Вторая жизнь.

— Э-ге-гей! Залетные! — когда Корнелиус, Гораций и взявшийся их всем представить незнакомец проскользнули через приоткрытую дверь в общий зал, там уже во всю шло публичное выступление. Сессию проводила госпожа Ива, показывая свой коронный номер под названием «русская тройка». Он заключался в том, что мистресс сношала страпоном в анус стоявшего в центре, опиравшегося о стол обнаженного мужчину и одновременно с этим находившихся от него по бокам в тех же позах нижних — кулаками, соответственно левой и правой руки. При этом лицо у Верхней было очень веселым, движения — энергичными, а Нижние, ничуть не грустные и не смущенные, радостно подмахивали и надрачивали себе члены. «К такому меня жизнь не готовила…» — с пылающими от прилива крови ушами, малиновый от стыда, словно свекла, Фадж понял, что хочет куда-нибудь провалиться, спрятаться, убежать от происходящего, как можно дальше. Инстинктивно, в поисках убежища, чтобы стать, как можно незаметнее, Корнелиус начал разглядывать зал. Люди, сидевшие на диванчиках и за столиками, напротив, явно не находили в публичной сессии ничего ужасного или необычного. Кто-то глядел с жадным интересом (выкрикивать с места во время представлений было запрещено), кто-то с одобрением, кто-то кушал, кто-то пил кофе, были и такие, что параллельно занимались своими делами. Такая кулуарная, расслабленная атмосфера, которая возникает лишь тогда, когда собираются хорошо знакомые между собой люди, чтобы хорошо провести время и развлечься. А потом вся кровь отхлынула от лица несчастного Министра, а сердце упало куда-то на пол и разбилось. Он, наконец, увидел свою жену. Его супруга, одетая в синее свободно ниспадавшее до колен шелковое платье без рукавов, сбросив туфли, полулежала на диване. Ее великолепные, густые пшеничного цвета волосы были небрежно забраны наверх и несколько выбившихся из прически крутых локонов спадали на изящную белоснежную шею женщины. У ее ног на полу на подушечке сидел худенький юноша лет восемнадцати и массировал ступни своей госпожи. На лице Инессы, которая была хозяйкой вечеринки, был нарисован вежливый интерес, который должен был замаскировать скуку. Пресыщенная волшебница видела номер, столь поразивший ее супруга, уже больше десяти раз. «Какая дряблая неаппетитная жопа», — Инессе очень хотелось отвернуться в сторону. По мнению миссис Фадж, попка у нижнего обязана была быть упругой, маленькой, величиной с кулак. Один из участников действа, тем временем, кончил в презерватив. Их наличие на члене во время публичных сессий было обязательным, если предполагалось, что нижние будут кончать. «Ничего интересного, как все надоело…» — женщина лениво скользила взглядом по залу. «А вот и Джеки. Его только за смертью посылать» — Инесса заметила в дверях своего постоянного нижнего, весьма известного и успешного в мире магглов спортсмена. Он сочетал в себе четыре выдающихся качества — был красивым, очень развратным, неревнивым и любил боль. Джеки был идеальным, только вот миссис Фадж его не любила, тот тоже не был влюблен в свою верхнюю, хотя искренне ей восхищался. Они не трепали друг другу нервы ревностью и называли разнообразием то, что другие считают изменой. Им было удобно друг с другом, поэтому они были вместе. Затем Инесса увидела вошедшего вслед за Джекки высокого симпатичного блондина, чьи волосы были забраны наверх шпильками на китайский манер. «Нашел себе развлечение на вечер…» — волшебница, будучи профессионалом в этой области, наверняка бы заметила легкую иллюзию, наложенную на прическу молодого человека, но ее внимание отвлек третий вошедший. Тот был похож на Кори, так тогда еще мисс Квинси, называла юного Корнелиуса, как брат-близнец. Юноша застыл в нерешительности возле двери, смутился и очаровательно покраснел. «Он прелестный…» — в душе Инессы шевельнулось что-то давно забытое, взгляд стал теплым, а на губах сама собой появилась нежная улыбка. Как говорил Джеки, женщина начала источать флюиды доброты и ласки. А потом она с «Кори» встретилась взглядом, юноша побледнел, он смотрел растеряно, как-то отчаянно, словно ягненок, которого ведут на заклание. «Мое…» — Инессе Фадж было не двадцать три года, как когда-то давно, и теперь она прекрасно понимала, чего именно ей нужно от этого робкого создания, пришедшего на БДСМ вечеринку, и знала, как это получить. «Взять себе целиком и полностью, лишить воли, заклеймить, сделать своим рабом», — волшебница не знала, что в части своих желаний она давно преуспела. В её улыбке появилось нечто хищное и порочное. Хозяйка вечеринки оказалась настолько захвачена своими чувствами, что даже не задумалась о том, кто пригласил в клуб эту двоицу. — Довольно, — обратилась она к массировавшему ей ступни юноше. — Сходи нам с мальчиками за шампанским. Действо в центре зала, тем временем, благополучно подошло к логическому завершению. Под аплодисменты зрителей «русская тройка» кончила, после чего все участники публичной сессии ушли мыться в душевую. — Милый, — обратилась она к подошедшему к ней Джеки. — Ты не представишь мне своих новых друзей? «Оргия вполне достойная Древнего Рима», — еще не вполне пришедший в себя после внезапной и столь приятной потери девственности Гораций Слагхорн был по темпераменту отчасти сангвиником, отчасти флегматиком, а в душе сибаритом и эпикурейцем. Поэтому, увидев, что в заведении, куда они пришли, никто никого не удерживает силой и все всем довольны, он расслабился и начал с интересом наблюдать за происходящим. «Никогда не знаешь, из какой девочки кто вырастет», — мисс Квинси в зельеварении была полной бездарностью, хотя очень старалась, поэтому на шестом и седьмом курсах у Горация не училась. Слагхорн запомнил ее маленькой, с длинными толстыми косичками и вечно виноватым выражением лица из-за того варева, что у нее находилось в котле под конец урока. Зельевар не ставил ей тролль лишь из чувства милосердия и потому, что она писала вполне сносные эссе. Сейчас в Инессе не было ни капли смущения. Холеная, красивая и уверенная в себе женщина явно находилась на своем месте. Горацию она напоминала кошку, вальяжную, но вполне сытую, которая рассматривала из-под опущенных ресниц Корнелиуса Фаджа, словно жирную аппетитную мышь. «Славься Цезарь. Идущие на смерть, приветствуют тебя» — в памяти директора Хогвартса почему-то всплыло именно это выражение. Он проникся сочувствием к Министру, думая, что ни за что на свете не хотел бы оказаться на его месте. Увидеть свою жену в подобном окружении… Слагхорн, прекрасно разбиравшийся в людях, понимал, что Фадж абсолютно не способен выяснять с супругой отношения. С того момента, как Корнелиус ее заметил, он стал похож на идущую на закланье жертву, на кролика, загипнотизированного удавом, на порхающую в пасть кобре птичку. Когда мистер Фадж своими глазами увидел доказательства порочных увлечений супруги, он почувствовал себя раздавленным и униженным. Но затем их взгляды встретились, она посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Улыбнулась так, как тогда, когда они впервые познакомились. А затем мужчина разглядел во взгляде Инесс плохо скрываемое вожделение. У Корнелиуса засосало под ложечкой, в голове стало абсолютно пусто, и он забыл все, что хотел сказать неверной супруге. «Я слаб и жалок, я ничтожество» — Министр проследовал за странным парнем в короткой юбке (бывают же бесстыжие люди) по направлению к своей жене и понимал, что ничего не сделает, абсолютно ничего. Не обольет ее презрением, не подаст на развод, не устроит скандал, а будет с истекающим от ревности кровью сердцем наслаждаться ее вниманием и обществом, пока вновь не поменяет внешность и все раскроется. О том, что будет тогда, даже думать не хотелось. — Позвольте мне представить свою верхнюю, госпожу Ирис, — Корнелиус глядел на любовника жены и слышал все, словно через вату. — Госпожа Ирис, это мои друзья, Том и Джерри, — Джеки, конечно же, не озаботился тем, чтобы узнать имя своего случайного любовника и его похожего на помирающую моль спутника. «Замечательное воображение. Спасибо, что Гайкой меня не обозвал, дорогой». — Я вижу, что они тебе очень помогли, Джеки, — женщина посмотрела на подсохшую сперму на внутренней поверхности бедер нижнего. — Приятно познакомиться, господа, — пока они не объявили себя нижними (тем более, это были не ее нижние) женщина вела себя в рамках формальной вежливости, а не тематического этикета, которым часто пренебрегала сама, проводя вечеринки в расширенном формате. В них принимали участие, как пары, практикующие подчеркнуто неравноправные отношения, так и обычные садомазохисты, которые вопросам субординации вне сессии не уделяли вообще никакого внимания. — Присаживайтесь, — Инесса указала на кушетки и кресла, стоявшие по обе стороны от дивана, на котором располагалась сама. — Хотите шампанского? — посланный за спиртным мальчик вернулся с подносом и встал перед компанией на колени, держа его на вытянутых руках и опустив голову вниз. — Поставь на стол и вылижи его дочиста, — женщина кивнула сабу в сторону Джеки, который с шампанским в руках вальяжно развалился в кресле. Юноша тут же расположился между раздвинутых ног нижнего госпожи Ирис и начал очищать языком кожу на его колене от подсохшей спермы. «Прелестно, просто прелестно». — Благодарю Вас, Ирис, — Гораций взял бокал с шампанским и сделал глоток, разглядывая разворачивающееся перед ним действо. Саб с энтузиазмом вылизывал уже внутреннюю поверхность бедра Джеки и был готов нырнуть ему головой под юбку. Член в штанах недавно кончившего Слагхорна вновь заинтересованно зашевелился. Тем временем мистер Фадж присел на край кушетки, держа спину так ровно, словно спицу проглотил, и дышал через раз, глядя строго прямо перед собой. Его колотил озноб, а шея пошла красными пятнами. — Кто из Вас Том, а кто Джерри? — спросила Инесс с самой располагающей, на которую только была способна, улыбкой. — Том слишком простое имя для столь изысканного общества, — на самом деле оно будило в памяти Слагхорна не самые лучшие воспоминания, — называйте меня Августом, — зельевар выбрал имя римского императора, что, по его мнению, соответствовало обстановке. — Хорошо, Август. А тебя как называть, мышонок? — Инесс развернулась к столь похожему на восемнадцатилетнего Корнелиуса мальчишке, понимая, что тот ее по настоящему заводит. Своими невинностью, робостью, страхом, смущением и растерянностью он будил в душе женщины зверя, который хотел развратить, сделать доступным, униженным, заплаканным, готовым по приказу лечь под кого угодно когда-то чистое создание. Но надо действовать осторожно, медленно, постепенно, чтобы жертва доверилась, чтобы не спугнуть. Женщина ласково погладила юношу по щеке, а затем двумя руками вложила бокал шампанского в его холодные пальцы. «Позор… Я ничтожество… Это ужасно… Если кто-то узнает…» — мысли метались в опустевшей черепной коробке Министра Магии, словно сбесившийся бильярдный шар, но стоило Инессе приласкать Корнелиуса, как тому все стало безразлично. Окружение, вся обстановка, это был и он и не он. «Она не знает, что я — это я. Она думает, что я извращенец — маггл». — Называйте меня, как угодно, госпожа Ирис, — тихо ответил он и опустил глаза долу, чувствуя, как бешено стучит его сердце. Реакция мистера Фаджа на происходящее не просто оправдала ожидания Слагхорна, она их превзошла.