Вторая жизнь.

Когда Барти остался в охотничьем домике один, он не мог поверить в реальность случившегося. Свободен! После стольких лет подневольного существования он, наконец-то, может делать то, что хочет. Кроме тех ограничений, что накладывала на него клятва, конечно. У него не было волшебной палочки, зато имелась верная Винки, и лучший друг чудесным образом оказался на свободе. И, главное, вернулся Милорд! «Это он и Басти, и меня освободил» — Барти, испугавшись, что отец передумает и вернется, схватил сумку с деньгами, засунул драгоценный пергамент, в котором наверняка был ключ к нахождению Милорда, в карман мантии и вышел на улицу. «Я больше никогда не увижу эти мрачные болота!» — Винки, перенеси меня к поместью Лестрейнджей. Через секунду он и преданная хозяину эльфийка стояли перед высокими коваными чугунными воротами, за которым находился красивый, но запущенный сад, настолько заросший, что за вершинами деревьев с трудом проглядывалась покрытая мхом черепица крыши находившегося в его глубине величественного особняка. «Надеюсь, Рабастан мне не отменил доступ…» — Барти проколол палец шипом, выступавшим из ручки калитки, та распахнулась. Волшебник с непередаваемыми чувствами в душе ступил на поросшую травой некогда идеально ровную выстланную мраморными плитами дорожку. Сейчас то тут, то там среди потрескавшихся камней цвели ромашки и колокольчики, сквозь ветви деревьев пробивались косые лучи солнца. Теплый даже жаркий день южного пригорода Лондона. Стрекотали кузнечики, пели птички, никаких болотных пустошей. Мужчина стоял на месте и вдыхал полной грудью воздух свободы. Неожиданно перед ним появился еще один волшебник. — Барти? — Рабастан Лейстрейндж неверяще смотрел на воскресшего школьного друга. — Ты же умер, — у мужчины дернулся кадык. Накануне Люциус Малфой написал бывшему товарищу по закрытому клубу, чтобы тот ждал со дня на день гостя и ничему не удивлялся, но Рабастан ждал кого угодно, но только не того, кого давно оплакал и похоронил в своем сердце. — Жив, как видишь, — у мужчины нервно дернулся уголок губ. — Меня отец держал под Империо, а освободил пять минут назад, дал денег немного, эльфа, новые документы и вышвырнул из дома. — Барти, я видел, как выносили твое тело… — Лестрейндж все еще не верил, он подошел к стоявшему перед ним мужчине и погладил того по щеке, боясь, что тот — галлюцинация, которая может исчезнуть в любой момент. — Это была моя мать под оборотным зельем, отец вывел меня из Азкабана во время ее последнего посещения. Он выполнил ее предсмертную просьбу… — Барти жадно вглядывался в глаза того, кого не мечтал уже увидеть, понимая его неверие. — Что ты сделал, когда в запретном лесу мы увидели единорога? — тихо спросил Рабастан, подойдя к воскресшему другу близко-близко. — Я самопроизвольно аппарировал от него на дерево, так как он меня атаковал. Ведь они подпускают к себе только девственников, а я им уже пять минут как не был, — выдохнул Барти Лестрейнджу в губы. — Ты был шафером на свадьбе своей невесты Андромеды, которой помог сбежать с Тонксом, — озвучил мужчина тайну, которую Басти доверил лишь ему одному. — И отсыпал ей в приданое половину содержимого своего детского сейфа, а отцу сказал, что в карты продул, — успел прошептать он до того, как Рабастан прижал его к себе так сильно, что, казалось, кости треснут, и вовлек в головокружительный поцелуй. В себя пришли оба где-то часа через пол в разворошенной постели. — Ты мне, похоже, ребро сломал, — сообщил Барти любовнику подозрительно довольным для такого печального события голосом и положил голову ему на плечо. — Прости, давай залечу, — Рабастан потянулся за волшебной палочкой, которая нашлась среди вороха в спешке скинутой одежды, сделал ей пару пассов и с тела Крауча исчезли все царапины и отметины, которые ему в пылу страсти оставил любимый. — Так почему тебя отец отпустил? — спросил Лестрейндж уже серьезным голосом. — Вот поэтому, — Барти свесился с кровати, подобрал с пола мантию и вытащил из конверта обгорелый кусок пергамента. — Приглашение на торжество? — Раньше это было текстом магической клятвы с зашифрованным посланием. Мне советовали на этот раз искать с умом, — вздох мужчины был слишком тяжким. Они оба заплатили высокую цену за свою импульсивность. — Он вернулся, — Лестрейндж посмотрел на так и не исчезнувшую полностью с руки темную метку. Помолчал немного. — Беллатрикс была дурой, — констатировал он. — Я ведь не знал, что хранилось в ее сейфе, пока Фадж не рассказал, и Руди не знал, знала лишь она и Милорд. Фадж сначала обещал помилование для нас всех, троих, лишь бы Белла дала доступ к своему сейфу, но она отказалась. — Что там лежало? — Барти читал газеты и ту чушь, что была там напечатана, якобы Басти находился под заклятием Империо, спавшего после смерти Беллатрикс, но истинной подоплеки дела не знал. — Милорд подарил Белле чашу Хельги Хаффлпафф, ни больше, ни меньше. — Хороший подарок, — Барти аж присвистнул. — Сестрица ее зажилила и спрятала в Гринготтсе, нам ничего не сказала. Фадж про это откуда-то узнал, — мужчина приподнял бровь, де, понятно, откуда, — и просил отдать реликвию основателей для святого Мунго в обмен на нашу амнистию, но Белла и Руди не захотели это делать. А я согласился. Зачем мне чаша? Свобода бесценна… — Бесценна, — подтвердил Барти и потянулся за поцелуем… — Так что, ты говоришь, Милорд посоветовал пользоваться умом? — когда они ужинали, Рабастан задумчиво рассматривал обгоревший пергамент. — Написано прытко пишущим пером, но почерк индивидуальный. Такие делаются по личному заказу, — констатировал он. — И продаются лишь в одном месте, — продолжил его мысль Барти. Затем вспомнил, что дал клятву не допрашивать никого при помощи пыток. — Можно прийти в лавку под оборотным, сказать, что ревнивая жена бросила приглашение на праздник в камин и теперь, чтобы извиниться за отсутствие, я хочу подарить самое дорогое самопишущее перо отправителю. — Но не факт, что тебе назовут его имя, хотя… — Басти подумал, что легилименцию еще никто не отменял. Задачка оказалась простой, буквально в два действия. — У меня волшебной палочки нет, — пожаловался Крауч. — Найдем! — пообещал ему оптимистически настроенный Лестрейндж. Барти воскрес, жизнь была прекрасна и удивительна и все, благодаря Милорду.  — Люциус точно знает, где Милорд, — констатировал Рабастан. — Он написал мне письмо, предупредил, чтобы я ждал гостя и ничему не удивлялся. — Наверняка это он сделал мне новые документы. — Можно будет навестить его, только не сейчас. Нанесем ему визит во время финала чемпионата мира по квидичу. Он его не пропустит. — Хорошая идея, — ответил Барти, посмотрел на любовника многозначительно, развернувшись к нему и положив ладонь на его бедро выше колена. — Но есть идея получше… — когда-то давным-давно он считал свою связь с другом чем-то само собой разумеющимся, приятным и ни к чему не обязывающим. Лишь в разлуке Бартемиус понял, что это было нечто большее, и теперь ценил каждое мгновение, проведенное наедине с вновь обретенным любимым человеком.