Вторая жизнь.

— Я приветствую вас в стенах Хогвартса, — Гораций Слагхорн произносил первого сентября речь в качестве директора впервые и немного волновался. — С огромным удовольствием представляю вам преподавателя танцев и этикета, Гилдероя Локхарта, — при этих словах под аплодисменты, перешедшие в овации (отбивали себе ладони в основном девочки), со своего стула поднялся сидевший за преподавательским столом волшебник в ярко-голубой мантии. Несомненно, улыбался он лучезарно, и был, пускай слащавым, но, все равно, весьма красивым мужчиной, однако, едва увидев известного писателя Магического Мира, Гарри Поттер начал испытывать к нему стойкую неприязнь. С точки зрения Избранного Гилдерой Локхарт являлся самовлюбленным наглым мошенником, присваивавшим себе чужие достижения и стиравшим людям память. Обладание несомненным литературным талантом его в глазах Избранного ни капли не извиняло. — А так же я хочу представить вам Долорес Амбридж, — старик Слагхорн приветливо улыбался, глядя на бывшую ученицу, которой он в свое время устроил протекцию в Министерстве Магии, и та превзошла все его ожидания, — заместительницу Министра Магии. Долорес побудет у нас в гостях, чтобы убедиться, что мы живем здесь, как одна дружная семья. Прошу ее любить и жаловать, — аплодисменты раздались снова, хотя они прозвучали пожиже, нежели когда хлопали белокурому красавцу Локхарту. Женщина жеманно поднялась со своего места и расплылась в еще более приторной улыбке, нежели до нее это сделал преподаватель этикета, продолжая оглядывать Большой зал взглядом акулы-убийцы. «Локхарт — Амбридж, Амбридж — Локхарт… Будет весело…» — идея, родившаяся в голове Гарри, чуть не заставила его прослушать дальнейшую речь Горация Слагхорна. Тот рассказывал интересные вещи. Что, начиная с этого года, все будут кушать из серебряной посуды. И если у кого-то заклинания начнут получаться более сильными, или, напротив, слабыми, чем были до этого на аналогичных занятиях, то этот ученик обязан обратиться к декану своего факультета (деканом Слизерина стала профессор Аврора Синистра) с целью прохождения дополнительной профессиональной ориентации. Так же Директор Хогвартса просил никого не удивляться, если вдруг ни с того, ни с сего кому-то из учеников захочет прислуживать домовой эльф персонально. — Это значит, что его привлекает Ваша магия, и он впитывает в себя ее излишки. Вполне возможно, что такой домовой эльф захочет стать Вашим личным слугой и уедет вместе с Вами из Хогвартса, — резюмировал Слагхорн. Затем пожелал всем приятного аппетита и начался пир. Студенты зашумели, обсуждая нововведения, а Долорес Амбридж застыла, словно соляной столб. «Это все из-за них! Из-за магглорожденных! Они ели из золотой посуды и крали мою магию!» — наконец-то женщина нашла причину всех своих несчастий и готовилась насладиться унижением грязнокровок, у которых, с ее точки зрения, ничего больше не должно было получаться на уроках. Долорес выдохнула и приступила к долгожданному обеду. Последовавшие за ним вечер и ночь прошли без приключений. Утром же, разбирая в обвешенном его собственными портретами кабинете полученную за завтраком корреспонденцию, Гилдерой Локхарт прочитал одно из писем, после чего сильно побледнел, откидывая то в сторону, словно ядовитую змею. Затем подобрал пергамент с пола и с лицом приговоренного к смертной казни висельника прочитал послание еще раз. «Неуважаемый Гилдерой Локхарт» — было написано в нем каллиграфическим почерком с правильным наклоном. — «Мне все про Вас известно. Я знаю, что Вы путешествуете по миру и стираете память уважаемым волшебникам, приписывая затем себе их достижения. Я легко могу это доказать. Поэтому, если Вы не хотите провести несколько томительных лет в Азкабане, ублажая своей красотой охранников и дементоров, Вы сделаете все возможное, чтобы пребывание Долорес Амбридж в стенах Хогвартса стало счастливым и незабываемым. Вы доставите этой славной женщине столько радости, сколько Вы в состоянии это сделать». Подписи не было, послание оказалось анонимным. «Я должен закрутить роман с Долорес Амбридж» — мужчина перечитал письмо еще раз, то не исчезало, текст не менялся. Чувствуя, как по его позвоночнику течет противный холодный пот, Гилдерой схватился за волосы. Он понимал, что выбора у него нет, что придется подчиниться неизвестному отправителю-шантажисту и начать ухаживать за женщиной-коротышкой в розовом. Если бы этот писатель-мошенник знал, к каким последствиям приведет его решение, он предпочел бы Азкабан.