Поймай меня, если сможешь

      Абсолютное молчание. Старшие сержанты Ричардсон и Дарнелл вышли из полицейского управление только очень поздно к вечеру.       Арест главы города повлёк за собой очень много событий, с которыми им пришлось разбираться до поздней ночи.       Кто-то не верил, что это правда, кто-то, как сам Бейли, грозил офицерам отстранением. Кто-то постоянно звонил в участок, чтобы поговорить с полицейскими, занимавшимися этим делом. Прессу приходилось выгонять чуть ли не из здания. Арестованные не шли на кооперацию. Само здание полиции больше напоминало епархию доктора Хелберга, нежели официальную госструктуру.       Капитан Блюмхен, оставшаяся ради расследования, бросила в сердцах, что больше никогда не позволит втянуть себя в подобные авантюры. Расследование коррупции в рядах полицейских сотрудников было заметно осложнено повышенным вниманием, но сделать с этим никто ничего уже не мог.       Адская машина была запущена.       К вечеру у Тома и Люка создалось впечатление, что они абсолютно спятили. Все хотели видеть их, поговорить с ними, узнать, как им это удалось, взять у них интервью. Что угодно, лишь бы отвлечь от работы.       Они спаслись только тем, что закрылись в комнате для допросов, где битых полтора часа пытались расколоть Бейли и Уоррена на перекрёстном допросе.       Те держались удивительно стойко. Лишь в конце их удалось прижать по факту хищения средств, даже выудить из них информацию по школе, но свою связь с полицией они отрицали крайне уверенно. Единственным их комментариям было лишь одно: «Найдите сами, поганые копы».       Том в сердцах пообещал им обоим камеру с особыми удобствами и наиболее любвеобильными сокамерниками, даже несмотря на то, что не обладал такими полномочиями, но сама мысль о том, что люди, причастные к убийству и педофилии, проведут остаток своей жизни в клетке не больше спичечного коробка, грела его сердце.       Только почему-то вместо гордости, вместо ощущения того, что он доказал всем и всё, пришло лишь более глубокое разочарование. Разочарование в системе, разочарование в своей службе. И больше всего разочарование в тех, кому доверял больше всего.       «Бойся тех, кого ты считал друзьями». Самое страшное открытие ждало всех впереди, и Том не очень понимал, готов он к этому или нет.       Единственный, кто не участвовал в вакханалии, был Харрисон. Он закрылся у себя в кабинете, не поздравив напарника с успехом, и, впервые за годы службы, плеснул себе в кофе порцию крепкого коньяка прямо на рабочем месте.       Зато Лэмб веселился за двоих.       Как шакал он встал посреди комнаты полицейского участка и, как только детективы Ричардсон и Дарнелл показались в поле его зрения, устроил целый концерт на публику, громко поздравив их с успешным развалом всей структуры, а также потрясающей способностью искать грязные и необоснованные доказательства, действовать за спиной начальства и втихую ябедничать вышестоящим органам.       Детективы сделали большое усилие, чтобы пройти мимо и самим не сесть за убийство. К концу расследования Том был готов даже на такое.       Наручные часы показывали половину одиннадцатого вечера, когда Люк и Том получили долгожданную свободу. Их обвинения оправдались, все кроме одного: они так и не смогли найти человека, связывающего руководящую верхушку и полицию. — Я ощущаю себя экспонатом судебного морга, — злобно заметил Люк, садясь в машину, закрывая дверь и убеждаясь, что ринувшиеся к ним папарацци не услышат этот разговор. — Я тоже. Хочу сдохнуть, ты даже не представляешь себе, — пожаловался Том, натягивая ремень безопасности. — Но по крайней мере, мы сделали большое дело, старик. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен. Я бы не за что ни раскрутил это все в одиночку. — Брось, раскрутил бы, — Люк махнул рукой. — Просто тебе потребовалось бы на это гораздо больше времени. — Нет, спасибо тебе, — голос офицера Дарнелла звучал устало. — Ты был со мной тогда, когда все отвернулись от меня. — Я был такой не один. Ещё была Блю. И… — Можешь не продолжать. — Даже не собирался, как можно заметить, связь с Биллом не сказалась на твоем профессионализме. Я не стану, как Харрисон, отрицать очевидное, он действительно в чем-то тебе помог. — Хотелось бы верить. — Том устало откинулся на спинку сиденья. — Хочу домой. Выспаться. Иногда мне кажется, что я отосплюсь только на том свете. — Прекрати прибедняться, — Люк завёл зажигание и включил передачу, сдавая назад. — Ты герой, Том. Будь героем до самого конца. — Только не чувствую себя таковым. И причина этого мне пока не ясна. — Тебе надо отдохнуть, — Проныра выразительно посмотрел на него. — Если бы я выглядел, как ты, жена давно бы сдала меня на опыты. Просто посмотреть, почему я все ещё хожу, говорю и живу, когда видимые причины на это уже отсутствуют. — Очень смешно, — Том хмыкнул.       В зеркале заднего вида мелькнули чьи-то фары. — Какой настойчивый тип. — Люк прищурился. — Ты только посмотри на это, только осторожно.       Том отвлёкся от дискуссии. Взглянув в зеркало, он увидел то, о чем говорил Ричардсон, — за ними настойчиво ехала машина, на этот раз зеленая. Из-за фар лица водителя было не рассмотреть, но Том не мог не закатить глаза. — Он и правда думает, что сможет остаться незамеченным с таким дальним светом? — Ни малейшего понятия. Что будем делать? — А что еще тут остается? Дадим ему то, чего он просит, — Том наблюдал за тем, как фары гаснут, и объект, явно понявший свою ошибку, сворачивает в сторону, будто ему нет никакого дела до двух полицейских. — Он свернул направо. — Я вижу. Знаешь, Люк? Мне кажется, этот человек — наша последняя ниточка. Поймаем его — при помощи определенных методов, можем спросить, кто его нанял. — Ты думаешь? — Думаю, дело тут в том, что его нанял тот, кто нам нужен. То самое звено цепи, которое мы с тобой ищем. — Хотелось бы мне верить в то, что ты прав. Какой твой план?       Том обернулся, чтобы убедиться, что за ними не следят. — Мы почти подъехали к дому. И я знаю одно темное место, которое может нам помочь. Но тебе придется найти себе укрытие. — Ты в своем уме? Ты без бронежилета, — разгадав его намерения, запротестовал Проныра. — Вдруг ему приспичит стрелять? — Со мной все будет в порядке. Делай, что говорю, — строго оборвал его детектив Дарнелл.       Сейчас он был так устал, зол и хотел окончания дела, что мог выйти один даже на армию солдат, причем сделать это врукопашную. Люку ничего не оставалось, кроме как выкинуть его на углу у дома и отъехать на машине подальше, чтобы не спугнуть ночного гостя.       Том прекрасно знал, что ему надо делать: для начала просто остановиться здесь и прикурить. Он достал новую пачку, сорвав с нее прозрачную упаковку, чиркнул зажигалкой и прислонился плечом к стене так, чтобы видеть проход к подъезду. Место было довольно узким, так что любые тени, показывающиеся с улицы, казались длинными, а проезжающие машины — огромными грузовиками. Некоторое время во мраке переулка не раздавалось ни звука, кроме выдохов офицера полиции, застывшего в ожидании убийцы. Шаги огласили пространство гулким эхо. Поначалу далекие, они приближались, как неминуемый ответ на вопрос, который все ждали так давно. Том гадал, узнает ли он нападающего, сможет ли сразу понять — на кого тот работает или ему придется ломать и его?       Однако, когда человек приблизился, лицо его скрывала тьма. В руке показался пистолет с глушителем, даже во тьме ствол выглядел слишком длинным, чтобы ошибиться. Том смерил его усталым взглядом. — Ждешь меня? — осклабился человек. Тон его звучал очень недобро. — Да, что крайне непрофессионально с твоей стороны. Потому что ты даже не смог убрать меня по-тихому. — Я и не хотел. Мне просто дали задание, мне не так уж принципиально, заметишь ты или нет. Я все равно сделаю то, что мне приказали. — Кто приказал? — Том прищурился, выдыхая в воздух струю горького дыма. — А это тебя уже не касается. Тебе сказали не лезть в это дело, потому что ты ворошишь не тот муравейник.       Горькая догадка внезапно стала правдой. Только один человек говорил эти слова напрямую, и ошибки тут быть не могло. — Значит, сам капитан Моррисон? — убито прошептал Том. — Только он говорил мне именно так. «Не лезь в это дело, Том». Он нанял тебя?       Молчание казалось красноречивее слов, но еще страшнее Тому показались собственные мысли, которые неслись, как безумный водоворот. Они с Люком оказались правы. «Не верь тем, кого ты считал своими друзьями».       Капитан не мог, он просто не мог не знать, что происходит в его ведомстве, и все дела, которые извлекались, не могли пройти мимо его носа. Значит он покрывал — и Уоррена, и Бейли. И странным образом это совпало с его назначением в должность капитана, потому что убили того, кто занимал должность до него. Все сходилось в одну страшную точку, и отрицать горькую правду дальше уже было просто невозможно… — Я не собираюсь разговаривать с тобой, ищейка. Я просто прикончу тебя прямо сейчас, — прорычал мужчина, поняв, что из него слишком легко вытянули информацию.       Он поднял пистолет. Раздался выстрел, затем громкий вскрик. Том стоял на месте, смотря на тлеющую в пальцах сигарету. Убийца схватился за свою руку, истошно вопя. Капли крови стекали по его запястью на асфальт. Ствол он выронил тут же, потому что кто-то со спины успел выстрелить первым. Глушитель с глухим стуком упал на тротуар. — Отличная работа, Люк, — Том прищурился, видя еще одну фигуру, вырисовывающуюся из теней.       Ричардсон вышел на свет. Его табельное оружие немного дымилось после выстрела и он все еще держал его наготове на случай, если убийца даст деру или попытается обороняться.       Детектив Дарнелл отставил в сторону сигарету и подошел к хрипящему на асфальте мужчине, откидывая в сторону его пистолет носком ботинка. — И все же, мы поговорим, — он присел на корточки и схватил преступника за загривок, заставив зашипеть от боли. — Тебя прислал сам Моррисон? Отвечай!       Люк встал рядом, направляя ствол в висок мужчины. Курок громко щелкнул. — Я ничего не скажу! — брызжа слюной, выдал незнакомец, чье лицо при ближайшем рассмотрении показалось Тому смутно знакомым. Он точно видел его фотографию... — Твое имя? Джон Леонард, ведь так, — детектив вспомнил, как изучал его дело. — Аресты, вооруженные налеты, убийства, арест. Я правильно помню? Тебя покрывали так же, как и остальных. Капитан лично вел твое дело. Когда-то. — Ты ничего не докажешь! — Я уже все доказал, — детектив Дарнелл грустно усмехнулся. — А ты был не прав, когда включил дальний свет. Сейчас тебе придется пройти с нами в участок. И эта беседа для тебя будет не из приятных… ***       Дойти до дома двум детективам была не судьба. Убийца матерился и ругался, вырывался и кричал, но Люк пригрозил, что прострелит ему еще что-нибудь. Они усадили его в машину, надежно скрутив и бросив на заднее сиденье и снова поехали в участок.       Всю дорогу Том устало смотрел на улицу в лобовое стекло. Кусочки паззла встали на место, и от этого не становилось легче, потому что все до последнего гнали от себя скорбные подозрения. Но в итоге сюжет складывался именно так, как складывался, и настоящим преступником оказался человек, принесший клятву бороться с противозаконием, делать мир чище, лучше и светлее. Человек, которому безоговорочно доверяли абсолютно все в полицейском участке, и даже Том. Он никогда не задумывался о таком повороте и не хотел сомневаться в доблести, честности и отваге полицейских. На сомнения больше не осталось сил.       Плохое оказалось не таким уж плохим. Хорошее имело темную сторону. Маньяк оказался человеком с более трезвым взглядом, чем все, кого Том мог знать, включая даже самого себя. Полицейские, представители государства и образовательного сегмента подгнили изнутри, а их действия едва не привели к катастрофе. Хотя о чем это все — катастрофа уже случилась. Виной ей стала последовательность неправильных решений, принятых другими людьми, а в результате разрушилось все, во что Том так долго верил, слепо полагаясь на то, что он знает все о работе в полиции.       Люк молчал. Судя по лицу, и его терзали схожие мрачные мысли. Только с заднего сидения доносилась ругань и проклятия, обещания дотянуться до горла всего полицейского участка и плевки в адрес закона, которые никто особо не слушал.       Приехав в участок, Том и Люк обнаружили, что, несмотря на поздний час, тот все еще кишит людьми. Капитан Блю задержалась в городе в связи с расследованием и была все еще тут. Она вышла, чтобы встретить офицеров, и весьма удивилась, увидев очередного ведомого под руки матерящегося преступника. — Похоже, правду говорят, что офицеры иногда даже не уходят домой, — заметила она, откидывая назад шикарные блестящие пряди. — Может, хотя бы до завтра вам отдохнуть? — У нас нет времени отдыхать. И я хочу, чтобы ты стала свидетелем следующего разговора. Потому что прямо сейчас мы поймали того человека, который помог нам расколоть дело до конца, — спокойно сказал Том.       Улыбка сползла с лица капитана Эйвери Блюмхен. Ей хватило взгляда на лицо Тома и Люка, которые хранили мрачное молчание. — Неужели… — Нам потребуется провести расследование в рядах полицейских. Начиная со всех, кому Моррисон отдавал прямые приказы.       Капитан прикрыла ладонью рот. — Я не верю в это. Майк… Он — один из лучших капитанов! — И всегда болезненно хотел им стать. Я тоже когда-то был одним из лучших, пока меня считали таковым, — Том тряхнул Джона Леонарда, свисающего с его руки, так, что тот застонал. — Нам надо доставить это капитану, пусть посмотрят друг другу в глаза. Потом можно отпустить в больницу.       Все четверо — и капитан Блюмхен, Люк Ричардсон, Том Дарнелл и их подозреваемый — проследовали знакомыми коридорами. Дверь в кабинет Моррисона оказалась приоткрытой в этот поздний час, тот словно ждал их, никуда не уходя с работы. Когда Том приоткрыл дверь, капитан сидел за столом, подперев висок пальцами и смотрел в пространство. На его столе лежали значок, табельное оружие, какие-то бумаги, разложенные в аккуратном порядке. Моррисон явно смотрел на них целый день и просто думал о том, что ему осталось. Визит столь большой делегации не вызвал его удивления, скорее выглядело так, будто он готов ко всему, что бы с ним ни произошло. Он понял — ему некуда деться, а отпираться против очевидного уже абсолютно бесполезно. — Добрый вечер, капитан, — поздоровался с ним Том мертвым, прохладным голосом. — Мы привели к вам кое-кого, кого вы можете знать лично. Вы желаете поговорить с этим человеком? — Я делал все, как он говорил! Я не собирался убивать этого полицейского! — стремясь прикрыть свой зад, тут же закричал подозреваемый. — Я не сяду в тюрьму из-за него! Я задолжал тебе, Моррисон, но пожизненный срок — это слишком, чтобы расплачиваться за твои ошибки!       Капитан изучал пространство безжизненным, бессмысленным взглядом. Он не слышал ничего, поигрывая листиками с документами так, словно происходящее не значило для него ни капли. Никто не произносил ни слова.       Том смотрел на него так, словно видел впервые в жизни. — Я могу просто получить ответ — всего один. Вам принесло это удовлетворение, капитан? Все, что вы когда-либо делали? — тихо сказал старший сержант. — Ты должен понять одно, Том. Не все поддается делению только на черное и белое, — наконец устало выдал Моррисон. — У меня были на все свои причины. Всегда. — Даже на то, чтобы избавиться от лучшего друга? Моего отца?       Взгляд пожилого человека не выдавал эмоций. — И все это время вы так спокойно смотрели мне в глаза, делая вид, что заботитесь обо мне. А потом подсылаете ко мне этот мусор… — он кинул взгляд на убийцу, которого Люк швырнул прямо на стул. — Вам есть, что мне сказать? — Нет. Что сделано, то уже сделано, — донесся усталый ответ. — И пути назад не существует. Ни для меня, ни для тебя, сынок. Не говори мне, что ты делал по жизни только верные выборы и никогда не сбивался с пути.       Том кивнул. Эти слова были не лишены горькой правды. — Да, капитан. Но из-за меня никогда не страдало столько людей… — Прошу вас сдать мне свое табельное оружие, — спокойно произнесла капитан Блюмхен, подводя итог одной из самых неприятных бесед сегодняшнего дня.

What if it all was a lie Every part of your life Beliefs you hold inside And the memories Fade into nothing What if it all was a lie © Track Fighter

— Ты жив, урод? — дверь открылась, ворвавшийся во тьму свет ослепил одинокую фигурку на полу, выхватив ее из мрака.       Темные, спутанные после нескольких дней заточения, волосы свалялись, одежда висела мешком. Он лежал в углу, забившись туда, как побитая собака. Его усталые глаза, не привыкшие к свету, посмотрели на вошедшего. — Жив, вижу, шевелишься. Вот твоя жратва! — миску с едой со скрежетом толкнули по полу, словно он и правда был всего лишь животным, лишь по случаю удостоившимся человеческой милости. — У меня для тебя плохие новости. В связи с тем, что ты сделал, тебе немного подправили приговор. Завтра тебя перевозят в другую тюрьму.       Уайт поднял голову, настороженный такой информацией. — Тебя ждет казнь через электрический стул, — надзиратель с отвращением смотрел на узника. — Больше ты не будешь отравлять нам воздух и мы избавимся от тебя. Тебе дается времени до завтра. К вечеру ты будешь мертв, как гробовая доска. Завтра тебя выведут в душ, и можешь считать, что это твоя последняя ночь. Наслаждайся осознанием.       Сказав это, надзиратель захлопнул дверь.       Он хотел бы что-нибудь сказать, позвать на помощь, но с его губ не сорвалось и звука. Паника овладела им до самой глубины души.       Как это могло случиться? Как это могло случиться сейчас, ведь он только что нашел путь к душе человека, который был ему небезразличен, он только что прозрел, поняв, чего ему хочется на самом деле. А теперь это вырывали у него прямо из рук, сказав всего лишь одну фразу: это твой последний день.       Один в темноте и тишине, он вдруг почувствовал себя маленьким и жалким. Совсем, как в детстве, когда кто угодно мог подойти к нему и дать тычка, вытереть об него ноги.       Он так хотел оставить это позади, больше не бояться. Но ему стало страшно сейчас… Не только за себя. Ему стало страшно, что больше никогда в жизни он не увидит умные глаза офицера полиции — человека, который смотрел на него не так, как остальные.       И именно сейчас, впервые в жизни, ему стало гораздо страшнее, чем когда-либо, потому что в отличие от всех остальных он не видел выхода из этой ситуации.