Точка слома

Марк Ховард широко зевнул, жеманно прикрывая рот ладонью, и подвигал плечами, желая размять их. Усталость сковывала конечности, напоминая о том, что смотреть сериалы всю ночь перед сменой было не очень хорошей идеей. Что ж, по крайней мере, тогда ему было весело. А теперь хотелось поскорее отвязаться от работы и уехать домой спать. К сожалению, за самоволку никто по голове не погладит, так что пришлось смириться с неизбежным и отсиживать положенные часы. Но кто сказал, что с рабочего места запрещено отлучаться на короткие промежутки времени? Омега воспользовался этим недопущением и с завидной изобретательностью придумывал причины, по котором ему срочно нужно куда-то ретироваться из здания участка. Как оказалось, они не понадобились: Марк с готовностью вызвался съездить забрать из школы сына заваленного делами коллеги. Тут дело было не столько в желании отлучиться с надоевшего места, сколько в личной симпатии к Норману и желании ему понравиться. Да и кому не захочется понравиться такому видному альфе? Бывший военный, защищавший страну с риском для жизни в рядах Военно-Воздушных сил, красивый, статный, с приятным задумчивым лицом и располагающим к себе бархатистым голосом, далеко не дурак. На фоне большей части местного контингента – занудных и въедливых бет в уродливых очках да толстых альф-любителей пончиков за пятьдесят – Ли и вовсе казался идеальным мужчиной. Даже то, что он был отцом-одиночкой, не смущало. Да и когда омег беспокоили такие мелочи? Это альфы идут пятнами, стоит им узнать о том, что у заинтересовавшего их омеги есть «прицеп», и торопливо находят повод исчезнуть примерно навсегда. Семилетний Рассел не был трудным ребенком, который бы отпугивал всех потенциальных любовников своих родителей. Обычный милый мальчик, достаточно вежливый и спокойный, не путается под ногами и умеет себя вести. Чем не идеальная семья? Марк, конечно, не помышлял о том, что сможет стать ее частью, как бы оптимистичен не был. Он все же не идиот и прекрасно видит, как тщательно альфа держит определенную дистанцию, хоть и никогда не позволяет себе быть резкими или грубым. Но на короткий, ни к чему не обязывающий роман, как считал омега, надежда еще была. В конце концов, Ли вообще альфа или кто? А все без исключения альфы, даже самые замкнутые в себе и нежелающие идти на контакт, на самом деле хотят одного. А уж в своей привлекательности Марк никогда не сомневался. Довольный выводами, к которым пришел, омега, пританцовывая, двигался в сторону участка. В руках у него были коричневый бумажный пакет с пончиками и два стакана кофе, один из которых он собирался вручить при встрече Норману. Мужчина напевал себе под нос какую-то приставучую задорную песенку, которую только что услышал в машине по радио, и настроение у него было прекрасное. Рассел уже был благополучно доставлен домой самым извилистым и окружным путем, который Марк только смог найти, так что половина дня считай была пройдена. Омега совершенно не обращал внимания на происходящее вокруг, поэтому не заметил идущего навстречу мужчину и на ходу влетел в него, чудом не пролив кофе и ничего не уронив. – Ох, простите, я такой невнимательный! – принялся извиняться он, смущенно улыбаясь и бегая глазами по одежде незнакомца, пытаясь понять, запачкал он его все-таки или нет. Тот в ответ только слегка качнул головой, как бы говоря, что извинения принимаются. Альфа был, как любил говорить Марк, породистым: высокий, широкоплечий, с длинноватыми светлыми волосами, крупным носом и сурово сдвинутыми бровями. Тяжелый квадратный подбородок мог бы сделать своего обладателя чересчур мощным и непропорциональным, но эта грубость уравновешивалась внешне мягкими губами, сейчас изогнутыми в легкой улыбке. Мужчина был одет в застегнутую до последней пуговки форму, на которой не было ни морщинки: видимо, только что покинул служебный пост. На погонах красовались тесненная золотая надпись «Australia», ромб и корона. «Подполковник», – моментально определил Марк, который знаки различия в полицейской академии, разумеется, проходил. Впечатлительному омеге мужчина показался крайне привлекательным и прямо-таки всем своим видом источающим что-то… Истинно альфье. – Прошу прощения, не могли бы вы подсказать мне, где находится ближайший полицейский участок? – учтиво осведомился он, не отрывая от Марка внимательного взгляда. От такого у омеги по коже бежали мурашки. – Р… Разумеется, – торопливо ответил Ховард, когда до него наконец дошла суть вопроса – Я как раз сейчас туда собираюсь. Вас проводить? – Было бы замечательно. Я живу в Марри-Бридж и не очень хорошо ориентируюсь на местности в Аделаиде. – И ищете полицейский участок, – с наполовину вопросительной, а на половину утвердительной интонацией заметил Марк. – Вы тоже, – парировал альфа. – Я там работаю. А вот вас среди нашего штаба не припомню. Хотя, если бы вы работали у нас, то я бы заполнил, подполковник, ммм… – Милтон, – подсказал незнакомец. Марк изумленно охнул и широко распахнул глаза. – Дрю Милтон? – решил уточнить он. Это имя омега не раз слышал в новостях. Герой войны, предрешивший ее завершение и без всякого преувеличения таким образом ставший спасителем страны. Подробностей Марк не знал, так как сам в военных действиях толком не участвовал, а сводками не слишком интересовался, но в общих чертах представлял, чем занимался Дрю. Вроде как, служил в разведке и доставал информацию о местоположении вражеских баз. – Нет, – быстро отметил альфа и едва заметно поморщился, чего рассеянный Марк не заметил, потому что, смущенный таким высокопоставленным знакомством, разглядывал собственные ботинки и асфальт под ногами. – Лукас Милтон. Дрю – мой супруг. – Извините, я не знал… – О, ничего страшного, нас путают весьма часто, – снова придав лицу вежливое и светское выражение, заверил полицейского военный – Дрю не любитель больших сборищ, поэтому мало кто знает о том, что он омега. – Гм, да, – Марк согласно кивнул и поднял глаза на Лукаса. Черт, как жаль, что этот красавец оказался женат. А какой шикарный образец мужчины! – Если честно, я был уверен в том, что он альфа или бета. – Послушайте, мистер… Простите, я не знаю вашу фамилию. – Ховард, – с готовностью подсказал омега – Но все называют меня по имени, так что можно просто Марк. – Да, конечно, Марк, – не стал спорить альфа. Еще раз мельком глянув на него, Марк заметил, что на щеке у мужчины есть небольшой, но достаточно широкий шрам, частично прикрытый длинными волосами, и это усилило влечение в несколько раз. Ведь шрамы так украшают мужчину. – Видите ли, у моего мужа кое-какие проблемы с психикой… Нет, он не сумасшедший, не подумайте, это лишь следствие тяжелой травмы, которую он перенес во время войны… – Лукас говорил медленно, тщательно подбирая слова и стараясь не сказать лишнее. Его речь напомнила Ховарду хорошо отрепетированный спектакль, но омега тут же одернул себя за малодушие и профессиональную жестокость. – И, как следствие, у него бывают приступы. Особенно когда он забывает принять свои лекарства. При помощи медикаментов мешающие жить симптомы удается купировать, но, вы же понимаете, я не могу целыми днями сидеть с ним дома, поэтому иногда Дрю остается наедине с самим собой, а его память шалит… И тогда он сам не в состоянии себя контролировать. Сегодня он, видимо, решил, что ему необходимо приехать в Аделаиду. Он разбил окно в доме – дверь я на всякий случай запираю на замок, сами понимаете – и попросил нашего соседа его подвезти. Я очень беспокоюсь и, если честно, теряюсь. Скорее всего, он уже понял, что тут ему нечего делать в одиночестве, и направился в ближайший участок, чтобы выяснить, как добраться до дома. Так что мне нужно поскорее его отыскать. Мягкое и доверчивое сердце Марка от такой тирады сразу забилось быстрее. С подросткового возраста омега любил печальные фильмы и романы о любви, в которых один партнер жертвовал свои комфортом и временем ради того, чтобы защищать другого. Становление взрослым мужчиной и долгая работа в полиции почти ничего не изменили. Сомнения в словах Лукаса тут же растворились, и Марк мысленно украсил личность нового знакомого всеми возможными достоинствами и пришел к выводу о том, что видит перед собой идеального альфу. – Конечно, я вас понимаю, гм, мистер Милтон, никаких проблем. Я был занят работой за пределами офиса, так что не знаю, посещал ли кто в это время участок. Но мы это сразу выясним, не беспокойтесь… – Я очень на это надеюсь, – откликнулся Лукас и слегка печально улыбнулся, прищурив свои удивительные темные глаза. На долю секунды эта улыбка показалась Марку жутковатой, но ощущение прошло так же быстро, как появилось. *** – Что, удивлены? – горько и чуть хрипло ухмыльнулся Дрю, заметив, как поползли вверх брови дежурного полицейского. «Какой красивый парень», – как-то отстраненно подумал Милтон, вглядываясь в его четкие, какие-то слишком правильные азиатские черты. Наверное, впервые за пять лет он подумал об альфе с такой стороны. Впрочем, какие тут альфы, он кроме Лукаса и флегматичного соседа за сорок никого толком-то и не видел… – В некоторой степени, – быстро нашелся Норман – Присаживайтесь. – Благодарю, – церемонно откликнулся омега, отрывая пальцы от стола и плюхаясь на стол. Ли только сейчас заметил, что костяшки пальцев неожиданного посетителя были изрезаны и с длинных худых пальцев струилась кровь. – Ваши руки, – слегка дернулся, подскакивая, альфа, протянул Дрю бумажную салфетку и наклонился, чтобы достать аптечку. Поняв маневр, Милтон слегка покачал головой, как бы говоря «не стоит». – У нас с вами нет времени на такие пустяки. Думаю, мой дражайший супруг уже в пути… Черт, жжется, – он начал было стирать кровь с рук, но тут же оторвался от этого действа и провел пальцами по шее поверх хомута свитера, мимолетно морщась. – Итак, давайте мы начнем с самого начала, – Ли послушно убрал аптечку, отметив, что вернется к обработке порезов позже, раз уж омеге так удобнее – Вы с мужем поругались? – «Поругались», да уж, – военный как-то одновременно нервно и печально скривил губы и приспустил хомут, открывая шею. Та была надежно и впритык запакована в широкий железный ошейник, видимо, бывший причиной дискомфорта. Посередине, словно в качестве издевки, болталось маленькое сердечко, тоже сделанное из металла, на котором было выгравировано имя омеги. От такого зрелища у Нормана по коже пошли мурашки. К тому же, ровно на том месте, где кончался ошейник, бледная кожа Дрю превращалась в огромный синяк. – Лукас, сука, гребаный инженер, – пояснил Милтон – Он, наверное, всю землю при желании может модернизировать, что уж говорить о примитивной секс-игрушке. Хуярит током, стоит только надавить на нужную кнопку, радиус несколько километров. Удобно, не правда ли? – Должно быть, – согласно кивнул Норман, стараясь встретиться взглядом с омегой. Блефует? Вряд ли, какой нормальный человек станет наносить самому себе такие увечья, чтобы досадить неугодному супругу. Да и не выглядел Милтон лжецом. Следовательно, дело пахло жирнющим скандалом, который, будь Ли каким-нибудь другим копом, стоило бы постараться замять. Герой войны, майор, супруг подполковника. В личные дела такой семейки никто не захотел бы лезть. Но этот плотно облегающий ошейник, эти огромные синяки и изрезанные костяшки пальцев… Нет, Норман точно не смог бы отказаться от этого дела, даже если захотел. – По закону вы должны оформить заявление в письменном виде. Затем вам придется повторить написанное на словах перед психологом и, гм… Засвидетельствовать побои. – говорить все это было ужасно неловко. Ну какие бумаги, какое многоразовое повторение пройденного? Но уже существующую процедуру подачи заявления альфа изменить не мог, что бы о ней не думал. Так что он лишь протянул омеге лист бумаги и ручку. Дрю цепко ухватился за них, будто боясь уронить, кивнул в знак благодарности. Кровь он так и не стер, так что она скатывалась с рук и пачкала бумагу. Периодически Милтон автоматически покусывал костяшки пальцев, таким образом только бередя порезы и не давая им зажить. Заполнить заявление полностью у него так и не получилось. Запах Дрю почувствовал сразу, как только отворилась дверь. Он уже давно въелся омеге в ноздри и мерещился даже там, где его не было, что уж говорить о том, с какого расстояния улавливался вечно напряженными рецепторами. Милтон резко вскочил, пальцы разжались, словно потеряв возможность цепляться за предметы. Ручка выпала из рук и покатилась по полу, бумага упала ему под ноги. Лицо Дрю перекосилось, за долю секунды на нем отразилась целая гамма эмоций: удивление, страх, потом боль и, наконец, тупое смирение. Омега слегка сгорбился, словно стараясь сжаться и стать незаметнее. Все меньше он напоминал того испуганного и несколько выбитого из колеи, но твердого и уверенного человека, которого Норман видел всего минуту назад. Милтон словно превратился в дрожащий комок желе. В участок вошли двое. Впереди шел, что-то весело щебеча и размахивая пакетом с пончиками, Марк. Его щеки алели, как всегда, когда сменщик Нормана общался с привлекательным альфой, а на лице красовалась глуповатая улыбка. Двигавшийся след в след за Ховардом мужчина был не в пример спокойнее и тише. Каждая черта его красивого, даже породистого лица выражала беспокойство. Однако, стоило альфе увидеть Дрю, как он просиял. – Господи, любимый, вот ты где! – мужчина преодолел расстояние между собой и мужем в три прыжка и обхватил безвольно опустившего руки омегу за плечи. Тот не попытался сопротивляться, но тут же начал мелко дрожать, будто в ознобе. – Ты бы знал, как я испугался, думал, что не найду тебя! Кто же знал, что ты вдруг решишь поехать в Аделаиду, и что ты тут вообще забыл? – Прошу прощения, а вы кто? – подал голос Норман. Его напрягал этот человек, напрягало то, как за несколько минут переменился потерпевший при виде него и напрягал тот факт, что, судя по всему, все, сказанное до этого военным, теперь будет аннулировано, ведь Дрю даже не успел написать заявление полностью. – Лукас Милтон, супруг Дрю, – альфа обернулся к полицейскому и слегка приподнял брови, словно не понимая, что тому нужно от него – И я пришел, чтобы забрать его. – Боюсь это невозможно, сэр. Мистер Милтон – потерпевший, который уже начал составлять заявление, так что… – Какая несусветная глупость, – мотнул головой Лукас, усмехаясь, словно говоря, что слова Нормана абсурдны – Какое еще заявление мог подавать мой муж? Боюсь, что это вы что-то спутали, офицер. А нам пора домой, спасибо за то, что присмотрели за моим любимым. – Мы еще не закончили! – возмутился Ли – Вы не можете так просто уйти, не спросив мнения мужа по этому поводу. – Без проблем, – подполковник Милтон передернул плечами, то ли показывая, что не против исполнить требования доблестной полиции, то ли демонстрируя погоны. Он еще крепче обнял Дрю за плечи и посмотрел ему в глаза. Лицо тут же стало нежным и мягким, словно Лукас смотрел на котенка или младенца. – Милый, у тебя есть ко мне какие-то претензии? Может быть, нам стоит остаться здесь и о чем-то побеседовать с офицером? – Нет, – моментально, словно ожидав этого вопроса, откликнулся омега. Его голова дернулась на тонкой шее, уже снова прикрытой хомутом, с такой легкостью, словно была пушинкой и грозила отвалиться – Все хорошо. Поехали домой, Лукас. Норман наблюдал за этой картиной в состоянии, близком к шоковому. Метаморфоза, произошедшая с Милтоном, казалась нереальной. Неужели и в правду сумасшедший? Но этот ужасный ошейник, эти синяки и разбитые костяшки… Какое еще у них может быть объяснение? – Мистер Милтон… – Гм, офицер… – Ли. – Офицер Ли, мне совершенно не хочется отнимать ваше, несомненно, бесценное рабочее время. Вы сами слышали, что мой супруг не собирается подавать никаких заявлений в полицию, так что ваше вмешательство не пригодится. Я с удовольствием отвечу на любые ваши вопросы по телефону или в электронном виде, а теперь, извините, нам пора идти. Видимо, Дрю сегодня забыл выпить свои таблетки и у него случилось небольшое… Умопомрачение, так что нам стоит поскорее вернуться домой. Да, любимый? – Да, – прошептал омега, утыкаясь лицом в широкое плечо мужа, словно пытаясь там спрятаться – Поехали домой. Лукас притянул Дрю к себе за талию, практически удерживая весь его вес на себе, и твердой походкой направился к выходу. У Нормана не было никаких объективных причин останавливать эту странноватую пару. Все-таки омега сам подтвердил, что у него нет никаких претензий к мужу, а случившееся было лишь плодом помутненного сознания, не заполнил заявление до конца… Но все же успокоиться и решить, что это его не касается, не получалось. Дрожащими руками альфа поднял с пола выпавший из рук Дрю листок, на котором были маленькие капельки крови. Корявым почерком прямо посередине листа Милтон вывел: «Пожалуйста, помогите мне». *** Дорога до Марри-Бриджа прошла в леденящей душу тишине. Лукас только злобно шикнул «Садись», пропуская Дрю на заднее сидение, заблокировал двери, словно боясь, что муж может выскочить на ходу, и сорвался на самой высокой из разрешенных скоростей. Мужчина время от времени бросал на омегу злобные взгляды, но ничего не говорил, от чего становилось все страшнее. Милтона мелко трясло, он хотел провалиться сквозь землю или раствориться в воздухе, лишь бы это поскорее закончилось. Даже побои не так страшны, как это гнетущее тягостное ожидание. Лукас прекрасно это понимал, поэтому всегда умел правильно растянуть «прелюдию». Дрю тяжело и быстро дышал, словно загнанный зверь, стараясь абстрагироваться от смешавшихся запахов бензина и своего альфы: в машине его укачивало, а жутковатая атмосфера вокруг только усугубляла неприятные ощущения. Неожиданно начало покалывать руки: Милтон уже успел забыть, что офицер Ли так и не успел обработать его порезы, так что они снова начали кровоточить. Разбить окно голыми руками при ближайшем рассмотрении оказалось глупой идеей. Как, впрочем, и попытаться сбежать. Глупо было надеяться на то, что ему удастся скрыться незамеченным: разве Лукас не говорил сотню раз, что друг от друга их двоих освободит разве что смерть? Он повторял это каждый раз, когда Дрю пытался сбежать или сопротивляться, шипел в самое ухо яростно и на удивление интимно. «Никто не будет лезть в семейные распри, милый», – ухмыляясь, уверял альфа – «Особенно после того, как мне дали подполковника. Мы – идеальное семейство в глазах общественности, а люди всегда готовы на многое закрыть глаза, лишь бы не лишиться своих иллюзий». Лукас постоянно твердил о том, что никто и никогда не будет слушать искалеченного войной, истощенного морального омегу с тяжелым посттравматическим синдромом, огромным количеством глюков и регулярными приступами. Любые синяки можно объяснить тем, что во время припадков Дрю склонен причинять вред самому себе, ошейник – вынужденная мера, помогающая следить за передвижениями благоверного, а то, что он говорит… Кто и когда слушал почти сумасшедшего? «Мой муж опять забыл принять свои таблетки». Лукасу верили всегда, а даже если и нет – никаких доказательств против него не было. Милтон ведь всегда своевременно забирал из полиции так и не дописанные заявления, сначала в Марри-Бридже, а теперь и в Аделаиде. Вот только осознание того, что любые попытки Дрю бесполезны, не уменьшало тот гнев, что обрушивал на мужа подполковник каждый раз после произошедшего. – Опять подставить меня решил, сучка? – яростно зарычал Лукас, стоило им зайти в дом. Он не беспокоился о соседях: уж о звукоизоляции мужчина позаботился, не пожалел денег на такую актуальную для них вещь, превратив обычный загородный дом в неприступную крепость с другого конца вселенной. – Хочешь, чтобы я поставил бронированные окна? Дрю отрицательно замотал головой и, прислонившись к стене, начал тихонько сползать на пол, чтобы вновь задвинуться подальше в угол. Он уже забыл о том, что такая стратегия является заведомо проигрышной. Хотелось только спрятаться, стать как можно меньше, превратиться в абстрактную точку на пространстве, чтобы Лу его не заметил и оставил в покое. Конечно, такие желания были утопичны. Альфа втянул в себя воздух через ноздри, словно пробуя на вкус запах мужа, и мимолетно садистски улыбнулся. – Скоро течка, – сразу почувствовал он – Правда, таким бесполезным омегам, как ты, она не пригождается. Уже восемь лет живем вместе, но ты до сих пор не смог родить. Впрочем, этого стоило ожидать от такого фригидного солдафона. Дрю поморщился. Лукас любил с некоторым извращенным удовольствием напоминать омеге о том, что тот, скорее всего, бесплоден. Почему-то ему казалось, что это глубоко задевает Милтона и говорит о его неполноценности. На деле же военный только радовался тому, что у них нет общих детей. Они бы только усугубили и без того фатальную ситуацию. В и без того практически безвыходном аду повседневности, будь у них ребенок, Дрю бы вообще сошел с ума. Как защитить крошечное слабое существо, если не можешь спасти самого себя? – А это не моя проблема, Лу, – хрипло прошептал он, улыбаясь в ответ трескающимися губами – Почему меня должно волновать то, что ты не можешь обеспечить себе гребаного наследника, которым будешь тыкать общественности, рассказывая о своем несчастье с сумасшедшим мужем? – Дрю негромко рассмеялся, когда Лукас наклонился, чтобы ударить его по лицу. Губа треснула, брызнула кровь, соленая и горячая, но омега не обратил на это внимания. Почему-то именно сегодня уверенности в себе было чуть больше, чем обычно, хотелось отвечать на оскорбления той же монетой, ругаться, спорить до хрипоты. Но неожиданно сильный удар током моментально отрезвил Милтона. После такого он еще несколько дней будет говорить так, будто набрал полный рот каши, а то и вовсе не сможет складывать слоги в полноценную речь. Говорят, когда-то так лечили от гомосексуальности альф, которые влюблялись в себе подобных, но те в основном не избавлялись от «дурных наклонностей», а сходили с ума. Наверное, Дрю ждет такая же участь, как этих бедных парней, рожденных не в том месте и не в то время… – Какой-то ты сегодня слишком самоуверенный, милый, особенно для человека, который сбежал от своего хозяина и спелся с каким-то поганым маори – последнее слово альфа практически выплюнул: он был стереотипным патриотом своей страны, ненавидевшим в больших количествах мигрировавших из Новой Зеландии аборигенов – Хотя, какой же ты человек… – негромко рыкнул Лукас – Ты слышал о том, что непослушных щенков принято наказывать? – жесткая, неумолимая рука вцепилась в длинноватые волосы, потянула к себе. Альфа откуда-то достал длинную цепь и пристегнул ее к специальному крючку на задней части ошейника. – Пойдем, поганец, пора ложиться. Собаки всегда спят на ковре у кровати хозяина. От того, как альфа дернул цепь, Дрю чуть не задохнулся, и послушно пополз на четвереньках за ним. В голове все еще шумело от недавней встряски, руки ныли. Желание о чем-то спорить и издеваться над мужем пропало окончательно. Какая конфронтация, когда тебя в любой момент могут придушить к чертовой матери? Лукас так часто повторял, что Милтона освободит от него разве что смерть. *** Уже много лет Норман не испытывал настолько смешанных и противоречащих друг другу эмоций. Он и до этого слышал из какой-то передачи о домашнем насилии в телевизоре о том, что зачастую омеги, которых избивают мужья, не могут решиться на расставание и годами терпят своих угнетателей, позволяя им творить, что только в голову взбредет, но тут ситуация явно не подходила под определение «типичной». Во-первых, потому что в опале оказался не простой ведомый омежка, которого легко подчинить и запугать, а военный, к тому же, не простой солдат, слепо исполняющий приказы, а чертов герой. Как он мог позволить такому произойти, для Ли оставалось загадкой. Марк пересказал ему свой разговор на улице с Лукасом, но он ясности не внес. «Посттравматический синдром», «проблемы с психикой», «припадки». Что за размытые формулировки? Где конкретика? Без нее все утверждения подполковника Милтона выглядели голословными. Но когда Норман попытался сунуться и пробить по базам подробности относительно ментального и физического здоровья Дрю, то наткнулся на препятствие. Информация засекречена, как и у многих, кто участвовал в войне. Конфиденциальные сведения, чуть ли не государственная тайна, куда даже полиции не было хода. Стоило бы забить и сделать вид, что ничего не было. Согласно статистике, такое происходит в каждой четвертой семье, он ведь не может помочь каждому… «Пытаетесь отмазаться от собственной совести, офицер?» – злобно оборвал самого себя Ли. Он сам не заметил, что начал ходить из угла в угол по кухне, словно загнанный зверь. Рассел уже спал, так что оторвать от тягостных размышлений мужчину было некому. Одно было понятно невероятно четко: это дело он не бросит. Как тяжело оно не дастся и сколько времени не придется потратить, это уже вопрос принципа. И проблема даже не в пресловутом чувстве рыцарства и желании защищать слабого, довольно распространенном среди альф. Еще когда Норман только поступил на службу в ВВС, ему неоднократно говорили о том, что в армии Австралии никогда не бросят своего человека. Будь то летчик, морпех или разведчик. Тут все едины. Как бы не старался Ли дистанцироваться от всего, что связывало его с опытом прошлого, какие-то истины прежнего окружения он все же в себя впитал. И теперь единственным способом помочь тому несчастному омеге, что предстал перед ним в участке, было все это окружение задействовать. Если кто-то из них, конечно, согласится. О том, что звонок посреди ночи – плохая идея, Норман сразу понял по сонному голосу собеседника, который, впрочем, тут же стал обеспокоенным. – Какого хрена, Ли? – возмутился омега по ту сторону трубки – Что случилось? Что-то с Расселом? – Нет, с ним все в порядке, – торопливо успокоил Виктора мужчина – Я не за этим. – Ну, уж говори, коль разбудил, – бывший муж негромко застонал, выражая таким образом свое недовольство – Хотя любой другой бы на моем месте уже бросил трубку. – Как же хорошо, что я говорю с единственным и неповторимым в своем роде Виктором Тиге, – Норман позволил себе ухмыльнуться – У тебя есть номер телефона Дилана Харриса? – Я не понял, ты собираешься так по цепочке звонить всей эскадрилье, начиная с меня? – Номер, Виктор, номер, – нетерпеливо повторил Ли – Давай, напрягись. – Он сохранен у меня в памяти мобильника. Могу скинуть тебе смской. – Спасибо, – с чувством выдохнул Норман, мимоходом вспомнив, что этот короткий разговор оказался, наверное, первым лет за пять, когда они говорили не об общем сыне, ставшим единственной точкой соприкосновения двух полярно противоположных натур. – Один вопрос: зачем тебе сейчас номер Дилана? Ты не общался ни с кем из ВВС уже чертовски давно, так что я не верю, что ты соскучился. – Что-то происходит, – неопределенно ответил Ли – То, чему я вряд ли смогу дать сейчас объяснение. Прости. *** В отличие от Виктора, Дилан ответил почти сразу и, казалось, совершенно не удивился позднему звонку. Он вообще был человеком, которого трудно чем-то шокировать. Чтобы описать всю сложную натуру Харриса, достаточным было бы сказать, что, будучи ровесником Нормана и его бывшего мужа, он уже стал командиром эскадрильи, и единственным, не считая Виктора, омегой там. Все пилоты любили этого человека, мастерски умевшего сочетать дело и безделье, а потому с легкостью балансировавшего между амплуа молодого гения и веселого забулдыги, превосходного лидера и шлюхи от Бога. За время войны Дилан переспал, наверное, с каждым, кто был у него в звене, а то и во всей эскадрилье, не по одному разу. Исключениями были только Ли и Тиге, которые в то время еще были в браке друг с другом. Беспросветное блядство никак не сказывалось на его организаторских способностях – бытовало утверждение, что «в Аделаиде (под которой подразумевалась располагавшаяся там эскадрилья Харриса) никто не умирает». К сожалению, оно оказалось ложным и в конце войны один летчик все же погиб. Дилан очень тяжело переживал случившееся. Норман тоже, правда, по другой причине: место покойника занял Виктор, что стало одной из причин их скоропостижного развода. Потом Харрис как-то улучшил свои моральные качества и даже вышел замуж за одного из летчиков. Клинт был по совместительству другом Ли. Правда, только до той поры, пока Норман не ушел из армии и не оборвал связи со всеми, с кем там общался… – Капитан Харрис? – вопросительно произнес в трубку альфа, когда услышал полувопросительное «алло». – Майор Харрис, – поправил его невидимый собеседник – С кем имею честь говорить? – А ты неплохо продвинулся по службе, Дилан, – хмыкнул Ли вместо ответа. – Норман! – радостно воскликнул летчик, тут же узнавая прежнего товарища – Какими судьбами? Норман мгновенно посерьезнел. – Мне нужно поговорить с тобой по одному очень важному вопросу.