Поймай меня, если сможешь

I refuse to fade away As you’re trying to forget me Take my heart and walk away Like you wish you never met me Now that I know that you’re not on my side What good is love if it’s always denied Is it over Is it really over? (Papa Roach — Wish You Never Met Me)

      Злость, чертовская злость двигала Томасом Дарнеллом, когда он открывал дверь своей квартиры и со всей силы захлопывал ее обратно.       Со стены упала карта города. Уголек тревожно подскочил. Том опрокинул подвернувшийся ему стул и зашел к себе, не зная, как успокоиться. Он безуспешно пытался остановить себя, но его душу разрывали самые разные демоны. Клочками всплывали моменты памяти о былых днях в полиции и времени, пройденном бок о бок с Харрисоном; о ситуации, как она обернулась в итоге. Он думал о пожаре, об отношениях с Биллом или хотя бы каком-то подобии их; о том, как все могло выйти таким образом. Потом его заботы возвращались к расследованию, потом снова перескакивали на полицию, и так без конца. Картины смешивалось в одну массу — палитру из идей и фантазий; о том, что произошло или должно было произойти; о том, чего уже никогда не случится.       Кто-то несведущий мог бы подумать, что у такого, как Том, не бывает осечек, что он способен держать в узде самого себя и всех вокруг, безукоризненно вести себя во всем. Могло показаться, что он прекрасно знает, чего хочет от жизни, и никогда не допускает промахов, но на деле именно сейчас старший сержант Дарнелл сомневался в себе больше, чем когда-либо. Он не ведал в каком направлении шел и что собирался делать дальше. Прежде он никогда не знал слабостей, и только темноволосый агент по недвижимости пробрался через этот барьер и лишил его всякой уверенности в самом себе. Билл перевернул с ног на голову все его существование, оставив после себя лишь пустоту, безысходность и неопределенность.       В этой комнате он как будто не умирал. Помещение все еще хранило в себе тепло вчерашней встречи. На полу валялись простыни, напоминавшие о том, как хорошо могло быть с человеком, пусть и малознакомым, но ставшим таким близким в считанные мгновения. Отпечатки его пальцев на стакане с водой. В пепельнице — бычки сигарет. Следы обуви, принесенная с улицы влага на полу у двери. Все еще горящие прикосновения на теле.       Том помнил прямоту и его улыбку, и сейчас жалел лишь об одном, о том, что не наплевал на свои принципы сразу же и не шагнул к нему в объятия раньше. Что он был с ним больше, дольше, не принял его приглашение на ужин и оттолкнул его после того поцелуя. Он жалел, что проигнорировал то чувство, которое вспыхнуло в нем сразу же, как он увидел Билла на пороге дома. Он слишком долго мучился вопросами чести, и это отняло у него самое ценное — время.       Как могло быть больно после встречи с человеком, которого он знал так недолго? А теперь выцарапать боль из-под кожи казалось невозможным, по крайней мере, не теми способами, которые Том знал. Он разбивался на осколки, стараясь понять, где его путь свернул не туда.       В стену полетел старый стул, полицейские книги, журналы и даже папка с делом Маркуса Авентуры — та самая, взятая под расписку в академии Джефферсона. Сейчас она была ненужна, как и все остальное, связанное с этой чертовой школой и расследованием, потому что это имело мало значения.       Офицер полиции перевернул свой стол, хрустнули ножки.       Пошло все. От ощущения несправедливости было сложно даже дышать.       Как океан, перевернутый штормом и вывернутый наизнанку, полицейский ощущал себя пустым, лишенным прежней сути и всякого смысла. Его терзала мысль: если бы Билл не ушел с утра, как призрак, он бы остался жив?       Одно неосторожное движение, стоило отвернуться на пару минут, и он оказался мертв, разорван на части, как кусок мяса. Конечно, до экспертизы не стоило говорить о чем-то твердо, ведь сказать наверняка, что это Уайт, нельзя, только вот легче не становилось даже от этих мыслей.       Изменить что-то уже невозможно, как невозможно повернуть время вспять или объяснить самому себе, что правильно, а что — жесточайшая ошибка, которую не стоило совершать. Правильное казалось неправильным, и наоборот, и от этого хотелось скрыться, спрятаться глубоко, чтобы больше не слышать мыслей и не терзаться неразрешимыми и неразрешенными сомнениями.       Том схватил со стола виски — единственного, что осталось целым в бардаке, и сделал несколько больших глотков.       Он хотел забыться и остаться в своем одиночестве в комнате, все еще пахнущей сексом и минутным теплом, которое он делил с другим человеком. Человеком, которого он не смог спасти от его личной трагедии… *** — Нам пора заканчивать, — усталый Сэм привалился спиной к обгоревшей стене. — Мы весь день убили, перебирая эти доски! — Уносите тело, — скомандовал капитан Моррисон, задумчиво глядя на черный мешок, в который грузили останки. — Знаешь, что не дает мне покоя, Харрисон? — Что? — Тут что-то не так. Я не был на остальных местах преступления, но это напоминает наш мир после Апокалипсиса, — он выпрямился, хрустнув шейными позвонками. — Тут все перевернуто. Мы уже несколько часов пытаемся отыскать хотя бы какие-то следы, и ничего. Даже убитого изуродовали так, что толком не скажешь, какого он пола.       Харрисон посмотрел на него воспаленными от гари глазами. Через выбитые стекла особняка в окна врывался ветер и трепал края пленки, которой накрыли минимальные объекты, представляющие важность. День постепенно переходил в вечер. — В первом доме погибших тоже восстанавливали буквально по кусочкам, — сказал Харрисон.        Однако Майка это не успокоило. Он вообще казался задумчивым, как древний мыслитель, и едва проронил пару слов за все время. — А тебе не показалось странным, что на этом теле нет ничего, по чему мы могли бы его идентифицировать? Ни глаз, ни зубов. Он даже отрезал ему все пальцы, как бы случайно избавляя нас от возможности снять отпечатки, — закончив собирать в пакетик улики, заметил Моррисон. — Взрыв лишь следствие, по фрагментам ясно, что труп обработали перед тем, как все поджечь. Не слишком ли подозрительно?       Харрисон не принял этого во внимание прежде. Он все еще размышлял о перспективах, которые преподносило это расследование. Само собой, он упустил эту деталь, поскольку был занят глубоким анализом причин и результатов. — Не знаю, предыдущие убийства тоже отличались жестокостью. И записки в них были такие же, и цветок. И пожар… Но никто не пытался скрыть личности погибших. — Вот и я о том же. Но ты можешь описать мне предыдущие убийства? Желательно в деталях. Что, на твой взгляд, отличает в твоих глазах это место преступления от тех?       На пару секунд Сэм задумался. — Мы находили их у камина. Они бывали связаны. Обезображены. Изуродованы ножом, но поверхностно… — Он удалял им зубы? Или части конечностей? — Нет, никогда. У одной из жертв он вырезал слова прямо ножом, но это произошло в парке и я пока никуда не определил это убийство. Везде были записки. Но в общем, тела всегда можно было опознать, — все-таки вынужденно признал Сэм. — Значит, тут, и правда, что-то не то. Он устроил взрыв, чтобы уничтожить как можно больше следов. Это бросается в глаза.        Сэм осмотрелся. — Бензин. Он полил бензином дом буквально везде, — посмотрев в сторону бывшей кухни, он вытер левый слезящийся глаз. — Скорее всего, рванул газ. Он рассчитывал на это. — То есть взрыв — не случайность? — Думаю, так и было. И камин. Наши ребята осмотрели все и не обнаружили одной вещи: веревки. — Веревки, — эхом отозвался Моррисон. — Это может означать лишь одно, в этот раз убийца не ушел через камин. Почему? — Не знаю, но это нельзя оставить без внимания. — Тебе не кажется, что он пытается сбить нас со следа? — глаза Сэма сверкнули за стеклами прозрачных очков. — Я думаю, именно так. — Но у нас есть и другие подозреваемые. Их не стоит списывать со счета. — Но пока нет никаких причин задерживать их до появления более значительных улик. — Тогда нам надо прогуляться в участок и кое-что покопать. Поднять некоторые старые дела, которые вел Дарнелл-старший… — Харрисон принялся снимать резиновые перчатки. Толку в них не было, все равно весь он оказался измазан в золе и гари. — Мне кажется, дело может быть в них, по крайней мере, у меня нет иных теорий на то, почему этот маньяк так настойчиво требует внимания полиции именно к этому делу. — Старые дела, — Майк отвернулся. — Я посмотрю их. Ты иди домой, не спишь уже сутки. Этот парень мертв, ему уже не поможешь. Я займусь бумагами. — Правда? — усталый Сэм поднял на него благодарные глаза. — Конечно. Все равно мне надо чем-то себя занять до появления результатов экспертизы. — Ты меня очень выручишь. Я устал как собака. И не могу выкинуть из головы Тома. — Опять ты о своем, — Майкл едва не скрипнул зубами. — Иди спи. И дай парню воздуха, ей-богу, ты допечешь его своей заботой. Я бы уже залез на стенку от такой опеки.       Сэм не среагировал. Он смотрел в сторону, словно ища что-то в горах пепла. После долгого трудового дня он чувствовал себя ужасно.       Закончив собирать свои вещи, он взглянул на часы. Девятый час. Его напарник мог быть где угодно, но Сэм все еще не мог отделаться от противного ощущения. Идти разговаривать сейчас не имело смысла, скорее всего дело кончится еще одной ссорой, потому Харрисон вздохнул и все же сделал выбор в пользу поездки домой.       По пути он размышлял о словах Майка. Его беспокоила теория о возможной фальсификации смерти Билла, только без доказательств сказать что-то наверняка было невозможно, и это осложняло дело.       В конце Кларк-стрит, около ее пересечения с более крупным шоссе, движение не было напряженным, и Сэм позволил себе немного набрать скорость. Внезапно рация в его автомобиле ожила. — 45, 45. Нужна полиция по адресу… Пш-пш-ш-ш-ш… Вы рядом?       Едва не застонав, полицейский схватил прибор. — Я рядом. Что там произошло? — Нападение… Пш-ш. Пш-ш… Полицейский ворвался в квартиру и избивает… Пш-ш-ш…       Тормоза взвизгнули так, что Сэм едва не вылетел на капот собственной машины, пробив лобовое стекло. — Что? Повторите фамилию потерпевшего!!! — заорал он, опомнившись от встряски. — Авентура. Повторяю, Авентура… — Том… — зрачки Харрисона расширились от страха. — И после этого Моррисон будет говорить мне, что за ним не нужен глаз да глаз? Вот дерьмо!       Через минуту он уже мчал по дороге, гонимый суровым осенним ветром. ***       Очнувшись на полу собственной квартиры через пару часов, Том едва сфокусировал взгляд. Бутылка виски, которую он сжимал в руках, уже опустела, а он был пьян, как никогда в своей жизни. Даже воздух в квартире пропитался слабым оттенком спиртного.       Полицейский прикончил крепкий напиток в пару глотков. Пока сон держал его в плену, на город наполз ранний вечер. Открыв глаза, Том обнаружил, что закутан в простынь и сидит у подножия кровати без рубашки, утопленный в собственном горе, алкоголе и сигаретном дыме.       Стрелки часов безнадежно отстукивали минуты. Минуты превращались в часы. Часы — в пытку.       Уснув с ощущением того, что с него достаточно, сейчас детектив Дарнелл понял, что это ошибка. Внутри него шевелилась злость, раздражение и ощущение полной несправедливости. Он не знал, какое из чувств было минутным, а какое — перманентным, но внезапно его гнев приобрел абсолютный, очень яркий фокус: Авентура.       Во всем, что начало происходить, был виноват он и только он. В голове что-то щелкнуло. Шатаясь от опьянения и абсолютной дезориентации, старший сержант Дарнелл поднялся на ноги и оделся. Злоба, отчаяние, бешенство и ненависть трансформировались в его душе в удивительное новое чувство — в желание действовать быстро и резко. Еще никогда правда не казалась детективу такой близкой. Но теперь все стало просто предельно ясно: из двоих подозреваемых это не мог быть никто иной, кроме Маркуса.       Полицейские до сих пор не прижали его мордой к стене только потому, что сомневались между кандидатурой Билла Уайта и флориста, но, кажется, на данный момент выбора уже не осталось.       Факты казались столь же ужасающими, как и очевидными: мерзкий тип ненавидел Уайта и делал все, чтобы его жизнь казалась невозможной, испортил все, и в итоге убил его и остальных ребят.       Медленно Том дополз до папки с делом Маркуса и опустился на колени. От удара о стену она разлетелась на листы, утратив пружину, которой была подшита, но детектив не без труда собрал ее, хоть и не в том порядке. Он скрепил все листы и принялся жадно вчитываться в строки, плывущие перед его глазами, как нос корабля. «Я ничего не делал!» «Зачем вы устроили пожар?» «Это вышло случайно!» «Кто-то пытался вас остановить?» «Нытик Симпсон. Все орал, что я не должен так поступать, умолял меня развязать Уайта и уйти!» «Зачем вы хотели связать Уильяма?» «Потому что он педик! Он заслужил это! И как вы видите, он все равно оказался цел и невредим! Педики всегда находят способ, как спасти свой зад!» — Посмотрим, что ты скажешь сейчас! — зло прошипел Том, прочитав диалог. Он ненавидел Авентуру также, как в день, когда напали на Джастина. Зачем ждать конца расследования, если это и есть он? Конец? «Зачем вы рвали цветы на школьной клумбе, мистер Авентура. Это как-то связано с тем, что вы собирались сделать?», «Мистер Авентура, понимаете ли вы, что это криминальное нарушение и дело будет передано в полицию?» «Я все понимаю. Эти чертовы нытики сдали меня… Хотя я знал это. Я знал, что у Филлипса и Уилсона не хватит яиц доделать начатое! Я знал, что они сольют меня, как только их поймают!»       Он отомстил им за то, что они сдали его. И Биллу. Он отомстил Биллу за то, какой он был, за то, какова его сущность, которую он не выбирал. «Последний вопрос, Маркус. Вы жалеете о том, что сделали?» «Нет! Он педик! Он не заслуживает того, чтобы ходить по земле! Такие, как он должны сдохнуть!»       Все еще клокоча от злобы, Том поднялся. Ему следовало действовать быстро. Он намеревался сделать все, что от него зависит, чтобы Авентура выплюнул свои зубы и расстался с частью мозгов, если какие-то все еще сохранились в его толстостенной черепной коробке.       Он выбьет из него всю правду. А даже если и нет, значит, накажет его за то, что он сделал с Биллом. *** — Открывай! — Том изо всех сил ударил ладонью в дверь. — Если ты не откроешь мне немедленно, я спущу на тебя все полицейское отделение и тебя посадят, как должны были посадить уже давно, чтобы ты сгнил в тюрьме, тварь!       Он наполовину не понимал, что делал. И тем более, не понимал, как доехал до Авентуры в таком состоянии. Он ловил вечерний воздух, виляя по трассе через две сплошные полосы. Водители орали ему вслед ругательства, но Том поставил на крышу мигалку и ехал так, будто спешил на срочное задание. Все автомобили расступались перед ним и ничто не мешало старшему сержанту добраться до дома Маркуса в рекордное время — за пять минут.       Его дом нарисовался на горизонте размазанной горой. Офицер подъехал и развернул машину, с визгом ударив по тормозам. Нескончаемым броуновским движением в его голове летели мысли и угрозы, которые он собирался привести в исполнение немедленно. Его глаза скользили по участку без фокуса. — Открывай! — рявкнул сержант Дарнелл, когда с той стороны кто-то поднял трубку.       Сначала там молчали. Потом грубый мужской голос переспросил: — Какого черта вас снова принесло? Я думал, я рассказал все, что мог! Что еще вам надо от меня? — Открывай. Я считаю до трех. Иначе я вышибу эту чертову дверь и накормлю тебя пулями, ты, чемодан с дерьмом!       Что-то щелкнуло. По-видимому, Авентура решил, что с нервным офицером полиции лучше не шутить.       Налетев плечом на створку ворот, Том вошел внутрь и попал во двор. Асфальт здесь был мокрым от дождя, и он едва не подскользнулся три раза. Первый барьер оказался в виде двери, которую Том открыл плечом, тут же налетев на кого-то в темноте коридора. Щелкнул выключатель. — Вы что, не понимаете слов? Я уже все вам сказал! — тут же возмутился хозяин дома, однако, посмотрев на Тома, тут же отступил в тень. — А что, полицейским теперь разрешено пить на посту?       Не слушая, сержант Дарнелл схватил Авентуру за шиворот и изо всех сил прижал его к стене, даже не осматриваясь. Он не боялся, что кто-то мог выйти следом и помочь Маркусу убрать всего одного полицейского. Он не боялся того, что, возможно, общался сейчас с потенциальным маньяком. Его дыхание, смешанное с алкоголем и сигаретами выдавало в нем человека, вряд ли способного шутить. — Ты любишь топить камин, а, Маркус? — перешел к делу Том. — Это не то, чем ты занимался с утра, скажи мне? Тебе не пришло в голову наведаться в гости к твоему старому другу и немного помочь ему с обогревом?       Авентура делал вид, что ничего не понимал. Судя по взгляду, он пытался лихорадочно сообразить, какую чушь нес наведавшийся к нему детектив. Ничего не решив, он все же собрался и перешел в ответную атаку. — Вы пьяны. Я не буду разговаривать в таком тоне! — тут же принялся отбиваться он.       Том полез за пояс форменных брюк и достал оттуда пистолет. Щелкнул затвор, через секунду Авентуре в щеку уткнулось дуло крупнокалиберного Вессона. — Ты будешь говорить. И прямо сейчас ты расскажешь мне все, как было в тот день. При этом я не задам тебе ни одного наводящего вопроса.       Испуг в глазах Маркуса сменился злобой, еще сильнее той, которая одолевала его в начале разговора. Он попытался оттолкнуть Тома, но пьяный, готовый ко всему детектив оказался сильнее. Он повалил подозреваемого на пол, заломил его руку за спину и придавил его к полу. — У тебя пять минут. У меня кончается терпение, зато полный барабан патронов. Если меня не устроит то, что ты говоришь, я накормлю тебя свинцом. Я задам тебе первый вопрос. Ответь на него как следует. Иначе…       Том воздел пистолет и возвел курок. В тишине комнаты прогремел выстрел, посыпалась штукатурка. Авентура заверещал, колотясь на полу, как рыба. — Спокойно, — Том ткнул пистолетом в его затылок. — Пока это был потолок. Но я всегда найду твою голову, помни об этом. — Я сказал все, что знал! Клянусь! — голос Маркуса сорвался. — Я сказал все, что знаю! — Где ты был сегодня с утра? — резко перебил его Том. — Места. Время. Подробно! — Я был у себя! — Кто видел тебя и может это подтвердить? — Никто! Вы не понимаете! Цветочник большую часть времени проводит дома! Я делал венки для свадеб, которые… — Венки… Интересно, кто будет делать венок для твоих похорон? В расследовании, которое я веду, очень многие улики указывают на тебя. Ты попал в список тех, кого я подозреваю в первую очередь. — Значит, хреновое расследование! Потому что я ни в чем не виновен!       Том недобро хмыкнул. — Конечно. Все вы так говорите…       Он полез в задний карман и достал оттуда вырванный из личного дела Авентуры листок. — Разреши я напомню тебе об одном моменте твоего прошлого.       Он сунул бумагу прямо ему под нос. Сначала ничего не поняв, Авентура даже не попытался ее прочесть, и лишь потом, вглядевшись в прыгающие строки, осознал, что видел перед собой. «Зачем вы устроили пожар?» «Я ничего не делал!» «Кто-то пытался вас остановить?» «Нытик Симпсон. Все орал, что я не должен так поступать, умолял меня развязать Уайта и уйти!» «Зачем вы хотели связать Уильяма?» «Потому что он педик! Он заслужил это! И как вы видите, он все равно оказался цел и невредим! Педики всегда находят способ, как спасти свой зад!»       От удивления брови его приподнялись на дюйм. — Послушайте, я не знаю, откуда у вас эта бумага! — запротестовал он. — Почему Билл был связан? Зачем ты устроил пожар? — Том крепче вдавил дуло пистолета в его затылок. — Рассказывай все, как было в тот день от начала и до конца.       Немного побрыкавшись, Маркус понял, что вырваться не удастся. Сильный, как удав, детектив, прижал его так, что перед глазами плыли оранжевые круги. — Нас было пятеро! С самого начала! — выдохнул он. — Пятеро, к кому Бейли испытывал особый интерес. Он любил наказывать нас — меня, потому что ему нравилось смотреть, как я ломаюсь. Билла, потому что он видел его натуру и знал, что на самом деле он самый обыкновенный гомик. Симпсона, потому что он был не в себе и не мог дать сдачи. Филлипса и Уилсона, потому что у них не было родителей и никто не стал бы заступаться за них. Так оно и оказывалось. Поначалу нас никто не слушал, хотя в первый же вечер, как Бейли запер меня у себя в комнате, я позвонил домой и пожаловался отцу. То же самое делали все остальные, хотя толку никакого — у Бейли не находили никаких улик. Кто поверит на слово мальчишкам, которые просто боялись его? Руководство думало, что мы сговорились и хотим сделать так, чтобы на него обратили внимание, сместить его с должности… — Это я уже слышал, — нетерпеливо сказал Том. — Жаловались не только вы впятером. Но именно из-за этого раз от раза он обращал на вас все больше внимания. — Все так. Послушайте, вы не могли бы не тыкать в меня пистолетом? Я ведь рассказываю! — Продолжай, — не слушая его, Том вдавил ствол сильнее. — Как дошло до того, что произошло в день пожара?       Авентура тяжело дышал. Несколько секунд он пыхтел, затем продолжал: — Это длилось полгода. Полгода кошмара, во время которых нас вызывали по любому поводу и с любого урока, обвиняя в том, чего мы иногда не совершали. Нас пятерых всегда объединяла одна тайна: Бейли, который мучил нас всех. — Но вы не дружили. — Нет. Я терпеть не мог Билла и Симпсона. На Филлипса мне было плевать, он не представлял себе почти ничего. — Уилсон? — Уилсон из них казался мне самым нормальным. По крайней мере он хоть как-то пытался за себя постоять. Жаль, что у него ни хрена не получалось. — Что вы сделали в день пожара? И как вы оказались в комнате Бейли? — Мы договорились. Мы не были приятелями и друзьями, но в тот день пошли на соглашение, забраться к нему в комнату и найти там что-нибудь, хотя бы что-нибудь, что докажет его вину. Мы решили сделать это с утра, единственный раз сговорившись сделать что-то вместе. Я знал, что иду на дело с нытиками и рохлями, такими, как этот Уайт!       На этом моменте Том щелкнул затвором, заставив Авентуру сглотнуть. — Мы пробрались в крыло, где живут учителя, — его речь стала быстрой. — Начали искать по его кабинету все, что могли найти. Потом Симпсон начал трястись, что нас схватят за руку. Билл его поддержал. Они нудили и ныли все то время, что мы с Уилсоном и Филлипсом пытались сделать хоть что-то. Потом они услышали из дверью шаги. Мы поняли, что нас хватились, возможно сам Бейли, потому что нас пятерых не было на уроках. Им ничего не стоило проверить это. Билл запаниковал. Он сказал нам, что больше не хочет в этом участвовать, и я взбесился.       На этом моменте Том насторожился. — Он хотел уйти, но я решил проучить его. — Что ты сделал? — железным, не предвещающим ничего хорошего тоном спросил сержант Дарнелл. — Я схватил его и втянул в комнату. Шаги прошли мимо, этот кто-то направлялся не к нам. Бейли был единственным, у кого в комнате был здоровый камин, который он почему-то оставил горящим. Возможно потому, что в тот день у него почти не было занятий и он планировал вернуться, погреть свой сморщенный зад! Я понял это. И тогда я крикнул Уайту, что, раз он не может или не хочет искать доказательства, он сам станет одним из них. Мы оставим его тут, связанным, в подарок Бейли. Чтобы в нужный момент можно было просто открыть дверь и позвать тех, кто не верил нам… Чтобы… — Ты бросил живого человека на произвол? Оставив его тому, кто домогался детей? В том числе и тебя самого? — Том намотал его волосы на кулак, заставив Авентуру зарычать. — Что еще ты сделал? — Я связал его. Спустил с него штаны…       Том едва держался. Он едва сдерживался, чтобы не спустить курок, и контролировал себя только потому, что хотел услышать финал этой ужасной истории. — Откуда были цветы? — последнее, что спросил он грозным шепотом.       Авентура молчал, раздумывая, чем ему аукнется это признание. Поняв, что выбора у него нет, он тихо сказал: — Я нарвал цветов, чтобы вплести Биллу в волосы. Мне показалось это забавным. Он всегда был девочкой! Потому мы хотели украсить его к приходу Бейли… Но пожар нарушил наши планы.       Детектив Дарнелл не стал слушать конец истории, которую он знал и так. Эти сволочи бросили парня одного. Они знали, что никто не заступится за одинокого мальчишку, решили просто принести его в жертву обстоятельствам. Они думал, что только так могли доказать виновность педофила. Или думали, что наказывают Билла за то, каким он был? Но на самом деле это они. Они должны быть наказаны.       Последнее, что вспомнил Том перед тем, как красная пелена застелила его взор, были слова: «Я хочу, чтобы Авентура рассказал все со своей точки зрения. Это значит, он ничего не понял…» — Сейчас ты поймешь. Ты все поймешь… — стиснув зубы и кулак, Том перевернул Маркуса лицом вверх и ударил его в лицо изо всех сил.       Хрустнула кость. Авентура закричал, все еще скованный по рукам и ногам мощной хваткой полицейского. В его глазах отразился страх. Он кричал бесконечно, пока Том наносил железобетонные удары, Маркус хрипел и вырывался, но в действиях полицейского не было ни капли жалости. Том озверел. Он вспомнил все, чему его учили на занятиях по боевым искусствам, умело блокировал удары и так же умело наносил свои. Он хотел, чтобы Авентура навсегда запомнил его визит и это дело, то, чем оно кончалось. Прямо сейчас Том не думал о реальном нахождении маньяка и не имел понятия, как с этим связан Маркус, его мучила всего одна мысль: он должен был выбить из головы этой твари все его мозги, чтобы Авентуре больше никогда не приходили в голову подобные мысли. Чтобы вместе со своими кишками он выплюнул всю свою злобу и свое черное нутро. — Получай, тварь, — Том нанес ему еще один удар, но внезапно Авентура исхитрился и толкнул его под дых, сделав это так, что у детектива перед глазами закружились звезды. Том выдохнул и потерял драгоценные мгновенья.       Булькая и хрипя, Маркус скинул его с себя и, как был на четвереньках, пополз в сторону гостиной, как позорный, бегущий с места грызун. Прежде, чем сержант Дарнелл успел спохватиться, он заперся в гостиной и схватил настенный телефон. — Полиция! Полиция! — заголосил он из-за стеклянных дверей, сползая по ним и пачкая кровью поверхность. — Ваш сотрудник спятил! Пришлите наряд по адресу…       Том налетел на дверь и ударил ее с локтя. Стекло разлетелось вдребезги, однако он успел схватить Авентуру за шиворот и вытащить через провал, пачкаясь в его и своей крови. Маркус продолжал кричать в трубку, и Том изо всех сил швырнул ее в стену. — Ты… Крыса, родился крысой и крысой умрешь. Никто не станет обвинять меня, после того, как ты унес столько невинных жизней! — Это не я! Я ни при чем! — Точно так же, как ты был ни при чем, когда оставлял невинного человека старику Бейли? — Нет. Я… Ты не понимаешь! Ты не дослушал…       Маркус сплюнул на пол кровь, барахтаясь в стальной хватке детектива. Том не обращал внимания на собственную боль и тот факт, что несколько стекол впились ему в руку.       Авентура с трудом дышал, цепляясь за его рукав. Том был в паре мгновений от того, чтобы свернуть ему шею. Они боролись несколько долгих минут, как вдруг кто-то налетел на Тома сзади и схватил со спины. — Ты что делаешь, сукин ты сын! — заорал ему в ухо знакомый голос.       Том не успел опомниться, его уже отволокли прочь. Он узнал того, кто набросился на него.       Харрисон материализовался в комнате, как джинн, и волок напарника прочь от жертвы и прочь от совершения очень большой ошибки. Том не хотел, чтобы Авентура ушел, он еще не нанес ему всех ударов, которые тот заслуживал, однако не пойми откуда взявшийся коп уволакивал его прочь с силой, нехарактерной для человека его возраста. Руки разжались сами собой. Как мешок с помоями, Авентура рухнул на четвереньки в собственной комнате. Он задыхался и кашлял, силясь что-то сказать. Том сделал один, два рывка в его сторону, но это не помогало. Сэм уже оттащил его достаточно. Силы постепенно покидали его. Он понял, что не справится сразу с двумя. — Урод… Пытался меня… Убить… — прохрипел Маркус, указывая на Тома и бешено вращая глазами.       Харрисон указал на него дулом поднятого с пола пистолета Тома. — И радуйся, если я пока ему в этом не помог! — рявкнул он, выволакивая напарника прочь из дома. — Я подам в суд! — сплевывая, Авентура удивительно быстро приходил в себя. — Он пожалеет, что родился на свет! Он обо всем пожалеет! — Не раньше, чем ты сдохнешь! — рявкнул в ответ Том, впрочем, уже с расстояния.       Харрисон был безжалостен. Он волок напарника прочь к машине, оставив Авентуру совершенно одного на полу в своей квартире, кашлять и задыхаться от боли. — Пусти меня, Сэм! Немедленно пусти! — Том все еще брыкался, хотя от внезапной потасовки успел порядком протрезветь и частично осознать, что происходило. Сознание медленно возвращалось к нему, а красная пелена немного спала, и все же он едва дышал. Сэм казался ему удивительно взвинченным. Пожалуй, Том мог бы сказать, что впервые видел его таким.       Харрисон швырнул его на капот машины, как только они оказались на приличном расстоянии от дома Авентуры. Том с размаху приземлился на железо, больно ударившись задницей и локтями. — Еще одно твое движение, и я самолично посажу тебя за решетку. Ты… понял… меня? — пытаясь отдышаться, рявкнул Харрисон. — Ты в своем уме?! Что с тобой произошло?       Он кричал так, что Том поневоле затих. Довести Харрисона значило абсолютно перегнуть палку, и хотя это волновало его меньше всего, он понял, что край достигнут. Край собственной злобы. Край терпения Сэма. И, возможно, край расследования.       Том прикрыл руками лицо. Он находился не в своем сознании, не в своем теле, не в своей жизни. Тот Том, которого он знал, куда-то исчез, испарился всего за пару недель следствия и ушел в неизвестном направлении. Детектив Дарнелл не знал, кто он. Он не знал, чего хотел и к чему пришел. Все, что крутилось у него в голове: Билл мертв, а Авентуру он чуть не убил своими руками. Но пока Маркус все еще на свободе. — Я в своем уме… — тихо прохрипел Том. — Тогда на каком основании ты врываешься в дом и избиваешь человека?! — набросился на него Сэм. — Хорошо, что я ехал мимо! Хорошо! Потому что если бы это был кто-то другой, ты бы уже мчался в участок в наручниках! Тебя отстранили от расследования! Ты хочешь, чтобы тебя вообще поперли из полиции или засадили за решетку? — Мне все равно. — Что? — Мне все равно, Сэм! — Том слабо повернул голову в его сторону. — Где-то в наших подсчетах мы допустили осечку… И из-за этого уже ничего нельзя исправить!       Харрисон не произнес ни звука, но по его лицу Том понял, что он слушает, даже несмотря на то, что дико зол. — Я не знаю, к чему мы пришли… — Я скажу тебе к чему, — Харрисон отпер дверь. — К полицейскому автомобилю. Марш в машину! Немедленно! И попробуй только сказать мне хоть слово.       Полумертвый от усталости Том послушался. Он заполз на переднее сиденье и пристегнул ремень безопасности. Прямо сейчас у него не осталось сил спорить. Он не спросил Харрисона, что тот собирается делать с ним или Авентурой. Взглянув сквозь правое стекло, Том проследил, как Сэм обходит машину. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, сомневаясь в том, что собирались делать. Сержант Дарнелл устало прислонился затылком к подголовнику. У него не осталось сил.