Поймай меня, если сможешь

«Несмотря на то, что серийные убийцы могут различаться по многим существенным признакам, у них всех есть определенные сходные черты. Большинство серийных убийц — это белые мужчины 20-30 лет, причем они совершают свои преступления в своем городе. 88% серийных убийц являются мужчинами, 85% из них белые, средний возраст колеблется между 28-29 годами. 62% серийных убийц убивают исключительно незнакомых им людей, другие 22% процента убивают как минимум одного незнакомого человека. 71% маньяков совершают свои преступления на определенной территории, гораздо же меньшее их число путешествует на большие расстояния для убийств». Психологический портрет личности серийного убийцы.

From the moment you laid your eyes on me I knew how dangerous you could be Lips like a knife that cut through me You take advantage 'cause you know I’m weak And I hate how somehow I always give in To those lips that can paralyze Though I know that you are the devil You’re so beautiful, so evil (Digital Summer — So Beautiful, So Evil)

      Наутро Том проснулся в состоянии еще более разбитом, чем вчера, и это не показалось удивительным. Детектив потянулся и со стоном сел на кровати.       Когда он дошел до горизонтальной поверхности? Последнее, что он помнил, была ванная, теплые струи медленно превращающиеся в лед. Черноволосый молодой человек в его воображении. Движения собственной руки. Полная отключка сознания. Темнота.       Сейчас он лежал в своей постели без одежды на сбитых простынях, словно действительно ненадолго уходил из этого мира в иное измерение.       На тумбочке, как и всегда, надрывался будильник. Детектив раздраженно выключил его, чтобы тот прекратил мучить его барабанные перепонки. Голова раскалывалась.       Размяв уставшую шею, сержант Дарнелл ощутил остаток позорной легкости, накатившей на него вчера. Словно похмелье, частично ушедшее за часы отдыха, она все еще не рассеялась до конца.       Том не хотел вспоминать. Совесть еще не проснулась, и лучше бы ей сегодня немного повременить с пробуждением, потому что слушать очень длинную тираду собственного сознания детективу не хотелось.       Встав, запив голод черным кофе и выкурив две сигареты, он как и всегда, отправился на задание. Том не ощущал себя отдохнувшим, тело ломило, как после работы в трое суток. И хотя личная физическая разбитость никогда не мешала ему делать то, что требовал долг, пожалуй, сегодня это правило работало с исключением. ***       Харрисон уже ждал около полицейского участка, как и было оговорено. Несмотря на усталость, Том сел за руль. Обычно в салоне царила веселая и непринужденная атмосфера, они подкалывали друг друга и шутили, но сегодня обоих напарников поглотило мрачное молчание. Том не знал, о чем говорить, а Харрисон глазел в окно, изучая осенние пейзажи.       До здания частной школы было около получаса езды, она находилась за городом, скрытая за частоколом высоких деревьев. Благодаря им большая часть территории пряталась от глаз любопытных прохожих. Вдоль забора шла живописная дорога, с которой открывался прекрасный вид на осеннее поле и ближайшие дома, расположившиеся на всем склоне сверху донизу. Однако, Томаса не ввел в заблуждение этот мирный вид. Ему это место показалось уединенным и слишком безлюдным, таящим свои секреты. Возможно, многие из них окажутся не самыми приятными.       Территорию интерната словно нарочно отнесли подальше от людей или ненужных свидетелей. Слишком одиноко и пусто для заведения, полного детей, где даже температура воздуха казалась холоднее на пару градусов. — Мурашки по коже, — вынуждено заметил Харрисон. — Оно обнесено забором как колония или лечебница. — Это точно тот адрес? — Тот, — Томас изучил золотистую табличку, привинченную к каменной стене. — Это место уже несколько столетий пытает детей. Я бы тоже стал дерганным или маниакальным, если бы меня отдали учиться сюда.       Выйдя из машины, детективы всмотрелись в выстроившуюся у входа вереницу школьников. Под присмотром строгих преподавателей они колоннами маршировали в класс.       Глянув на часы, детектив Дарнелл сообразил: уроки начинались рано. Скорее всего, разговаривать с ними будут либо очень коротко, либо вообще попросят прийти позже, с учетом отсутствия ордера.       Пока обитатели школы скрывались в классах, детективы поднялись по ступеням и прошагали по светлым коридорам в направлении стрелочек, которые указывали в сторону администрации. — Могу я вам помочь?       После входа в просторное помещение, им навстречу вышла женщина средних лет, одетая в серый строгий костюм. Волосы ее были забраны на затылке в скромный пучок. — Детектив Дарнелл, полиция, — привычным жестом Томас достал удостоверение. — Могу ли я поговорить с директором, миссис Хант?       Ее лицо тут же сделалось серьезным. — Милостивый боже, — накрашенная красным лаком рука женщины взлетела ко рту. —  Неужели один из наших учеников что-то натворил? — Нет. По крайней мере, не из тех учеников, что учится здесь сейчас, — заверил ее детектив.       Казалось, такой ответ ничем не успокоил директора. Томас понял, что это и была именно она по табличке, приколотой на полу форменного пиджака. — Какой ужас, — женщина открыла перед полицейскими дверь. — Пройдите в кабинет. Не хочу, чтобы кто-то из персонала услышал нас.       Томас и Харрисон сделали как их попросили.       Миссис Хант притворила за собой дверь, дав полицейским шанс осмотреться. Со всех стен на них любовались портреты — по-видимому, учителей и прежних глав этого заведения.       Офис выглядел так, словно изначально задумывался как врачебный кабинет — слишком светлый и просторный. За входной дверью находилась небольшая приемная, где была сдвижная стеклянная панель и небольшая стойка для секретаря. В приемной раздался звонок телефона, но трубку никто не снимал.       Места для другой мебели было предостаточно, но его никто не использовал, только в шкафу за стеклом висели выданная администрацией штата лицензия и несколько фотографий из прошлой жизни школы. — Я хочу, чтобы для начала вы рассказали мне пару слов о школе, миссис Хант, — взгляд Тома скользнул с одного портрета на другой. — Должен вас предупредить, что все это весьма серьезно. — Я понимаю, сержант, — женщина слабо кивнула. — Насколько я знаю, вы делаете жесткую ставку на дисциплину. Я прав? — первый вопрос. Том перелистнул блокнот. — Вы правы. Чаю или кофе? — все еще не в состоянии окончательно прийти в себя, директор склонила голову. Руки ее подрагивали, когда она указывала в сторону кофейного столика.       Детектив Дарнелл вежливо отказался. Ему не хотелось пить или есть. Не было аппетита. — Дисциплина — это то, чем мы по праву гордимся в нашей школе, — выдержав паузу, наконец сказала миссис Хант. — Как вы знаете, в большинстве штатов телесные наказания давно отменены, но в нашем это правило пока действует, и мы пользуемся им с успехом. Наши ученики отличаются отличной выправкой, уважают старших. Мы прививаем им религиозное воспитание, готовим их ко взрослой жизни с особой тщательностью. — Какие методы вы применяете, миссис Хант? — в дело включился Харрисон. До этого он не встревал в беседу и занимался тем, что осматривал лицензии.       Губы директора, и без того тонкие, сжались в узкую полоску. — Должна вас сразу предупредить, офицеры, — тут же пошла в наступление она. — Что все, что мы делаем — абсолютно легально. Все родители уведомлены о правилах и здесь нет ни одного ребенка, которого мы бы наказывали без разрешения родителей или опекунов.       Томас и Сэм переглянулись. Они оба уловили враждебную интонацию. — Миссис Хант, — Томас мягко прервал речь женщины. — Мы не обвиняем вас в жестокости и злоупотреблении полномочиями со стороны учителей, если на это нет видимых причин. У нас с коллегой другая цель.       Он кратко посвятил ее в суть вопроса, чтобы избежать дальнейших трудностей. Глаза директора округлились, когда она услышала, какого рода подозрения терзали детективов. — Что? Убийца? Но этого не может случиться, офицер! — она поднялась со своего стула, словно ее смертельно оскорбили. — Мы даем детям первоклассное образование и раскрываем многие двери! Но не в мир криминала! — Думаю, вход туда найти не сложно, — Харрисон снова прервал ее речь. — Но это все излишние эмоции. Мы просим вас всего лишь ответить на наши вопросы. Выводы мы сделаем сами.       Томас скосил на него глаза. Похоже, из них двоих не только он был сегодня не в духе, Сэм тоже не собирался тратить много времени в этом заведении. Директор умолкла, уязвленная его репликой. — Итак. Как давно вы занимаете этот пост, миссис Хант? — Сэм закинул ногу на ногу и спокойно продолжал допрос. — Всего около пяти лет, — со вздохом ответила женщина.       От Тома не укрылось, что руки ее при этом продолжали мелко дрожать. — Пять лет. А до этого? — Я работала простым учителем. — Долго? — Мой педагогический стаж составляет более двадцати лет. — Впечатляет. В этой школе? — Только в этой. — Хорошо. В таком случае, вы в курсе. При вас кто-нибудь из детей когда-то демонстрировал маниакальные наклонности? Жестокое обращение с животными или с одноклассниками? Нестабильное поведение? Игры, пронос холодного оружия? Страсть к поджигательству? — отодвинув полу форменной куртки, Харрисон привычным движением произвел на свет блокнот для записей. — Господи упаси. У нас учатся приличные дети! Их родители платят за образование огромные деньги. Ребята ведут себя соответственно образцу! — Все без исключения?       Повисла пауза. — Почти все. Бывают особо сложные случаи, но и их мы наставляем на путь истинный. — Против их воли? — Все зависит от ситуации.       Казалось, директор переходила из одного состояния в другое. Сейчас ее тревога сменилась настороженностью. — Я понимаю, что зависит, — Том закинул новую удочку. — Но в вашей практике не случалось такого, что подобными воспитательными мерами вы наносили детям очевидную травму?       Харрисон молчал. Он понимал: Том ставит педагога в безвыходную ситуацию, ведь сказав нет, она совершенно очевидно соврет. Миссис Хант тоже поняла это, наверное именно потому ее ноздри раздувались, словно у породистой лошади. Она переводила взгляд с одного напарника на другого. — Случаи… Бывали, — через силу выжала она. — Совсем недавно у одной девочки были постоянные истерики после наказаний, в связи с чем родители забрали ее и перевели на домашнюю форму обучения. Бывало и так, что нам приходилось решать скандалы и с родителями, и с учителями. Бывало, что ученики пытались сбежать от нас, потому что, как вы знаете, наша школа — интернат. Дети не уезжают отсюда до праздников, им приходится много времени проводить в замкнутом пространстве и некоторые не выдерживают. — В чем это выражается? — В подобного рода протестах, хотя это редкость. — Вам не приходилось сообщать о этих инцидентах в полицию? — прищурившись, Том внимательно слушал речь женщины. — Бывало один или два раза. Простая формальность. В большинстве случаев все, о чем я рассказывала вам, решалось при помощи родителей. Мы не имели криминальных проблем! — Значит, у школы не было несогласий с законом?       Недолгое молчание, словно женщина обдумывала ответ. — Я же только что пояснила… — В вашем голосе нет уверенности или мне кажется? — с нажимом произнес Харрисон. — Послушайте, за те годы, что я нахожусь на посту, могу сказать, что это приличнейшее место! Я понимаю, к чему вы клоните, но вряд ли могу как-то помочь, — миссис Хант начала терять терпение. — Я осознаю, насколько серьезна ситуация! Но могу поручиться, у меня все под контролем! Мы делаем все по правилам школы, следим за каждым подопечным…       Томас хмыкнул. Она уже уходила от прямого ответа, а ведь они еще не перешли к главному.       Детектив достал из кармана фотографии места преступления. — Давайте поговорим не о современности, а о выпуске, который покинул эти стены около десяти лет назад. Скажите, вам знакомы эти дома? Эти люди?       На стол легла фотография Маркуса Авентуры, Билла Уайта и Кайла Симпсона. Харрисон — предусмотрительный как и всегда — запасся ими вчера, пробив этих людей по каким-то полицейским каналам.       Миссис Хант понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить. — Конечно, я знаю этих юношей! — наконец признала она. — Они выпустились из нашей школы примерно с десять лет назад.       На ее стол легли еще фотографии, на сей раз жертв убийства. Томас внимательно следил за реакцией женщины, которая последовала незамедлительно: — Боже! — воскликнула она. — Какие ужасные! Уберите их от меня, у меня слабый желудок! — Если я не ошибаюсь, эти люди тоже были вашими выпускниками. Того же года, я прав? — Томас склонился чуть ближе, чтобы лучше слышать ответ. — Да, — тихо сказала миссис Хант. — Я слышала об этих зверствах. Я знала их еще мальчишками. Как я и заметила, я не была тогда директором, а учила их математике. Кто бы мог подумать, боже…       Дав ей время успокоиться, сержанты Данелл и Харрисон дождались, пока она прекратит всхлипывать. — Итак, миссис Хант. Кайл Симпсон. Билл Уайт. И Маркус Авентура. Сейчас меня интересуют они, — Томас деловито похлопал по столу. — Если вы не возражаете, расскажите мне о этих ребятах.       В глазах миссис Хант все еще стояли слезы. Она шмыгнула носом и только затем стала отвечать. — Они как-то связаны с этим? — задала она встречный вопрос. — Это мы и пытаемся разузнать. Расскажите нам о их семьях. О их образовании. Все, что вы можете. Любая мелочь будет иметь значение.       Отвернувшись, директор собиралась с мыслями. — Что я могу сказать о них десять лет спустя. Сейчас они в любом случае совсем другие люди. — Не мне вам объяснять, что многие привычки закладываются в детстве под воздействием образования, воспитания и атмосферы, — намекнул Сэм.       Директор отвернулась и посмотрела на стену с фотографиями, словно искала поддержки у учителей, сурово взиравших на нее сверху. — Эти мальчики с одного потока, но из разных классов, если я правильно помню эту историю.       Поднявшись со своего кресла, директор дошла до шкафа и взяла оттуда большой альбом. Пролистав его, она показала офицерам групповые снимки. — Вот, смотрите. Это они в юности. Вот это Маркус. Это Кайл. А это… — Билл, — прежде, чем поймать себя на этом, выпалил Том.       Харрисон исподлобья посмотрел на него, впрочем, ничего не сказал. Некоторое время разговор продолжался без детектива Дарнелла — он вцепился взглядом в фотографию утонченного черноволосого юноши, взиравшего на него с пожелтевших страниц. Уайт ничуть не изменился, разве что взгляд его стал немного жестче и взрослее с возрастом, но во многом в этом мальчике лет семнадцати угадывался тот же тридцатилетний мужчина, с которым Том познакомился вчера. Он жадно вглядывался в его черты, словно будущий агент по недвижимости был готов вот-вот заговорить и прояснить ситуацию. Том поймал себя на мысли, что не слушал миссис Хант, которая показывала им групповые фотографии того года, рассказывала что-то о выпуске и его особенностях.       С трудом оторвавшись от изображения мальчика, Том перевез взгляд на фото Маркуса Авентуры. Оттуда на него смотрел человек, в глазах которого отражалось мало разума. Может, такое впечатление создавалось из-за качества снимка, но Том искренне задался вопросом — что делал подобный подросток в такой школе, как академия Джефферсона? Не удивительно, что он стал флористом. Кажется, это одна из немногих профессий, которая не предполагала особенных интеллектуальных затрат.       Кайл Симпсон выглядел болезненно. Том обратил внимание на круги, залегшие под его глазами, на потрескавшиеся губы и общий нездоровый вид. Даже по фотографии становилось понятно, что с ним что-то не так. — Интересно, — он еще раз окинул взглядом всех троих, задержавшись на первой фотографии на секунду дольше. — Что вы можете сказать о их характере? Особенностях поведения? Эти мальчики дружили в школе? Особенно меня интересуют Кайл и Маркус, с Биллом я уже разговаривал. — Как мне показалось, между ними всегда было что-то вроде соперничества. Маркус всегда был очень груб со своими друзьями, — миссис Хант посмотрела на фотографии. — Он очень часто ущемлял их интересы. Не удивительно, что его наказывали чаще, чем других.       Томас записал к себе в блокнот эту информацию. — Какой диагноз ставили Кайлу? Почему он попал под наблюдение к психиатрам? — Мне кажется, что-то вроде прогрессирующего тревожного расстройства, по крайней мере так было в школе. Хотя вряд ли из-за этого направляют на принудительное лечение. Я не знаю, как сложилась его судьба, в школе он доучился до самого выпуска, хотя был очень нервным мальчиком. Все время говорил сам с собой, чего-то боялся. Он избегал остальных ребят. Как мне казалось, он не общался почти ни с кем. — И с Биллом Уайтом? — Том внимательно посмотрел на женщину. — Билл тоже был изгоем среди сверстников, но вместе с тем их объединяло нечто. Иногда их можно было встретить вместе, словно они обсуждали что-то, но это не происходило часто. Но иногда я замечала их компанию, это точно.       Детектив Дарнелл выпрямился, услышав это. Интересная информация. — Какого рода наказания применялись в вашей школе десять лет назад? — перебил его мысль Харрисон к досаде Тома, который хотел уйти в другую степь допроса.       Вместо ответа миссис Хант повернулась и указала на стену. То, на что ни Том, ни Сэм поначалу не обратили внимания, оказалось огромной стойкой с палками разной толщины, последняя из которых напоминала плоскую биту для мяча в какой-либо жестокой спортивной игре. — Вот наши меры, — миссис Хант вздохнула. — Мы — одна из последних школ в этом штате, которая применяет розги и палки. Это наиболее разработанная система телесных наказаний детей, вошедшая в традицию и сохранившаяся в течение всего Нового времени, она существовала еще в Великобритании и дошла до нашей школы. Видите ли, наше образование можно назвать традиционным. Даже в какой-то мере консервативным. — Немножко консервативным, — эхом отозвался Харрисон, рассматривая последнюю палку, рукоять которой была толщиной с его руку. — А не слишком ли жестоко по отношению к детям? — Как я уже и сказала, нас поддерживают родительские фонды. Наших воспитанников бьют буквально за все. За сквернословие. За курение. С родителей учеников дополнительно к плате за обучение мы взимаем плату за палки и розги, независимо от того, подвергается ли их мальчик наказанию или нет. — Зверство, — тихо буркнул Харрисон так, что расслышал его только Том. — Вы наказываете детей прилюдно? — задал старший сержант следующий вопрос. — Да. Следует подчеркнуть, что таково требование нашего заведения, и дело тут не только и не столько в личных склонностях наших учителей. Все они проходят проверку и никогда не злоупотребляют поркой. Многие из наших учителей отличаются добрым и веселым нравом, воспитанники уважают их. Но, как и все, они инструктированы поддерживать и ни в коем случае не ослаблять дисциплину, и это удается нашей школе с блеском. — Они никогда не наказывают детей по необъективным причинам? — Только когда на это есть определенные основания. Многие наказываемые мальчики воспринимают порку как законную расплату за провинности. И одновременно — как подвиг в глазах одноклассников. — Миссис Хант, — когда она закончила, Том поднял на нее взгляд. — Обещайте, что ответите честно на вопрос, который я собираюсь задать.       Директор выпрямилась в кресле, услышав, как изменилась интонация молодого полицейского. — Если я смогу, — настороженно ответила она. — Не было ли в вашей школе каких-либо инцидентов сексуального характера? Особенно связанных с наказаниями этих троих детей и их публичной поркой. Если бы кто-то спросил меня, для меня бы это было невероятным унижением, быть выставленным на обозрение всей школы. Эти трое, — он пододвинул к миссис Хант ее альбом с фотографиями. — Никогда не были вовлечены в публичные скандалы? Особенно те, которые могли серьезно травмировать психику ребенка?       Что-то промелькнуло во взгляде суровой женщины, когда она услышала этот вопрос. Даже Харрисон, который внимательно следил за реакцией, заметил, что она словно подсчитывает что-то в уме. Когда директор заговорила, речь ее была более торопливой и быстрой. — Увы, не могу дать вам определенный ответ, потому что просто не знаю. Я учила их всего лишь час в неделю. Остальное время им посвещал другой педагог.       Она замолкла, словно подумывая, какую часть информации следует выдать. — Знаете, что я вам скажу, офицеры? Я подумала. Их учила Алисия Грейвс, наш заслуженный педагог. Она их классный руководитель и знала их лучше, чем кто-либо еще, потому что проводила с ними очень много времени. Вы могли бы спросить ее. — Где мы можем найти миссис Грейвс? — Харрисон уцепился за эти слова. — Сейчас она уже не преподает. Она живет недалеко, за городом, вам придется навестить ее дома, — миссис Хант задумчиво смотрела на фотографии. — Но она как никто другой может рассказать вам о характерах этих детей, о их страхах и историях, связанных с ними. Я дам вам ее телефон. Она всегда внимательно относилась к ребятам. — Конечно. Спасибо за сотрудничество, миссис Хант, — Томас сдержанно улыбнулся. Он подождал, пока директор запишет номер, ведущий к очередному человеку в цепочке этих странностей. — Полагаю да. А теперь если вы не возражаете, офицеры, у меня очень много работы. Обо всем, что касается этой троицы, вам лучше расскажу не я. К тому же, вынуждена предупредить, в следующий раз вам следует прийти ко мне с ордером.       Том и Сэм поднялись со своих мест. Они поняли, что их время здесь уже закончилось. — И вот еще что, офицеры, — эта реплика догнала детективов уже в дверях. — Если можете, оставьте этот разговор между нами. Иногда новости имеют свойство распространяться со скоростью пули. Не хотелось бы, чтобы наши воспитанники начали разговаривать об этом. — Разумеется, миссис Хант. Вам не нужно предупреждать нас об этом, — заверил ее Харрисон. — Я надеюсь, вы на верном пути, — попрощалась она. — И я надеюсь на это, — заметил Томас, уходя из кабинета. *** — Ужас, — Харрисон поежился, оказавшись за оградой. — Дождаться не мог, когда мы оттуда уйдем.       Положа руку на сердце, Том мог бы подписаться под каждым его словом. Ему было неуютно на территории этого заведения. Он не мог взять в толк, какие родители в здравом уме отдадут сюда своих детей. — Ее рассказ не сильно помог нашему делу, потому что она увиливает как угорь, — поежился Том. — Впрочем, откуда у ребенка появились маниакальные наклонности, мне вполне ясно. — Причины стопроцентные. Ты слышал про попытки побега, ведь так? — Слышал и не удивлен. Из тюрем тоже убегают. Ну, или пытаются.       Нельзя не признать, Том и его напарник были несколько обескуражены тем, как мало информации дал им этот визит. — Мы не продвинулись ни на фут, Сэм, — констатировал Том, когда они пересекли парковочную зону и сели в машину. — Обнаружить эту школу — это счастливое попадание в точку, мы разработали определенный тип преступника, но кажется, будто каждый из этих мальчишек подходит под описание по тем или иным причинам. — Мне показалось, она намеренно скрыла от нас часть информации. Слишком уж бегали ее глаза. Она слишком часто моргала. — Тебе не показалось, — раздраженно поморщился Том. — Она что-то знает. И не хочет с нами связываться без ордера. — Разумеется. Но ничего. Мы соберем достаточно улик, чтобы это исправить. — Харрисон? — Что? — Я рад, что ты поехал со мной, — вдруг сказал Том, сам не зная, что его побудило сделать это.       Сэм уловил интонацию и удивленно посмотрел на коллегу. Тот улыбнулся ему. — Просто когда я делаю это один, мне кажется, я начинаю сходить с ума. — Знаешь ли, я могу ходить за тобой хоть в уборную, если это гарантирует нам хоть какие-то результаты, — невесело отшутился Сэм.       Детектив Дарнелл усмехнулся. Вдвоем они покатили по адресу, который дала им директор школы. Не понятно, почему она сослалась именно на эту учительницу, неужели во всей школе не могло найтись того, кто помнил хоть что-то о годах обучения этих мальчишек в школе? Офицерам Харрисону и Дарнеллу оставалось только надеяться, что в этот раз беседа пойдет продуктивнее. ***       Полицейский автомобиль катил в направлении центральной части города по бульвару. Том надеялся, что они застанут мисс Грейвс в это время, но его мысли неожиданно прервались, когда рация взорвалась хрипами:  — … 54, 54, как слышно?       Сделав музыку тише, Томас склонился ниже, чтобы расслышать диспетчера. — Вас слышу, прием. Что случилось? — Новое нападение. Срочно требуется полиция. Прием! Пятидесятое шоссе… Адрес…       От удивления детектив выкрутил руль, едва не съехав на полосу встречного движения.       Харрисон уставился на него глазами огромными, как два блюдца. Оба посмотрели на часы. Десять. Ровно как в день первого и второго убийства.       Резко вильнув через две полосы, Том включил мигалку и на полном газу полетел на место происшествия. Не требовалось быть пророком, чтобы понять, что они обнаружат там. Даже несмотря на то, что предыдущее убийство случилось не так давно, даже несмотря на то, что они только набрели на нужный след, детективы осознавали, кого убийца решил атаковать в этот раз.       Трясущейся от движения рукой Том полез в карман и достал только что записанный адрес.       Харрисон тоже увидел, куда смотрел его коллега. Они двигались прямо в направлении дома бывшей школьной учительницы — миссис Грейвс.       Сержант Дарнелл несся на невероятной скорости. Он спешил как можно скорее, чтобы убедиться — его теория верна.