«Целью детектива — профайлера является составление портретов предполагаемых преступников. Они пытаются проникнуть в подсознание убийцы, понять, что ими движет, каковы мотивы их преступлений. На основе своих наблюдений они составляют психологические портреты преступников. Также серийные убийцы различаются по мотивам совершения преступлений. Существует особая классификация, позволяющая "разбить" маньяков на некие группы, однако, не стоит полагать, что каждый из серийных убийц относится только к какому-нибудь одному типу или имеет только один мотив совершения преступлений». © Психологический портрет личности серийного убийцы, статья.
На следующее утро Тома ждало небольшое разочарование. Первым же делом он решил проверить свою теорию относительно кафе напротив полицейского участка, но, к большому сожалению, по неопределенным причинам заведение оказалось закрытым до двенадцати часов, так что детектив не получил возможности расспросить персонал о посетителях. Ему не оставалось ничего другого, кроме как вернуться к изучению своей теории о старых делах, по крайней мере до обеда.
— Как ты сегодня? — задал вопрос Харрисон, как только ощутил, что по комнате расползается холодок от появления его напарника в дверях.
Сегодня даже Сэм, повидавший многое на своем веку, был вынужден признать, что Том напоминал человека, по которому проехал каток, причем не ограничившийся путешествием только в одну сторону.
Полицейская рубашка парня была застегнута криво. Волосы, хоть и собранные в хвост, выглядели растрепанными. В руках детектив Дарнелл держал книги, какие-то папки и подшивки, судя по состоянию видевшие еще президента Вашингтона.
Бросив чтиво на свой стол, детектив Дарнелл окинул дела суровым взглядом и выдвинул свой стул. После бессонной ночи он не был настроен на разговор и очередные расспросы, кроме того, был крайне взвинчен от того факта, что его постигла неудача в кофейне. От нечего делать он решил скоротать свое время за чтением.
Харрисон пробежал взглядом по корешкам его «дополнительной литературы». Это оказались статьи о маньяках и маньяках — убийцах, подшивки о делах полиции округа, связанных с убийцами, свои дела, дела Джона Дарнелла, дела Сэма Харрисона, копии подшивок о всех преступниках, пойманных департаментом полиции за последние десятилетия. Судя по всему, Том выпотрошил чуть ли не половину архива, разместив все в шести плотных черных мешках для перевозки трупов. Неудивительно, что через пару минут его рабочее место стало напоминать рухнувшую полку городской библиотеки.
— Том, — Сэмюел предпринял попытку достучаться до напарника.
Сейчас на лбу старшего сержанта залегла морщинка, а взгляд Харрисона настойчиво оставался без ответа.
— Томас.
Шелест страниц.
— Том, оторвись. Что ты делаешь? — Харрисон повесил пиджак на спинку стула и поднялся на ноги. Только тогда вызываемый абонент нервно поднял на него глаза.
— Я ищу, — словно это не разумелось само собой, ответил напарник. — Он знает меня, это значит, я тоже могу знать его. Мне надо просто найти его среди этих… документов.
Эта мысль не давала ему спокойно спать, есть и даже принимать душ. Он не мог поверить, что что-то упускал. Даже в ванной Том методично просматривал папки, медленно перелистывая страницу за страницей, и делал кое-какие выводы. На отдельном листке красовались имена и фамилии, а также детали следствия, представляющие косвенный интерес. Видя такой прогресс и улавливая, что можно сделать только хуже, Сэм немного подумал и снова сделал попытку пойти на контакт:
— Тебе помочь? — сочувственно предложил он.
Том взъерошил и без того взлохмаченные волосы.
— Я справлюсь. Хотя можешь достать протокол допроса женщины, которая нашла тело Джастина и попробовать сопоставить его биографию с биографиями первых жертв. Что-то может совпасть. Надо поискать информацию по базе данных, может, он как-то связан с убийством семьи Филлипс?
— Я просмотрел вчера. Ничего. В протоколе опроса свидетельницы нет ничего вменяемого. Медики постановили, что у нее шок, и она не может давать адекватные показания. Здесь глухо. Мы не сможем установить связь между двумя делами, копая в этом направлении.
Том кивнул.
— Что касательно отчета по ранению? Чем была нанесена надпись?
— Тот же нож. Та же глубина проникновения ран. По толщине букв на груди жертвы криминалисты определили, что оружие совпадает. Били боевым ножом с лезвием восемнадцать сантиметров.
— Не удивительно, — буркнул Том, покосившись на снимки раневых каналов и отчет, который Харрисон подложил ему под нос.
— Это все, что у нас есть на данный момент.
— Может, и все, — лаконично отозвался Том. — А может, и нет.
— Ты нашел что-то?
— Думаю, кто-то из официантов кофейни на углу мог видеть нашего убийцу.
Брови Харрисона взлетели вверх.
— С чего такой вывод?
— Я не могу придумать иного места, откуда он мог видеть меня. План убить Джастина сложился в его голове, как только он увидел его рядом со мной, а для этого ему надо пройти несколько футов по улице. Это могло быть лишь в одном случае — если он шел за мной от самого участка. Около него не так много мест, где он мог бы прятаться. Подумав логично: он не может попасть внутрь полицейского департамента, где еще он может ожидать меня, предположительно, довольно долго?
Том выразительно махнул головой в сторону окна, словно предлагал Харрисону проверить его теорию прямо сейчас. Лично ему эта идея казалась очевидной.
— Может, это неплохая мысль! — Сэм выпрямился на своем стуле. — Почему я не подумал про это?
— Не знаю. Это внезапно пришло ко мне.
— В таком случае должен признать, наш убийца весьма смел. Следить за офицером, к тому же прямо возле полицейского участка. Он явно не боится быть схваченным.
— Я думаю, это часть его игры. Он ходит по грани, Сэм. Он идет за мной след в след, словно не боится, что мы схватим его. Либо ему нечего терять. У меня создается впечатление, что наш парень в отчаянии и старается привлечь к себе как можно больше внимания.
— У него довольно радикальные способы.
— Да. Я не могу отпустить от себя одну мысль: мне нужно было просто обернуться, и он был бы в моих руках, — Томас сжал челюсти. — Он издевается, но именно это и доставляет ему радость.
— Поэтому ты такой взвинченный.
— И поэтому тоже. Я решил: я займусь опросом, как только освобожусь от этого. Все равно эта чертова забегаловка не работает с самого утра.
Том кивнул на горы макулатуры. Вздохнув, Харрисон подошел и забрал у него часть папок.
— Давай помогу. Ты не справишься с этим один, — сказал он и отсел на свое место.
Так в особой тишине прошло несколько часов. Том и Сэм листали папки и подшивки, наклеивая на интересные абзацы цветные ярлыки. Харрисон периодически поглядывал на друга, но тот выглядел сосредоточенным, будто собирался на войну. Он даже не поднимал глаз от чтения.
Закончив с делами Харрисона, он взялся за отчетность, которая относилась к участку времен его отца. Некоторое время Том просто держал их в руках, думая, готов ли он открыть ту часть страниц, которая ушла для него в прошлое. Он не заглядывал в дела Джона Дарнелла без надобности, но сейчас такая надобность, кажется, возникла.
Как капитан полиции, отец в последние годы почти не занимался расследованиями. Он получил высокий пост и передал свое последнее дело другому полицейскому, потому что в задачи капитана входило больше административной работы. В департаменте он отвечал за хозяйство. В задачи его входили расчет бюджета, наем на работу и организация учебы. Стрельбы тоже оказались в его компетенции. Капитан постоянно планировал работу отделения, а также следил за раскрываемостью преступлений.
Среди его дел, раскрытых им за годы боевой службы, были угоны машин, наркотики, кражи, пропажи людей.
В руках Тома оказалась последняя папка, помеченная именем его отца. Расследование пропажи паренька — Эвана Макинтоша. Записи обрывались на середине, потому что Джон так и не завершил начатое. Это стало его последним делом перед тем, как он погиб, выполняя задание, единственное, которое он принял на себя в должности капитана, потому что дело показалось ему крайне серьезным и важным.
Том завис, всматриваясь в острые черты лица мальчика. Он помнил это дело, словно оно произошло недавно. Парень сбежал, потому что решил тайком удрать от родителей и перебраться в другой штат. По пути его ограбили, отняли все деньги, и он не смог вернуться домой. Он числился пропавшим без вести недели две, пока какие-то водители не сжалились над ребенком и не подвезли его обратно к дому. Чем-то отдаленно он напоминал Джастина — светлыми волосами, острыми чертами лица. Его фото было приколото к досье, и Том некоторое время всматривался в юношеское лицо. Разумеется, это были всего лишь игры воображения. В Макинтоше не было ничего, что могло бы связать вереницу новых загадочных убийств.
Дело закрыли. Полицейские, которые переняли его, поставили подпись прямо ниже подписи Джона Дарнелла, который так и не узнал, чем закончилось его расследование. Том смотрел на знакомый почерк, пока черты его не начали расплываться перед глазами, теряя четкость.
— Том.
Молодой полицейский поднял глаза.
— Если хочешь, я могу просмотреть дела твоего отца, — глядя его со всей серьезностью, тихо сказал Сэм.
Старший сержант нахмурился.
— Нет. Я справлюсь.
— Ты ведь не заглядывал туда в последние годы.
— Не заглядывал.
Том методично открывал и раскрывал разные папки. Одни из них были такие же тонкие, как ежегодное издание телефонной книги абонентов их небольшого города. Другие — потолще, потяжелее — словно толщина дела обязательно говорила о его значительности. Но ни в одном из них также не было и намека на убийства или нечто схожее. Том листал хрупкие страницы, а затем взгляд его поднялся и снова встретился со взглядом Сэма, который внимательно наблюдал за напарником.
— Знаешь, что мне не нравится больше всего, Харрисон? — вздохнув, Том отложил папку. — Не то, что нам придется перерыть целый ворох старых дел. И даже не то, что вероятнее всего мы ни к чему не придем, осилив эту кучу.
Сэм внимательно слушал, дожидаясь продолжения.
— Меня пугает то, что для сопоставления деталей дел нам слишком мало двух убийств, — тихо закончил Том.
И в этом с ним было невозможно не согласиться.
***
Впрочем, старший сержант Дарнелл волновался напрасно, потому что третье преступление не заставило себя долго ждать и порадовало двух полицейских уже через неделю после первого случая.
Все это время Том и Сэм собирали данные, говорили с экспертами, рыли старые дела и пытались найти еще что-нибудь, что пролило бы свет на всю историю. Тщательному изучению подверглись все дела, которые Том смог найти, однако связать два и два, даже при тщательном анализе оказалось невозможно, а ниточек, ведущих от одного от убийства к другому, катастрофически не хватало.
Закончив с бумагами, Том решил обследовать места преступлений самостоятельно. Он съездил к дому Филлипсов, затем в парк, тщательно обшарив местность, еще раз поговорил со свидетелем, который не внес никакой ясности, потому что твердил только то, что не видел никаких машин, и даже не мог предположить, кто мог приехать к дому в такой ранний час. Детектив по сто раз перелистал все фотографии, перерыл все папки с делами, с делами своего отца, но никаких зацепок не находилось.
К тому же, вопреки надеждам, ничего не дал и разговор с персоналом кафе. Из-за отсутствия конкретных деталей Том и Сэм не смогли толком описать убийцу, а напуганные присутствием полиции официанты не понимали, что от них хотят. Старший менеджер, которую вызвали для ответа на вопросы под конец диалога, пояснила, что у них было довольно много народу в тот день, и среди них — целых три посетителя среднего возраста, белых, довольно высоких. Однако, на этом расследование зашло в тупик в очередной раз: с сожалением менеджер сообщила, что именно в этот день у них сломался банковский терминал, потому платили посетители наличными, не оставив о себе никаких сведений.
Последняя слабая надежда развеялась как дым, а Том ругнулся от досады. Разумеется, камер наблюдения в заведении подобного класса тоже не оказалось. И разумеется, те официанты, которые могли что-то видеть, не обратили внимания на того, кто мог сидеть у окна в определенное время, потому что он ничем не выдавал себя.
Попытки выведать как можно больше информации привели лишь к одному: у девушки, отвечавшей на вопросы, подскочило давление, так что остаток беседы Тому и Сэму пришлось успокаивать её и убеждать в том, что полицейский департамент не собирается закрывать кафе. Они ушли только через час, вместо положенных пятнадцати минут, недовольные и усталые.
— Забегаловка, — только и буркнул Томас уже на выходе, направляясь обратно на свое рабочее место. — Не получат больше от меня ни единого цента. Только время потратили зря.
Сэм тоже казался раздосадованным, потому что им не осталось ничего другого, кроме как вернуться к отчетам криминалистов, которые уже пару дней лежали у них на столе.
Мельком просматривая протоколы, напарники знакомились с абзацами заключений коронеров. Из-за полной бессистемности сопутствовавших им обстоятельств, теории отпадали одна за другой в самом начале. Детали совпадали лишь частично, как паутина, все ниточки которой шли в разных направлениях, но никак не сходились в центр. По большей части истории оказались схожими и вместе с тем абсолютно разными, но и криминалисты и два детектива решили, что почерк убийцы абсолютно разнообразен. Из хаотичного, беспорядочного, как в доме Филлипcов, во второй истории он превратился всего в один холодный удар, нанесенный в печень. Тем самым преступник словно показывал, что Джастин Финч не достоин большего, его не нужно было караулить или тратить на него много сил — от него следовало просто избавиться, как от незначительного паразита.
Неразрешенная тайна обрастала все большим количеством вопросов, ответы на которые прятались намного глубже, чем полицейские предполагали.
А затем, в очередной день, похожий на другие, как близнецы, произошло то, чего опасался весь департамент и особенно Том и Сэм, понявшие, что время идет, а значит, скоро будет нанесен еще удар, который не заставит себя долго ждать.
Это случилось в воскресенье, когда Том все еще спал. У него были проблемы с отдыхом с того дня в парке, а днем ранее он снова засиделся в участке, пытаясь определить географический принцип убийств по карте.
Во сне он видел перед глазами лицо Джастина и снова ворочался всю ночь, гоняясь за демонами даже в глубине своего подсознания.
После похорон, на которые Том заставил себя пойти, он начал видеть сны. Один и тот же кошмар про ледяной парк, где кругом, во всех направлениях, не видно ровно ничего, лишь горизонт и ночь, выжигающую глаза.
Том шел вперед, опустив голову. Он слышал голос женщины, зовущей на помощь, и замирал в нерешительности. Он смотрел вокруг и не видел никого рядом. А потом начинался пожар. Сначала появлялся запах дыма, едва уловимый, он превращался в яркое, ослепительное пламя. А затем выплывали кровавые буквы, выделяющиеся на алом фоне: «Поймай меня… Если сможешь».
А затем раздался звонок.
Старший сержант проснулся.
Свет в его квартире горел, и телевизор еще работал. Сев на кровати, детектив понял, что его разбудило.
Он унял дыхание и сбросил с груди книгу по психологии убийц, затем встал на ноги, по пути выключив телевизор. Тревога нарастала. Сержант резко схватил трубку.
— Старший сержант Дарнелл, полиция округа, — отрапортовал он, с несвойственной для только что проснувшегося человека четкостью. — Понял. Выезжаю.
Прослушав краткое жужжание диспетчера, Том быстро спрыгнул с кровати. Он ожидал этого, потому что знал, что им не придется ждать долго.
На этот раз убийца выбрал дом чуть севернее предыдущего района. Это оказался мрачный покосившийся особняк, соединенный с соседними строениями небольшими балконами. Полыхал весь верхний этаж. По газону, ужасно крича, носились люди.
— Пожар! — безумно визжала неряшливого вида женщина, спешно запахивая норовящий разлететься халат.
Она пролетела мимо старшего сержанта, едва не сбив его с ног.
— Брандспойт, быстро! — отдал приказ кто-то из пожарных. — Уберите отсюда людей!
На лужайке перед домом царил полный хаос. Харрисон, которого Томас разглядел в толпе, нервно взирал на все из-за оцепления пожарных.
— Сэм! — Том пробрался к нему через толпы народу — зевак, полицейских и соседей, эвакуированных из горящего здания.
Харрисон обернулся. Лицо его было искажено в сосредоточенном выражении.
— Это снова он. Посмотри на часы! — вот, что он сказал своему молодому коллеге.
Томас глянул на свое запястье. Стрелка на циферблате действительно указывала время: половина одиннадцатого.
— Уже давно полыхает. Никак не могут потушить! — перекрывая рев пламени и сирен прокричал Сэм.
Томас кивнул.
— Одинаковое время.
— Но разные районы, — сжав кулак, подтвердил Харрисон. — Он выбирает жертвы не по географическому признаку!
Это детектив Дарнелл понял уже вчера, впрочем, он ничего не ответил, рассматривая пламя.
Огонь полыхал около часа. Томас молчаливо взирал на его языки, вырывающиеся из окон коттеджа. Не требовалось быть гением, чтобы предположить почти наверняка, что обнаружится внутри: очередная гора обугленных трупов и запах бензина. И куча зацепок, ведущих в никуда.
Но на сей раз Томас оказался прав не во всем. Когда пожарные наконец справились с ревущим пламенем, когда смолкли вопли пострадавших соседей, а полицейским разрешили войти в здание, первое, что увидели полицейские, была комната под самой крышей. Именно оттуда пламя начало распространяться на соседние помещения, а это значило, что именно там и произошло третье по счету хладнокровное убийство.
Прикрыв лицо масками, чтобы не угореть, детективы Харрисон и Дарнелл вошли в здание, когда специалисты вскрыли дверь.
Едкий запах бензина тут же ударил им в нос даже через повязку. Сэм смахнул слезы, набежавшие на глаза от едкости запаха.
Томас молча указал рукой в угол. Там, привязанный к стулу, находился один-единственный мужчина. Он сидел, как и предыдущие жертвы, прямо около стола, скосившись набок. Лицо его искажала гримаса боли, частично скрытая под жуткими ожогами. Всюду: на полу и стенах была разбрызгана кровь.
— Записка, — хрипло прошептал Харрисон, указывая на стол.
— Камин, — в глаза офицеру Дарнеллу сразу же бросилась огромная, несоразмерная для данного помещения конструкция, занимающая почти всю стену.
Офицеры переглянулись. За долгую службу они начали понимать друг друга почти без слов.
Томас пересек пространство комнаты, сняв со стола стеклянную банку и вытащив из-под нее клочок.
«Не теряй времени, оно стоит слишком дорого».
Гласили страшные, вырезанные на бумаге слова. Томас едва удержался, чтобы не смять бумагу и не бросить ее в груды пепла, и справился, только напомнив себе, что они имели дело с важной уликой. Харрисон, заметивший, как дернулась правая сторона лица коллеги, поспешил к нему и встал за его спиной, прочитав ужасные строки.
— Провокации. Не обращай внимания! Нам надо обследовать место трагедии!
Томас послушался. Он убрал ненавистную бумажку в пластиковый пакетик, привычно щелкнув горизонтальной застежкой. Глаза его все еще застилала пелена бешенства.
Он, Харрисон, и еще несколько полицейских распределились по всему периметру. На сей раз помещение оказалось небольшим, потому обследовать его оказалось не так сложно. Главная трудность заключалась в том, что комната выгорела почти на восемьдесят процентов, так что закоптилась даже банка, накрывшая маргаритку и записку.
Томас работал не покладая рук. Он проверил камин, обнаружив там конец обугленной, пропитанной в бензине веревки. Этот факт даже не удивил его. Скорее, офицер задавался вопросом — откуда убийца знал, в каких домах действительно присутствует камин настолько большой, чтобы в него мог пролезть человек? Вот что казалось ему странным во всем деле.
Среди пятен крови, гор сажи и пепла не осталось следов. На сей раз никаких кровавых отпечатков ботинок или следов рук в перчатках не сохранилось — ни на подоконниках, ни на откосах, ни на прочих поверхностях, огонь уничтожил абсолютно все.
Том знал, что искать и справился достаточно быстро. Примерно через полчаса, когда все помещение было уже облеплено желтой лентой, Харрисон тихо выдохнул.
— Я не могу больше, Томас. Я должен глотнуть свежего воздуха, — прохрипел он, потянув напарника на себя, чтобы привлечь его внимание.
Томас закивал.
— Иди! Я пока останусь тут! — крикнул он в ответ.
На сей раз он не хотел оставлять неосмотренным ничего в этом помещении, потому пообещал себе копать до тех пор, пока его руки не сотрутся в кровь, пусть даже их и защищали перчатки.
***
Только к вечеру этого дня ситуация немного успокоилась.
Испачканные в саже, злые, как черти, Том с Харрисоном были вынуждены вернуться в участок, потому что на месте преступления не осталось ни миллиметра места, не исхоженного ботинками пожарных, других копов и коронеров.
— Улыбку, сержант Дарнелл. Как продвигается ваше расследование? — у полицейского участка их, конечно, ждали толпы репортеров.
Кто-то направил камеру прямо в лицо Томасу. Вспышка осветила его, на секунду ослепив молодого полицейского.
— Вон отсюда, пока я не натравил на вас все отделение! — как ненормальный рявкнул на них Харрисон.
Он схватил своего коллегу за шиворот и втащил его в участок, чтобы Томас не прозрел и не устроил расправу над папарацци прямо перед дверью департамента. Зная горячий нрав напарника, Сэм имел все основания полагать, что это может произойти на самом деле.
— Ха-а-аррисон, — за дверью их ждала еще одна напасть в виде Лэмба, вышедшего двум детективам на встречу. Словно стервятник, учуявший кровь, он едва не пританцовывал от возбуждения, предвкушая веселый разговор.
Однако Томас и Сэм даже не сочли нужным ответить ему. Оба были на взводе и не собирались отравлять себе и без того поганое настроение. Харрисон довольно грубо оттолкнул Лэмба с дороги, прошагал в свой кабинет и, мощно закрыв за собой дверь, втолкнув туда Тома. На ближайших столах зазвенели ложки в чашках, по случайности забытых хозяевами. Только оказавшись в уединении, оба мужчины смогли перевести дух.
— Этот парень просто не оставляет нам времени на скуку, — обессиленно заметил Томас. — Я умираю как хочу воды.
— Налей и мне, — Сэм с трудом доковылял до своего стула и рухнул на него, как подкошенный. Перед его глазами от запаха гари плыли оранжевые круги, а каждое движение давалось с трудом.
Том доковылял до кулера и налил воды в пластиковые стаканчики, взяв один себе, а второй подав Харрисону. Разговаривать они оба не могли. Еще минут пять оба приходили в себя, собирая в голове отравленные угарным газом мысли.
— Все плохо, — выдохнув, Том уселся за свой стол. — Я едва дышу.
— Как специалист по криминологии, но не по поджогам — скажу определенно: этот парень свое дело точно знает. В такой обстановке, когда ни отпечатков, ни вообще живых микроорганизмов не остается, мы будем искать этого выродка до конца столетия!
Детектив Дарнелл закашлялся.
— Сэм, это не смешно, — буркнул он, когда справился с собой.
— А кто смеется? — сделав несколько лошадиных глотков, Харрисон откинулся на спинку стула. — Это не юмор. Это нервное.
Томас тем временем вытащил из кармана новую помятую маргаритку и записку. Немного подумав, он взял кнопку и подвесил обе улики рядом с первыми, стараясь их не повредить и прижимая пакетик за уголок.
— Экспертиза почерка что-то дала нам? — Томас задумчиво смотрел на жуткие буквы.
— Полагаю, нет. Кажется, он правша и писал ее левой рукой. Это то, что сказали ребята-аналитики.
Сэм потянулся и выловил из груды бумаг ту, что ему принесли на неделе.
Почерк вызывающе нестандартен. Правонаклонность, узость, упрощенность, низкая читабельность. «Налезание» нижней зоны на чужую территорию. Колебания формы, наклона, размеров, расстояний. Интенсивность импульсов, резкая угловатость. «Вылезание» средней зоны на место верхней. Резкий надлом верхней зоны некоторых букв.
Автор почерка — мужчина, основные мотивы личности которого — это внутренний протест, гнев, хроническая обиженность и мрачное восприятие жизни. Строптивое неприятие авторитетов, импульсивность. Эмоциональная зажатость, частично вызванная подавляющим воспитанием со стороны отца пишущего. Человеком владеет и сопровождает по жизни ощущение «жертвы», обиженного и оскорбленного. Для него характерны — жесткость и отсутствие душевной близости в отношениях. Вероятно, пишущий — правша, хотя писал левой рукой.
Зачитал он заключение экспертов.
— Ты услышал что-нибудь новое? — завершил свое чтение Харрисон, взглянув на напарника.
— Черты характера убийцы, — Том задумчиво почесался. — Но мы не можем опираться только на эти данные. Таких людей может быть очень много.
— Конечно нет! — Харрисон откинул бумагу. — Это просто предположение.
— Эмоциональная зажатость, вызванная подавлением с чьей-то стороны. Это ведь и так понятно, — сказал Том, протирая лицо ладонью.
Всю неделю он старался не вспоминать, но сейчас, когда убийца снова совершил преступление, Том ощутил себя очень паршиво, словно события недельной давности вернулись к нему в эти мгновения. От этой мысли ему стало не по себе.
Сэм сидел, все еще откинувшись на спинку своего стула и уныло протирая покрытые копотью очки.
— Теперь все надо начинать заново. С учетом сходств и различий первого и третьего случаев, — трагично заключил он.
— Еще бы. Он же не спешит облегчить нам жизнь! Но я предлагаю не пренебрегать опросом свидетелей. По уровню изолированности второй дом находится в куда более выгодном положении, — отпив немного воды, Томас подошел к напарнику. — Там много соседей, которые могли видеть что-нибудь. В таком доме как этот они просто не могли не заметить, если кто-то ходит вокруг их жилплощади с особой настойчивостью.
— Это так. Плюс, совсем забыл тебе сказать, я получил документы из несгораемого сейфа, которые нам принесли на этой неделе, — вспомнил Харрисон, глянув на молодого коллегу. — Там есть кое что, что зацепило мой глаз. Посмотри-ка, — он развернул перед Томасом бумаги, насквозь пропахшие гарью и покрытые желтыми пятнами. — Это нашли в первом доме и принесли нам, как только разобрались с тем, как открыть замок. Тебе не кажется это любопытным?
Томас понял, что Харрисон имел в виду. Кроме каких-то договоров, финансовых расписок, он сжимал в руках счет за оказание услуг флориста-садовника. Имя внизу гласило:
Маркус Авентура. Все счета были подписаны одной и той же рукой с размашистой буквой «Ф» и кучей разных закорючек.
— Маркус Авентура, — понимающе протянул Том. — Флорист и цветочник. Идеальная профессия для того, чтобы прикрываться невинным занятием и иметь у себя в подвале ферму для расчленения трупов.
— И не менее идеальная, чтобы объяснить любовь к цветам. Теперь надо уточнить, не знает ли кто-нибудь этого типа еще и среди соседей второго погибшего. Если знают, наша задача упростится в разы. Вуаля. Убийца — садовник.
Томас улыбнулся его оптимизму.
— Это было бы слишком просто, Харрисон. У нас должны быть действительно веские основания для того, чтобы обвинить человека в таком тяжком преступлении. Одной любви к цветам тут будет недостаточно.
— Если ты обещаешь взять опрос свидетелей на себя, я обещаю оформить отчет сам, без твоей помощи, — тут же принялся выискивать выгоду Сэм. — Ты знаешь, как тяжело мне в последнее время покидать свое теплое кресло!
— Сиди уж. Больше не хочу ворочать с места на место эту макулатуру, я и так занимался этим слишком много, — быстро согласился Том. — Мы с тобой уже давно разделили эту обязанность.
— Ну, вот и хорошо, — Сэм комфортно сполз со своего стула.
Томас слегка улыбнулся. На удивление тяжелый день сделал Харисона веселым и словоохотливым. По правде сказать, этот разговор внушил ему надежду на то, что отчужденное молчание не разрастется между ним и его напарником, как ледяная стенка. Это позволило Томасу облегченно вздохнуть. Он был рад, что Харрисон не исключил его из своей зоны комфорта. По крайней мере он не демонстрировал этого в открытую.
— Знаешь что, Сэм? — тихо сказал Том, когда обдумал, что собирается сделать дальше. — Я рад, что ты не отгородился от меня. Честно.
Глаза напарника показались сержанту Дарнеллу удивленными, когда тот посмотрел на него снизу-вверх из-за своих очков.
— С чего я должен был отгородиться от тебя? Проясни мне этот момент?
— С того, что я … Ну, ты понимаешь. Никогда не говорил тебе, что играю не за ту команду, — мягко завуалировал Том, опуская ресницы.
Теперь в лице Сэма хотя бы отразилось понимание.
— Боже. Успокойся! Я не осуждаю людей за их предпочтения. С чего я должен был отгородиться от тебя?
— Это важно для меня. Знать, что у тебя нет с этим проблем.
— У меня нет с этим проблем, Томас. Честно, — в голосе Харрисона не скользнуло и нотки лукавства. — Прямо скажем, сейчас меня мучает другое — неведомый серийник, который охотится за тобой. Все остальное — минимальные проблемы. Ты взрослый человек, и я могу пожелать тебе лишь одного — знать, что ты делаешь. И быть очень и очень осторожным.
— Я понимаю, к чему ты клонишь, — свернул с опасной дороги сержант Дарнелл. — На самом деле я рад, что ты это сказал. Спасибо тебе, Харрисон.
— Не за что. А теперь, если не возражаешь, — напарник пододвинул к себе внушительную гору бумаги.
Том не возражал. Он уже ушел по своим делам, лишь на секунду остановившись в дверях, когда Сэм окликнул его в последний раз.
— Том. Будь осторожнее, слышишь? Не доверяй никому.
— И даже тебе? — не удержавшись, улыбнулся молодой сержант.
— И даже мне, — со вздохом подтвердил Харрисон. — Самое опасное в убийцах то, что никогда не знаешь, кем он окажется на самом деле — примерным семьянином и отцом пары детей или шефом полиции.
— Или Лэмбом, который наверняка подслушивает за дверью. Пойду проверю заодно досье на старика Моррисона, — хмыкнул Том и, махнув старому другу рукой, скрылся в дверях.
I want to take everything that lies between us
I want to strip it down to the bone
I want to put my hands around you from behind you
I want to push until you cough up a lung
Do you understand? The hole in my heart is you.
The hole in my heart. Is. You.
(The Hole in My Heart Is You — Black Lab)
