Поймай меня, если сможешь

«Стресс и его психофизиологические последствия являются одним из основных факторов для многих заболеваний и социально-психологических проблем у сотрудников полиции. Последствиями постоянного стресса могут быть депрессии (в том числе приводящие к самоубийствам), развитие алкогольной или наркотической зависимости, возникновение психических/психологических заболеваний, нарушения сексуальной сферы. Во избежание глубоких проблем, создаются специальные отделы, которые занимаются отслеживанием психологического состояния сотрудников после выполнения работы, связанной с большими нервными затратами, состоянием стресса». © Система контроля ежедневного стресса в правоохранительных органах США

— Отдай мои деньги, глупая железяка, — с утра на следующий день, пребывая в наиотвратнейшем состоянии духа, Том изо всей силы отвесил пинка кофейному аппарату.       Примерно пять минут он провел в попытках скормить машине пять долларов и выжать себе очередную чашку горячего напитка. Это было жизненно необходимо, потому что без допинга организм сегодня не собирался функционировать, и это вовсе не удивляло.       Всю ночь Том плохо спал. После вчерашнего ему снились бледные руки, запущенные в черные волосы, тугие вены, уходящие под грязноватые рукава тюремной одежды, карие глаза и бледные губы, бессмысленно бормочущие что-то на непонятном языке. Ему снилась тесная камера, в которой едва могли разойтись два человека; фигура, съежившаяся в углу как древний старец. Ему снились стекла, через которые видно все, что происходит внутри, и никогда-то, что снаружи.       Ему снился Ливенворт. След на душе, оставленный тюрьмой, не проходил, словно Том и сам был заключенным в этих толстых стенах, а выгнать из головы яркий образ не помогал даже крепкий кофе из аппарата. Впрочем, не помогали вообще никакие способы.       «Он придет за мной», — эти слова повторялись в голове офицера полиции, как заезженная пластинка. Тихий шепот раздавался прямо в голове, проползал под самой кожей.       Как проклятый, Том приходил. Раз от раза он молча брал свой стул, садился и не шевелился, пока Билл точно так же сидел с другой стороны. Уайт не знал, что его слова сбылись быстрее, чем он представлял. Том договорился с Ворденом, чтобы тот не вмешивался и попросил даже намеком не сообщать узнику о том, что его навещали. Дать Уайту повод для триумфа — значило признать свое абсолютное поражение, а этого детектив Дарнелл бы не допустил.       Том и так не мог отделаться от него в своей голове, как и от постоянной тяги к тюрьме. Билл преследовал его, подобно заклинанию, как неведомое проклятие, и для этого ему не требовалось даже находиться рядом. Собственное подсознание делало основную часть работы за Тома.       Поначалу он отрицал, что ему хочется увидеть Уайта. Потом он боролся с самим собой и говорил себе, что он не станет этого делать. Потом просто сходил с ума. Потом вспомнил про услугу, которую ему задолжал один из тюремных надзирателей. А потом все получилось само собой.       Ему не стоило принимать предложение Вордена и появляться даже близко к камере Уайта, и все же он делал это, назло самому себе. Его тянуло туда, как проклятым магнитом, а потом приходилось снова гонять эти видения — далекие и злобные, терзающие его душу.       Все случилось очень быстро. А сейчас отделаться от постоянного желания находиться возле камеры Том уже не мог.       С горькой усмешкой он припоминал, как обещал себе, что никогда не захочет смотреть на Уайта, по крайней мере, до тех пор, пока небо не рухнет на землю. Он обещал себе. Он говорил себе. Он даже пытался угрожать себе. И все равно приходил.       Пройдя через абсолютную эмоциональную мясорубку, он продолжал разрушать собственную душу и просто наблюдать, точно также, как Уайт некогда наблюдал за ним — с жадностью голодной гарпии, скрываясь, как вор во мраке. Это доставляло ему почти садистское удовлетворение. Даже несмотря на запрет капитана, да что там, несмотря на собственные запреты, он продолжал делать еще хуже.       Зачем? Кто мог знать.       Его пальцы машинально погладили табличку на имя Криса Бойла, надежно спрятанную в кармане. Пропуск к Уайту на чужое имя. Когда Том приходил, его имя записывалось именно так, следовательно, настоящий сержант Дарнелл никогда не являлся в Ливенворт.       Вместо этого туда приходил болезненный Крис Бойл — человек со странно блестящими глазами и немного подрагивающим веком, чьи волосы были скрыты под черной кепкой. Как второе я, которое отделилось от первого — новый Том успокаивал себя тем, что это - не он, на самом деле это не мог быть он, потому что гордость никогда не позволила бы ему так поступить. Становилось немного легче, когда ему удавалось убедить себя, что это - не его решение…       Он знал, как сильно рисковал, организовывая свидания и проникая в самый опасный корпус тюрьмы. Он надеялся, что станет лучше, что его немного отпустит, но ничего не помогало. А потом наступала ночь, полная кошмаров и воспоминаний. Попытки заснуть до третьего часу. А наутро — коффейный аппарат, который, как его ни бей, ничем не помогал.       Крайняя стадия отчаяния? Возможно.       Том засунул в отделение еще пять долларов. Его последние деньги. — Знаешь, так ты ничего от него не добьешься, — раздался над ухом чей-то встревоженный голос.       Том вздрогнул и повернулся к Харрисону, который, оказывается, подкрался к нему и явно сосредоточенно наблюдал. — Напугал меня до чертей, — тихо выругавшись, Том вернулся в бренный мир. Хорошо, что Сэм не мог читать мысли, иначе у него бы возникло очень много вопросов. — Куда ты пропал вчера? Я звонил тебе несколько раз, — прислонившись к аппарату, напарник сосредоточенно прищурился. — Дела наклюнулись. Я же отправил тебе смс-сообщение, — донесся вялый ответ. — Зря. Вчера я рассказал всем, что ты сделал! Они были рады тому, что ты вернулся в наши ряды! Тебе стоило присутствовать при этом событии. — Я знаю об этом, — эхом вторил Том. — Спасибо, что замолвил за меня словцо. — И еще! Ты никогда не догадаешься, кто вчера вернулся к нам в участок! — Да ну? — Том отхлебнул кофе, продолжая смотреть в пространство. — Неужели Проныра Люк? — С тобой невозможно разговаривать, — расстроился Сэм. — Ты знаешь обо всем, даже о том, чего еще не произошло! — Не будь ребенком, — Том хлопнул его свертком утренней газеты, в которой обычно публиковали популярные новости, в том числе полицейской хроники. — У меня просто везде уши. — Это я знаю, — со вздохом сказал Сэм. — Ты готов к работе? У меня еще есть кое-какие дела, которые требуют нашего внимания. — Например? — без особого энтузиазма Том пнул автомат последний раз. День уже начался плохо, но работу еще никто не отменял.       Они с Сэмом медленно побрели к кабинету. — На выбор: пропажа трех машин, жалоба на бытовое насилие и… — зайдя внутрь, Харрисон порылся на своем столе в поисках папки. — Нелегальная продажа наркотиков. Уже третий случай передоза на этой неделе. Вскрытие показало, что подростки приняли какую-то очень мощную штуку. Неплохо бы поискать, откуда она взялась. — Подростки всегда находятся там, где им не надо быть по ночам, — Том пусто уставился в окно. — Давай лучше разберемся с наркотой. Терпеть не могу, когда они пичкают этим детей. Бытовуха и машины подождут, автомобили я бы поручил младшим, не хочу в этом ковыряться, это долго, нудно, зачастую безрезультатно, и на это не нужны старшие сержанты. — Я знал, что ты это скажешь, — Харрисон отбросил две другие папки и взял в руки дело о наркотиках. — Тебе зачитать? Или ты сам прочитаешь?       Не услышав ответа на свой вопрос, Сэм поднял глаза. Том застыл, словно каменное изваяние. Он открыл ящик стола и смотрел куда-то вперед, как будто увидел отрезанную конечность или стопку не очень приятных фотографий. Его рука немного дрогнула, когда он вытащил на свет пакетик с засушенным и почерневшим цветком и записку. Наверное, те остались тут с прошлого расследования, ведь сюда никто не заглядывал. И вроде бы не присутствовало ничего неожиданного в том, чтобы найти это здесь, и вместе с тем настолько внезапно, почти как врезаться в преграду, выросшую на пути.       Харрисон опустил папку с бумагами. Его лицо тут же сделалось серьезным. — Да, как я мог забыть. Никто не рылся и не разбирал твои ящики, пока тебя не было. Я им не позволял. — Я… С-спасибо, — Том отложил записку, мельком прочитав на ней все те же знакомые слова: «Поймай меня…» и тут же уставился на напарника, натянув на лицо бодрую улыбку. — Так что ты там говорил про новое дело? — Уже все сказал. Когда начнем? — Сегодня вечером? До этого у меня есть… Кое-какое дело, которое я хотел бы сделать. Понимаешь, своим назначением Моррисон сбил мне весь график и я не успел доделать все, что собирался, — детектив Дарнелл задвинул ящик. — Но я помню про наркотики. Если ты дашь мне время, я вернусь к… — он посмотрел на часы. — К трем. Пойдет? И мы тут же рванем куда скажешь. — Том. — Да? — Пожалуйста, скажи мне, что то, о чем мы говорили вчера, никак не связано с тем, что ты, только вернув должность, уже второй день пытаешься ускользнуть куда-то прочь от участка, — Сэм устало опустил плечи. Было видно, что он начал уставать от подобных вечно повторяющихся диалогов. — Не скажу, — тут же прищурился детектив Дарнелл. — И ты знаешь это, Сэм. Ты знаешь, что я никогда не остановлюсь, пока не доделаю начатое. — Ты играешь в очень опасные игры. — Почему? Потому что ты тоже подозреваешь, что в сокрытии замешан кто-то из наших? — с вызовом спросил Том, опираясь о стол. — Говори тихо! — Харрисон тут же метнулся к двери и прикрыл ее так, чтобы голос напарника не достиг ненужных ушей. — Совсем спятил!       Он устало оперся спиной о дверь и прикрыл глаза. Заинтересованный таким оборотом дела, Том сложил руки на груди. — Так-так. Смотрю, не только меня посещали подобные мысли. Ты что-то нашел, пока меня не было? Или хочешь поделиться чем-нибудь? — Я ничего не знаю. Но и тебе не советую бросаться громкими фразами, особенно учитывая, что официально ты на посту всего второй день. — Я на посту уже много лет, Харрисон. А вот ты ни капли не помогаешь мне добиться справедливости, хотя при принесении присяги ты, как и я, клялся в том, что это - твой святой долг. Говори прямо, — Том свел брови к переносице. — Ты знаешь что-то про моего отца и его дело об академии? — Нет. Он всегда обходил стороной эту тему. Меня ни во что не посвящал. — Тогда в чем дело? Почему ты не хочешь в это лезть? — Потому что, в отличие от тебя, представляю, какого рода информацию мы можем откопать. Какой смысл делать это, когда все, кто нужно, уже наказаны? — Вот как. Наказаны? — Том присел на край стола от любопытства. — Авентура и Симпсон? Миссис Грейвс? Бейли? Ты про них? — От твоих действий будут последствия, — раздельно произнес Сэмюэл. — Ты понимаешь, что можешь открывать рот на орешек, который не по зубам ни тебе, ни мне? — Например, на связь мэра и сотрудников полиции. Он дал кому-то на лапу, чтобы дело замяли. Кому? Ты не можешь не знать! — детектив Дарнелл сделал шаг в его сторону. — Ты работал здесь в это время, Сэм. И знал моего отца. Чего ты не хочешь говорить мне?       Харрисон явно колебался. Ещё вчера, разговаривая с ним о расследовании, Томас заподозрил, что он знает больше, чем хочет говорить, но сейчас убедился в этом окончательно. Он должен был пойти самым простым путём с самого начала, ведь Харрисон не мог не знать деталей того дела. Он и Джон Дарнелл шли бок-о-бок все время, что работали в полиции. Они вместе вели дела, рассказывали друг другу все тайны. Разумеется, он был в курсе. Том и сам не знал, почему он не догадался нажать на Сэма, сделать так, чтобы тот сказал ему как можно больше. Но сейчас, смотря на него — несчастного, бледного — он вдруг начал понимать: Харрисон действительно не мог об этом сказать. — Ты боишься, — Том прищурился. — Значит, подробности этого дела действительно уходят корнями в полицию. Скорее всего, это тот человек, который прикрывает свою задницу. Вряд ли это ты или я. Явно дело здесь в более высоких чинах. Кто-то, на кого имеет смысл давить. Кому можно легко сказать, что дело следует закрыть. — Твой отец тут ни при чем, — тихо прошептал Сэм. — Также, как и ты, он боролся за правду. Ты знаешь, к чему это привело.       На одну секунду Том застыл. Осознание того, что он только что услышал, поразило его. — Ты хочешь сказать… Мой отец погиб, выполняя свой долг! Все это знают. Он погиб в перестрелке, когда… — Защищал невинных, это - то, что ты знаешь, да? Это то, что знаю и я. А ещё это то, что нам позволено знать. В тот день, Том, твой отец не должен был быть на той улице. Как ты думаешь, как капитан полиции оказался почти в одиночку в центре перестрелки? — Он пошёл туда сам… Он всегда боролся за невинные жизни. — Он боролся. И в один день это привело его к тайне, которая оказалась не по его силам! — Но почему ты никогда не выражал вслух своих опасений?! — начиная злиться, Том слишком явно повысил голос.       Голова Харрисона опустилась. — Потому что доказательств этому так и не нашлось. Он выполнял свой долг, это - то, что знают все. Но вся остальная информация, разговор с диспетчером, который посылал его на опасное задание, подробности его дела… Все это давно утеряно. Мы не нашли никаких данных. Я даже не уверен, что когда-нибудь кому-нибудь приходило в голову расследовать это. — Это должно было прийти в голову тебе, — Том обречённо опустил плечи. — Ты - его напарник! Ты знал его, как никто другой! — И, как никто другой, я не хотел, чтобы его сын повторил его участь! Я обещал ему, что буду присматривать за тобой! Охранять тебя от глупостей! Посмотри, что получается! Ты лезешь в то же дело, куда тебе совершенно ясно сказали не лезть! Тебя уже отстранили от дела! И я никак не могу этому противостоять…       Том сделал ещё пару шагов. Он встал прямо напротив Харрисона, заглядывая тому в глаза. — Ты - отличный напарник, старина. И действительно, не можешь решать за меня, потому что я - взрослый человек и могу принять свое собственное решение, — Том протянул руки и положил их Сэму на плечи. — Но ты не понимаешь одного, мы — полицейские. Только мы стоим на страже справедливости. Если мы не пытаемся добиться правды… К большому сожалению, сделать этого не сможет никто другой.       Он глянул за окно. Лучи солнца проникали в кабинет, освещая его яркими красками. В такую погоду, как никогда, верилось только в лучшее. — Если ты не собираешься помогать мне, хотя бы не стой на моем пути, — Том мягко обнял его. — Я ничего не боюсь. И могу тебе пообещать, со мной все будет в порядке. Я не стану просить помощи, потому что знаю, что это слишком рискованно, но об одном прошу: до выяснения обстоятельств… Говори Моррисону только то, что знаешь — мы с тобой расследуем мелкие дела, и ты понятия не имеешь, веду ли я какие-то игры.       Детектив Дарнелл не стал дожидаться ответа. Задумчивый более, чем когда-либо, он оставил напарника одного и вылетел прочь из полицейского участка.       Он не разозлился на Сэма, вовсе нет. Просто его теория находила все больше подтверждений. А значит, предпринимать что-либо требовалось как можно скорее. *** — Судя по твоему лицу, тебя либо опять уволили, либо Лэмб встретился тебе на пути со своими обычными штучками, либо тебе не достался кофе, — как и всегда сверкающий, Люк встретил Тома около участка и «поприветствовал» его в своей обычной манере. — Харрисон знает что-то, попробуй так, — не здороваясь с ним, Том опасливо обернулся. — Не очень здорово, что мы стоим с тобой сейчас около участка. Пошли отсюда.       Он ухватил обалдевшего Ричардсона за рукав и увел в направлении к машине. — Еще не хватало, чтобы нас тут увидели. Я не могу сказать наверняка, — заговорил Том, как только они отошли на безопасное расстояние. — Но наши подозрения, кажется, имеют все основания. Я чувствую себя, как в воде, Люк. Как будто плавал на большой глубине все это время и не видел все, как есть. Но… Теперь мои глаза словно открылись… Точнее, мое дело с Трубочистом помогло мне.       Он выдохнул прежде, чем продолжать. Эта мысль терзала его так же сильно, как и остальные. — Я не узнаю свою работу, всех, кто на ней есть. Словно, пока меня не было, кто-то быстро построил дешевые декорации, и, когда я вернулся, я увидел все другими глазами. И даже мой напарник, даже Сэм, не перестает меня удивлять!       Ричардсон смотрел на Тома, ни тени улыбки не отражалось в его глазах. Сегодня тот выглядел даже более странно, чем вчера. — Разберемся, — спокойно сказал он. — Давай в машину. Я сяду за руль.       Том созерцал пейзаж, меняющийся за окном, по мере того, как Ричардсон выруливал на улицы. Он уже отвык от манеры вождения этого парня. Люк никогда не спешил, он делал все плавно, словно мастер, медленно шлифующий свой шедевр, хотя стрелка на спидометре зашкаливала за сотню миль с самого старта. Скорость не чувствовалась на переднем сидении, потому что он спокойно выкручивал руль, абсолютно контролируя движение. Автомобиль умудрялся прошивать соседние ряды, как шило, точно вклиниваясь в пространство между другими транспортными средствами. Он никогда не включал мигалку, потому что на это не было нужды, он просто занимал любое свободное пространство, едва то освобождалось на дороге. Когда за руль садился Проныра, любая езда напоминала прыжок через телепорт, потому что его автомобиль тек по дороге, как жидкость.       Через десять минут они уже ехали по трассе вне города, хотя обычно на то, чтобы добраться сюда, требовалось полчаса. — Харрисона всегда тошнит, когда ты садишься за руль, — тихо вспомнил Том, нарушая воцарившееся тяжелое молчание. — Но его же сейчас здесь нет? — морщинки у глаз светловолосого полицейского проступили чуть четче.       Люк сверился с навигатором, поворачивая в один из съездов. — Не вини его за то, что он не рассказывает тебе все, Том. Он - пожилой человек. Они все стремятся к спокойствию и не любят колыхать свое болото. Он бы потерял свою работу или еще что похуже, если бы пытался в это лезть. Вы с ним немного разного темперамента, ты думал об этом?       Том не стал спрашивать, откуда Ричардсон узнал, о чем он думал. Он всегда знал. — Это - его обязанность, Люк! — коротко отрезал Том. — Расследовать дела. Сегодня с утра он с веселым видом рассказывал мне что-то о наркотиках и каких-то угонах. И вместе с тем никогда не считал нужным упомянуть, что считает смерть моего отца чередой не таких уж случайных случайностей. — Он так сказал? — Проныра присвистнул. — Какой интересный оборот принимает дело. Все началось с кровавого маньяка… — А заканчивается тем, что кто-то занимался укрывательством, и, возможно, во всем виновата полиция, — жизнерадостно резюмировал Том. — Это - еще неустановленный факт. — Из трех переменных - это либо школа, либо наше управление. С государственным аппаратом мне все ясно. Но с большей вероятностью от них исходил только запрос. Информация терялась где-то раньше, ты слышал эту Хант. Она билась в истерике и не могла сказать нам ничего больше — я не верю в то, что она занимается укрывательством. Она ничего не знает, и это очень заметно! — Ну, вот сейчас и спросим предыдущего директора. Всегда лучше узнавать информацию из первых рук. Кстати, интересный вопрос, — Люк поскреб заросший подбородок. — Мне одному кажется, или все, кто мог знать о деле Бейли, мертвы или больше не работают в этой школе?       Том задумался. Такая мысль посещала прежде и его. — Кажется. Но тогда сама миссис Хант выпадает из этой цепочки. Она говорила при первой встрече, она работала в этой школе около двадцати лет. — Возможно, она имела к этому очень мало отношения. Тем более, никогда не была директором. Скорее всего, ее просто не убрали, а это значит, она действительно безвредна.       Эти слова могли иметь смысл. — Наверное. Я изучил все файлы, все жалобы родителей. На этого Бейли можно собрать целую тонну докладных, — Том задумчиво пожал плечами. — Надеюсь, ты принес ее с собой — всю тонну? — Конечно. Я взял все подшивки. И то, что нашел сам. И то, что дала нам Хант. И Билл. — Билл, — Люк аккуратно вывернул на новую дорогу. Он говорил ровным тоном, не отрывая глаз от трассы. Казалось, его просто невозможно удивить, что бы Том ни сообщал ему, вызывало лишь легкий поворот головы и никакой более бурной реакции. — Он самый. Он собрал целое досье. Я даже подумать не могу, откуда у него столько информации. Он собирал ее годами лишь с одной целью, чтобы отдать ее мне. И ты не поверишь, какого рода информацию он нашел. — Значит, он проделал всю работу за полицию, — прищурившись, сказал Ричардсон. — Так точно. — Постарайся припомнить подробности. Мы приехали.       Сильвия Ли жила недалеко от города, если ехать в этом направлении еще несколько миль, то можно было попасть прямо к тюрьме, однако, Том не стал оглашать эту мысль. Зеленая лужайка обхватывала дом со всех сторон. Неяркий и маленький, он ничем не отличался от остальных типичных пригородных строений. — У нее нет камина, — посмотрев на крышу, пробормотал Том. — Камина? — Люк захлопнул дверь машины, удивленно глянув на старого приятеля.       Том махнул ему рукой. — Не обращай внимания. Просто мысли вслух. Это не относится к делу. Больше…       Ричардсон крутанул ключи на пальце. Эта информация действительно не привлекла его внимание. — Посмотрим, что она из себя представляет.       Дверь долго никто не открывал. Детектив Дарнелл и сержант Ричардсон позвонили несколько раз, затем постучали. Длинная веранда перед домом пустовала, за исключением пары стульев и детского мячика больше тут не было ничего. — У нее есть дети. Или внуки, — кивнув на игрушку, сказал Том. — Или мы пришли не по адресу. — Кто там? — через пару минут из-за двери раздался скрипучий женский голос. — Я никого не жду. — Миссис Ли? Полиция округа, — Том, который отошел, чтобы проверить окна, тут же оказался у двери. — Мы пришли с вами поговорить.       Молчание. Белоснежные шторы слегка колыхнулись. В щели показался чей-то любопытный глаз, затем тут же скрылся из виду. — Это дяденьки в костюмах полицейских. Не открывай им! — детский голосок, приглушенный закрытой дверью, заставил Ричардсона ухмыльнуться. — Иди поиграй, Ник. Бабушка сейчас будет занята, — послышалась возня, затем дверь все же открылась на длину предохранительной цепочки.       Тяжелый взгляд стальных серых глаз смерил офицеров с ног до головы. — Покажите ваши значки, — потребовал суровый женский голос.       Сильвия Ли не уступала ростом Тому или Люку. Это оказалась высокая, худощавая женщина с короткой стрижкой. Типичный директор. Судя по мимическим морщинам у рта, в молодости ей приходилось часто поджимать губы.       Том и Люк показали удостоверения. — Дайте мне их в руки, я плохо вижу, — женщина указала на щель для почты.       Не споря, Люк сделал, как велено — просунул удостоверения в отделение. Дверь закрылась, видимо, женщина рассматривала значки. — Полицию тут явно не ждут, — тихо шепнул ему Том. — Или наоборот. Ждали все эти годы, — двусмысленно парировал Проныра. — Надеюсь, она там не собирается проводить экспертизу с лазером.       К счастью, экспертизы не последовало. Дверь, пусть и не сразу, но все же открылась. На этот раз миссис Ли вышла сама, держа в руках плед и удостоверения. Она накинула одеяло на плечи и закрыла за собой дверь, возвращая полицейским их документы. — Я знаю зачем вы пришли, господа. Не возражаете, если мы поговорим на улице? Не хочу, чтобы Ники слышал этот разговор. У меня мало времени, за ним некому больше присмотреть, а он ни секунды не может посидеть спокойно.       Ни Том, ни Люк никаких возражений не имели. Они пошли за Сильвией. Та отвела их за дом, где обнаружилась садовая скамейка и несколько стульев вокруг столика. Она указала офицерам прямо на них.       Том сложил на стол папки и дал Ричардсону знак, что в этот раз говорить будет он. Пока ситуация не выходила за рамки, впрочем, судя по суровому виду бывшего директора, разговор не собирался быть легким. Том сложил на стол все свои папки. Внушительная гора дала понять, что аргументация у полицейских накопилась достаточная. — Вы сказали, вы знаете, зачем мы пожаловали, — Том спокойно раскрыл блокнот, чтобы писать. — Совершенно верно, только, боюсь, вы уже ничего не сможете сделать. Бейли нет в живых много лет, а его дело давно закрыли. — Это так, мы пришли именно потому, что делу так и не дали ход. Все вот это, — Том внушительно похлопал по папкам, — попытки родителей довести до сведения дирекции академии, что один из ее преподавателей вел себя недостойно, возможно, проявлял действия сексуального характера. Вам знакома эта история? — Знакома, — совершенно спокойно кивнула миссис Ли. — Вам также знакома история, произошедшая полгода назад, связанная с поимкой одного из ваших учеников? — Я читала газеты, — женщина полезла в карман и достала сигареты. — Вы не возражаете, если я закурю? — Нет. Вы удивительно информированы, миссис Ли. Такое впечатление, что мы - не первые офицеры, которые задают вам эти вопросы. — Вы не первые, — чиркнув зажигалкой, женщина втянула воздух. — И, возможно, не последние. Только никакого толку. Если вы хотите знать, я видела все жалобы. Готова поспорить, часть из них до сих пор хранится в школе.       Она посмотрела на папки, взяв в руки ту из них, что лежала в середине. — Я узнаю ее. Оставила ее на полке, в левом углу в день, когда в последний раз уходила с работы, — тонкие губы изогнулись в горькой усмешке. — Мы все были в курсе, чем занимается Бейли. — Но почему вы молчали? Сколько искалеченных жизней, просто потому, что кто-то вовремя не принял меры, — горько выдал Том, заставив Люка скосить на него глаза. — Этот мир не делится только на черное и белое, офицер, не мне вам это объяснять, — женщина открыла папку. Страницы с шорохом трепал налетавший со спины ветер. — Мы сразу поняли, что он опасный тип. Эти жалобы не могли пройти впустую, если бы родители пошли через голову, и этим заинтересовалась полиция… Мы не обобрались бы неприятностей. Сами понимаете, обвинение было крайне серьезным, мы должны были предпринять меры. — И вы предприняли? — Да. В тот же день, как мы получили первую жалобу, мы вызвали Бейли на ковер. Разумеется, он все отрицал. Через месяц это повторилось, Анна Симпсон, мать одного из мальчиков, пришла к нам с сыном, показывая его синяки и сказав, что их оставил учитель. — Симпсон, — эхом повторил Том. Знакомая фамилия царапнула что-то внутри. — После этого были еще, еще жалобы. На уроки к Бейли были посланы социальные сотрудники, чтобы посмотреть, как он ведет себя с детьми. Надо ли объяснять, что в присутствии кого-то еще он демонстрировал образцовую показательность и даже ни разу не высек никого из детей? — Это понятно. Жалобы продолжались, вы отнесли их в полицию? — Посовещавшись с коллегами, мы сделали именно это. Так не могло больше продолжаться. Мы рисковали всем — нашей репутацией, нашими воспитанниками. Всем. Нам нужна была помощь. — Полиция отреагировала? — Да. Поначалу все шло хорошо, возбудили уголовное дело. На пару недель Бейли отстранили от уроков до выяснения обстоятельств. — Но затем дело закрыли. Почему? — Улики показались им недостаточными. Они отклонили наши жалобы. — Это уму непостижимо! — не вытерпел Люк. — Кто в здравом уме не вызовет этого выродка в участок и не выпотрошит его там, как курицу? — Это я вас хочу спросить, офицер, — женщина сделала еще затяжку, зябко кутаясь в плед. — Вы появляетесь спустя почти десять лет и пытаетесь разобраться в этом. Все следовало сделать гораздо раньше. Вы бы избежали очень многих неприятностей. — Я тогда не работал в полиции, — честно сказал Том. — Потому и хочу разобраться, на каком уровне это дело завернули? Так и не дали ему ход? — Мы сделали все, что могли. Вели с Бейли беседы. Грозили ему увольнением. Даже давали ему часы только в тех классах, где дисциплина идеальная, чтобы у него находилось меньше поводов бить и вызывать к себе детей. Потом пробовали вовсе назначить его администратором, как вам возможно известно, у них есть право не проводить уроки. — Но это не отметает того факта, что старый козел должен был жить и находиться на одной территории с детьми, — снова добавил Люк. — Вы удивительно корректны, офицер. Но мы действительно перепробовали все. Не получив достойный ответ от полиции, мы пытались справиться своими силами. — Мы поняли. Вы пытались подать жалобу повторно? — Примерно через полгода после первой. А потом… — Что потом? — Скажите, офицер, вы нашли эти документы в академии? — миссис Ли вдруг перебила сама себя, указав на папку сигаретой. — Нет. Далеко не все. Многие из них пришли к нам уже после всех этих убийств… Окольными путями, — не желая уточнять источник, Том свернул на безопасную тропу. — Спрашиваю потому, что в тот же день, когда я подала очередную жалобу, ко мне в офис заглянул незнакомец, — миссис Ли содрогнулась, вспомнив эту сцену. — Он вошел без стука, был одет во все черное. Пальто и шляпа довершали образ, хотя на улице, помню точно, стояла страшная жара. Как только он сел в кресло, я сразу поняла, к чему все идет. Он потребовал все документы. Все, что мы собрали на Бейли.       Люк и Том переглянулись. — И вы отдали ему? Так просто? — Вы на полном серьезе считаете, что у меня был выбор? На случай, если вы не поняли: у Бейли был брат. Впрочем, отчего же был, он работает в правительстве и по сей день. Вы понимаете, что случилось бы, не отдай я документы. — Можно догадаться, — мрачно сказал Том. — Вам угрожали? Кроме этого случая? — Вы крайне проницательны. В тот же день кто-то разбил мою машину. Затем я получила пару звонков с просьбами прекратить подавать жалобы в полицию. Бейли скоро собирался выходить на пенсию, ему оставалась пара лет до времени, когда мы могли попросить его уйти по закону. Я стояла перед очень сложным выбором. Дать ответ родителям? При этом я не могла сказать, какова истинная причина моего молчания. Пойти с этим в правоохранительные органы? Мы уже получили их отказ, я не знала по какой причине. Что бы сделали вы на моем месте, офицер?       Том посмотрел на деревья. И макушки колыхались на ветру. — Пошел бы в полицию еще раз. Обратился к властям. Не опускал бы руки. Бился бы до конца! — И я не опускала. Несмотря на ситуацию, мы искали внутренние методы, чтобы оградить наших воспитанников от Бейли. Никто не собирался помогать нам извне. Все, что мы могли сделать — пытаться справиться своими силами. — Что потом? — Через полгода я получила уведомление от департамента образования. Меня отстранили от должности, — миссис Ли пожала плечами. — А теперь скажите мне, офицеры. Хотя бы что-нибудь из того, что я рассказала вам, вызывает ваше удивление?       Люк и Том молчали. Их удивляло скорее то, что миссис Ли так легко пошла на контакт. Том ожидал чего угодно, сопротивления, уверток, но она всего лишь казалась очень усталой, прямолинейной, эмоционально выгоревшей женщиной. — Я не знаю вашей кухни, офицеры. Мне кажется, вам стоит поискать эту информацию в своих источниках. Если вы уже делали это и ничего не обнаружили или обнаружили мало, значит, кто-то постарался и удалил большинство данных. Я бы начала с другого конца. — Данных в полиции почти нет. Уголовное дело никогда не заводили. — Я вам так и сказала. Но не могло ничего не остаться? — Как выглядел тот человек, который пришел к вам? Высокий, низкий? Были ли у него какие-то опознавательные знаки? — вместо ответа Тому в голову пришла новая мысль. — Побойтесь бога, офицер, с той встречи прошло столько лет! Вы бы помнили такие подробности? — Да, если бы они имели значение. Вас пытались запугать. Неужели вы не попытались в этом разобраться?       Зрачки Сильвии Ли сфокусировались в одном месте. Они оставались недвижными почти весь остаток разговора. — Он не был из полиции, вот все, что я могу сказать. Полицейские не ходят без удостоверений. При виде него мне захотелось перекреститься. Скорее всего, он был из правительственного аппарата. И опять же, я бы не удивилась, с учетом того, с кем мы имели дело, так что, как вы видите, офицер, я помогу вам не сильно. Моя карьера закончилась благодаря этому скандалу. С тех пор я не хотела иметь ничего общего ни с академией, — наконец, она скосила глаза в сторону полицейских, — ни, уж вы простите за прямоту, с такими людьми, как вы. Прошу меня простить.       Она поднялась со своего места. — То, что вы ищете, уже давно покрылось слоями пыли. Десять лет спустя вы никогда не поймаете за руку того человека, который позволил этому делу кануть в бездну. — И все же я попытаюсь, — тихо сказал Том. — Мне не впервой начинать или продолжать что-то, когда отсутствуют ниточки. — Тогда удачи вам, сержанты. Я буду только рада, если справедливость восстановят. Хотя я не очень этому верю.       Запахнувшись в плед, миссис Ли пошла по направлению ко входу. — Вы можете сами себя проводить, — бросила она, не ожидая продолжения беседы.       Том тоже поднялся. — Что же, чего-то подобного я тоже ожидал. У меня есть пара идей, пока занимался, я наткнулся на пару фамилий, людей, которые могли быть в курсе. — Тогда советую тебе обратиться к ним. Как по мне — так дело - полный глухарь, — высказал свое мнение Люк. — Ты только не обижайся. Но искать тех, кто завернул несуществующее дело, это как искать иглу в стоге сена. — Я знаю, — Том прямо посмотрел на него. — Но мне кажется, ты говорил, что хочешь приключений? Это как раз самый твой шанс.       Люк задумчиво кивнул. Глаза его опустились вниз на траву, примятую шинами автомобиля. След начинался от ворот у подъездной дорожки и тянулся до самого газона. — Нигде не видел, чтобы у этой женщины стоял внедорожник, а ты? — заинтересованно констатировал Ричардсон, переводя беседу совсем в другую сторону.       Том тоже заметил остаточный рисунок протектора — крупные углубления, возможно, оставленные шипами массивных колес. — До выяснения обстоятельств мы не можем предполагать ничего, — совершенно спокойно ответил Том.       Люк кивнул. Однако, это не помешало ему достать телефон и все же сделать пару снимков. ***       Из окна своего коттеджа хозяйка дома внимательно наблюдала за происходящим. В руке ее была зажата трубка телефона. Короткие гудки на том конце возвещали, что она собирается кому-то позвонить, но ждет, когда офицеры окончательно уедут. Внезапно аппарат зазвонил сам. — Алло? — миссис Ли схватила трубку. — Это ты?       На том конце раздался ответ. — Полиция. Они снова приезжали. Ты говорил, что они оставят меня в покое! — женщина обернулась, чтобы проверить, что ее никто не подслушивает. — Ничего не хотели. Все задавали вопросы, ответов на которые у меня нет. А ты как думаешь? Конечно, я им ничего не сказала. Мне приехать?       Прозвучал какой-то ответ. Плечи Сильвии опустились. — Что нового я расскажу тебе? Кажется, они снова собрались копать под академию. Я не могу все бросить, у меня - Ники. Я отдам его дочери только завтра, — она молча выслушала ответ. — Забери у меня эти чертовы документы. Не хочу, чтобы они были тут. Погоди. Я сама тебе их завезу!       С этими словами она положила трубку. Ее внимательные серые глаза провожали полицейский автомобиль. — Мне не нравится, к чему все это идет, — тихо прошептала женщина себе под нос.