Завещание

Кровавый кашель — ужасно. Приступ схватывает незаметно, скручивает все тело. Каким бы сильным или умелым ни был бы маг, он ничего не может поделать с горящими легкими. Он сгибается в низком поклоне перед собственной болезнью, крепко-крепко прижимает ко рту ослабшие ладони и пытается не дать недугу победить себя. Все тщетно: внутри словно растекается лава, выворачивая наизнанку, кашель выматывает тело и пугает душу, в воздухе появляется противный медный привкус, а сквозь пальцы течет медная жижа. Это омерзительно и страшно, это обессиливает, это заставляет бояться и дрожать, чувствовать себя ничтожеством. В последнее время такого вот рода приступы охватывали Люциуса все чаще. Малфой побывал в «Святом Мунго», показался самым лучшим целителям, но те лишь разводили руками, в один голос заверяя, что он здоров. Люциус прятал свои недуги от семьи, старался найти решение самостоятельно, однако у него ничего не получалось, приступы вспыхивали все чаще, были все более продолжительными и изматывающими. Наконец, один из них случился прямо на виду у отца. Люциус стоял в кабинете перед креслом Абракаса, а тот разъяснял своему сыну какие-то тонкости в управлении магической Британией. Открывал секреты, к кому лучше обратиться, чтобы достичь желаемого, кого легче запугать, кого подкупить, а к кому разумнее даже не соваться. Люциус слушал родителя очень внимательно, понимая, что вскоре ему самому придется реализовывать полученные знания, однако в какой-то момент он утратил нить повествования. Грудь обожгло огнем, и Люциус упал прямиком на любимый ковер отца и закашлялся, чувствуя, как между пальцев струится кровь, которой сегодня было пугающе много. Абракас встревожился не на шутку, он приказал привести целителей, но те лишь ответили, что уже осматривали наследника и ничего не нашли. Понявший, что сын уже долго скрывает от него свое недомогание, мужчина пришел в ярость и сам просканировал состояние Люциуса, отмечая все нюансы его ауры. Зацепиться действительно было не за что: молодой человек был совершенно здоров, несмотря на то, что на ковре уже образовалось значительного диаметра бурое пятно. Для Люциуса мир сузился до размеров его самого, он чувствовал только боль и мог думать только о боли, поэтому он не заметил, как отец внезапно гневно вскрикнул и внимательнее всмотрелся в его ауру. Люциус бессильно опустился на ковер прямо в лужу крови и прикрыл глаза, у него не осталось сил ни на что, он мог только надеяться, что отец от гнева не натворит дел, сам молодой человек сейчас мог только слабо царапать ногтями жесткие ворсинки ковра да отстраненно наблюдать за тем, как луна пытается бликами на окне попасть в комнату, но яркий свет от свечей не дает ей сделать этого. «Красиво…» — думал Люциус, когда вернувшийся откуда-то отец внезапно схватил его за шиворот мантии и потащил куда-то. Малфой слабо стонал от того, что воротник душил его, но пытался покорно переставлять ноги, чтобы не разозлить отца еще сильнее. Абракас резко отпустил сына в огромной полупустой комнате и приподнял его за волосы, заставив посмотреть на семейный гобелен. — И как ты мне это объяснишь? — зарычал Абракас, когда Люциус смог сфокусировать взгляд на постоянно расплывающихся надписях. Отец тыкал пальцем прямиком в имя сына, и молодой человек сначала никак не мог понять, что же не так, пока не обнаружил, что над именем высвечивается странная надпись «Долг», которая тянется от имени Нарциссы. — Что это значит? — Люциус ничего не понимал. Он не знал, кому и что он должен, почему его обязанность высветилась на родовом гобелене и отчего отец так разгневан. — Это значит, что пока ты витал в облаках, твоя благоверная умудрилась с кем-то спутаться и навесила на себя кровный долг, выполнить который должен ты, иначе подохнешь просто так, ни от чего, в луже собственных помоев. Если не знаешь, как нужно обращаться с женой, чтобы без твоего совета даже пикнуть не смогла, запри ее в своей комнате. — Что происходит? — эльфы перенесли в комнату перепуганную Нарциссу, которая держала на руках маленького Драко и не сводила встревоженного взгляда с бледного Люциуса, который до сих пор не мог даже стоять на ногах. — Люциус! Тебе плохо? — она метнулась к мужу, намереваясь помочь, но Абракас бесцеремонно остановил ее. — С кем ты спуталась? Кому задолжала? Отвечай! — Я ничего… — Нарцисса растерялась и испугалась, взгляд свекра давил на нее, его магия искрилась в воздухе, грозя обрушиться на ни в чем не повинную женщину. — Отец, она… — Люциус верил жене, он знал, что она не сделала бы ничего, что угрожало бы его жизни или жизни Драко, однако Абракас был иного мнения. — Молчать! — глава рода Малфой утратил последние проблески разума. Его глаза сияли безумием, он был уверен, что Нарцисса задумала как-то уничтожить его семью во славу рода Блэк. — Блэковское отродье! Столько лет мы пытались наладить контакт между семьями, но все тщетно! Ты принесла нам свою заразу! Но нет, я не допущу подобного! — он сказал несколько слов на старом, почти забытом языке, а затем наискось черкнул палочкой по имени Нарциссы на гобелене. Вокруг женщины поднялся вихрь, она испуганно закрыла лицо руками. Люциус неожиданно почувствовал на себе чей-то пронизывающий взгляд, а затем его накрыл новый приступ, еще более сильный и страшный. Мука длилась вечность, и словно сквозь толщу воды Люциус слышал гневные крики и просьбы о помощи. Малфой злился на собственную беспомощность, но в конце смог только призвать первого пришедшего ему на ум домового эльфа. — Добби… — прошептал он, не зная наверняка, услышал ли его хоть кто-нибудь. — Спаси Нарциссу, унеси ее отсюда… Люциус потерял сознание и не видел, как имя Нарциссы исчезло с гобелена. Не видел он, как бесновался от счастья Абракас, и как потом застыл в недоумении и ужасе. Имя Нарциссы исчезло с родового гобелена, однако вместе с ним исчезло и имя маленького Драко, зато долг, висящий на Люциусе, никуда не делся.