Поймай меня, если сможешь

— Ты выглядишь взбудораженным, — Билл звякнул браслетами, садясь на стул напротив офицера полиции. Визит только открыли, а взмыленный Том уже стоял на пороге, дыша, будто бежал всю дорогу до Ливенворта.        Это вызывало непроизвольную улыбку, потому что с каждым днем эти визиты становились все более непредсказуемыми, а из вечно четкого и собранного полицейского прямо на глазах офицер Дарнелл превращался в живого, зараженного любопытством человека. Забавное щекотание под ребрами и неведомое, скручивающееся чувство в животе заставили Уайта немного поморщиться и поменять позу. Он улыбался и смотрел на Тома понимающе и очень внимательно, оглядывая с ног до головы.       Старший сержант Дарнелл ощущал все новые и новые приливы адреналина. Он отмахнулся от мысли, что ему неудобно под этим взглядом, потому что времени терять он не мог. Настала пора перейти к делу. — Денек выдался вчера, — Том нервно прочесал пятерней волосы и одернул футболку. — Почти не спал, — сбивчиво отрапортовал он и замолк, ожидая, что скажет ему Билл. — Что-то случилось? — готовый слушать, собеседник склонил голову. — Эта женщина, миссис Тейлор, — детектив понизил голос до тишайшего шепота. — Ты был прав. Она действительно смогла дать мне очень много полезной информации. Такого я точно не мог ожидать...       Смотря в его лихорадочно блестящие глаза, заключенный продолжал улыбаться. Даже не верилось в то, что их диалог перешел на такие тона всего на третье свидание. Кое-кто явно начинал забываться. — Чему ты улыбаешься? — Том наклонился ближе. — Когда ты быстро говоришь, около твоих глаз появляются морщинки. Это тебе очень идет, — Уайт опустил ресницы, словно постеснялся собственного ответа. — Билл... — опомнившись, детектив моментально стал серьезным. Он слишком ослабил защиту, и теперь каждый раз все с большим трудом напоминал себе, где находится. — Просто наблюдение, — Уайт поднял руки в свою защиту. — Прошу меня простить, детектив, я ничего не имею в виду. Почему ты воспринимаешь все так остро? — Потому что я тут не для обмена любезностями, — Том был слишком возбужден, чтобы настаивать на своем. Если бы не постоянно поглядывающий на них охранник и не определенный правила поведения, он бы уже вскочил и принялся ходить по камере туда-сюда, высказывая вслух свои рассуждения. — Понимаешь, сколько важного я успел обнаружить? В этом деле столько подробностей, что можно докопаться практически до всего! Как ты нашел ее? Откуда ты знал, что у нее столько информации? — Я ничего не знал наверняка. Но как ты мог заметить, она жила рядом со мной, но мне ничего не стоило однажды чисто по-соседски заглянуть к ней и немного... оценить обстановку. В конце концов, кого она увидела во мне? Просто обаятельного молодого человека, — Билл произнес это таким же будничным тоном, каким мог бы пожелать доброго утра или улыбнуться при новом знакомстве. — Но как тебе удалось достать все документы?        Уайт таинственно улыбнулся. — Ты сомневаешься во мне и моих методах убеждения? — в его глазах сверкнул таинственный блеск, заставивший Тома на секунду вернуться к действительности. С каждым разом ему становилось все труднее помнить о том, какой Билл на самом деле, и теперь только частые внутренние уговоры напоминали об этом. — Не сомневаюсь, — Том тяжко вздохнул и чуть склонился вперед. — Спасибо тебе за наводку. Это действительно может помочь. — Хорошо, что в итоге ты осознал это, — усмехнулся Уайт. — Я ведь всегда тебе говорил... — Я знаю, — скрепя сердце, детектив вынужденно признал его правоту. — Я анализировал информацию. Мне было не до отдыха, сейчас как никогда все зависит от времени. Я хочу довести это расследование до конца, как можно скорее. — И я не думаю, что тебе стоит говорить об этом вслух здесь, — Уайт указал газами на дверь.       Взгляд его лучился, и Том ненадолго отвлекся. Пока Билл оглядывался на охранника, детектив изучил его черты, уголки его рта, чуть загнутые вверх. Возбужденное состояние мешало ему мыслить трезво. Он рассматривал собеседника слишком пристально, так что когда тот обернулся, сразу же натолкнулся на взгляд внимательных глаз. На этот раз Том не успел даже на секунду отвернуться. Билл тоже не отводил взгляд, они оба смотрели друг на друга с несколько секунд, словно делили один секрет на двоих и понимали друг друга лучше, чем кто-то еще мог понять. Словно с каждым разом что-то новое появлялась в этой самой комнате. Понимание. Способность разделить чувства другого. Взаимное одиночество. Невидимая ниточка, тянущаяся от одного человека к другому, с каждым днем становилась прочнее, как канат. — У меня очень много времени, чтобы подумать, — Билл облизнул пересохшие губы и наконец нарушил громкую тишину: — И знаешь, что я решил?       Том все ещё молчал, давая ему шанс собраться с мыслями. — Я подумал: мы с тобой не такие уж разные. Оба теряем себя в погоне за справедливостью и добиваемся своего любой ценой, — завершил Билл, невинно пожимая плечом. — Да, только одно но: у нас неодинаковые методы, — напомнил ему Том. — Бросьте, детектив. — Ты убивал невинных людей. — Ты считаешь их невинными? До сих пор? — этот вопрос был задан с пристальным прищуром, так, что вдоль спины пробежал холодок.       Том не стал отвечать, чтобы не обострять обстановку. — Я имел в виду, вопрос твоего выбора. Мы все не безгрешны, — ушел от ответа он. — Но я делаю свою работу чище и куда менее театрализованно. — Вопрос предпочтений, — возразил ему Уайт. — Ты бы легко мог потерять терпение, если бы тебя ничто не сдерживало. — Ты... Не боялся совершать ошибку, — печально констатировал Том. — А у меня больше нет такой роскоши. — У меня тоже, — Билл пожал плечами. — Но у меня есть большой недостаток, думаю, ты уже это заметил. Я — сторонник более яркого зрелища, люблю все красивое. Чем больнее они сделали мне, тем сильнее моя месть и мое желание достать то, чего я хочу. Но я не жду, что ты поймёшь меня, — его взгляд потускнел.       К своему большому удивлению Том понимал. Осознание пришло к нему, когда он сам встал на место Билла, когда он понял его сторону и разобрался в его мотивах. Он ни в коем случае не мог сказать, что одобрял это, как и его методы, но вместе с тем он его и не осуждал. Больше не осуждал. — Ты помнишь, что задолжал мне несколько вопросов? — Уайт поднял взгляд, снова сменив тему. — Помню. — Значит, ты готов продолжать? — Я выполню свое обещание, пока ты выполняешь свои. — Прекрасно. Тогда расскажи мне о своей школе. Каким ты был, когда был моложе?       Том выдохнул. — У тебя в списке нет вопросов полегче? — Из всех, этот самый легкий, — Уайт пожал плечами.       Детектив Дарнелл внимательно посмотрел на него. Билл сидел, подперев скулу рукой, приготовившись внимательно слушать все, о чем бы ему ни рассказали. В тысячный раз детектив поставил себя на свое теперешнее место. Даже если бы кто-то предупредил его хотя бы неделю назад, о том, что он будет сидеть и вот так просто беседовать по душам с опаснейшим преступником, он бы сильно усомнился в адекватности этого человека, но сейчас это происходило, и попытки вернуть себя в реальность не срабатывали. Уайт не пугал его. Да и должен ли был? Может, это повод усомниться в собственной нормальности?       Собеседник казался ему тихим, спокойным, заинтересованным слушателем. На данный период жизни детективу не хватало именно этого — простых, никак не связанных с криминалом отношений. Просто поговорить с кем-то, кто интересуется не только убийствами и не жужжит о них двадцать четыре часа в сутки. Ведь их с Уайтом больше не связывало ничего, кроме вынужденного нейтралитета. Значит, ничего страшного не происходило? — Моя школьная жизнь, — Том поскреб скулу и осторожно приступил к рассказу. — Абсолютно ничем не выделялась. В отличие от тебя, я ходил в самую обычную среднюю школу. Ну, знаешь, домашние задания, уроки, любимые и не любимые учителя... — Какой предмет был твоим самым любимым? — Билл продолжал смотреть на него с легкой улыбкой.       Том очень старался подавить свои искренние эмоции. Это давалось ему с удивительным усилием сегодня. — Вот уж не думал, что приду к тебе обсуждать школу. — Да ладно тебе, надо же нам с чего-то начать? — эти интонации звучали мягко, почти успокаивающе.       Том пожал плечами. В этой камере рядом с этим человеком он терял ощущение времени. Его голова начинала кружится, и чем дольше продолжался разговор, тем больше он входил во вкус. Билл действовал на него магически. — Я любил школу, — Том немного подумал. — Всегда был способным учеником. Мне давались почти любые предметы. Особенно, где требовалось применять логику. — Ты был популярным? Или предпочитал держаться в стороне? — Как я могу судить объективно? — после секунд раздумий детектив развел руками. — Это решал не я, а люди вокруг. — Да ладно, не скромничай. Наверняка за тобой бегала половина школы, — зрачки Билла сверкнули озорным огоньком. — От тебя ведь глаз невозможно оторвать.       Детектив прикрыл веки. Уайт безбожно атаковал границы его личного пространства и буквально напрашивался на то, чтобы его оборвали, но делать этого почему-то не хотелось. Тому не были неприятны эти слова. От мурлыкающего тембра по его животу прокатилась волна тепла. — Я не всегда был таким. Было время, когда я был запутавшимся в себе подростком, скупал дешёвую музыку, носил что попало, экспериментировал с причёсками и никого не слушал. — Тобой интересовались девушки? — Это личный вопрос. — Пожалуйста, ответь, — интонация Билла звучала чуть ли не умоляюще. — Мне правда интересно.       Новая волна мурашек. — Девушки интересовались мной. В огромных количествах, но, к сожалению, мне было нечем ответить большинству из них.       Разговор уходил в сторону. Уайту явно становилось более чем интересно, он выпрямился на своем стуле и явно подбирал следующий пункт. Как лисица, учуявшая жертву, он пристально смотрел на детектива. — Как рано ты понял, кем ты являешься? — Ты играешь нечестно, — Том прищурился. — Когда наступит моя очередь задавать вопрос?       Уайт поморщился. — Ладно, не станем нарушать. Задавай свой.       Том подумал. — Если бы ты мог изменить что-нибудь в своей жизни, что бы ты поменял? Сейчас или когда-нибудь в прошлом?       Собеседник удивленно повел плечом. — Я думал, что ты знаешь меня уже достаточно хорошо, чтобы узнать ответ на этот вопрос и без моего прямого ответа. — Я хочу услышать это от тебя. — Я бы поменял абсолютно всё. Я бы хотел иметь родителей, которые любили меня. Нормальную жизнь. Никогда не ходить в школу, где надо мной издевались. Никогда не знать ни Авентуру, ни Симсона, ни остальных. Встретить моего человека, которого я могу любить и безраздельно доверять и не отталкивать его одним своим видом...       Его тон перешел в шепот. Том замер, ощущая, будто попал в логово змей. По его коже струился лёгкий ветерок. Очень странно, ведь в помещении не было даже окон, а единственная дверь вела в глухой, запечатанный с обоих концов коридор. Однако Билл прекратил так же быстро, как и начал, оставив собеседника интенсивно потеть. — Моя очередь. Как ты понял, кем ты являешься на самом деле? Ты понимаешь, о чем я. Было ли тебе сложно определиться? — не сбавляя тона, прошелестел он. — Почему тебя так интересует эта тема? — Том откинулся на спинку стула. — Потому что... Я такой же, как ты, — эти слова прозвучали слишком прямо, заставляя детектива ненадолго поднять глаза и посмотреть на Билла. — Один из самых сложных периодов моих изысканий, — уклончиво ответил он. — Период самых жестоких экспериментов и сомнений во всём мироздании.        Том опасливо смотрел на собеседника, но тот лишь вежливо ждал в ожидании продолжения. — Не знаю никого, кто посмотрел бы своим демонам прямо в лицо и решил, что они ему нравятся, — немного скомкано завершил Том. — Какая твоя любимая книга? — "Пролетая над гнездом кукушки" и "Зелёная миля". Я люблю Стивена Кинга, Хичкока и ужасы. На мой взгляд, самые глубокие и правдивые произведения. Другие не могут преподносить действительность иначе. Ты уже нашел человека, который мог бы стать твоей парой? — Нет. У меня не было никаких отношений с тех пор, как мы... — Том замолчал.       Билл сидел прямо перед ним с расширенными глазами. Он ждал ответа, детектив видел это по его реакции. — Я действительно не думаю, что нам стоит это обсуждать. — Пожалуйста, договори, — Билл протянул руку. С негромким лязганьем его наручники коснулись верхнего покрытия стола.       Том уставился на эту руку, словно она собиралась схватить его и затащить во тьму окончательно. Но ещё больше его напугала мысль, что он хочет взять эту ладонь и сжать ее, ощутить тепло кожи опасного преступника, как сделал это однажды. Почему его больше не отпугивала правда, которую он знал об этом человеке? "Опасность", — этот сигнал его мозг выдавал большими красными буквами, но Том игнорировал кровавые отблески предупреждающих огней. — В прошлый раз человек, который мне понравился, оказался кровавым маньяком. Я не думаю, что кто-нибудь на моем месте захотел бы ещё когда-нибудь поддерживать любые отношения, — прикрыв глаза, сказал Том. — Я не думаю, что смогу доверять кому-то ещё когда-либо. Потому что до сих пор не могу разобрать неприятности, которые причинил мне этот человек. И все же сейчас я сижу прямо перед ним и отвечаю на его вопросы. Скажи мне, не это ли ирония? Я сам сомневаюсь в своей нормальности, и у меня на это есть все основания. Я сомневаюсь, Билл. Не заставляй меня жалеть о том, что я здесь.        Вся краска схлынула с Уайта, словно он вживую увидел одну из своих любимых страшных историй. Том не моргал. — Том... — голос заключенного прозвучал ниже, чем обычно. — Как проходит твой день в тюрьме? — детектив прервал его речь. Он не хотел слышать ничего в ответ. Он не хотел слышать, как Билл оправдывается и отвечает хоть что-нибудь. Он должен был уйти. — Я целыми днями лежу, смотрю в потолок. И мучаюсь воспоминаниями. Я прокручиваю в голове мысли, встречи, фразы, образы. И особенно часто думаю про тебя. Ты знаешь это... — Я думаю, нам стоит прекратить, — Том сделал над собой немыслимое усилие.       Они с Биллом снова пересекали запретную черту и на сей раз это не Уайт сделал первый шаг. Друг для друга они являлись гораздо большим, нарушением всех правил, запретным плодом, вечно манящим одним своим видом.       Мысли всегда возвращались к одному и тому же. В моменты одиночества — к фотографии, висящей на стене, к молодому человеку, запертому в сознании, который одним своим видом заставил полицейского поднять со дна все расследование. К своему подозреваемому, чувства к которому были абсолютно недопустимы.       При личном присутствии становилось в разы хуже, с колоссальной скоростью планета под названием "разум" летела на комету под названием ''безумие", словно Уайт имел способность воздействовать на твердые слои мозга одним своим обаянием. — Пожалуйста, не уходи, — Билл понял, к чему все идет, что сейчас Том просто развернется и покинет помещение.        Он уже не казался таким храбрым. Он казался отчаянным, лишенным надежды, не желающем терять свой единственный шанс. — Тогда не провоцируй меня, — мягко сказал Том. Это подействует. На этот раз точно подействует. — Я больше не буду задавать тебе личные вопросы. Ты можешь говорить о чем угодно, просто... останься.        Голос Билла звучал по-настоящему жутко. В мгновение ока Том ощутил, что прилипает к стулу, а его рубашка снова намокает на спине. — Я не могу постоянно быть один. Ты — единственный человек, который понимает и знает меня, ты — единственный, кому я могу доверять. И это всегда нравилось мне в тебе, Том. Твоя честность, смелость, открытость, — Уайт наклонился ближе. — Твое желание идти напролом, даже там, где глухая стена. И может быть в моих словах не бывает и капли искренности, но поверь мне… Не на этот раз. Я просто хочу чтобы ты это знал — я уважаю тебя именно за это.       Том смотрел на его руку, всё ещё протянутую через весь стол. Ему понадобилось приложить все душевные силы, чтобы не дотянуться до нее. Ежеминутно, ежесекундно Билл пробивался к нему, менялся на его глазах и заставлял его кожу нагреваться, как будто в комнате моментально включили отопление. Он становился настоящим, внедрялся прямо в мозг и разрушал там что-то, становился тем, каким Том хотел его видеть. Это и была искренность. Уайт мог быть нормальным, здесь и сейчас...       Как заворожённый, Том подтянулся. Его ладонь проскользнула по столу, остановилась на середине пути. Их едва разделяли несколько дюймов. Уайт без отрыва смотрел на его движение. Том очень хотел преодолеть последнее расстояние. Он знал, что нельзя, охранник уже начал смотреть в их сторону. — Я еще вернусь, — тихо сказал Том. — Я обещал, ты можешь не сомневаться во мне. Я не уйду.        Билл все еще сидел бледнее мела, на висках выступила испарина. Никто из них не ожидал, что их разговор закончится именно так. Прямо сейчас Уайт готов был продать Дьяволу остатки своей души, он хотел бы, чтобы их с Томом не разделял никакой стол, чтобы охранник за дверью хотя бы ненадолго отвернулся. Чтобы красивый детектив смотрел на него точно так же, и их не разделял и миллиметр свободного пространства. Если бы это могло стать его последним желанием, он бы загадал его, не раздумывая.       Они просто сидели в тишине друг напротив друга, каждый отданный своему собственному внутреннему шторму. Том зашёл слишком далеко, хотя все сигналы, все знаки кричали ему о том, что он играет в очень опасную игру. Все предупреждали его об этом, пытались вылечить, наставить на истинный путь, но он по-прежнему выбирал его. Он выбирал Билла — находиться с ним рядом, проводить с ним время, узнавать его ближе. На своем пути он пропустил много поворотов. Имело ли смысл тормозить перед самым обрывом? — Ты не добавляешь мне ни капли спокойствия, — голос Билла чуть дрогнул, когда он заговорил. — Никто не знает, что ты приходишь сюда? — Никто, кроме моего друга. Но он никому не скажет... — Тебе надо быть очень осторожным, Том, — вся игривость, желание пошутить слетели с Уайта, как не было. — Я постараюсь помочь тебе всем, чем могу. Но ты должен быть уверенным во всех людях, с которыми общаешься, особенно сейчас. — Как насчёт тебя? — Я не самая большая твоя проблема. Ты это понимаешь? — Я бы вовсе не был так уверен, — полицейский устало вздохнул. — На твоем месте я бы постарался найти кого-нибудь в полиции, кому ты можешь доверять, — не слушая его, быстро заговорил Билл. — Тебе надо найти доказательства, чтобы разом прижать к ногтю всех, кто с этим связан. — По твоему сценарию мы ещё не дошли до той части, где ты должен давать мне советы, — Том постарался пошутить. — Ты ведь всегда делаешь это в конце разговора, чтобы я не получил лишнего? — Том. Больше всего на свете я хочу, чтобы у тебя все получилось, — Билл смотрел на него не мигая. — Это было моим самым острым желанием с самого первого дня, как я увидел тебя. Я делаю все, что могу, чтобы ты понял это... И до тебя наконец начинает доходить! Но ... — Что "но?" — Еще я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.       Том кивнул. Он понимал это. И больше почти не сопротивлялся. — Задай мне еще вопросы... — тихо разрешил он.       Они проговорили ещё недолго, перед тем как охранник постучал по тюремной решетке и известил обоих, что время вышло. — Пообещай, что будешь очень осторожен, — сказал Билл напоследок, уже поднимаясь из-за стола. — Смотря мне в глаза.       Том кивнул, не отводя взгляда от его лица.       Он окончательно уверился: сегодня ночью сон не придёт к нему, он сказал Биллу слишком много лишнего. Он вышел в коридор, еще долго провожая Уайта взглядом. Заключенного уводили, он обернулся на одну секунду, чтобы ответить Тому, но тут же получил тычка. — Ты обещал, — он успел произнести это одними губами.       Их сегодняшний разговор вышел за рамки дозволенного. Более того, Том сделал это сам, почти сознательно.       Они с Уайтом ходили по краю очень опасной и глубокой воронки, кто-то из них должен был шагнуть первым.       Том устал мучиться Биллом Уайтом, болеть им, как опасной лихорадкой, лишь иногда уходящей в ремиссию. Сейчас они стояли на одной стороне и, кажется, проявляли сходные симптомы.       Том брел на выход как в тумане. Безумие вчерашнего дня медленно перетекало в безумие сегодняшнего дня. Сегодняшнего — в завтрашнее. Становилось хуже.       Детектив не мог дать себе ответ на вопрос, что делать с этим. Что делать с новым открытием, или с Биллом, который оставался один в камере наедине со своими мыслями. Как он справлялся, если его безумие столь же сильно?       Было сложно даже на секунду представить себя на его месте. Том не мог помыслить много о чем. И если сейчас его чувства выходили из-под контроля, значит для этого наступило самое неподходящее время.       Он дошел до входа, обернулся на Ливенворт. Странное, обжигающе желание вернуться мешало думать.       Ничего хорошего не выйдет. Бывалый детектив не мог испытывать чувства к заключенному и тем более не мог так открыто давать в руки Уайту все козыри. *** — Приятель... — приглядевшись к нему, вызванный на беседу Люк Ричардсон цокнул языком. — Тебе срочно нужно домой отдохнуть. Ты выглядишь, как покойник.       Эти слова слетели с его губ вместо приветствия, как только Том перешел порог заведения, где они договорились встретиться.       Уже по телефону голос Тома звучал странно. Он разговаривал слишком медленно, сбивался с мысли, нёс какую-то чепуху, абсолютно ему не свойственную, и просил встретиться немедленно.       Люк пытался объяснить ему, что занят, потому что именно в тот момент, в первые за долгие недели, занимался не делами. В тот момент он назначал встречу со старыми приятелями, намереваясь посетить их и просто хорошо провести время.       Однако Том был непреклонен. Он ничего не желал слушать и только гнул свое: "Мне нужно срочно тебя увидеть".       Плюнув, Ричардсон не нашел ничего другого, кроме как согласиться. В конце концов, он сам предлагал свою помощь. Только на этот раз затея не показалась такой уж удачной.       А взглянув на коллегу, Люк и вовсе захотел налить ему крепкого. — У тебя дёргается глаз, — заметил он, как только Том плюхнулся к нему за столик. — И спасибо, что только он, а не что-нибудь ещё, — злобно буркнул детектив. — Где тебя носило? — Хочу тебе всё-таки напомнить на случай, если ты забыл, — ехидная улыбка расплылась на лице собеседника. — Большей частью я здесь не по делам. Что бы ни заставило тебя заблуждаться, вспоминай об этом как можно чаще. — Мне сейчас как никогда нужна твоя помощь... — по полному праву Том был готов объявить сегодняшний день праздником откровений. — Ты не представляешь, как ситуация набирает обороты.       В двух словах, постоянно косясь на дверь, словно туда вот-вот ворвется спецназ, детектив Дарнелл пересказал другу события последних дней. Некоторые моменты его истории заставили Люка поперхнуться. Некоторые переспрашивать ещё раз. Под конец даже бывалый Ричардсон чувствовал себя отнюдь не в своей тарелке. — То, что мне не нравится больше всего, так это то, что ты ведёшься на этого Уайта. Ты не думал, что его намерения отнюдь не искренние? — с трудом выдавил он, когда Том закончил бессвязно выливать на него ведра своих душевных переживаний. — Ты не знаешь его так, как знаю я, — тут же отозвался Том. — Как показала твое прошлое расследование, ты тоже на этом накалывался. — Он абсолютно не такой, Люк. И сейчас он стоит на нашей стороне. Проверь сам!       Снова осмотревшись, Том толкнул другу папку. Она проехала через весь стол и остановилась прямо перед Люком. — Очередные документы, — вздохнул Проныра. — Могу поклясться, это дело — единственная, где я за месяц перебрал больше бумажек, чем за всю свою жизнь. — Ты лучше посмотри на содержимое! — Милостивый господь, — по мере чтения глаза Люка все увеличивались. — Кто бы мог подумать, вся информация, которую ты так долго искал, сама свалилась к тебе в руки! — Это и пугает, — Том указал на закладки.       Вчера он провёл несколько часов, разделяя и распределяя страницы. Поначалу он пытался определить с чего начать. Потом внимательно читал места, посвященные всем подозреваемым. Много думал.       Люк тоже сидел в крайне задумчивом состоянии. — Попахивает массовой зачисткой кадров. Ты только посмотри на это… Она накапала и под управляющих образованием, и под мэра... И даже под полицию. — О чем и речь. Сейчас нам надо быть осторожными как никогда. У тебя есть какие-нибудь идеи?       Люк глянул в окно. Там во всю светило весеннее солнце. — Есть кое-какая мысль, но придётся немного подождать. Если действовать ювелирно, не рубя с плеча, то моё предложение обратиться вышестоящие полицейское управление. — Нам надо точно знать, к кому обращаться. Сам понимаешь, это уже не игрушки. У тебя есть какие-нибудь знакомые в высших кругах? Там, где могут взяться за расследование и проверить всех, кто мог быть причастен и к убийству, и к сокрытию информации. Потому что в таком деле своими силами мы уже не справимся. — Тебе исключительно повезло со мной, впрочем, это не новость. Но на счастье я знаю таких людей. Помнишь Блю?       Детективу Дарнеллу пришлось немного напрячь память. — Блю... Если речь не об офицере Эйвери Блюмхен, то я не знаю о чем ещё подумать. — Точно. Боже, какие у неё были глаза, самый красивый офицер в истории всей полиции! — Спешу тебе напомнить, ты женат. Она тоже замужем. И у нас незаконченное дело.       Люк страдальчески вздохнул. Данное напоминание явно вырвало его из мира юношеских фантазий. — Вечно ты все портишь. Возможно, ты знаешь, что она дослужилась до очень высоких чинов. Потому что в отличие от остальных, в её случае грудь третьего размера отнюдь не являлась причиной отсутствия интеллекта... — Я понял к чему ты клонишь! Давай ближе к сути. — Я, конечно, не сторонник привлечения личных связей в дело об убийствах и расследования коррупции в полиции, но иногда как будто не остается другого выхода. — Где она теперь? — Где и полагается быть высшим чинам. В Канзас-сити! — Это примерно два часа езды отсюда. Я не рассчитываю на то, что такие дела стоит решать по телефону. — Да. Но сначала я рекомендую тебе все же показаться на работе. Только приведи себя в порядок. Ты выглядишь ужасно. — Сейчас в целом далеко не самый лучший период в моей жизни. Я не хочу ничего откладывать. — Что ты планируешь делать? Сегодня мы уже, конечно, не поедем в Канзас-сити. Если только завтра, и то, мне сначала надо созвониться с Блю.       Том вспомнил, чем думал заняться. По правде, эта идея назревала у него недавно, но сегодня только глубже пустила корни. Ричардсон внимательно наблюдал за напарником. — Только не говори мне, что ты надумал идти к Моррисону. Или Сэму. С ними в последнее время стало невозможно общаться без того, чтобы не начинала адски болеть голова. — К сожалению, я того же мнения. Я скажу им, что занят. Но у меня свои планы. — Мне начать волноваться? — Люк обеспокоенно уставился на него. — Нет. В этом нет абсолютно никакой нужды.