Вторая жизнь.

Он сидел перед письменным столом, не зная, ни кто он, ни сколько ему лет. Пространства и времени в окружающей его реальности не существовало. Он не хотел ни есть, ни спать, просто сидел и смотрел в раскрытую перед ним тетрадь. — Здравствуй, Том Марволо Риддл, необыкновенный загадочный талантливый мальчик, — в какой-то момент на листе появились слова. — Здравствуй, ты кто? — узник тетради вспомнил все и сразу. Как он отпустил василиска погулять, как тот, выползая из своего логова, наткнулся в туалете на прыщавую плаксу, которая уединилась, чтобы пореветь всласть и умерла, посмотрев в глаза фамильяру Салазара Слизерина. — Я не хотел! Это было случайность! — юноша помнил, как схватил лежавшую в его сумке чистую тетрадь в красивом кожаном переплете и, раз уж так все сложилось, прочитал заклинание создания хоркруса, которое нашел благодаря откровениям Слагхорна. А потом уже ничего не было. — Меня зовут Гарри Джеймс Поттер, я хочу вызволить тебя оттуда, но, взамен, ты должен мне кое-что пообещать… Шедший от дома своих приятелей Фреда и Джорджа Уизли по направлению к коттеджу Луны Лавгуд Томас Марволо Гонт-Риддл вспоминал, как этот неведомый ему тогда Гарри Джеймс Поттер вначале показался ему страшным занудой. Как тот уточнял каждое слово клятв, ища во всем подвох. Но, в свою очередь, дал нерушимое обещание поделиться с сыном Тома Риддла и Меропы Гонт философским камнем и отправить его по окончании Хогвартса учиться к Николасу Фламелю. Но лишь в том случае, если он, Том Марволо Риддл, который в дальнейшем будет носить имя Томас Марволо Гонт-Риддл, станет слушаться его, Гарри Джеймса Поттера, во всем. Отдельным пунктом этот благодетель оговорил тот факт, что он никоим образом не станет посягать на его, Тома, сексуальную свободу, выбор спутника жизни и род занятий. По сути, от потомка Салазара Слизерина требовались лишь здравомыслие, относительная законопослушность и абсолютная лояльность к Гарри Джеймсу Поттеру. На вопрос: «Зачем это Вам все?» — мистер Поттер ответил: Потому что ты гениальный, самый талантливый маг двадцатого века. Но то, что от тебя осталось в реальном мире, встало на кривую дорогу и плохо кончило. — Чтобы воскреснуть, я должен убить того, кто пишет в тетради, — признался Том, уж слишком сильно ему хотелось научиться создавать Философский камень. А еще мистер Поттер обещал о нем позаботиться. — Отдайте тетрадку, пожалуйста, кому-нибудь другому, — предложил юный Риддл. — Не волнуйся, я пишу прытко пишущим пером, а половина твоего хоркруса в раскрытом виде засунута под спину спящего Альбуса Дамлдора. — Что случилось с этим мудаком? — Том быстро зачеркнул запись и заменил её на более культурную. — Как такое возможно? — Я его победил на дуэли, стер ему память и сделал его полным дураком. Он лежит в палате в больнице имени святого Мунго, — по мере того, как Том прочитывал это предложение, он чувствовал то, чего не ощущал ни разу в жизни — ликование и абсолютное счастье. «Он. Сделал. Его. Идиотом!» — это была чистая незамутненная радость, все вокруг засияло… и Том обнаружил себя сидящим на кровати верхом на каком-то тощем старике с коротко подстриженными волосами и бородой. (Это сделали колдоведьмы с целью облегчения гигиенических мероприятий с пациентом). «Неужели я, все-таки, убил этого Гарри Поттера?» — подумал Том с тоской, Альбуса Дамлдора он помнил полным сил рыжебородым мужчиной, а лежавшего на постели старика принял за того, с кем переписывался. «По-моему, он, все-таки, живой» — грудная клетка спавшего волшебника опускалась и поднималась. Том огляделся. На столе рядом с кроватью сидел, судя по всему, птенец и жалобно курлыкал. «Или это, все же, Дамблдор? Почему он тогда такой старый и немощный?» — в палате было темно и ничего понять было невозможно. — Мистер Поттер, — обратился он на всякий случай к лежавшему на кровати человеку и потряс его за плечо. — Не буди Альбуса, — откуда-то из угла раздался подростковый уже сломавшийся голос. Затем Том услышал шаги, кто-то что-то сунул ему в руку, и тут же стало светло. — Это Рука Славы, — объяснил юноше невысокий худощавый подросток с правильными чертами лица, на вид лет четырнадцати-пятнадцати. — Гарри Джеймс Поттер — это я. Для Гарри все произошло слишком быстро. В качестве донора для воскрешения Тома Риддла мальчик решил использовать Альбуса Дамлдора. Гарри пришел к мнению, что это будет справедливо, ведь именно Дамблдор отговаривал директора Диппета оставлять сироту на летние каникулы в школе и, тем самым, отправил под маггловские бомбы, из-за чего у слизеринца развилась танатофобия, приведшая к созданию хоркрусов. Второй причиной, по которой Гарри использовал для воскрешения Тома Риддла бывшего директора Хогвартса, явилось то, что тот, несмотря на потерю памяти и социальных навыков, потенциально оставался очень сильным волшебником. Поттер надеялся, что хоркрукс не иссушит старика досуха. Все же, мальчику не хотелось становиться убийцей того, кто, ради всеобщего блага, чуть не уничтожил его, Гарри, личность. Сначала все шло по плану. Сказав крестному, что хочет погулять с друзьями, Гарри под покровом мантии-невидимки ночью пришел в госпиталь имени святого Мунго, тихонько проник в палату Альбуса Дамлдора, осветив ее позаимствованной у Драко Малфоя Рукой Славы, и наложил вокруг себя полог тишины. И тут мальчика ждал первый сюрприз. Возле кровати на жердочке, засунув голову под крыло, спал самый настоящий феникс. Гарри, в отличие от героя произведения Роулинг, не был осчастливлен частым посещением директорского кабинета и поэтому видел легендарную птицу впервые. Стоило Гарри зажечь Руку Славы, феникс тут же проснулся и уставился на нежданного посетителя. «Как бы мне другого донора искать не пришлось» — мальчик помнил, насколько агрессивной может стать эта красивая птичка. — Привет, — обратился Гарри к фениксу. — Я хочу поговорить с одним мальчиком. Его волшебная палочка была сделана из пера из твоего хвоста, и моя, кстати, тоже, — после этого заявления Избранного птица заинтересованно курлыкнула. — Этот мальчик, — продолжал Гарри, — один раз попал под бомбежку и стал бояться смерти, — при этих словах феникс курлыкнул два раза, словно хотел сказать: «Глупости какие!» — И, чтобы никогда не умереть, он заточил себя в эту тетрадь. Я хочу его оттуда достать. Но для этого мне нужна помощь Альбуса Дамблдора. Ты же мне разрешишь? — Гарри подошел к кровати, на которой лежал бывший директор Хогвартса и подсунул часть листов тетрадки тому под спину. — Чтобы вызволить оттуда Тома, — подросток назвал узника тетради по имени, — мне нужно что-то писать, — продолжил Гарри свои объяснения фениксу, а тот неожиданно взял и скинул перо из своего шикарного хвоста. — Спасибо, — улыбнулся слизеринец. — Мы из него, наверно, новую волшебную палочку сделаем? А у меня есть самопишущее. Все, вроде складывалось нормально. Гарри поздоровался с Томом Риддлом, тот ему ответил, они, в результате непродолжительной переписки обменялись гарантиями взаимного ненападения. Поттер собирался рассказать Тому о том, как изменился мир, о социальной защите матерей, развивающейся науке, но неожиданно события начали развиваться стремительно. Когда Гарри признался, что это он победил Дамблдора и сделал бывшего директора Хогвартса недееспособным, произошло сразу два события. Феникс, до этого спокойно сидевший на жердочке, закричал и забил крыльями. А тетрадь засветилась столь ярко, что даже написанные в ней буквы засветились алым цветом и загорелись. «Ой, клюнет меня сейчас феникс в темечко, как Золотой Петушок царя Дадона» — Гарри, от греха подальше, спрятался под мантией-невидимкой. Тем временем, события окончательно вышли из-под контроля. Вместе с тетрадью засиял феникс, они вспыхнули, ослепляя, а затем в палате стало снова темно. Лишь на кровати материализовался подросток лет шестнадцати в старомодной мантии, а вместо огромного феникса на столе в кучке пепла курлыкал маленький птенец. «Получилось» — констатировал Гарри, хотя, сам факт воскрешения живого человека из тетрадки разум слизеринца, как объективную реальность, еще не воспринимал. Но, похоже, все было по-настоящему. «Я же в сказке. Наверно, Том думает, что переписывался с кем-то старым» — Гарри увидел, что Риддл тормошит Дамблдора, называя того мистером Поттером. — Не буди Альбуса, — произнес мальчик шепотом, снимая мантию-невидимку и всовывая Тому Риддлу в ладонь Руку Славы, объясняя попутно, что это такое. — Гарри Джеймс Поттер — это я. — Но ты… такой маленький! — само собой вырвалось у несостоявшегося Темного Лорда. — Не суди по внешности, уж постарше тебя буду! — возмутился Гарри. И действительно, Александра Владимировна на момент своей кончины в том мире была гораздо старее не дожившего до семидесяти лет Волдеморта, а этому Тому Риддлу и вовсе шестнадцать недавно исполнилось. — Но выглядишь ты, как подросток… — Том замолчал, не зная, как обращаться к своему спасителю и о чем с ним разговаривать. — Гарри, меня зовут Гарри. Пойдем отсюда, — мальчику хотелось побыстрее убраться из палаты, он схватил Риддла за руку и потянул за собой. — Куда мы пойдем? — Том, как большинство детдомовских детей, оказался очень недоверчивым и опасался подвоха. — Ты же обещал слушаться меня, — повернулся Гарри к своему подопечному. — Ты появился очень быстро, я на такое не рассчитывал. Я отведу тебя в мое поместье, Поттер-Мэнор, и объясню там, что к чему. А сюда может кто-нибудь зайти в любую минуту. — Ты прав, — Тому не хотелось портить отношения с этим странным подростком, который ему помог. — Для меня тоже все слишком быстро произошло, — юноша повторил слова собеседника. «Маленький подлиза» — Гарри обратил внимание на тот факт, что, несмотря на то, что Риддл не извинился, свою ошибку он все-таки признал. Том пошел к входной двери, но в этот момент птенец, сидевший на столе, истошно закричал. — Знаешь, Том, — теперь Поттер остановился на месте. — У меня большое подозрение, что этот феникс теперь твой фамильяр. Он отдал свою энергию при твоем возрождении, он сгорел ради тебя и возродился из пепла. Кстати, до этого он дал перо для твоей новой волшебной палочки, — мальчик помнил, как Риддл ценил признание собственной исключительности и преданность. — Мой феникс? Мой? — Том неверяще посмотрел на Гарри, медленно подошел к столу и бережно взял птенца в свои ладони. — Ты, правда, теперь мой? — юноша осторожно погладил феникса по перышкам. Тот в ответ курлыкнул и обгадил своему новому хозяину мантию. — Экскуро! — Гарри быстро очистил одежду Тома. — Не переживай, у него даже говно целебное, — немного грубо пошутил мальчик, скрывая крайнюю степень смущения. Александра Владимировна, увидев Тома, воркующего с птенцом, от умиления и жалости к нему чуть не расплакалась. «Бедный, несчастный сиротка», — Если хочешь, можешь подойти к Дамблдору и плюнуть на него, — предложил Гарри Риддлу. — Много чести, обойдется, — хмыкнул тот, оценив предложение. — А почему он такой старый? — Правильно, орлы мух не ловят, — согласился Поттер. — Много чести для такого, как он, — улыбнулся он. А на второй вопрос не ответил. — Но сюда придут люди и увидят, что феникс пропал, — произнес Том в нерешительности. «Да, тебе еще очень далеко до ведущего за собой Пожирателей Смерти на баррикады Волдеморта». — Все подумают, что он улетел, Том. Бомбарда, — Гарри выбил заклинанием оконную раму, та с грохотом распахнулась, впуская в палату свежий прохладный ночной летний воздух. — Что случилось? — в палату вбежала колдоведьма в то время, как Гарри и Том под мантией невидимкой проскользнули в открывшуюся дверь. «У него есть мантия невидимка» — Риддл был всего лишь шестнадцатилетним подростком, поэтому в его глазах Гарри Джеймс Поттер, после всего случившегося, выглядел достаточно круто. — Поттер-мэнор, — дождавшись момента, когда внизу в приемном покое никого не останется, держа Тома Риддла за руку, Гарри шагнул в камин. Вышли они из него в уютной гостиной. — Гарри, — Том задал своему новому знакомому мучавший его вопрос. — А что со мной с другим? Ну, нас же теперь двое. Где второй Том Риддл? Вы ведь знакомы? — юноше было очень интересно узнать, как сложилась его жизнь. — Или я теперь только один? — Том допускал, что его другое "я" могло умереть и поэтому его и воскресили. «Двое? А семеро не хочешь?» — эта часть души Тома Риддла явно не знала, что ее создатель уже не смог остановиться. — Том, нас теперь двое, — Гарри повернулся к юноше лицом и обнял его за плечи. — Тот, о ком ты спрашиваешь, перед тобой. Это я, — он дотронулся пальцем до своего шрама. — В том теле я прожил не очень длинную для волшебника и не самую счастливую жизнь и поэтому, — он дотронулся указательным пальцем до лба Тома, — я хочу, чтобы ты прожил совсем другую. — Господа, — безо всякого перехода Гарри зажег свет и обратился к проснувшимся парадным портретам. — Позвольте Вам представить моего друга, сына Тома Марволо Гонта-Риддла и Александры Владимировны Лисициной, — мальчик назвал свою девичью фамилию из прошлой жизни. — Томаса Марволо Гонта-Риддла Второго. Прошу его любить и жаловать, — подытожил он, любуясь обалдевшим выражением лица несостоявшегося Волдеморта и обещая себе обязательно слить это воспоминание в думосброс.