Беда не приходит одна, особенно, если ты - Десятый босс Вонголы

— Отпусти, я пойду! – кричал пепельноволосый парень, вырываясь из рук друга. – Десятый, я должен его спасти! — Ты хоть знаешь, куда идти-то? – спросил насмешливым тоном Ямамото, крепче прижимая хранителя урагана к себе. — Нет, но я все равно пойду, — сказал Гокудера, настойчиво взглянув брюнету в глаза, которые сразу же стали серьезными и наполнились грустью. – Даже если со мной что-то случиться, я спасу Джудайме! — Дурак, ты Гокудера! Думаешь, Тсуне от этого легче будет? Я понимаю, что он тебе дорог, но это не повод расставаться с жизнью. — Ты мне не доктор Шамал, чтобы лекции читать, — хмыкнул подрывник, упорнее вырываясь из рук друга. — А я думал, ты стал больше ценить свою жизнь после конфликта колец? – буркнул Ямамото, затаскивая друга в свою комнату, которая оказалась удачно близко. — И что с того? Моя жизнь принадлежит Десятому! – крикнул подрывник с чувством пнув Ямамото, последний громко выругался, но друга не отпустил. – Я тебе яйца откушу, если не отпустишь. — Что прям через штаны и в такой позе? – делано испугавшись, спросил бейсболист. — Не придирайся к словам, придурок, — буркнул подрывник, надувшись. — Ты ведь понимаешь, что безрассудно сейчас куда-то идти, даже если тебе повезет, как Хибари и ты найдешь то место, все равно проиграешь, — сказал Ямамото, грустно улыбнувшись. Нет, он не был пессимистом, наоборот, бейсболист всегда отличался оптимистичностью и жизнерадостностью, но с каких-то пор он стал более реалистично смотреть на вещи. – Хибари тоже проиграл, я его хорошо знаю, если бы все прошло гладко, мы бы об этом уже знали. Такой уж он человек. Но ты должен понимать, что этот парень так просто не сдастся. Доказательство тому, случай в «Кокуе Ленд». Хибари сильнейший, и если не он, то никто не сможет. — С каких пор, ты так хорошо знаешь Хибари, — искренне удивился Хаято. — А что ревнуешь? — Нарываешься? — Нет, что ты, просто пытаюсь сказать, что я счастлив, — Ямамото улыбнулся своей фирменной улыбкой и добавил, — Я ведь люблю тебя. — Заткнись, — буркнул Гокудера, пряча смущение за гневом. – Я тебя не понимаю. — Наверное, тебе и, правда, не понять как это – безответно любить. Какого это видеть, что для кого-то дорогого ты совсем ничего не значишь. Ты не понимаешь, как это обнимать подушку и мечтать о том, чтобы это был кто-то родной. Ты не знаешь, как страшно быть пойманным за мастурбацией на чью-то фотографию, сделанную втихаря. Ты не такой как я, но это не меняет то, что для меня ты единственный! – Ямамото замолчал, ожидая реакции, но подрывник тоже молчал. Близко прижимаясь к бейсболисту, он чувствовал его тепло, нет, жар, слыша его ускоренное сердцебиение, и сбитое дыхание и дрожал. Гокудере было действительно стыдно, ведь это он тот, кто дал надежду Ямамото своим пьяным бредом, а может и не совсем бредом? Хаято и, правда, часто смотрел на бейсболиста совсем не дружеским взглядом, но не мог признаться себе в этом, а после и не захотел. Только вот алкоголь развязал ему язык, и он неосознанно сказал то, что должен был забрать с собой в могилу. Как глупо. — Прости, — тихо шепчет пепельноволосый, ближе прижимаясь к телу друга, хотя, друга ли? – Я не хотел причинить тебе столько боли, я действительно не знал, что это так больно! – слезы неосознанно текут из глаз подрывника, а он все продолжает твердить «прости» все больше зарываясь носом в рубашку Ямамото. — Гокудера? – бейсболист только удивленно моргает, почувствовав влагу на своей рубашке, ему почему-то не верится, что нечто такое происходит. Хаято поднимает недовольную заплаканную мордочку и ждет. Видя такое выражение на лице подрывника, Ямамото неосознанно наклоняется за поцелуем. Странно, не правда ли? Каждый из них уже, скорее всего, не девственник, но поцелуй получается какой-то неловкий и детский, хотя от этого оба возбуждаются не на шутку. Ямамото, который никогда не чувствовал со стороны Хаято никакой инициативы или симпатии, сейчас тонул в любви, которую дарил ему подрывник мягкими нежными прикосновениями рук к шее. Терпеть становится тяжелее и бейсболист понимает, что если Гокудера его не оттолкнет, то они сегодня не покинут эту комнату приблизительно до ужина, или вообще не покинут. — Ямамото, прости, я такой глупый! – шептал подрывник, когда бейсболист разорвал поцелуй. – Я тоже очень тебя люблю. Затуманенный взгляд обоих парней и стояк в штанах, мягко намекали, что ни один, ни второй останавливаться, не намерены. Ямамото повалил подрывника на кровать и, стягивая с него рубашку, начал покрывать поцелуями оголяющие участки кожи. За что и получил в награду одобряющий стон Хаято. Голос подрывника завораживал и заставлял целовать яростнее и ненасытнее, срывая с губ хранителя урагана желанные звуки. — Не дразни меня…аахххххх…Ямамото, — стонал, извиваясь под настойчивыми ласками, подрывник. Его руки уже стянули рубашку с Ямамото и теперь тянулись к штанам бейсболиста, но хранитель дождя опередил его и без штанов оказался Гокудера, а рука парня легла на возбужденную плоть Хаято. — Ты, правда, этого хочешь? – спросил Ямамото, стягивая с подрывника трусы и вбирая его член в рот. — Аааааахххх…да, — Хаято выгнулся дугой, пытаясь глубже проникнуть в рот Ямамото. Бейсболист приставил три пальца ко рту Гокудеры, как бы намекая этим жестом. Подрывник не дурак, и сразу все понял. Он вобрал все три пальца в рот, мягко посасывая их и обильно смачивая слюной. Когда Ямамото посчитал, что слюны достаточно, он вынул пальцы изо рта Хаято и приставил один из них к проходу, не отвлекаясь от минета, он продолжал растягивать подрывника. — Быстрее, — стонал Гокудера, когда в нем было уже три пальца, и интенсивно насаживался на них. Ямамото исполнил его просьбу и вошел в него, медленно и, пытаясь принести как можно меньше боли, но Хаято нетерпеливо дернул бедрами, сильнее насаживаясь на член Ямамото. Комната наполнилась стонами и хрипами. Для парней все исчезло. Время замерло, проблемы забылись, все, что сейчас было это они двое слившиеся воедино. — Оргазма парни достигли одновременно. Ямамото свалился рядом с Хаято, тяжело дыша. Гокудера повернулся к нему лицом и взъерошил волосы. — Теперь ты как истинный мафиози просто обязан на мне жениться, — хихикнул подрывник. — Я совсем не против, чтобы наша первая брачная ночь прошла прямо сейчас! — Ты что, совсем не устал? Как я завидую спортсменам. А возле комнаты тихо куфуфукая и подглядывая в замочную скважину, стоял бесстыжий ананас.