Поймай меня, если сможешь

I know all your secrets I know all your lies You should know What goes around comes around You get what you came for This time you’ve gone too far I think you should know what you’ve done You get what you deserve You think you can sit back and act like everything’s okay Stripped of your crown, knocked off your throne It’s the price you pay I want to see your face as you watch the world fall apart At the seems © No Resolve

      Когда Том обернулся, ему показалось, что пол вздыбился и доски изо всей силы съездили ему по затылку, таким ошеломительным было открытие.       Билл Уайт сидел на нижней ступеньке лестницы. Его некогда понимающий и проницательный взгляд сменился на острый прищур, тёмные волосы взъерошены, а в руках — очень длинный окровавленный нож. Взгляд полицейского охватил все сразу: и лестницу, и одежду, и его позу, и особенно его внешний вид.        Темноволосый молодой человек выглядел так, будто только что сбежал из самого Ада. В нём не осталось ничего от того приятного парня, которым Том его знал при прежней жизни. Он вдруг стал резким, угловатым и неопрятным, словно несколько дней бродил по улицам без сна и еды. Челюсть его сделалась тяжелее, нос — острее. Безучастное выражение лица и расширившиеся зрачки выдавали сильнейшее возбуждение, словно он принял сильный наркотик. Исполненный болезненного любопытства, жестокий взгляд устремлён прямо на полицейского, что в совокупности придало его лицу особое, демоническое выражение. Движения его стали дрожащими и дерганными. Как призрак, вернувшийся из мира смерти, словно тот же Билл, только его воскресшая, лишенная души версия; его злобный двойник, отделившийся от тела прежнего красивого парня. Его истинное я.       Том впервые видел это существо и вместе с тем прекрасно понимал, что на самом деле представлял зверя именно таким, хотя и откидывал от себя правду, которая поразила его в лицо со всей силы именно в этот момент. Он не хотел верить в это, но реальность все равно догнала его, заставила получить то, что и причиталось человеку за оплошность, за уверенность в собственной правоте и нежелание видеть очевидное. Детектив до сих пор точно помнил сгоревший коттедж, труп, лежащий в основании лестницы, обугленный как и все прочие жертвы. Тогда Билл еще был не виноват.       Лучше бы он оставался мертвым, по-настоящему неживым, чем таким, как сейчас.       Непроизвольно детектив сделал шаг назад. Воздуха не хватало. — Так значит они были правы, — пробормотал он, сам не зная, что собирался сказать дальше. — Все они. Сэм и капитан… — Если честно, я думал, ты примешь это раньше, Том. Гораздо раньше, — понимающе кивнул Билл, словно собирался вести беседу психолога. — Я догадался. Это была просто очередная уловка, чтобы полиция не нашла тебя раньше, чем это нужно, — осознанно прошептал детектив.       Знал ли он это всегда? Или эта мысль поразила его только сейчас? Ведь он так настойчиво откидывал ее, не давая себе даже на секунду поверить в то, что он может так жестоко ошибиться. По большому счету он сам вложил Уайту в руки эту возможность.       Том обернулся, чтобы посмотреть на Авентуру — последнего из тех, кого маньяк разделал с хладнокровным спокойствием. Маньяк, оставляющий кровавые записки. Тот самый, физическая сила которого превышала силу любого полицейского. Тот самый, с тринадцатым размером ноги и выдающий себя за хрупкого молодого человека. Тот самый, сжигающий дома и безжалостно убивающий людей, убивший Джастина, убивший миссис Грейвс и многих, многих других с животной жестокостью.       В отличие от полицейского, чье сознание никак не принимало страшной правды, Уайт уже, казалось, ничему не удивлялся. Все наконец свершилось именно так, как он того и хотел, поэтому он безразлично поигрывал ножом, перекладывая кровавое лезвие из ладони в ладонь. — Ты хочешь знать, чье тело ты видел у меня дома?       Том не удостоил убийцу ответом, хотя того это не обескуражило. — Это не станет сюрпризом для тебя, — продолжал Билл будничным тоном. — Её звали Минг Ли, и она отлично готовила. Жаль, что только она подвернулась мне под руку, её ризотто и впрямь ни с чем не сравнимая вещь. Точнее, когда-то был…       В лице монстра отразилось фальшивое сожаление. — Увы, она являлась предпоследней, заключительной частью моего плана, который, как ты можешь заметить, прошёл на ура. По крайней мере, она смогла ненадолго сбить вас с толку.       Том плотнее сжал челюсти. Уайт продолжал складывать жуткий паззл: — Я должен рассказать тебе, как все было на самом деле? — спросил он ровным, спокойным голосом, словно спрашивал о погоде или вел светскую беседу. — Ты сбивался с ног, разыскивая меня, задавался вопросом, как связаны все эти цветы, пожар и камины, слежка за тобой. Если честно, я даже устал тебя ждать.       Его губы искривились в некоем подобии усмешки. — Хотя, должен отдать тебе должное, ты реагировал именно так, как я и ожидал. Из всех, на кого я надеялся, ты единственный дошел до самого конца. И даже лучше… — Я хотел тебе помочь! — рявкнул Том так, что едва не завибрировали стекла. — Я изо всех сил не хотел верить, что это ты — ублюдок, прикинувшийся невинной овцой! Я хотел верить тебе! И вот что я получаю взамен?       Услышав это, Уайт дернул плечом. — Прости, что сыграл на твоих добрых намерениях. Во всем виновата твоя страсть к красивым мужчинам. Впрочем, — на этих словах он задумался, — в этом нельзя винить только тебя. Тут я тоже виноват.       Его взгляд скользнул по Тому. Он смотрел на него, но в то же время как будто сквозь. — Ты не понимаешь одного, Том. Все должно было к этому прийти. Разве ты не видишь? На самом деле, — он немного прищурился прежде, чем договорить. — Пойми меня правильно, мы с тобой похожи очень и очень во многом. Оба слепо следуем за своими амбициями. — Мы не одинаковые! Ты убиваешь невинных! — Ты считаешь их невинными? — казалось, Уайт едва сдерживал смех. — Это колоссальное заблуждение. — Никто не давал тебе права втягивать в свою грязную игру столько народу!       Уайт пожал плечами. — Я такой, каким меня создали. Я был рожден на ошибках, совершённых многими, слишком многими людьми. И не утверждаю, что делаю все совершенно правильно. По крайней мере, хотя бы тогда на меня обратили внимание. После всего, что у нас произошло, ты все же можешь выслушать меня.       Том уже позволил одурачить себя столько раз и не хотел давать ему больше ни единого шанса. Но вместе с тем больше никто, ни одна живая душа, не расскажет того, что знает Уайт. А он так хотел получить лишь один — единственный ответ: почему?       Увидев сомнение в глазах детектива, темноволосый молодой человек хмыкнул. — Я так и знал, что тебя съест любопытство, — констатировал он спокойным тоном. — На самом деле, для того, чтобы поймать меня, тебе не хватало совсем чуть-чуть, всего лишь протянуть руку. Ведь ты дошел почти до всего, даже умудрился выбить у директрисы признание о пожаре, что удивило меня. Честно говоря, это дело так старательно хотели не замечать, что я не думал, что полиция когда-нибудь докопается до него. Те, кто вел дело до тебя, даже не стали пытаться. — Что тебе нужно от меня? — резко выплюнул детектив Дарнелл. — Ты с самого начало выбрал именно меня! Почему? — И ты не догадываешься? — прищуренный взгляд карих глаз был ему ответом. — Мой отец вёл то, предыдущее расследование. Дело в нём? — Конечно, дело в нём! — тон собеседника пошел на повышение.       На секунду он обернулся, заставив Тома схватиться за рукоять пистолета, однако нервничать не потребовалось. Уайт всего лишь взял какую-то папку, лежавшую позади него на ступеньках. Он кинул её детективу под ноги, сделав это так, чтобы бумаги не разлетелись. С минуту Том стоял и смотрел на то, как файл скользит по кровавому полу. Он остановил свой ход прямо под ногами полицейского. — Почитай, — в тоне Билла сочился яд. — Как полиция некогда решала дела!       Поколебавшись, детектив посмотрел сначала на папку, потом на убийцу. Тот поигрывал ножом, как детской игрушкой. Глаза его горели презрением, однако, пока он не собирался кидаться вперёд, словно еще не наигрался со своей жертвой, и для начала собирался донести до него самую суть. Медленно, не сводя с него глаз, Том нагнулся и поднял материалы.       Билл выжидал, внимательно и пристально следя, как детектив листает их.       Это оказалось дело отца. Как файл попал к Уайту, было сложно сказать, но то, что Том увидел перед собой, заставило обледенеть.       Пластиковая подшивка была полна полицейских документов, вырезок, статей за один и тот же год. Все они касались одного и того же — попыток полиции вывести на чистую воду дирекцию академии, скрывавшую опасного преступника.       Справки, записки, результаты протокола допроса, визиты к директору, полицейские протоколы, данные поджога и экспертизы, досье на Бейли, на всех представителей администрации газетные вырезки, все, что Том так искал, сложено аккуратно, будто частный коллекционер с огромным трудом собирал по крупицам драгоценные экземпляры. Детектив листал их одну за одной, обращая внимание на почерк, которым были сделаны особые пометки. «Жалобы учеников продолжаются, не может быть, чтобы в этой школе ничего не происходило. С чего начать следствие?»       Мелкие буквы, слишком хорошо знакомые, чтобы ошибиться. Почерк отца. Значит, дело все же существовало в полиции?       «С этим Бейли что-то нечисто, администрация покрывает его. Почему? -≫ Следует запросить школьные архивы».       Далее шел запрос на обыск академии. Отклонено. Следовала еще одна приписка: «К большому сожалению, мы вынуждены отклонить ваш запрос на ордер и обыск. В академию закрытого типа, без веских на то оснований, попасть нельзя».       Записка датировалась тем же годом, рядом стояла печать районного суда.       Том вскинул взгляд и посмотрел на Уайта, который, подобно хищнику, считывал с его лица эмоции.       Еще одна страница с шуршанием легла налево.       Следующая статья гласила: «На грани скандала. Превышает ли дирекция академии полномочия?»       «Поиск по досье администрации ничего не дал, Бейли чист, по крайней мере, так говорит его дело. Как прижать его к ногтю?»       Далее следовали нарисованные стрелочки. «Поговорить с родителями учеников?»; «С самими учениками»; «Мэром Бейли». Все данные оказались пустыми.       Далее новая статья: «Тайны следствия. Учитель академии Джефферсон отпущен. Подозрения сняты».       «Разговор с мэром ничего не дал. Слово родителей против слова главы города сыграло свою роль. Нам дали понять, чтобы мы не лезли в это дело, иначе будут последствия…»       «Дача ложных показаний. Мы не могли вмешаться. Бейли признан невиновным. С завтрашнего дня постановление о его освобождении вступит в окончательную силу…»       Том прекратил читать. Ему стало не по себе. Почему это отсутствовало в полиции? Как информация попала к Уайту? Статьи и вырезки гласили всё обо одном и том же: жалобах родителей и учеников на преподавателя истории. Каждая из них подтверждалась ответом от администрации в том, что показания ложные и такого просто не могло быть, поскольку Бейли имел веское алиби. Том уже видел все эти файлы, только эта папка отличалась от прежних данных. Начиная с первых статей, которые выглядели как жалкие попытки прессы разнюхать происходящее, материал был редкой, самой глубокой попыткой дознаться до сути. Статьи перекликались одна с другой, а заголовки буквально выдавали отчаяние от того, что следствие раз от раза заходило в тупик. Похоже, Билл собирал все, листок к листку, лишь с одной единственной целью: чтобы потом предъявить это тому, кто все же окажется в его хватке.       Если не самому полицейскому, открывшему дело, то его сыну, чтобы хлестнуть его по лицу как можно больнее. «Скандальный арест школьного преподавателя. Бейли освобожден». «Полиция старается принять меры в отношении Бейли. Получится ли у них?» «Полицейское управление копает под мэра?»       Том взглянул на Билла, который внимательно следил за происходящим.       Он так и сидел на лестнице, не отрывая глаз от полицейского, на одну секунду показалось, что он стал изваянием, жуткой скульптурой, несущей свою миссию.       Машинально Том перевернул страницу. Сердце его ёкнуло, когда он увидел портрет своего отца, выходящего из участка.       Это была одна из последних фотографий, сделанных на рабочем месте, судя по дате, но он никогда не видел её. Подпись под фото гласила: «Полиция не приняла никаких мер по поимке преступника».       Фотография была перечеркнута жирным красным крестом, словно кто-то махнул ножом, оставив кровавые следы.       Ещё несколько фотографий, все перечеркнуты крестами. Фотография отца. Фотографии отца. Фотографии отца.       Затем ещё одна статья: «Офицер погиб при исполнении долга».       Том прекрасно помнил эти дни, также ясно, как осознавал, что хотел бы забыть их навсегда.       Новая фотография. Он на похоронах отца.       Фотографии старика Бейли, выходящего невинным из участка. Фотографии отстраивающегося здания академии. Фотографии учеников, которых усаживают в карету скорой помощи. День пожара.       Подпись красным маркером: «Жизнь продолжается. Их жизнь, но не моя… Ничего этого не случилось бы, если бы полиция сделала свое дело!»       Все перемешалось, словно в диком хороводе. И вместе с тем вставало на свои места.       Билл не моргал, он лишь с силой сжимал рукоять окровавленного ножа.       Том сделал все возможное, чтобы оставаться спокойным. Он все понимал; все, что должен был понять уже несколько недель назад. И также он наконец понял, что так терзало Билла Уайта. — Ты винишь окружающих за то, что случилось с тобой, — вот, что он сказал, стараясь совладать со своим голосом. — По твоему мнению, в том, что с тобой произошло, виноват мой отец? Но он же не сидел сложа руки! — По моему мнению! — это словосочетание звучало как выстрел. Губа Билла дрожали от бешенства. — Никто ничего не делал! И он в особенности! Он хотя бы когда-нибудь рассказывал тебе об этом деле, Том? Ты слышал от него хотя бы каплю, хотя бы что-то о том, как они стояли, опустив руки и смотрели, как нас, школьных мальчишек, тискает этот урод? — Никогда! Возможно потому, что ему самому было неприятно осознавать, что он бессилен! Они шли против главы города, Билл! Ты хоть понимаешь, что это значит? — Мне все равно, против кого они шли, хоть против королевы Англии! Они должны были сделать все возможное! Но вместо этого они просто опустили руки, не желая связываться! — Ему было не все равно, он попросту боялся сделать неверный шаг! Они прекрасно знали, под кого нельзя копать! — Ну, нет, Том. Я был там. Я прекрасно все помню, как и ты! Впрочем, о чем я? Я оказался прав. Он даже не рассказывал тебе об этом деле. Если бы не я, ты бы никогда не узнал о нем!       Темноволосый молодой человек вскочил на ноги. — Я достаточно знаю, чтобы все прекрасно понять! Если бы они вмешались, если бы они сделали хотя бы что-нибудь… Ничего бы не произошло!       Его голос звенел, а Том очнулся. Он поднял пистолет и наставил его в грудь Уайта. — Я понимаю твою злость, твою ненависть. Ну разве это повод убивать?       Ноздри Билла раздувались. В его глазах проступила сетка кровавых сосудов, а круги под глазами стали темнее. Как Джекил или Хайд, он менялся прямо перед офицером Дарнеллом, все больше превращаясь в кровавого монстра. Том уже не знал, кто стоит перед ним: маньяк? Просто раненый человек, готовый на всё, чтобы отомстить обидчикам? И то, и другое в одном флаконе? Темноволосый риелтор, которого он знал, или думал, что знал, то недолгое время, что они были вместе? Кто? — Конечно, повод. Они не заслужили ничего - ни свои семьи, ни свои жизни. Этого не должно было произойти. Ты никогда не задумывался о том, что такое настоящая боль? Я тебе скажу, что это такое! Это когда никто не слушает тебя, даже когда ты прав. Когда твои собственные одноклассники унижают, оскорбляют тебя, оставляя в комнате на расправу выродка, которого никто не арестовал, абсолютно одного, при этом спустив с тебя штаны, чтобы Бейли было удобнее делать свое грязное дело. Когда твой отец говорит тебе в лицо, что он не хочет видеть тебя, что ты можешь сгнить в этой академии, и никто даже не хватится твоего отсутствия. И в конце концов, когда даже полиция игнорирует твои заявления, хотя они первые люди, которые должны стоять на страже порядка! Никто и никогда не пытался разобраться в этой ситуации. Никто и никогда!       Лезвие ножа дрожало, пока Билл говорил. Том видел свое отражение, пляшущее на его стали. Он не знал, что должен сказать сейчас. Он просто старался держать Уайта на прицеле пистолета как можно дольше. Харрисон не мог не заметить отсутствия напарника. Они скоро будут здесь, надо просто потянуть время. — Авентура был тем, кого ты хотел убить больше всего, — стараясь сделать голос мягче, заговорил офицер. — Зачем убивать остальных? — Потому что они знали, каково это. И все равно сделали так, как сказал им этот урод. Они заплатили за свои ошибки!       Если что-то и следовало сделать сейчас, то ни в коем случае не раздражать Билла Уайта, который и так казался на грани срыва. Поддержать с ним нормальный разговор, вытянуть из него признание. Как долго он будет держаться? Он продолжал говорить, словно уйдя в транс. — Да, это был он. Они все были там! И Симпсон! Который просто прикинулся сумасшедшим и не попытался позвать на помощь… И Уилсон. Бейли тоже очень любил его, он знал каково это! Никто из них не пытался мне помочь! — в голосе черноволосого молодого человека звенели эмоции. — Они просто бросили меня там одного! Заперли меня в его комнате. Мы все знали в ней каждый угол, потому что бывали там чаще, чем остальные. Мы знали там каждый вонючий угол… Поначалу Авентура хотел разобраться с ним сам, найти доказательства, от которых полиция уже не сможет отвертеться. Но вместо этого он просто оставил там меня…       Том слышал, как надрывается что-то в голосе Уайта, ломается, когда он вспоминает об этом. — Я понимаю. Симпсон говорил об этом. Он раскаивался до последнего в том, что сделал… — Никто из них не раскаивался искренне. Они не заслуживали прощения!        Оба молодых человека молчали. Уайт покачивался, как ненормальный. Том так и продолжал целиться в него из пистолета. Он прекрасно знал, в этот раз не сможет отпустить его. Из этого помещения был выход всего для одного человека, и детектив собирался сделать все возможное, чтобы на сей раз не возникло никаких осечек с его стороны.       Они с убийцей смотрели друг на друга, как хищник и охотничья собака. Пистолет полицейского немного дрогнул, когда Уайт сделал шаг. Он приближался, в один момент он словно решил сократить расстояние, идя медленно, не спуская глаз с Тома.       Невольно детектив глянул на часы. Гораздо позже десяти. Он не станет убивать. Или теперь его не остановит даже это?       Полицейский прищурился, показывая, что не собирается мешкать. — Не подходи ближе. Я буду обязан спустить курок! — Звучит так, будто тебе не все равно, — хлестко парировал Билл. — Или что-то изменилось в вашем отношении ко мне, офицер? Теперь, когда вы узнали меня ближе, чем должны? Я уверен, это было непростое решение для вас. — Это было ошибкой, о которой я буду сожалеть еще очень долго, — тихо сказал Том.       Лицо Уайта перекосилось от этих слов, словно ему отвесили пощечину. Однако полицейский продолжал: — Однако, я могу понять, почему ты сделал это. Хотел сделать мне больнее… — он сделала паузу, чтобы собраться с мыслями. — Только в одном ты ошибся, Билл. Ты думаешь, что я не знаю, что такое боль? Хотел показать мне, что это такое — потеря? Что такое настоящие страдания? Ты плохо изучил меня. Я прекрасно это знал и до тебя. Каждый мой день был похож на адов круг, особенно после похорон отца. Ты понятия не имеешь через что мне пришлось пройти!       Детектив взглянул на папку, состоящую из десятка маленьких статей. — Быть может я не слышал ничего о тебе или о том случае, но я бы смог тебе помочь, если бы ты просто обратился ко мне. Если бы ты просто пришел в полицию и попросил. Дал показания, неужели мы бы не смогли ничего придумать? — Смогли придумать? — эхом отозвался Уайт. — Ну нет, я не верил в то, что это возможно. Наступает такой момент, когда ты окончательно разочаровываешься в людях, знаешь, Том? Такой момент настал и для меня. — Ты плохо меня знал!       На этой фразе Билл подошел очень близко. Дуло пистолета Тома практически уперлось в его грудь. — Я знаю тебя достаточно. Я следил за тобой с самого того дня, когда вновь приехал в этот город. Я знаю о тебе все, вплоть до цвета нижнего белья, которое ты носишь каждый день. И мне так хотелось, чтобы ты стал тем, кто раскроет мое дело, Том. Мое идеальное убийство.       Как умалишенный, Уайт обернулся и посмотрел на заваливающийся набок труп Авентуры. В его взгляде сверкнула едва скрываемая нежность, с подобным видом только художник мог смотреть на свое самое удачное произведение. Мысли неслись вскачь, но Том не дергался, он ожидал продолжения. Когда Билл закончил любоваться мертвым флористом, он вновь обернулся к детективу Дарнеллу. — Я выбрал тебя, потому что ты не давал мне покоя, Том, — Уайт протянул руку, хотя детектив отшатнулся от него, как от ядовитой лианы. — С самого первого дня я не мог найти себе места. Поначалу то, что случилось со мной, вызывало злость. Затем желание мести. А затем пустоту. До тех пор, пока я не повстречал тебя, — в его голосе звучала плохо скрываемая теплота. — Когда умер твой отец, я не мог скрыть своего злорадства. Но потом ты… — в этом моменте Уильям сделал паузу. — Решил занять его место. И я вернулся, Том. Я бросил все свои дела и понял, что мне нужно: начать новую жизнь в этом городе и свести счеты с теми, кто никогда не считался со мной. Ты пробудил меня. И потому ты и только ты должен мне помочь.       Его тон становился все мягче, обволакивал. Том обнаружил, что теряет концентрацию, почти как в день, когда они встретились впервые. — Я видел тебя в день, когда ты убил миссис Грейвс, — тихо сказал детектив. — Ты толкнул меня так, что у меня едва не треснули ребра. Как ты мог сделать это с такой силой?       Билл хохотнул так, что его смех разнесся по всей площади опустевшей гостиной. — Я был в защитном костюме, мистер гениальный детектив. Все это время вы искали человека небывалой комплекции, такой никогда не пролез бы в каминную трубу, — его голос звучал хрипло, но отчетливо. — Я всегда брал с собой сменную одежду, ты хотя бы отдаленно представляешь, как выглядит огнеупорный комплект? Он увеличивает видимый размер человека, хотя, по сути, легок, как перышко. Он очень легко складывается. Я всегда мог брать его с собой. После школы прошло много лет. Я сделал много чего, чтобы суметь постоять за себя!       Том проваливался в попытках объяснить себе, что, кроме личных интересов, заставило его закрыть глаза на причастность Билла Уайта к этой ситуации. Теперь он видел, насколько слепы были его доводы.       Темноволосый, утонченный. И сильный, как сам демон.       Уайт не боялся огнестрельного оружия и просто продолжал идти прямо на полицейского. — Не заставляй меня стрелять, — офицер Дарнелл сделал последнюю попытку, чтобы звучать примирительно.       Он не хотел ранить его, не больше, чем Билл был ранен уже сейчас, но тот словно не слышал его. — Я не хочу в тюрьму, Том. Я доделал все, что собирался. Я убил всех своих врагов. Сделал все, что собирался, нашел тебя. Мне больше нечего терять. Теперь мне осталось последнее…       Хищное пламя сверкнуло в его глазах. И на сей раз Том осознал, какая последняя цель ужасного маньяка.        Он не собирался оставаться в живых. Его последней жертвой ... был он сам?        Прежде, чем детектив договорил, Уайт сделал рывок. Мелькнув черной тенью он налетел с ножом прямо на детектива, мощным толчком повалив его на пол так, что Том выдохнул от боли. Он узнал это движение.       Точно так же Билл боднул его в доме миссис Грейвс, этот удар казалось невозможным спутать с чем-то другим. Он действительно оказался силен, как буйвол, в момент близости ему удавалось скрывать свою физическую подготовку, как и в любой другой момент, когда ему не хотелось раскрывать карты. Он притворился мастерски во всём, чего бы он ни делал.       Именно потому его оказалось так сложно раскусить. Именно потому, что он продумал все до мелочей. И даже сейчас, бросаясь на вооружённого детектива, он знал, чем все это кончится.       Том вздохнул и покатился по полу. Его вынудили обороняться. Билл надеялся, что его убьют, собирался обставить все так, чтобы у полицейского не осталось выбора. Лезвие ножа плясало прямо возле носа Тома. Билл дышал ему в лицо, как гончая, учуявшая добычу. Его руки сомкнулись на горле офицера полиции. Хватку, подобную этой, было нелегко разомкнуть, Том вцепился в его запястья, машинально выронив пистолет. — Ты тоже не верил мне, — прохрипел Уайт, меняясь в лице. — Никто не верил! Никто не думал, что я выберусь, что однажды я смогу постоять за себя! Они все ошибались!       Перед глазами детектива начали плясать оранжевые круги. Он почти не слышал, что говорил ему Билл, звон в ушах начал достигать колоссальной мощности. Он схватил преступника за запястья, силясь скинуть его с себя. Какой сильный. Нечеловечески сильный.       Казалось, эта мысль, промелькнувшая на лице детектива, доставила Биллу искреннее наслаждение. Он видел, как полицейский старается не потерять сознание. Он наслаждался своим преимуществом. — Обороняйся, не лежи как камень! — прошипел Уайт, видя, что оппонент слабеет. — Покажи мне, на что ты способен. Я подожгу этот дом! И уйду вместе с тобой!       Том посмотрел наверх. Проклятье! Пистолет откатился слишком далеко. Как бы ни старался, он не мог сбросить Уайта с себя. Тот прекрасно это знал и потому улыбался, словно видел что-то забавное.       Таким оно и казалось ему. Конец его игры.       Воздуха чертовски не хватало, из последних сил Том схватил убийцу за запястья и сжал их, вызвав у Билла животный рык. — Я не стану… сражаться, — выдохнул детектив. — Я больше не играю по твоим правилам.       Это заявление вызвало у Уайта непредсказуемую реакцию. Он рассвирепел еще больше, чем прежде.       Несколько раз дернув на себя, он приложил Тома головой об пол. — Ты будешь делать то, что я говорю! — Крикнул он. — Обороняйся! Ты должен покончить с этим. Убей меня! — Нет. Ты не заслуживаешь такого легкого избавления!       Прежде, чем успеть среагировать, Билл внезапно вскинул голову. — Я слышу шаги, — забормотал он точно сумасшедший. — Они... Нет! Вы не заберете его у меня!        Том закашлялся, но даже через туман своего удушения наконец расслышал: — Ни с места, полиция! Руки за голову!       В один миг помещение превратилось в место скопления полицейских. Когда и откуда они успели появиться? Том едва разглядел их в тумане удушения — перекошенное лицо Харрисона, закрытые масками лица силового отряда. — Вы арестованы! Отпустите офицера полиции! — рявкнул Сэм, впрочем, не пытаясь провоцировать убийцу и кидаться на него.       Все они наставили оружие на сражающихся полицейского и преступника.       Лицо Уайта перекосилось от бешенства, когда он посмотрел на них, обводя взглядом всех полицейских, одного за одним. Как болезнь, поражающая нервную систему, злоба распространялась в нем все больше, делая его чернее и страшнее. Лезвие ножа плясало прямо над лицом Тома. — Я просил тебя, Том, сделать как лучше. Ты не услышал меня, — хрипло прошептал Уайт. — Теперь мне придется пойти на крайние меры… — Брось оружие!       Том не мог сосредоточиться, хватка Уайта не слабла на его горле. Он знал, что секунды решают все, он должен вмешаться. — Отпусти… меня… Они тебя пристрелят. Я помогу тебе, если ты примешь верное решение! — прошептал он из последних сил. — Уже слишком поздно…       Краем глаза Том увидел, как исказилось лицо Харрисона. Он махнул рукой, смотря на ближайшего к нему полицейского. — Стреляйте. Эту тварь нужно обезвредить! — Не… Последнее, что видел Том, были лишь глаза. Несчастные глаза человека, который все еще сжимал его горло.       Затем раздался выстрел.       Наступила тьма.