Хью

Голос Хью, пока он рассказывал, был спокойным и ровным. Тон доверительный, теплый, а тембр — немного занижен, с временами проступающей в нем мужественной хрипотцой. — Девушка, с которой я встречался, узнала о моей болезни первой из всех знакомых. Страшным диагнозом, который я услышал от врачей, мне хотелось поделиться именно с ней, ведь мы были очень близки, и причина этого желания естественна. В деталях помню наш с ней тогдашний разговор. Ее горькие слезы, злобу на врачей, на несправедливость, царящую в мире… Она уверяла меня, что будет со мной до конца, что ее любовь не станет меньше, что бы ни случилось со мной потом. Она, и правда, стала приходить в мою унылую больничную палату каждый день. Она была моим Солнцем. Знаешь, я не виню ее в том, что она так быстро свыклась с мыслью о моем уходе, это ведь не она погибала от неизлечимой болезни, а я. Это мне положено было грезить о чудесном исцелении, а не другим. И я грезил. Я был тогда обычным парнем, со средними способностями и не слишком богатым багажом научных знаний, полученных из колледжа. Вот почему предложение моего двоюродного дядюшки, заглянувшего ко мне однажды с букетом из гвоздики и фиалок, показалось мне сначала полным бредом. Тем же его посчитали потом и все остальные, в том числе моя девушка. Мой дядя, физик и крупный исследователь, хотел провести эксперимент с человеческим сознанием и считал, что у него получится сохранить мне жизнь. Но в его затею никто не верил. Моя девушка была особенно ярой противницей идеи дяди, обзывала его шарлатаном и циником, насмехающимся над чужим горем. Поэтому я и не сказал ей потом, когда дал согласие на эту неслыханную доселе операцию. «Если я умру — ничего ни для кого не изменится, если выживу — она будет только рада», — так думал я, не догадываясь, как сильно ошибаюсь… Яркое дневное солнце било прямиком по роботу, отражаясь на титановых деталях и заставляя их сверкать. Бетти вынуждена была прищуриваться, чтобы глядеть на Хью, иначе рисковала быть ослепленной, так что парня она слушала, по большей части опустив глаза в траву. Не видя рассказчика, вероятно, можно было подумать, что это живой человек сидит здесь и, с печалью, а иногда с доброй грустью, повествует о своем прошлом, а не один лишь голос исходит из глубин хорошо отлаженного механизма. — Первый вариант моего нового искусственного тела-корпуса был довольно милым, — продолжал Хью. — Верхнее покрытие изготовили из высококачественного латекса, с имитацией структуры человеческой кожи. Даже черты лица специалисты постарались сделать похожими на мои. Однако в глазах моей девушки, впервые увидевшей «нового» меня, я не прочел ничего, кроме ужасного разочарования. Пережить мою смерть она была в состоянии, пережить мое воскресение в облике бесчувственной машины — нет. Кончилось тем, что она возненавидела меня за то, что я не умер. Я надеялся, что мы сможем остаться друзьями, мне ведь так необходима была поддержка, однако ни она, ни другие приятели уже не видели во мне прежнего Хью. Это казалось мне таким странным, ведь внутри я был всё тот же… Теперь я другой. Два года жизни в теле робота изменили меня. Я жил эти два года одной наукой, беспрерывно занимался и работал. Моими новыми друзьями стали ученые и исследователи. Я не виню ту девушку, поскольку понял, что никто не вправе требовать от человека невозможного. Вообще, я многое узнал о жизни и о людях. Поверь, твоя грусть пройдет, а в жизни ждет еще много-много радости. — Может быть, так и будет, как ты пророчишь, — лукаво заулыбалась Бетти, прищурено всматриваясь в собеседника. — Но все дело в том, Хью, что я хочу, чтобы эту радость мы переживали с тобой вместе! Я желаю радоваться тому же, чему и ты, а также быть источником твоей радости. — Девушка легко поднялась на ноги и вдруг закружилась на месте, звонко хохоча. Так она выражала свой восторг. Робот встал рядом и молча наблюдал за ней. — Я не допущу этого, Бетт, — твердо сказал он. Бетти остановилась, растерянно поглядела на Хью. Он продолжал: — Через несколько минут я навсегда избавлю тебя от своего общества. Но хочу чтоб ты знала, мне ничуть не не жаль, что мы встретились, ведь общение с тобой — бесценный подарок, какой я уже не ожидал получить от жизни. Желаю всего наилучшего.

***

— Урод, полный псих! — распекал себя безутешный Хью. — Какое право я имел влюбляться! Ну зачем я морочил голову ни в чем не повинной девушке… — Она что, хотела лететь с нами? Правильно я тебя понял? — осторожно спрашивал его Майкл, сидевший рядом с роботом внутри ракеты. — Так она сказала. — Ты оставил ее там, посреди поля? — Да, она рыдала навзрыд… Майкл и сам, наверное, понимал бессмысленность своих вопросов, однако видел необходимость дать Хью выговориться и получить хоть какое-то утешение от окружающих. И он возложил эту миссию на свои плечи. — Ты правильно поступил, друг, — одобрительно закивал головой Майкл. — Я горжусь тобой. — Взлет произошел строго по плану, — сухо доложил Томас, подойдя к товарищам и прервав их беседу. — В настоящий момент идет набор необходимой высоты. Мы преодолели первый уровень из десяти. — Как и все пассажиры ракеты, Томас прошел специальную подготовку, поэтому, несмотря на то, что по профессии был врачом, парень хорошо разбирался в работе их воздушного корабля. — А где Дэйв? — строго обратился Майкл к подошедшему. — Он психует, забился в мониторную и не желает выходить. А пацанчику его тоже очень худо, антивирусное еще не начало действовать, так что он валяется бревном на кушетке. Майкл кратко кивнул Томасу, потом, как и положено старшему группы, приступил к своим первоочередным обязанностям и направился в отсек управления ракетой. Через четыре часа, выйдя в открытый Космос, путешественники должны были отдалиться на необходимое от Земли расстояние. Только после этого можно включать прибор перемещения во времени, не опасаясь нанести вред движению планет Солнечной системы. Когда Майкл с Томасом ушли, Хью, оставшийся в одиночестве, решил проведать пятого пассажира. Робот с самого начала сочувствовал Билли, и говорил, что, будь его воля, отпустил на свободу. Несмотря на то, что Билли был ужасно подавлен, визиту Хью он обрадовался. По характеру юноша был общительный, и, видимо, с трудом переносил одиночество. — Извини, что принял тебя за статую, — ухмыльнулся он роботу, когда увидел его на пороге своего отсека. — Просто твои доспехи… Никогда прежде не видел таких. И почему ты в них расхаживаешь, никакого турнира же нет, и сражения вроде не предвидится? — Долгая история, Билли, — вздохнул Хью, подходя к кушетке. — Давай-ка, лучше как-нибудь потом расскажу. А теперь просто поверь мне на слово: так надо. — Тебя ведь Хью зовут, да? (робот кивнул) Скажи, Хью, а что значит «натурал» и почему Дэйвид за меня все же заступился? Вы же все считаете, это не из жалости, ведь так? Тогда из-за чего? — Билли с настороженностью устремил на робота свои большие глаза, в которых отчетливо читались страх и любопытство. — Видишь ли, тут довольно деликатная вещь. И еще не факт, что она реально явилась причиной. Нашего Дэйва в плане… романтических отношений интересуют лишь мужчины, а женщин как объект любви он не воспринимает. Думаю, в то время, когда ты был рожден, подобные люди считались грешниками. Но сейчас, в двадцать первом веке, всё не так. И Дэйва никто не осуждает. От себя добавлю, он прекрасный человек, выдающийся ученый-историк, и по-моему, он действительно оставил тебя в живых лишь из своей бесконечной доброты. Тебе не стоит его бояться и подозревать в чем-то таком… — Да, теперь я все понял, — презрительно усмехнулся юноша. — Но что же все-таки со мной будет? — Ну, это уже не мне решать. Думаю, будешь жить дальше, работать и учиться. Жизнь в будущем не так уж кардинально отличается от жизни в твоем времени. В любом случае, теперь ты будешь в безопасности.