Беда не приходит одна, особенно, если ты - Десятый босс Вонголы

POV Хибари — Есть сигнал! Мы нашли его! – вот так оригинально выглядел будильник Вонголы спустя сутки после похищения мелкого травоядного. Хорошо, что я уже не спал, иначе, камикросс. Хотя я был очень счастлив, что те умники нашли МОЕГО травоядного, поэтому я, наверное, даже простил их, если бы они меня разбудили. А теперь нельзя терять ни минуты, я хорошенько повеселюсь с теми, кто похитил МОЮ собственность. У меня аж руки чешутся. — Эй, Кусакабэ, — обратился я к своему подчиненному, он как раз недавно пришел и принес мне еду. — Да Ке-сан? — Сбегай и посмотри, чего травоядные ботаники расшумелись, но только так, чтобы тебя не заметили, а после подготовь вертолет, мы летим за Тсунаеши, — сказал я и выжидающе посмотрел на Кусакабэ, тот не теряя времени, скрылся за дверью. Я зевнул, из-за того, что малыш был, не пойми где, я не смог как следует отдохнуть. Через пять минут мой личный вертолет был готов, все же мои подчиненные отличались исполнительностью и скоростью. Хорошо, что взлом барьера травоядного ананаса не занял много времени. Для моего Ролла это просто, как порвать своими иголками бумагу, иногда Рокудо бывает невыносимо туп, надеяться, что такой слабый барьер удержит меня. Скучные пейзажи изменяются за окном. Земля так далеко и все на ней кажется таким маленьким, что даже меньше муравьев, мне теперь людей и травоядными назвать нельзя. Белые облака плывут мимо. Так вот каким меня считает Тсунаеши. На самом деле я ведь теплее. Холодные облака только выглядят белыми и пушистыми, а на самом деле они состоят только из воды, как будто постоянно печалятся, а когда приходит время и грусть с одиночеством становиться сильнее, облако обнимает неудержимая злость и оно превращается в тучу. Я же всегда остаюсь неизменным, но кем станет облако, когда ему надоест быть одним? Найти это плавучее нечто, оказалось проще, чем я думал. Конечно, иллюзионист Накамуры постарался на славу, но я был хорошо натренирован Малышом, чтобы мог различать иллюзии такого уровня, кроме того, мое кольцо внезапно начало светиться. Реборн и про это, кажется, что-то говорил? Вроде бы это называется «резонанс», когда хранители и его «небо» разделены, они могут найти друг друга по жару колец, но они оба должны чувствовать отчаянье. Скорее всего, что-то произошло с травоядным боссом, мне следует поторопиться. А здесь барьер оказался немного сильнее. Не могу поверить, что нашелся кто-то лучше в иллюзиях, чем травоядный ананас, но этого недостаточно, чтобы остановить меня. Я разрушу все на этом острове и заберу то, что по праву принадлежит мне. До сих пор не могу поверить, что позволил кому-то похитить мелкое травоядное. Безудержная злость рвется наружу. Я уже давно себя не сдерживаю и наношу удары по барьеру один за другим. Используя технику, которой я когда-то победил Сузуки Адельхейд, я сломал защитное поле острова. Как только я ступил на твердую землю, дыра за мной затянулась, и я увидел большой замок, который занимал практически все пространство. Это был не барьер, а какой-то портал. Это место точно находиться не на побережье моря и пахнет тут не морской водой. Я всегда любил этот запах. Он вызывает восхищение и будоражит кровь. Несомненно, этот запах возбуждает и заставляет трепетать от нетерпения. Запах крови! Но пахнет не остров. — Хибари Кея? – я обернулся и наткнулся взглядом на рыжего паренька. Его аура вызвала у меня приятное и знакомое ощущение, как будто это не первый раз, когда я стою рядом с этим человеком. От него так и несет кровью и жаждой убийства, прям как от меня, но есть в нем что-то такое, чего я не могу понять. – Давненько мы с тобой не виделись. Ты стал сильнее. Упс, ты же ничего не помнишь, как неосмотрительно с моей стороны. — Хватит болтать, травоядный недохищник, я загрызу тебя до смерти! – отточенными быстрыми движениями, вынимаю свое оружие и бросаюсь на цель со скоростью гепарда, с жаждой убивать, которой нет равных. — Ты такой же, совсем не изменился. Кея, ты не сможешь убить меня, тогда у тебя тоже ничего не получилось, — не понимаю, о чем говорит этот парень и это жутко раздражает. Замахиваюсь, чтобы атаковать его, а он даже не думает уклоняться, неужели, действительно думает, что я не ударю. Какая наглая самоуверенность скрыта в этих шоколадных глазах, раздражает больше, чем взгляд травоядного босса. Что? Почему я не ударил? Почему моя рука остановилась в нескольких сантиметрах от его лица и дрожит? Что происходит, не могу понять! Резкая вспышка затмила глаза, а после невыносимая боль поразила голову в глазах начало темнеть, а запах крови стал еще сильнее, должно быть, это моя кровь. – Те, кому есть, что защищать, обречены на смерть. Не правда, я так не думаю, и ты тоже так не думаешь, потому что у тебя и у мелкого босса одинаковые глаза, ты тоже не сможешь убить меня. — Это еще не все, — говорю я, насилу открыв глаза. — Что ты сможешь сделать мне в таком состоянии, — ты настолько доверчиво подходишь ко мне, но я не так прост, как ты думаешь. Я уже много раз дрался с Тсунаеши и тебя смогу ударить, несмотря на то, что у тебя такие же глаза. Мое кольцо загорается пламенем, и я наношу удар цепью появившейся из основания тонфа. Атака попадает в свою цель, и воздух опять пропитывается кровью. Паренек оседает на пол, его глаза на мгновение расширяются, а потом принимают нормальный размер и с пониманием смотрят на меня. Ты глуп, потому что чувствуешь то же, что и я. Уверен, тебя тоже интересует вопрос о том, во что превратиться облако, когда ему надоест быть одному. – Хе, похоже, будет сложнее, чем я думал. — Ты ведь тоже что-то защищаешь? Тогда мы либо вместе умрем, либо вместе сдадимся, третьего варианта не дано. — Нет, я пойду третьим путем: я не проиграю, так как должен исполнить желание своего неба! — Твоему небу нечего защищать. Я прав? Поэтому он забрал МОЮ собственность себе. Какое бесстыжее у тебя небо! — Поэтому я и люблю его, но твое небо тоже хорошее. Я даже понимаю, почему его все так любят, но он может оттолкнуть тебя в любой момент, так как Тсуна всегда защищает все, что ему дорого, даже ценой своей жизни. Не находишь, что ты являешься главной опасностью для его жизни?