Дальше я пойду один» — на негнущихся ногах Невилл направился вперед. «Это цербер был ужасен? Да он просто маленький милый щенок», — горный тролль, вот кто был ужасен на самом деле! Тролль был огромен, страшен и вонюч, он ходил по залу, не уступавшему размером школьной столовой, из угла в угол. «Совсем не сложно мимо него прошмыгнуть. Вот папа и мама они были храбрыми, они служили в Аврорате. Они трижды встречались в бою с Волдемортом, и все три раза он не смог их победить. Если бы они, на волне всеобщей эйфории», — эти слова он сотни раз слышал от бабушки, — «не сняли с дома защитные чары, то до сих пор были бы здоровы. Но я их вылечу!» — размышляя подобным образом и слыша, как зубы помимо его воли выбивают барабанную дробь, Невилл достиг противоположной стороны зала и подошел к столу с семью стоявшими на нем склянками. В это мгновение и за мальчиком, и перед ним встала сплошная стена огня, но жарче не стало. «Это, как в камине с летучим порохом. Ничего страшного. Я в жизни бы не понял, что мне надо выпить» — подумал Невилл, прочитав записку-пояснение, достал дрожавшей рукой из кармана переговорное зеркало и постучал в него — условный знак, о котором они договорились заранее с Гермионой. С третьего раза правильно прочитав задание по просьбе девочки буквально по слогам, Невилл несколько раз подряд ей перечислил, в какой последовательности стоят пузырьки и как они, при этом, выглядят… Когда Гермиона четыре раза подряд услышала одну и ту же последовательность, она ушла со связи и принялась решать задачу. Хаффлпаффка понимала, что у нее нет права на ошибку. «Я теперь всю жизнь буду ненавидеть трехголовых собак и колыбельные песни» — храп цербера и мелодия, которую девочка прослушала пятьдесят раз подряд, не давали сосредоточиться. А еще надо было на карту мародеров смотреть, не идет ли в запретный коридор Хагрид. Но, судя по всему, собаку тот кормил два раза в день. — Самая маленькая бутылка — проход туда, пузатая крайняя справа — обратно, — несколько раз все перепроверив, вынесла свой вердикт Гермиона. Она волновалась, но, все-таки, не так сильно, как Невилл. Услышав ответ подруги (другого выхода все равно не было, в прямом смысле этого слова) мальчик вытащил из кармана безоар, как ему настоятельно советовал сделать Гарри, и выпил содержимое первой бутылочки. «По-моему, я не отравился» — боясь испортить мантию-невидимку, Невилл ее снял и оставил лежать на столе, после чего, вдохнув в легкие воздуха побольше, пробежал сквозь огонь и очутился в небольшой комнате, где стояло одно-единственное зеркало. «Я почти все сделал. Я должен вылечить папу и маму!» — мальчик с отчаянием смотрел на свое отражение. Вдруг оно ему подмигнуло. Невилл почувствовал, как что-то большое и тяжелое переместилось в карман его брюк. «Получилось!» — мальчик вспомнил, как Гарри ему говорил, что как только он, Невилл, почувствует, что в его кармане лежит камень, надо будет тут же уходить. «Наверно, в этом тоже есть какой-то смысл?» — не медля ни секунды, Лонгботтом побежал обратно в пламя, залпом осушил пузатую бутылку, схватил со стола мантию и пробежал с ней в руках сквозь стену огня в обратную сторону. Мальчик мчался мимо медлительного тупого тролля. — Камень у меня! — крикнул он друзьям. Те побежали вслед за ним. «Кто мог бы предположить, что пухлый Невилл может развить такую прыть?» — Рон на дыхание никогда не жаловался, но сейчас поспевал за хаффлпаффцем с трудом. — Гермиона, спускай лестницу, — прохрипел Невилл, согнувшись пополам и хватая ртом воздух. «Извините, но мне сейчас некогда с вами возиться», — мысленно обратился любимец Помоны Спраут к дьявольским силкам. — Люмос Максима! — он их ослепил, те сжались и уползли куда-то к стенам. Невилл не помнил, как он карабкался наверх, как они все вместе вышли в коридор третьего этажа и поднимались по лестницам. В себя он пришел лишь в Выручай комнате, в тот момент, когда выложил из кармана на стол большой похожий на рубин кристалл. Мальчик верил и не верил… «Мы сделали это» — констатировал Грегори Гойл, забирая у друзей волшебный напильник, так как был единственным, кто умел им пользоваться. — Разделить на семь равных частей, — отдал хаффлпаффец приказ. Тот моментально камушек распилил, словно нож масло, никто ничего понять не успел. — Меня папа научил. Здесь надо, как с метлой, — объяснил Грегори. «Хорошо, что у меня снова есть член» — Винсент пару раз проверял, на месте ли тот. Ему пришлось час пробыть Гермионой, это было странно, но, зато, теперь мальчик знал, какая его подруга в раздетом виде. «Надо будет за Пенелопой Кристал подглядеть, когда она будет мыться в ванне для старост» — при наличии мантии невидимки и карты Хогвартса эта мечта была вполне осуществима. В общем, перспективы открывались огромные. Но неприятно заурчал живот. Все же, летать в теле Драко, подражая его манере управления метлой, было тяжело. Креббу и Гойлу повезло посетить дополнительные занятия у мадам Хуч, которые та устроила в воскресенье перед обедом и «засветить» Драко с Роном на квидичном поле перед всем Хогвартсом. — Прекрасное алиби, ребята! — похвалила их Гермиона. Винсент и Грегори смутились, до них только-только дошло, что она не просто отличница, а еще и девочка. Кребб и Гойл были рады тому, что они с ней и Невиллом подружились в поезде и вместе попали на Хаффлпафф. Кухня рядом, уроки есть кому объяснить, на зельеварении за них, считай, все делают, а тут еще и философский камень, и мантия невидимка, и карта Хогвартса, на которой видно, кто где находится. А Панси со своими кляузами может идти куда подальше. Опять наябедничала родителям, те в письмах спрашивали, кто такая Гермиона Грейнджер. «Ничего, я Паркинсон такое устрою, что ей гиппогрифий навоз амброзией покажется» — Грегори строил планы мести. — Ребята, мы еще на обед успеем, — констатировал Грегори, запечатывая последнюю колбу и кладя ее себе в карман. — Мы в совятню сходим, — продолжил за него Винсент. — Мы всегда отправляем почту перед обедом по воскресеньям, — призыв вести себя, как обычно, помнили все. — Да, самое время пообедать, — согласился Рон. Он решал для себя сложную дилемму. Необходимо было отдать на хранение Люциусу Малфою свою часть камня. — Под клятву вернуть на совершеннолетие или при иных обстоятельствах, если случится форс мажор, или по твоей просьбе, — объяснил другу Драко. Пришлось согласиться, иного выбора у Уизли не было. Мальчику стало немного обидно, что в его собственном доме нет безопасного места, куда никто не залезет, и невозможно довериться родителям, как это собирались сделать Лонгботтом, Кребб, Гойл и Грейнджер. Гарри своему крестному, Сириусу Блэку, тоже рассказывать ничего не хотел, а был намерен отдать камень на хранение Малфою. Поэтому Рон, в конце концов, решился сделать то же самое. «Не съест же он меня» — рассуждал мальчик. Люциус Малфой оказался неожиданным союзником, так как они с его, Рона, отцом давно из-за чего-то враждовали. Это было как-то связанно с заколдованными маггловскими вещами, чем мистер Малфой еще до победы над Тем-Кого-Нельзя-Называть любил развлекаться. Но вроде, без смертельных исходов, магглы просто сильно пугались. «Все так запуталось» — думал Рон, вежливо поздоровавшись вслед за Драко с его папой, зачем-то приехавшим в Хогвартс и оставшимся на обед. После чего направился вместе с другом к слизеринскому столу. Гермиона и Невилл уже сидели за хаффлпаффским, вскоре к ним присоединились вернувшиеся из совятни Винсент Кребб и Грегори Гойл… — Выскочка? Грязнокровка? Золотоискательница, втершаяся в доверие к бедным наивным мальчикам? — Гойл-старший подбрасывал в руке алый камень, полученный в посылке от сына, глядя на свою немного смущенную жену, что с той редко случалось, с видом превосходства. — Прекрасная умная порядочная ведьма с огромным магическим потенциалом и полным отсутствием родовых проклятий. — Да, больше не буду слушать Паркинсон, — соглашалась миссис Гойл, алчно посматривая на кристалл, зажатый у мужа в кулаке. — Чудо, а не девочка! С таким-то приданым, — к посылке сына были приложены две записки. Одна от Грегори: «У меня все хорошо, Панси — дура», а другая оказалась написана прыткопишущим пером. Гойл-старший готов был поклясться, что его автор — Гермиона. По его мнению, больше такое послание в окружении сына написать было некому. По своим каналам он знал, что его сын со своей компанией ходят везде вчетвером. — Готов спорить на что угодно, что эти авроры, из-за которых Лестрейнджей посадили, Лонгботтомы, скоро станут целиком и полностью здоровы, — продолжал делиться с супругой мужчина своими рассуждениями. Несмотря на расхожее мнение, дураком он не был. Иначе, не отвертелся бы от Азкабана. «Сперли камушек, наверняка, у Дамблдора. Скорее всего, этот светоч протрепался о нем старой стервятнице Лонгботтом. А та внуку рассказала, тот похвалился Грейнджер, а эта магглорожденная, — Гойл-старший явно разучивал новое для себя слово, — придумала, как камушек спереть. А наши орлы были на подхвате. Хитрые упорные барсуки…» Мужчина был доволен, очень доволен.  — Пусть Паркинсон следит за своей дочерью, — резюмировал он. — Если наш оболтус решит жениться на этой прекрасной молодой особе, Гермионе, я согласен даже на Дамблдора в качестве посаженного отца. — Что значит «если»? — для миссис Гойл женитьба сына на мисс Грейнджер была делом решенным. — А то, что на девчонку и другие желающие найдутся и, вообще. Пусть Грегори женится на ком захочет. Заставлять я его не стану. Мужчина вспомнил, как все смеялись над Артуром Уизли и Молли Прюэтт. А у них родилось семеро детей! Семеро! Каждые два года по сыну! Гойл-старший слышал, как Люциус Малфой злословил над бедностью Уизли, а сам Артуру жутко завидовал. Ведь Нарцисса родила только одного ребенка и того еле доносила. «Пусть женится по любви, на ком захочет» — решил Гойл-старший. Грегори тоже был его единственным сыном. «Теперь это временно» — довольно подумал мужчина, его собственное бесплодие, приобретенное в результате проклятья, стало излечимо.