Вторая жизнь.

Тома Риддла многое удивляло в новом, изменившемся мире, куда он попал. И свое изменившееся положение в нем тоже удивляло. Довольно скромная церемония наречения имени пятого сына Люциуса Малфоя (мальчика назвали Велиаром) плавно и незаметно перетекла в грандиозный прием по этому случаю. Виновника торжества вынесли на одну минутку и показали всем издалека. Каково же было изумление Тома Риддла, когда сам хозяин дома подвел его, ранее никому не нужного сироту, к самому министру магии Корнелиусу Фаджу и представил, словно важного гостя. — Томас Марволо Гонт-Риддл? Приятно познакомиться, — рядом с Министром стоял Гарри вместе со своим крестным Сириусом Блэком, которым юношу тоже представили. — Том Риддл — это не Ваш родственник? — уточнил Фадж. — Том Марволо Гонт-Риддл — это мой отец, — признался Томас простодушно, после чего Корнелиус сбледнул с лица, он по долгу службы оказался одним из немногих, кому было известно настоящее имя Волдеморта. — У него была договоренность с моей мамой, что в шестнадцать лет я поеду учиться на его Родину в Хогвартс. К своему огромному сожалению, я узнал, что отец без вести пропал четырнадцать лет назад при невыясненных обстоятельствах… — произнес юноша и замолчал. — Да, к сожалению, Томас, — Министр решил не вступать в конфронтацию с сыном великого темного колдуна, — что случилось в ночь на Хэллоуин никому доподлинно не известно. Вы уже определились с личностью своего опекуна? Он Вам понадобится до достижения семнадцати лет, — Фадж выразительно посмотрел на Люциуса Малфоя, примерно представляя уже себе, каким будет ответ. — Возможно, до Хогвартса Томас поживет у Артура Уизли? Мне у него очень понравилось, — неожиданно вклинился в разговор Избранный. — О, прекрасное предложение, — оживился Корнелиус. Артур Уизли был начальником отдела по отслеживанию незаконного использования магии несовершеннолетними и, поселив у него Гонта-Риддла, Министр, тем самым, снимал с себя всякую ответственность. — Что скажете, молодой человек? — Мне, в принципе, все равно, где жить три недели, — тот, словно в растерянности, пожал плечами. С Гарри у него была достигнута договоренность о том, что по достижению им, Томом, семнадцати лет, он сможет проживать в Поттер-Мэноре. — Вот и отлично. Уверен, что Артур тоже согласится, — кем на самом деле был отец Томаса Марволо Гонта-Риддла, Корнелиус никому рассказывать не собирался, а четырнадцать лет назад, благодаря этому самому отцу, в Магической Великобритании без вести пропало некоторое количество волшебников. Стоявший перед ним юноша мог быть сыном любого из этих несчастных. Поэтому уже на следующий день Том вселился в небольшую, но уютную бывшую комнату Фреда и Джорджа, которые переехали жить в квартирку, находившуюся над арендованным ими магазином. Их родители, как и в другой реальности, мечтали, чтобы близнецы сделали карьеру в Министерстве, и идею с магазином розыгрышей не одобрили, но на этот раз обошлось без скандала и эффектного покидания Хогвартса. Тем более, что Джордж и Фрэд пообещали родителям сдать Ж.А.Б.А. экстерном. Разложив свои немногочисленные вещи (однако лучше и качественнее у него еще никогда не было) в шкаф, Том наткнулся на лежавшие в его углу тетрадки. Пролистав их, он углубился в чтение, а через некоторое время начал делать на их краях пометки, и так увлекся, что забыл спуститься к обеду. — Мальчики, наш гость, наверно, стесняется, — обеспокоилась пригревшая «бедного сиротку» Молли Уизли. — До отъезда в Хогвартс он временно поживет в Вашей комнате, — у женщины язык не поворачивался сказать в «бывшей комнате». — Поднимитесь наверх и позовите Томаса, — попросила она близнецов, которые продолжали столоваться у родителей. Те взбежали по ступенькам очень быстро, вспомнив, что перевезли на новое место жительство еще не все свои записи, и застали за их изучением незнакомого парня, который что-то быстро чиркал на полях. — Ты знаешь… — начал, было, говорить Фред, вынимая из рук Тома свою тетрадь и передавай ее брату. «Что нехорошо брать чужие вещи?» — Джордж проглотил окончание фразы, прочитав появившиеся заметки. — …так действительно гораздо лучше! — воскликнул он. — Я Джордж, — он протянул руку Тому. Тот её пожал. — Я Фред, — представился Риддлу его брат и тоже взял почитать записи в тетради. — Слушай, а я до такого не додумался. Если сделать — вот так, — он быстренько что-то дописал, — то зелеными станут не только язык и ногти, но и волосы. Близнецы углубились в обсуждение. Том, немного одуревший от манеры общения своих новых знакомых и, обрадовавшийся, что его не отругали за то, что он без спроса брал чужие вещи, тоже к нему присоединился. — Что же они там делают? — на этот раз Молли, опасаясь того, что ее дети как-то разыграли Тома, сама поднялась в их комнату и застала трех склонившихся над тетрадкой, что-то бурно обсуждавших мальчишек. — Мальчики, идите обедать! — прогремело над их головами. — Простите, — Том, помня мисс Коул, буквально подпрыгнул на месте, подсознательно ожидая затрещину. Но это была ерунда. Вальпургу за подобное нарушение этикета заперли бы на весь день в отцовском кабинете, а Абракаса отец мог и тростью отходить, когда этого никто не видел, естественно. — Мама! — Ты нас напугала! — Зачем так кричать! — реакция близнецов оказалась несколько иной. — Будете есть все остывшее! — угроза Молли была воистину ужасной. Глядя с некоторым изумлением на ничуть не испугавшихся, строивших друг другу рожи Фреда и Джорджа, Том почувствовал, как на его лице сама собой появляется улыбка. Спускаясь по узкой лесенке к столу, Риддл пришел к неожиданному выводу —тот мир, в котором он появился, ему нравился гораздо больше, чем тот, из которого он ушел. Вечером этого же дня путешественника во времени ждало еще одно душевное потрясение. К Рону Уизли камином прибыли его друзья — Гарри Поттер, собственной персоной, близкое знакомство с которым Том разумно решил не афишировать, и три высоких парня: Невилл Лонгботтом, Винсент Кребб и Грегори Гойл, последний — копия то ли отца, то ли деда, кем приходится его школьный приятель этому мальчику, Риддл не знал. Последней в гостиную вошла кудрявая темноволосая девушка, представленная, как Гермиона Грейнджер, при виде одежды которой воспитанный в начале двадцатого века Том утратил дар речи и что-то промычал в ответ на ее приветствие. На девицу, которая абсолютно не стеснялась своего внешнего вида, был надет верх от красной женской комбинации, обрезанной по пояс, из-под лямок которой торчали сиреневые лямки от лифчика. Какие-то странные кальсоны, сшитые из голубой, протертой и рваной парусины, с торчащими белыми нитками, обтягивали ягодицы и ноги девушки до щиколотки так сильно, что не оставляли никакого пространства для воображения. — Что-то не так? — ехидно поинтересовалась Гермиона, уже примерно представляя, в чем дело. — Том, — объяснил Гарри шокированному Риддлу, — это такая маггловская мода. — Я тоже обалдел, когда первый раз увидел, — хохотнул прорезавшимся баском Грегори. — Они еще шорты носят, — проводя ладонями по бедрам, показывая длину, подтвердил Винсент. — Когда ее Виктор первый раз в такой одежде увидел, он решил, что это — трусы, а он пришел раньше времени, — вставил своих «пять сиклей» Невилл. Все же, ребята ревновали подругу к известному ловцу и не упускали случая его поддеть. — Вообще-то, я еще здесь, — произнесла Гермиона менторским тоном. У всех троих ее защитников на лицах появилось одинаковое выражение: «А я что? Я ничего». — Ты магглорожденная? — на всякий случай уточнил Том. — Да. У тебя с этим какие-то проблемы? — ответила неприлично, с точки зрения Риддла, одетая девушка, а «трое из ларца» за ее спиной неприятно набычились. Учитывая, что все они входили в список «священных двадцати восьми родов», смотрелось это несколько фантасмагорично. — Никаких проблем, — улыбнулся Том. — Приятно познакомиться, — он отмер. — У меня у самого «отец»... дедушка магглорожденный, — не скрывать подобные вещи оказалось неожиданно приятно. — Мне тоже, — улыбнулась Гермиона. Неловкий момент был преодолен. — Привет! — из камина вывалился Драко Малфой, делавший вид, что вытирает пот со лба. — А мы уже без тебя играть собрались, — радостно сообщил ему Грегори. — Отец с самого утра куда-то ушел… Приветствую, Томас, — повествуя о своих «печалях» возмущенным голосом, Драко параллельно с этим начал со всеми здороваться, — … а мама «плохосебячувствовала», — произнес он скороговоркой. — Так что, только вырвался. Как же этот мальчик с горящими глазами отличался от словно заключенного в скорлупу Абраксаса Малфоя! Затем все направились на улицу. Грегори, Винсент, Драко и Рон побежали к сараю с метлами и, оседлав их, начали играть в самую веселую и бестолковую игру, из тех, что в своей жизни видел Том. Оставшийся на земле Винсент ловил удиравших от него садовых гномов, раскручивал их над головой и швырял в воздух, где по истошно голосившим садовым вредителям Грегори, Рон и Драко лупили битами из американского бейсбола. Очком считалось, если гном с визгом влетал в ворота. Тот, у кого за десять минут набиралось меньше всего очков, спускался на землю, а тот, кто швырял — поднимался в воздух. И так до бесконечности или пока не закончатся гномы. Том засмотрелся, зрелище было нелепым и увлекательным. Сам он присоединился к решившим устроить чаепитие в беседке Гарри, Гермионе, Джинни и очевидным образом ухаживавшим за ней Невиллом. Потеряв всякую надежду привлечь внимание Избранного, младшая из Уизли начала одаривать Лонгботтома своей благосклонностью, принимая знаки внимания, которые ей тот оказывал. В это время Гермиона о чем-то весело болтала с Гарри. Но Том этого уже не слышал. Он перевел взгляд с неба на поле, покрытое цветущим вереском, и увидел шедшую по нему нимфу. На ней был надет зеленый сарафанчик с рисунком из ромашек, а ее казавшиеся золотыми, подсвеченные ласковым вечерним летним солнцем, распущенные волосы, словно корона, украшал венок из полевых цветов. Она была такой стройной, хрупкой, задумчивой, красивой, словно неземной. Вот так и бывает — пойдет человек пить чай, увидит девушку и влюбится в нее, что бы там Альбус Дамблдор ни говорил о жертвах амортенции. — Луна пришла, — голос Джинни прозвучал словно издалека. — Привет, меня зовут Луна Лавгуд, — вскочивший на автомате на ноги Том увидел протянутую ему узкую маленькую ладошку, но не пожал ее, а наклонился и поцеловал, как это обычно делал Виктор Крамм, встречаясь с Гермионой. Поэтому никто не удивился. — Приятно познакомиться, Томас Гонт-Риддл, — произнес он, заглядывая в ее огромные светло-голубые с ярко-черным зрачком и темной каймой вокруг радужки глаза. Юноше хватило выдержки, чтобы правильно назвать свое новое имя. — Присаживайся, пожалуйста, Луна, — он распрямился и отодвинул для своей будущей жены (как Том решил за одно мгновение) стул.