you are in my veins

Филиппу не нравится Роуз. Филиппу не нравятся ее огромные, выпученные, лягушачьи глаза, темная кожа и эти длинные волнистые волосы. Улыбка, появляющаяся на ее губах, когда Лукас оказывается рядом, и взгляд, насквозь пропитанный желанием и похотью. Филипп не понимает, как Уолтенбек не замечает, что этой глупой девчонке от него нужен только секс и возможность похвастаться всем в округе, мол, смотрите, я встречаюсь с самым красивым и популярным парнем в школе, я своего в жизни добилась. Филиппа от этого т-о-ш-н-и-т. Филипп, в отличие от Роуз, влюблен в Лукаса до горечи, до боли, до помешательства и звездочек перед глазами, влюблен в этого мальчика, который поломан настолько, что иногда даже становится страшно - вдруг он прямо сейчас развалится на части, в его пухлые губы, теплые объятия, неуверенную, но такую искреннюю улыбку, в желание угодить всем и вся вокруг, в то, что ему приходится наклониться, чтобы поцеловать Филиппа. Во всего его. Ши хочется крикнуть этой раздражающей-недальновидной-отвратительной Роуз, чтобы она отстала от Лукаса и съебалась куда-нибудь (в Ирландию, Англию, Тимбукту, хоть, черт возьми, на Луну, чем дальше, тем лучше). Он не кричит. Просто смотрит на Лукаса, такого-прекрасного-но-к-сожалению-не-его Лукаса, который разговаривает с девушкой (не с ним) у ее шкафчика и улыбается чему-то, и его сердце пропускает удар, еще один, третий, а боль, такая острая, такая первобытная, ноющая, сводящая с ума, накрывает его приливной волной, и Филипп, блять, ничего не может с этим поделать. Совсем ничего. ///\\\ Лукас просит его о помощи. Лукас говорит-говорит-говорит о том, что он нашел способ, как им встречаться, что Филипп ему нравится, и что он должен снять, как они с Роуз занимаются сексом, и о-господи-боже-мой Филипп серьезно думает, что это его конец. Апогей страданий. Апокалипсис. Потому что сердце внезапно защемляет чем-то, а дыхание застревает в горле, и говорить трудно, так трудно, но он заставляет себя. Он знает, что не сможет смотреть на то, как Лукас будет целовать эту несносную Роуз, покрывать поцелуями все ее тело, отдаваться ей, черт возьми, а не ему. Филипп думает, что, наверное, сдохнет от этого зрелища. Филипп внезапно понимает, что если он не поможет Лукасу, то эта гребаная преданность, та самая, как у собак, преданно ждущих своих хозяев до самой смерти, и страх потерять парня, страх остаться без их, пусть и редких встреч, взглядов и общения, уничтожат его. Так что Филипп соглашается и старается не задохнуться, когда Уолтенбек обнимает его, прижимая к себе так крепко, будто тоже боится потерять. Чужие руки на плечах оставляют ожоги и заставляют внутренности трепетать, словно крылья бабочки. ///\\\ У Роуз до раздражения наглое и довольное выражение лица на следующий день. Она весело и немного загадочно улыбается своим подружкам, а когда те спрашивают, что случилось, девушка отвечает, что это случилось. Они переспали. (какая, блять, радость). Филипп заламывает свои пальцы настолько, что они хрустят, хотя он не чувствует боли. Не чувствует ничего, кроме крышесносящей ревности и ненависти, и желания взять Лукаса за руку и убежать с ним туда, где всем начихать на двух целующихся парней, где нет проблем, нет притворства. Вместо этого он рассылает видео всем ученикам школы, как и обещал, и обессиленно прислоняется к стене, глядя, как первые люди просматривают его, а потом идут к Лукасу, похлопывают по плечу, поздравляют. Будто бы это действительно что-то знаменательное. И Филипп сбегает, потому что терпеть все это гораздо выше его сил. ///\\\ Лукас находит его на заднем дворе. Филипп не смотрит на него, когда тот подходит, и делает вид, что ему абсолютно плевать на происходящее, а в это время мир вокруг него такой черный, черный, черный. Безнадежный. Пугающий. Неправильный. И красный, как кровь, как огонь, как боль, засевшая у него внутри. Лукас искренне радуется, но когда Ши все-таки поднимает на него взгляд, то он застывает на месте. Наверное, чувствует каким-то образом те самые страдания, переполняющие Филиппа, и предлагает подвезти до дома. Неожиданный прилив нежности к этому идиоту невозможно контролировать, но Филипп говорит нет. Филипп знает, что его "нет" не стоит и выеденного яйца. Что если Лукас еще раз предложит, то отказаться Ши будет не в состоянии. И Уолтенбек предлагает. Добавляет еще, что научит водить байк, и в его глазах щемящая нежность, надежда и что-то, похожее на ростки любви, и у Филиппа, посреди его насквозь прогоревшей груди, расцветают розы. Филипп понимает, что, нет, как бы он ни старался, он не сможет бросить Лукаса. Никогда не сможет. Он будет смотреть, как тот целуется с Роуз, бороться с подступающей тошнотой и слезами, маяться от бессилия, царапая свои запястья. И преданно ждать. (ведь это именно то, что делают, когда любят по-настоящему, не правда ли?)