Когда Том проснулся, то впервые в своей жизни не понял, где находится. Свет разгоревшегося утра просачивался сквозь плотные шторы, на тумбочке молчал мобильный, в голове шумело. Сознание скакануло резко, вынырнув из цепких объятий тьмы и вернув полицейского обратно в жизнь. Карие глаза скользнули по потолку, поймали фокус, а затем Том сел на кровати, чувствуя, как внутренние органы холодеют сверху вниз от осознания содеянного.
Он вспомнил.
Его отстранили от работы. Затем он сделал самый опасный шаг, который только мог совершить полицейский, и перешел границу запретных отношений со своим подозреваемым. Он взглянул в лицо острейшей из всех возможных опасностей, и всю ночь шептал этой опасности свои самые горячие желания, при этом отнюдь не в контексте расследования. Их не разделял и миллиметр свободного пространства, они мучили друг друга в темноте, делая это так откровенно, что даже от воспоминаний становилось не по себе. Он первым поцеловал Билла у бара. Первым сжал его в объятиях. Первым сорвал одежду, уложил его на лопатки и заставил его кончить так много раз, что под конец стало невозможно даже сосчитать.
Попытки выяснить, как это произошло, остались безуспешными. Наверное, Том представлял, как занимается любовью с Биллом Уайтом столько раз, что навязчивое желание сделать это в реальности попросту оказалось невозможно сдержать. Он стал одержимым идеей, которую сложно считать фантазией нормального человека. Защитные механизмы сломались. Словно психопат, лишенный внутренних ограничителей, офицер полиции глубоко погрузился в мир собственных неправильных видений. В итоге, к своему ужасу, Том был готов признать: быть безумным, не подчиняться правилам так понравилось ему, что он забыл все на свете и просто отдался наслаждению — неправильному, болезненному и такому дикому. Он провел годы, борясь с преступниками — ворами и убийцами, грабителями и отбросами общества, а теперь и сам стал таким — падшим копом, наплевавшим на собственную честь.
Память возвращалась по кусочкам — память о вчерашней ночи, стереть которую уже не получится никогда. В голове снова возник Билл: красота его силуэта, темные волосы на фоне светлой простыни, его улыбка, его протяжный голос, то, как он поднимал бедра и в самый острый момент выдыхал просьбу не останавливаться. Он звал Тома по имени, просил большего, царапал его спину, отдавался ему так горячо, что от этих картин возбуждение снова начало накатывать волнами и пересыхало в горле. Но затем трезвость остро колола под дых и, рождалось еще одно чувство: этого не должно было происходить.
С трудом поднявшись, Том подошел к зеркалу и повернулся спиной. Красные полосы, следы от ногтей, как по разделочной доске. Искусанные губы, волосы, которые не в состоянии прочесать даже самая грубая щетка, синяки от захвата на предплечьях и боках. Уайт не оставил на нем живого места, но вместе с тем тело чувствовало такую потрясающую легкость, что казалось невозможным поверить, что бывает иначе. Вчера под воздействием алкоголя Тому стало абсолютно все равно, будут ли последствия или нет, но на утро пришла расплата, и ощущение собственной слабости казалось просто невыносимым.
Как в бреду он нашел свою одежду и долго смотрел на нее, потом все же бросил ее в корзину для стирки, надел новую футболку и джинсы, затем неаккуратно побрился и пододвинул еду Угольку, который смотрел на своего хозяина с непониманием, словно впервые видел его.
Том и сам словно узнал себя впервые. Во всем, что бы ни произошло, виноват он, и только он сам. Он позволил Уайту стянуть себя с края, но последний шаг сделал уже без посторонней помощи. Теперь в этой пропахшей сексом комнате остались только двое: офицер полиции и его призрак, его второе «я», которое с этого момента всегда будет хранить воспоминание. Билл оставил его одного, не пожелал разделить с ним пробуждение, и это кольнуло тревожной иглой.
Промаявшись неопределенное время из угла в угол, старший сержант осознал, в чем проблема. Как бы он ни старался выкинуть произошедшее из головы, его сознание наводнял только проклятый Уайт. Вне пространства. Вне времени. Вне разумных доводов.
Веко болезненно дернулось от осознания: все это реально, и сделать с этим уже ничего нельзя.
Исчезновение молодого человека оказалось загадкой, от которой полицейский уже не мог отойти. Почему Билл не дождался утра? Было ли ему так же неудобно перед самим собой? Понял ли он, что натворил? Вряд ли его мучило раскаяние, ведь он хотел этого изначально и даже не стеснялся своих желаний. Теперь ему угрожала та же опасность, что и Джастину. Мог ли Уайт пострадать? А если нет, разве не будет это означать, что он и есть тот самый монстр?
Наверное, так и следовало проверить теорию — просто заглянуть к нему и посмотреть в его глаза сегодня. Заглянуть, чтобы обнаружить, что… Что он в порядке? Или лежит в луже собственной крови? В любом из двух случаев правда окажется страшным проклятием, и прямо сейчас офицер не был готов ее принять. Он вообще не знал, как посмотреть на этого парня, на случай, если они встретятся снова.
К большому сожалению, времени на меланхолию не было, вместо этого следовало как можно скорее продолжить дело. Пусть путь к работе и был заказан на целых два дня, но это не значило, что нужно сложить руки.
Старший сержант помнил вчерашний разговор с Уайтом и знал, чем займется сегодня — ему надо пойти в школу и требовать попасть в архив. Инстинкт подсказал — там он найдет нечто важное, корень проблемы, которая не давала спать многим в этом городе.
***
Примерно через полчаса полицейский подъехал к знакомому зданию. Здесь все оставалось по-прежнему: за высоким забором переговаривались дети, деревья скрывали из виду окна и большую часть стен, дорожек и территорий, только теперь детектив Дарнелл ощущал незримую угрозу, исходящую от этого места. Когда правда стала известна ему, он не мог подойти к академии без отвращения.
Он решил для себя — как можно детальнее изучить данные прямо сегодня. Если дело в этом пожаре, значит причины стоит искать именно там. Старший сержант проследовал по каменным ступеням медленно. Первым делом в поисках директора он свернул по знакомому пути в коридор. Женщину он заметил чуть погодя. Миссис Хант стояла слева, приветствуя учеников перед началом учебного дня, и, как только полицейский показался в дверях, улыбка сползла с ее губ.
Том прошел через весь холл и остановился возле стеклянного стеллажа с наградами и кубками. Единственной проблемой оставалось присутствие детей. Том подождал, пока коридор опустеет.
— Вы вернулись, — обратилась женщина к полицейскому, не отводя взгляд от толпы ребят, плывущую в сторону лестницы. — Значит, полагаю, ваше расследование снова возвращается в нашу скромную обитель?
— Полагаю так, — Томас поравнялся с ней.
— Вы пришли задать мне еще вопросы? — сухой, прохладный тон.
— Мне кажется, вам есть что мне рассказать. Что-то, о чем вы не упомянули при первой встрече, — как можно спокойнее заметил детектив.
Некоторое время директор размышляла над его словами, а затем произнесла:
— Не здесь. Пойдемте в мой кабинет.
— Разумеется.
Томас проследовал знакомым путем в помещение, где ему указали на стул. Миссис Хант выглядела так, словно ей некомфортно в компании полицейского. Она подошла к окну и взглянула на задний двор. В глазах ее таилась тоска.
— Я знала, что вы вернетесь, детектив, — тихо сказала она. — Я вовсе не удивлена, что вижу вас снова.
— Так, может, стоило сразу рассказать все от и до? Вы не понимаете всю важность происходящего, — детектив Дарнелл устало провел рукой по переносице. — На свободе гуляет опаснейший преступник. Вы умудрились утаить от меня чуть ли не важнейшую деталь всего следствия!
— Я все осознаю, детектив, — немного резко перебила его женщина. — Вы тоже не понимаете, каких трудов заведению стоило очистить свое имя и имя мистера Бейли после того, как он был обвинен в педофилии? Вы понимаете цену этого проступка?
— Миссис Хант, — глаза Томаса блеснули, когда он поднял голову. — Бейли сексуально домогался ваших учеников, имел с ними контакты, которые педагог не может иметь с детьми. О какой школе, репутации и добром имени может идти речь? Вы неверно расставили приоритеты. Из-за этого в детстве ваших учеников произошла серьезная травма. И если немедленно не выяснить, кто сошел с ума, он убьет еще людей, возможно, не одного и не двух!
Миссис Хант посмотрела в сторону, изучая содержание своего стола, затем она дошла до него и тяжело села на стул.
— Вы закроете академию?
— Смотря до чего мы дойдем в своем расследовании и на что вы будете готовы пойти на сотрудничество. Вы помните, что сокрытие фактов никак не сыграет вам на руку, ведь так?
Обдумав ответ, миссис Хант тяжело выдохнула, нажав кнопку селектора.
— Лейла, принесите кофе. Два.
Том откинулся на стуле. Тот факт, что он отстранен от расследования, мог сослужить ему плохую службу, если она догадается проверить, но, к счастью, женщина была занята своими переживаниями и не уточняла про ордер.
— Ступай обратно в офис, — проговорила миссис Хант, когда секретарша внесла две чашки. — Мистер Дарнелл…
— Старший сержант, а лучше офицер.
— Хорошо, офицер, вы должны принять к сведению одну вещь…
Том скрестил руки на груди, давая понять, что слушает.
— Все, что я скажу сейчас, лишь домыслы и останется таковым в связи с тем, что почти все, кто мог знать об этом, уже мертвы, а остальные — вряд ли помогут вам. Бейли умер своей смертью, чего, увы, не скажешь о бедной Алисии. Она была последней, кто мог знать всю правду о той истории и готовой пойти на контакт.
— Я не могу поверить, что у вас не осталось никаких архивов, — спокойно предложил свою версию Том. — Как насчет других учителей, которые работали здесь в это время? Прежнего директора? Заключений психолога?
— Сильвия Ли снялась с должности сразу после всего. Много лет она отказывалась говорить об этом и не хотела, чтобы ее тревожили. Что касается коллег, все боялись в это вникать. Оставляли дело полиции.
— Которая так никогда и не возбудила уголовное дело. Почему?
Миссис Хант взглянула на детектива чуть ли не умоляюще.
— Я не могу этого знать. Поверьте, детектив, это не та история, в которую мы бы хотели впутаться по своему желанию!
Детектив выдохнул.
— Постарайтесь ответить на мои вопросы. Только в это раз без попыток увильнуть.
Для него настал самый сложный момент — его буквально заставляли бродить в тумане, но он должен был понимать, где его истинное направление и задавать четкий путь.
— Правда ли, что мистер Бейли вызывал к себе детей и имел с ними контакты, о которых они говорят, и что это тщательно держалось в тайне ото всех? — задал он свой первый вопрос.
— Подозреваю, что часть этого может быть правдой, — тихо отозвалась миссис Хант. — Жалоб было много, но Бейли имел в школе большое влияние и с ним никто не хотел, да и не мог связываться. Веских доказательств его действам так и не нашлось. То есть мы не могли не замечать его странных наклонностей, того, как часто он любил наказывать мальчиков — иногда даже без особых причин. Вы не могли представить, как менялось его лицо…
— Так почему никто не сообщал в полицию о его делах? Ведь были жалобы, — недоумевая, детектив повысил голос.
— Все… Боялись делать это, — в голосе директора послышалась мольба. — Вы не понимаете, какого колоссального масштаба этот скандал! Наше заведение имеет репутацию и историю, таких осталось мало по всей стране!
— С этим я не могу не согласиться, заведение потрясающее, — невесело хмыкнул Том. — Преподаватели, которые отвечают за жизни детей, допустили халатность! Они скрывали действия человека, который относился к воспитанникам неподобающим образом! Предполагалось, что в школе они будут в безопасности! А вместо этого…
— Чего вы хотите, офицер? — голос директора пошел на повышение. — Снова поднять эту историю со дна, там, где она уже никому не сможет навредить?!
— Проблема в том, миссис Хант, что то, во что вы верите — всего лишь иллюзия, — Томас сжал кулаки. — У меня есть своя теория на этот счет. Я думаю, что действия мистера Бейли стали началом к истории, которая еще не окончилась. Поэтому сейчас у вас есть выбор…
Он склонился так, словно собирался рассказать ей самый большой секрет.
— Сейчас вы пускаете меня в архив. И тогда я постараюсь сделать так, чтобы болезненность процесса обошла вас стороной насколько это возможно. Либо вы продолжаете скрывать факты, и я привожу сюда всех, кто заинтересован в этом деле так, чтобы они перерыли вашу школу сверху донизу. И поверьте, вам вряд ли понравится, если они найдут какие-то подробности.
Лицо женщины заострилось еще больше, так, что стало похоже на высеченную из камня маску. Глаза сверкнули, словно она принимала какое-то решение.
— Очень хорошо, офицер. Я дам вам доступ к полкам, где содержится вся информация, с которой работала социальный педагог, психолог этих мальчиков, и где содержатся все записи тех лет. Возможно, там вы найдете то, что ищете. Как я уже и сказала, я вряд ли смогу вам помочь: десять лет — это крайне большой срок для подобных тонкостей. Но мы все еще храним кое-что по этому… гм… делу.
— Не сомневаюсь. Значит, все же в школе пытались решить этот вопрос?
— Конечно, пытались. Не думайте, будто для этого не были приняты необходимые меры.
— Тогда я просто не понимаю, на какой стадии все это застопорилось. Тем не менее, буду благодарен любой помощи.
Миссис Хант нехотя нажала кнопку селектора, снова склонившись над громкоговорителем.
— Лейла, вы меня слышите? Проводите сержанта Дарнелла, пожалуйста, туда, куда он попросит его проводить.
Оставив кофе нетронутым, детектив поднялся на ноги. Он едва сдерживался, чтобы не сказать руководителю академии пару ласковых слов. Разумеется, добиться от нее помощи оказалось нереально, но на данный момент хотя бы путь в архив оказался свободен, и этого должно хватить.
— Прошу вас, мистер… офицер Дарнелл, лишь об одном, — закончив объяснять все по селектору, директор снова посмотрела на него. — Пожалуйста, пока оставьте все это в секрете. Только между мной и вами и в целях вашего расследования.
— Я постараюсь. Спасибо за содействие следствию, — сказав это, Том направился к выходу.
В этом заведении, как и много где еще, ему следовало пройти еще не один круг отчуждения, непонимания и нежелания работать с полицией, чтобы найти нужные материалы.
Спустившись по ступеням служебной лестницы, он прошел по длинным, вымершим коридорам школы, предполагая, как десять лет назад здесь могли ходить другие ученики. Как здесь мог ходить Билл и Авентура, Симпсон и Бейли. Как они жили здесь своей жизнью, мечтали о светлом будущем, а закончили все во тьме.
Полицейский глянул на женщину, которая вела его извилистым путем.
— Мы не можем дать вам доступ ко всей информации, сержант Дарнелл, это строго запрещено, — предупредила она сухим голосом.
— Я знаю. Мне нужно только то, что касается выпускников десятилетней давности и их учителя — мистера Бейли.
— В таком случае вам нужны дальние стеллажи.
Том двинулся вдоль полок с папками и личными делами. Где-то здесь таились записи о судьбах — живых и мертвых учеников, ее учителях и прежних директорах. Где-то тут, среди корешков и пыльных страниц — таился он — тот человек, который оказался страшным маньяком. Любые мелочи имели значение, и сейчас офицеру предстояло перелопатить буквально тонну информации.
— Я попрошу вас не трогать ничего, кроме личных дел и тех записей. Все, что не относится к расследованию, — еще раз предупредила секретарь.
— Мне не требуется повторять дважды, — заметил Том.
Женщина сделала шаг к двери.
— Зовите меня, если что-то понадобится, — безо всякого намерения звучать дружелюбно, бросила она.
— Непременно, — Том уже развернулся к нужной полке.
Ее шаги стихли за спиной, а он уже раскрыл первую папку.
Основная часть фактов, на которые он наталкивался, либо не относилась к делу, либо не вела никуда. Рутинное расследование подсказывало Томасу перерыть все — от служебных записок того времени до записей о семье мальчиков, и даже о родителях детей, с которыми те дружили. Однако через полчаса усилия не принесли полицейскому ничего. Практически все подозрения рассеялись вследствие различных обстоятельств.
До двенадцати оставалось десять минут, когда Том закрыл первую папку и раскрыл вторую. Она не выглядела такой толстой, но ее также наполняла мешанина из следственных тупиков. Здесь же попалось несколько писем от учителей и учеников, копии объяснительных записок. И крайне мало информации по домогательствам одного из педагогов к своим ученикам. Как будто черная дыра поглощала все жалобы подобного характера, не оставляя в деле ничего важного.
Томас обернулся через плечо. Пожилая секретарша миссис Хант следила за ним, как надежная ищейка, она устроилась за столом, делая вид, что читает журнал, но на деле не отводила взгляда от офицера полиции. Он хотел бы видеть ее реакцию и понимать, правильно ли ищет, но, увы, не мог смотреть настолько пристально и предпочел не отвлекаться.
«Директору школы Сильвии Ли от Уилкинса Харти. Сегодня на уроке школьный учитель мистер Бейли вел себя странно. Я не сделал домашнее задание и он заставил меня стоять перед всем классом со спущенными штанами и лицом к доске, при этом не предпринимая никаких действий. На все мои попытки сопротивляться, угрожал поставить мне неудовлетворительную оценку за весь триместр. Весь урок он рассматривал мой зад…»
Дальше Том читать не стал, потому что передернулся от отвращения.
«Миссис Ли от Шона Райли. Объяснительная. Я выбежал из кабинета мистера Бейли, потому что он трогал меня. Наказывая меня, он пролез рукой через карман моих брюк к самой ширинке, пока остальные не видели того. Я не хотел, чтобы он продолжал, потому самовольно покинул класс…»
Еще одна перевернутая страница.
«Мистер Бейли подсматривает за мальчиками в душе. Мой сын — Скотт Артур — жаловался, что видел его там несколько раз, учитель скрывался за шкафами, наблюдая за тем, как учащиеся переодеваются. Просьба разъяснить ситуацию…» — писала одна из женщин, чей сын очевидно учился в этой школе.
Здесь нашлось даже крайне гневное письмо от других учителей, извещавшее директора, что дети приходят на их уроки сразу после уроков истории от Бейли, и их крайне сложно успокоить.
И никакого разъяснения к тому, почему копы никогда не обращали внимания на серьезность ситуации! Какого черта? Том удивлялся этому, ведь тогда в полиции работал его отец! Неужели он не мог в это вмешаться? Многие из документов указывали, что детективы трижды заходили в академию, интересовались ее делами, но по каким-то причинам не обнаружили ни одного свидетеля, ни одного учителя, готового дать показания. Несмотря на все доводы, теория о педофилии так и осталась всего лишь теорией. Словно Бейли кто-то надежно покрывал!
В папке находилась также и хронология деятельности всей академии за две тысячи шестой год. Когда продвижение дела по педофилии замедлилось, история явно сошла на нет и о ней постарались забыть.
— Больная тварь, — Том вытащил из портфолио очередную фотографию Бейли. Судя по фотографиям, он отличался высоким ростом; его сделанная на фоне учеников фотография возвышало его над каждым из них почти на две головы. По стандартной мерке он выглядел огромным, ни у одного мальчишки, пусть даже старшеклассника, не хватило бы сил, чтобы справиться с таким.
Должно быть, прикрытие мерзавца работало крайне хорошо. Но кто и как мог прикрывать такую сволочь?
Все еще негодуя, Том сделал себе фотографии всех содержательных записок, все еще под пронзительным взглядом секретаря, которой все это совершено не нравилось. За полтора часа в архиве пальцы полицейского покрылись пылью и огрубели, но он продолжал свое расследование. Следующей папкой для него стала архивная подшивка со счетами школы за две тысячи шестой год.
Том листал ее без особого интереса, до тех пор, пока не наткнулся на записку, датированную весенним месяцем. Похоже, дело было ближе к Пасхе. Счет был пристегнут к служебной записке, гасившей: «Заказать пакетики чая, офисную бумагу, семена маргариток. Выставить счет за уборку территории, услуги садовника».
— Маргаритки. Услуги садовника, — пробормотал детектив себе под нос.
Снова эти цветы. Как символ смерти, они были буквально везде, напоминая о том, что все это петли одного и того же адского кружева. Томас снова достал телефон и сделал фотографию. Это не могло быть простым совпадением. Немного подумав, он решил поискать фотографию школы того времени. Ему хотелось посмотреть на это здание таким, каким оно было тогда.
После просмотра нескольких папок, ему повезло — на одном из уроков физкультуры ребята из школьной команды были выставлены в ряд вдоль стены одного из зданий, с другой стороны от главного входа. На этой фотографии четко виднелся флигель, который уничтожил пожар. Сейчас этой постройки не было и в помине. Том точно помнил, что здание окружала лужайка и асфальтированные дорожки. Он не мог не зацепиться взглядом за трубу на крыше флигеля. Она была высокой, широкой и как раз такой, чтобы соответствовать камину подходящих размеров. Эта деталь просто не могла не броситься детективу в глаза.
— Послушайте, — он обернулся к секретарю, которая уже проклинала этот день за то, что пришлось битый час сидеть и наблюдать за попытками полицейского распутать клубок удивительно загадочных событий. — Что находилось раньше в этом флигеле?
Он бросил перед женщиной фото, добытое им из папок.
— Это комнаты учителей. Раньше они располагались в северном крыле.
— Северном крыле. Что там теперь?
— Ничего. Эта постройка сгорела в том же году.
— В ней был камин?
— Был. Все условия созданы для комфорта преподавателей, ведь они живут там, где вынуждены работать.
— Бейли тоже был там? Вместе с остальными? — продолжал пытливо доставать женщину Том.
— Разумеется. Он был одним из лучших наших преподавателей!
— Уж конечно он был. Удивительно, что умер своей смертью, — тихо пробурчал детектив.
— Увы, я не могу говорить ничего, потому что сама ничего не знаю…
— Вы знаете об этой школе достаточно. Все дело в том пожаре, — перебил женщину Томас. — Мне интересно все, что касается возгорания. Где хранятся эти записи?
— Они на той же полке, где вы и смотрели, только чуть выше, но…
— Спасибо за подсказку, — Том снова перебил ее и отправился куда сказали.
Страшный паззл оставался несобранным. Пожар. Сильная психологическая травма одного из учеников. Маргаритки. Здесь кое-что не вязалось. Почему никто не убил Бейли за те годы, что минули с того выпуска? Почему никто не обострял внимания на этом учителе-извращенце, который мучил обыкновенных, не умеющих постоять за себя мальчишек?
На данный момент заключение утверждало, что пожар разразился с утра. Точно так же, как и пожар в домах большинства из жертв — примерно в десять часов.
Да, путь убийцы пересекся с его жертвами неслучайно, но почему-то не пересекся с профессором, и вовсе не потому, что тот умер от естественных причин. Убийства начались совсем недавно. По какой причине? Убийца мстил вовсе не Бейли, он мстил тем, кто находился с ним рядом по трагическому для них стечению обстоятельств. Значит, это они сделали что-то… что-то, что заставило его включить в свой круг именно тех мальчишек; что-то, что заставляло его повторять один и тот же жуткий сценарий: кровавое убийство и поджог. Теперь Том понял это как никогда, какие бы не были косвенные, второстепенные мотивы, неведомым маньяком все же двигало желание свести счеты. Но не с его насильником.
Он схватил с полки очередную папку. Записи велись в хронологическом порядке по месяцам, но некоторое особо важные события года действительно стояли отдельно.
— Ну давай же, — тихо прошептал офицер. — Я хочу тебя найти!
В его памяти всплыли руки, которые ласкали его в ночи, и глаза, в которые он погружался почти без остатка. В них таилось много боли. Как бы хотелось, чтобы это оказалась не та боль, что сломала человека настолько, чтобы превратить его в бессердечного и бескровного монстра. Том поймал себя на мысли, что теперь цель его расследования немного сменила вектор, он хотел найти убийцу не ради того, чтобы совершить правосудие. Он хотел этого, чтобы понять — Билл невиновен.
Детектив листал папку, где содержались копии всех свидетельств о пожаре, фактов и статей, характеризовавших глубоко внутренние аспекты жизни школы. Одна из статей, а точнее сводок пожарного управления, давала крайне сухую информацию по этому поводу.
«В одном из районов города загорелась школа.
Как сообщает региональное пожарное управление, возгорание началось около 09:30 в школе Джефферсона на севере города.
В 10:30 очаг пожара был локализован, а еще спустя четыре минуты — объявлена ликвидация пламени.
В результате пожара повреждено здание школы, спальни учителей, частично уничтожено помещение гардероба на втором этаже, пострадали классные комнаты, находящиеся близко к очагу возгорания.
Пострадавших нет».
Пострадавших нет. Том снова перелистнул страницу. Последним в папке лежало заключение, суммировавшее все показания, проверенные детективами и пожарной службой. Детектив зацепился взглядом за одну заметку. Она лежала отдельно ото всех и была подколота к папке, словно относилась к делу, а словно и ничего не значила.
Том развернул ее.
Он узнал все фамилии, которые вычитал там. Ему в глаза бросились пять знакомых имен — все те же, что и прежде — Авентура, Симпсон, Уайт, Филлипс, Уилсон. Статья выглядела как обычный клочок бумаги, но казалась крайне интересной.
«Пятеро учеников едва не устроили пожар в частной академии Джефферсона. Пожар случился по преступной халатности одного из педагогов, который покинул помещение, где был обязан дежурить в субботу, восемнадцатого числа в девять часов. Ученики частной академии Джеффрсон незаконно проникли на территорию, где не должны были находиться в неучебное время. Уильям Гордон Уайт, Кайл Симпсон, Маркус Авентура, Ирвен Филлипс и Рик Уилсон незаконно проникли на территорию общежития учителей, вызвав возгорание на территории. Учитель, мистер Бейли, чье дежурство должно было состояться в этот день, отошел со своего поста по делам личного характера, упоминать которые в допросе отказался. Ученики академии госпитализированы с ожогами различной степени тяжести, но на данный момент их жизни уже ничто не угрожает».
Значит, Билл говорил правду. Все они находились на запретной территории в день пожара. Что же произошло между этими пятерыми?
Том посмотрел наверх. Даже при самой большой удаче он будет рыться здесь до скончания столетия, особенно, не зная, где конкретно искать. Но Билл точно сказал: вам стоит посмотреть архивы, офицер. Он говорил, что пожар связан с именем Авентуры.
Офицер отложил газеты и принялся за папки, стоящие выше. Он вынимал их одну за другой и складывал прямо на пол, стараясь угадать их содержимое. Он нашел несколько серьезных статей, анализировавших пожар, в каждой из которых упоминалось, что он устроен подростками, учениками академии, но в этом не было ничего нового. Нужно найти что-то относящееся к делу, например, показания самих ребят.
Том поднял голову, изучая бесконечные корешки и подшивки, старался проникнуть в каждую из папок мысленно.
Приподнявшись на цыпочках, старший сержант взял самую верхнюю и открыл ее на середине.
— Бинго! — сказал он, увидев, что попал в самое яблочко.
Папка оказалась копией личного дела Авентуры. Невероятная удача, с учетом того, что поиски в таком количестве информации уже приняли стихийные масштабы.
Плюхнувшись на стул, Том заскользил глазами по пожелтевшим страницам.
«Почему вы сделали то, что сделали, мистер Авентура?»
Том прекратил листать бесконечные документы и уцепился взглядом за эту строку. Он держал перед собой протокол интервью десятилетней давности. Написанное корявым почерком, оно представляло из себя заключение психолога:
«Я ничего не делал!»
Ответы Авентуы следовали кратко, словно тот, кто писал их, спешил как можно скорее разделаться с неприятным делом.
«Что заставило вас взломать дверь и проникнуть на территорию общежития учителей?»
«То, что старик Бейли извращенец! Он лапает нас и ему все и всегда сходит с рук!»
«Вами руководило желание отомстить?»
«Да».
«Кто был с вами, мистер Авентура?»
«Симпсон, Филлипс, Уилсон и Уайт!»
Том внимательно читал дальше. На одно мгновение он словно перенесся в школьное время тех дней и мог слышать голоса тех двух людей. Отрывистые фразы Авентуры и спокойные, строгие вопросы специалиста, который стремился во всем разобраться.
«Зачем вы устроили пожар?»
«Это вышло случайно!»
«Как?»
«Мы уносили ноги. Я не хотел попасться старому педофилу. Случайно выбил из камина полено».
«Вы сообщили о случившимся педагогам?»
«А вы считаете, они об этом не узнали сами через пару минут, когда всех оглушило пожарной сигнализацией?»
«Кто-то пытался вас остановить?»
Дальше реплика размывалась, но Том увидел ее часть.
«…нытик Симпсон, все орал, что я не должен так поступать, умолял меня развязать Уайта и уйти!»
Развязать Уайта?
«Зачем вы хотели связать Уильяма?»
«Потому что он педик! Он заслужил это! И как вы видите, он все равно оказался цел и невредим! Педики всегда находят способ, как спасти свой зад!»
«Вы связали его и оставили там?»
«Да».
«Чего вы хотели добиться?»
«Чтобы Бейли нашел его и больше не лез к нам! Пусть развлекается с Уайтом!»
Том стиснул бумагу очень крепко. К счастью, вопросы немного сменили направление.
«Вас раньше обвиняли в жестоком обращении?»
«Никогда. Я не сделал ничего жестокого».
«Зачем вы рвали цветы на школьной клумбе, мистер Авентура. Это как-то связано с тем, что вы собирались сделать?»
Снова размытая фраза. Том не мог разобрать ответ Маркуса, но страшная догадка поразила его.
«Мистер Авентура, понимаете ли вы, что это криминальное нарушение и дело будет передано в полицию?»
«Я все понимаю. Эти чертовы нытики сдали меня… Хотя я знал это! Я знал, что у Филлипса и Уилсона не хватит яиц доделать начатое! Я знал, что они сольют меня, как только их поймают и прижмут к стенке!»
«Вы могли убить человека, Маркус».
«Мог! Но ведь не убил же?»
«Вы жалеете о том, что сделали?»
«Нет! Он педик! Он не заслуживает того, чтобы ходить по земле! Такие, как он, должны сдохнуть!»
Том отложил запись разговора. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы заставить себя собраться с мыслями. В его голове не могло уложиться, как мальчик школьного возраста мог сказать нечто подобное. В заключении психолога значилось: «необоснованная жестокость, дефицит угрызений совести и чувства вины, поверхностность эмоций, лживость и непорядочность. Стремление наносить травмы окружающим, злоба, возможно следствие психологической травмы».
Как будто это оправдывало его! Почему на Авентуру не обратили внимания сразу же, потому что такого, как он, надо было посадить под арест и не выпускать до тех пор, пока с ним не проведут беседу опытные врачи? Вовсе не Симпсона следовало сдавать в психушку, а такого, как этот Авентура!
Что бы ни произошло между ними — это запросто мог быть он. Он начал все это, поджог здание школы, связав одного из учеников и бросив его на верную смерть. Один дьявол знает, через что прошел Билл и как он выбрался, или как его спасли, но то, что Авентура опасен, стало ясно как божий день.
— Я возьму эту папку, — задумчиво проговорил офицер полиции, поворачиваясь к секретарю. — Мне требуется проанализировать ее отдельно.
Не слушая возражений, он направился к выходу. Кажется, теперь Маркусу будет просто не отвертеться от очевидных фактов.
Close your eyes, my dear,
I promise this won’t hurt a bit,
The numb is crawling up your spine.
Close your eyes, my love
And I’ll do my best
Too fight the monsters running, ripping through your heart
(13 Steps To Nowhere — Hold)
