Бардак vs порядок

* * * Установку в подвале датчиков движения Макс и Жуков скрепя сердце решили перенести на следующий день, после того, как бедлам, он же карнавал, завершится. В самом деле, какие могли быть датчики, когда и Дон, и Гечка, и даже Дюмочка то и дело подбегали к Максу, чтобы по распоряжению Вики доложить ему о своих сногсшибательных идеях относительно вечернего действа. Идеи воистину сшибали с ног. – А можно, если уж я пиратка, мы раздобудем ракетницы, и я устрою салют? – А можно, я притащу вон в тот угол свой эромассажёр, и он будет… что? Нет, белить потолок он пока не будет. Почему «тогда он ничего не будет»? Это нече-естно! – А можно мне ещё хрустальный шар и чёрного котика? Я же гадалка! Хорошо, шара нет… то есть печально… а тогда просто котика? Я его в саду видела, он там совсем промок под дождем, бедненький… Нет, он не соседский, он точно бродячий… Ну пожалуйста… – А можно… Жуков всё это время попивал шампанское, вальяжно развалившись в кресле у телевизора за матчем футбольной лиги и посмеиваясь над Максом, который ему откровенно завидовал. Как завидовал и тому неприкрытому счастью, которое светилось в прищуренных глазах бывшего начальника охраны, когда тот смотрел на свою Есю, колобком катавшуюся по холлу с серпантином и мишурой в руках в компании Досточки. Макс устало заметил, что на дворе вроде как июль, но его, конечно же, никто не услышал, кроме широко ухмыльнувшегося Жукова, отсалютовавшего ему бокалом. Когда наконец наступил этот праздничный вечер, Макс чувствовал себя так, будто весь день провёл дальнобойщиком за рулём тяжело груженой фуры, как бывало в юности. Причём иногда самолично толкая эту фуру в гору. Но куда деваться? Надо было надевать смокинг, нацеплять «бабочку» и отправляться в холл – наблюдать за процессом. Надо – значит надо, деваться было решительно некуда. Вики уже стояла внизу и была ослепительна в голубом атласном платье, топорщившемся от нижних юбок и немилосердно затянутом в талии. Зато получившееся от этой операции декольте могло напрочь лишить не только зрения, но и дара речи. Терять обе эти опции Максу было никак нельзя, поэтому, мельком глянув на хозяйку, он предпочёл в дальнейшем смотреть только в её смеющиеся синие глаза, блестевшие в прорезях кружевной чёрной полумаски, не переводя взгляда ниже. Ни в коем случае. Тем более, что ему и без того было куда смотреть. Гечка, явно ограбившая костюмерную ТЮЗа, в тельняшке, треуголке и с бутафорской саблей наперевес таскала за собой не сопротивлявшегося Габа в мушкетёрском плаще и с намалёванными на щеках лихими усами. А Дон, оказывается, пригласил на вечеринку Напа. Комментировать сей факт даже в мыслях Макс наотрез отказывался. Но по крайней мере, эти двое отплясывали у него перед глазами под дудение приглашённого старомодного оркестра, – причём в костюмах героев какого-то псевдокосмического боевика, – а не шастали по всему дому, как Гечка. Он очень надеялся, что у Габа хватит сил и ума присматривать за взбалмошной девчонкой. Медведей и крокодилов слава Богу, не предвиделось, но Дюмочка все же появилась из своей комнаты, держа в обнажённых до плеч смуглых руках огромного, чёрного и пушистого кота, который был явно этим предоволен. Её многоярусные цветастые юбки шуршали при каждом шаге, на гибкой шее звенели монисты, на запястьях рук и щиколотках маленьких босых ног – браслеты… и вообще она явно была в своей стихии. Жуков одобрительно её оглядел и немедля протянул широкую ладонь, едва та, войдя в роль, предложила ему погадать на дальнюю дорогу. Еся, прищурившись не хуже супруга, внимательно за этим наблюдала. Вот от кого Макс не ожидал никаких подвохов, так это от Есечки, а также от её тёзки противоположного пола, Роба и Досточки. Хоть кто-то в этом бедламе не был разряжен как петух, опять же не кукарекал и не жонглировал каким-нибудь цирковым реквизитом. А также не испускал сексуальных флюидов, мрачно подумал Макс, незаметно, как он надеялся, покосившись одним глазом на Вики, а вторым – на Дюмочку. Впрочем, это было опасно. Не хватало в придачу к коклюшу обрести ещё и расходящееся косоглазие. Оркестр наяривал вовсю, стоял весёлый галдёж, с потолка летел серпантин… не хватало только ёлки и, собственно, хозяина вечеринки. – А вот и он, – вслух пробормотал Макс, увидев, как у тротуара притормозило такси. – Ленинградский почтальон… – машинально добавил он строчку из детского стишка и увидел, как фыркнув, озорно взглянула на него Вики, прежде чем поспешить навстречу клиенту. А клиент, право, впечатлял. На Штире тоже был смокинг и галстук-бабочка, и, в отличие от Макса, как тот со вздохом признал, выглядел он во всём этом хозяйстве не опереточно, а совершенно естественно. А оба локтя он предоставил в распоряжение своих спутниц, на которых с улыбкой посматривал. Слева от него шествовала черноволосая дама с элегантной стрижкой, выглядевшая именно дамой: высокая, очень стройная, хотя не худая, – самое то, машинально отметил Макс, – в вишнёвом, узком и длинном платье с разрезом до середины бедра. Взгляд её больших карих глаз казался слегка надменным. По правую руку клиента выступала девушка совсем другого типа – в коротком светлом платье, по-девчоночьи угловатая, с любопытством оглядывавшая всё вокруг из-под длинных золотистых ресниц. Такие же золотистые густые волосы её были уложены в высокую причёску. На губах играла томная улыбка. – Это Теодора, – тоже широко улыбаясь, представил Штир спутницу слева. – А это… – Он слегка замялся. – Гамочка, – рассмеялась блондинка, легко проведя пальцами по его руке. – Не дамочка и не девочка. Гамочка! Макс чуть нахмурился, заметив, как заинтересованно переглянулись Дон и Нап. Впрочем, ему не стоило отвлекаться. Ибо в честь прихода клиента в бокалы присутствующих наконец-то официально, с разрешения хозяйки полилось шампанское. Внимательно поглядев на Жукова, Макс прочитал по его губам шнуровское: – Понеслась! И вправду понеслась… Гости и хозяева плясали, – Вики вообще практически без отдыха, – болтали, пили, закусывали, смеялись и играли в фанты. Гечка всё-таки раздобыла где-то нечто вроде мушкетона, стреляющего конфетти, и Макс мимолётно не позавидовал уборщице тёте Кате, которая завтра придёт на работу. Нап подозрительно активно суетился возле окна, за которым что-то так же подозрительно маячило, спускаясь сверху – не иначе как Дон решил всё же установить свой эромассажёр в саду на альпийской горке. Макс поймал взгляд Жукова и кивком указал ему за окно – тот, ухмыльнувшись, незаметно вышел. Дюмочка что-то нараспев толковала серьёзно внимавшему ей Габу, Макс уловил только обрывок фразы: «И пятеро детей…» – и покачал головой. Больше всех в зале веселился Штир. Он перетанцевал со всеми дамами, – даже с Есечкой, которая чуть настороженно взирала на него своими оленьими очами, спел под оркестр челентановскую «Сюзанну», организовал детскую игру с лишним стулом... и, – когда Макс на минуту повернулся к окну, пытаясь определить, почему так долго не возвращается из сада Жуков, – куда-то пропал. – Никуда он не пропал, просто с лестницы упал… – озабоченно пробормотал Макс, устремляясь вверх по лестнице и мысленно прикидывая, где обретается каждый из его подопечных. Если не считать Дона в саду, из поля зрения пропала только Досточка. Что? Досточка? Подвыпивший клиент решил всё-таки воспользоваться сексуальными услугами персонала заведения? Макс подумал, что Досточка была бы последней, кого лично он выбрал бы для этой цели… хотя некоторых может привлечь ореол невинности. Он вздохнул и остановился посреди коридора, раздумывая, есть ли смысл искать клиента, который, возможно, просто отправился в ватерклозет. Макс и сам не знал, почему он решил толкнуть дверь кабинета Вики, оказавшуюся незапертой. Обычное шестое чувство полицейского, ничего удивительного. В смутной полосе света, падавшего из сада, он узнал Еся, сосредоточенно замершего за столом хозяйки, и едва не хлопнул себя по лбу. Парень изначально не входил в число его подопечных, вот и выскользнул, как угорь, из сети его внимания. Прокол, чёрт возьми. Макс замер у дверной щели, весь обратившись в слух. Впрочем, Есь его не заметил – ибо точно так же внимательно слушал разговор, доносившийся из маленького динамика на столе. Вот стервец! – Вы ничего не пьёте, не танцуете, но разрешили мне подняться с вами в вашу комнату, – раздался из динамика голос Штира. – Почему? * * * – Мне показалось, что вам нехорошо… – тихо ответила Досточка, и в динамиках на несколько мгновений повисло молчание, а потом Штир искренне расхохотался. – Мне? Вы меня с кем-то спутали! Макс был с этим полностью согласен. Клиент веселился за троих… да какое там – за пятерых, на всю уплаченную сумму. – Прошу прощения, – прозвучал после паузы мягкий ответ, – в таком случае я рада, что ошиблась. Снова пауза. – Могу я поинтересоваться, – жизнерадостно осведомился Штир, – каким же образом вы собирались меня… реанимировать, если бы оказалось, что мне действительно, как вы выразились, нехорошо? Учитывая то место… Он вдруг осёкся. То место, в котором они находятся. Бордель. Не загородный ресторан, снятый для корпоративчика, не особняк приятелей. Притон. Гнездо порока. Макс отлично понял, что хотел сказать Штир, как и то, почему он всё-таки этого не сказал. Серые глубокие глаза Досточки, глядевшие прямо в душу – вот что ему помешало. – Вы деликатный человек, – помолчав, прошелестела девушка. – Вы хотели сказать, что находитесь в публичном доме, что я – публичная женщина, следовательно, я могла намереваться предложить вам… определённого рода услуги. – А вы намеревались? – сухо осведомился Штир голосом, совсем не похожим на свой прежний, беззаботный и смешливый. – А вам это нужно? – немедля ответила Досточка вопросом на вопрос. – А разве не это нужно любому подвыпившему мужчине? – Голос Штира стал не просто сухим – резким, как лезвие. Пауза. Макс затаил дыхание. – Вы не любой, – отозвалась девушка так спокойно, будто действительно находилась не в комнате публичного дома наедине с изрядно выпившим мужчиной, а в ярко освещённом танцзале, полном народа. И тихий голос её был совершенно искренним. – Вы всем это говорите, – процедил Штир. – Это ваша… ваша работа. – Я говорю это вам, – с ударением произнесла Досточка. – Потому что хочу это сказать. Моя работа тут ни при чём. Макс потряс головой, будто вынырнув из воды. Какого чёрта! Он решительно шагнул вперёд, а Есь так и подскочил, судорожно хватаясь за динамик. – Какого чёрта? – сердито проронил Максим уже вслух, злясь на себя, на этого маленького наглеца, на Штира, зачем-то оставившего танцзал, и на странную девушку, которую он совсем не мог понять. – Ты что тут вытворяешь, вуайерист ты мелкий? Даже в полутьме был видно, как покраснел Есь. Он сглотнул, – кадык дёрнулся на его тонкой шее, – но возразил с гордым достоинством: – Вуайеризм – это когда подглядывают. Я не подглядываю. Я не хочу, чтобы он… этот тип её обидел. Он мне не нравится. Он… тёмный какой-то. – Ночной Дозор? – криво усмехнулся Макс, отбирая у него динамик. – А ты, выходит, Антон Городецкий, страдал не по-детски? Рыцарь Печального Образа? Ей что, понравилось бы узнать, что ты тут подслушиваешь? Есь зарделся ещё пуще – чуть ли не до самовозгорания, но упрямо возразил дрожащим голосом: – Пусть бы ей не понравилось. Это неважно. Она же сама за себя заступиться не может. – Я здесь – всеобщий заступник, понял? – буркнул Макс. – Зорро и джудун в одном флаконе. Так что не егози и не лезь, куда не следует. В словах мальчишки был резон. Клиент продолжал казаться Максу более чем подозрительным, всё его полицейское чутьё просто вопило об этом… но собственно, чем он мог причинить вред? Шпион конкурентов? Кто-то открывает бордель и желает выяснить маркетинговые ходы и пиар-стратегии? Мог бы просто прийти и спросить, мрачно подумал Макс. Без шпионских штучек и диктофонов в караманах. Он прямо-таки услышал, как Вики радостно стрекочет: «Мы практикуем любовь», и невольно вздохнул. Эта женщина была беззаботна, как… кузнечик. И вот пришла лягушка, прожорливое брюшко, и съела кузнеца. Не думал, не гадал он, никак не ожидал он… Для того в этом... заповеднике кузнечиков и нужен джудун. Чтобы ожидать. Макс опять вздохнул и, не глядя на Еся, включил динамик. – …не могу понять, что вы здесь делаете, – теперь голос Штира из резкого стал угрюмым. – То есть вас не волнует, что здесь делают все остальные? – уточнила Досточка с лёгкой усмешкой. – Прекратите отвечать вопросом на вопрос!.. Простите, – после паузы закончил он – внезапно очень тихо. – Простите. Я не хотел… вас напугать. – Вы и не напугали, – мягко откликнулась девушка. – Это я должна просить у вас прощения. Я оторвала вас от веселья, чтобы вести какие-то странные разговоры, а ведь это ваш праздник. – Мне приятно говорить с вами, – выпалил вдруг Штир почти сердито. – Я давно… – Он опять осёкся и раздражённо кашлянул. – Мне бы хотелось написать ваш портрет, – серьёзно сказала вдруг Досточка. – Вы… необычный человек. Так. Портрет. Макс отключил динамик и спрятал его в стол. А потом вперил взгляд в возмущёно заёрзавшего Еся: – Хватит, товарищ Городецкий. Уже ясно, что он её не обидит. Если уж до портретов дошло. Тебя она тоже писала, помнится. Портретотерапия в полный рост… Пошли отсюда. Пошли-пошли. Подумав про себя, что надо наконец взглянуть на эти пресловутые портреты, он лёгким толчком направил понурившегося Еся к двери, а выходя, запер кабинет. От греха подальше. Едва он сделал это, как тут же кто-то налетел на него сзади, мимолётно обхватил за плечи, прижался и тут же извинился, фыркнув. Конечно, этот «кто-то» оказался Гечкой. Что за… коза. Девчонка сияла шальной улыбкой и жестикулировала своей саблей, как дирижёрской палочкой. Просто какая-то опасность второго уровня. – Габ за вами плохо смотрит, – укорил Макс, осторожно пытаясь отобрать у неё убойное орудие. Но та проворно спрятала его за спину и капризно вытянула губы трубочкой: – Мы играем в фа-анты! Ему выпало изображать ёлочку! – Она снова неудержимо захихикала. – Ёлочку! Представляете? Макс кивнул, хотя не представлял. – Он такой прикольный! – продолжала Гечка уже серьёзно. – И добрый… всё умеет и знает. Вот вообще всё на свете! Он… надёжный. И очень умный. – Она вдруг опустила растрёпанную голову. – Мне кажется, он догадывается... догадался, что тут на самом деле никакая не гостиница… я… не хочу думать об этом… я… выпила шампанского, а потом взяла и просто… ушла. Макс сдвинул брови, пытаясь вычленить суть из этого потока сознания, а Есь вдруг осторожно взял девчонку за руку. – И тут вы! – она вскинула голову, вызывающе блеснув мокрыми глазами. – И я поняла, что давно вас не видела и даже соскучилась! – Она непринуждённо ухватила Макса под руку, второй рукой продолжая цепляться за Еся. – Пойдёмте! Пойдёмте, там же все в фанты играют! Я хочу, чтобы мне что-нибудь прикольное выпало. Ну, наприме-ер… – Она склонила голову к плечу, не спуская с Макса лукавого взгляда: – Например, выпить с вами! На будер… бурдер… бру-дер-шафт! Мне не нравится, что вы всё время называете меня на «вы»! Ещё чего не хватало… – Я на службе, – лаконично возразил Макс, пытаясь аккуратно высвободить свой локоть из её цепкой хватки. – Кроме того, я для вас стар. – Очень стар, суперстар! – подхватила Гечка, заливаясь смехом, и Есь тоже прыснул. Даже Макс невольно улыбнулся. Коза и есть.