Новая жизнь

— Клара? — немного удивленно уточнила Мария, открывая дверь пошире и впуская незваную гостью внутрь. — Что-то случилось? Брюнетка слегка качнула головой, молча снимая туфли и переобуваясь в заранее приготовленные для нее в углу тапочки. Мари терпеливо выждала, пока женщина закончит с приготовлениями, и только потом с нажимом повторила: — Что с тобой? — Прости, — запоздало извинилась брюнетка, поправляя спутанные волосы. — Наверное, я тебе помешала.  — Да нет, что ты, — поспешила прервать ее Мари, почувствовав укол совести. — Родриго все равно на работе, а дети еще спят. Пойдем на кухню, я тебя чаем напою, — она кивнула на дверной проем, откуда приятно веяло запахом только что испеченного пирога. Домашняя атмосфера уюта и спокойствия немного приободрила поначалу поникшую Клару. Мари была отличной хозяйкой, и очередное кулинарное творение в ее исполнении уже через секунду исчезло с тарелки гостьи.  — Может теперь ты расскажешь, почему на тебе лица нет? — не вытерпела, наконец, Мария, садясь рядом с подругой на кожаный диван и с тревогой оглядывая задумчивую Клару. — Что-то с детьми? — Да, верно, — вздохнула Клара, отставляя чашку. — Прости меня, я… — она с шумом втянула в себя воздух, и в уголках глаз блеснули предательские слезы. — Я просто не знаю, что мне делать, Мари! — всхлипнула брюнетка, пряча лицо в ладонях. — Я знаю, что я должна сама с этим разобраться, а не плакаться тут тебе, но я в замешательстве, — она отрешенно покачала головой. Мария, обеспокоенная ни на шутку таким состоянием подруги, осторожно коснулась мокрых от слез ладоней Клары. Они дружили, казалось бы, не так давно, но изучить друг друга успели довольно хорошо. Клара, сильная с виду и уверенная в себе брюнетка, всегда была лучшим советником для менее решительной Мари. Они частенько болтали о бытовых проблемах, о мужьях, с которыми все не всегда было гладко, о сыновьях, таких разных, и в то же время, горячо любимых… Они о многом могли поговорить.  Но сейчас, видя, в каком состоянии находится подруга, Мария не находила слов.  — Все дело в Тиме, — ответила на ее немой вопрос Клара, утирая слезы. — Понимаешь, я знала, что нам с ним подружиться, найти общий язык, сблизиться — все это будет очень трудно, но я не думала, что все будет так… Так… — она вновь всхлипнула, пряча лицо в ладонях. Однако уже в следующую секунду нашла в себе силы продолжить: — Он все время избегает меня, сторониться, уходит к себе. А когда прихожу я, он молчит, опустив взгляд. И я не знаю, что мне делать с этим, Мари, — она тяжело вздохнула, с надеждой смотря на подругу. — У вас с Мишей тоже так было? Мари замялась. Говорить подруге о том, что в отличие от нее, у них с сыном отличные отношения, было бы истинным свинством. Но врать Мария не любила больше, поэтому, после небольшой паузы, неоднозначно покачала головой: — У нас тоже были трудности в общении… Я тебя прекрасно понимаю, милая, — она крепко обняла подругу. — Вам непросто, но и ты должна понять Тиму. Он еще подросток, для него сейчас мир — это белое и черное, без середины. Ты должна дать ему время привыкнуть. — Я знаю это, — кивнула Клара, и в ее голосе зазвучала отрешенность. — Но чем больше я наблюдаю за ним, тем больше боюсь. Я не знаю, что буду делать, если это случится, Мари, — она покачала головой. — Если он никогда не назовет меня «мамой». *** — Это солнце… Оно слишком яркое, — парень смешно наморщил нос, жмурясь от ярких лучей небесного светила, бивших в глаза.  Чья-то ладонь коснулась рук, переплетая их пальцы, а знакомый шепот заставил улыбнуться.  — Я знал, что ты обязательно к чему-нибудь придерешься, — Руслан коснулся губами шеи парня, прокладывая дорожку из поцелуев от этого участка кожи до оголенного плеча. — Но пляж все же лучше сидения дома, да?  — Ты никогда не упустишь возможность позанудствовать, — улыбнулся Тима, наслаждаясь лучами уходящего солнца.  Волны, то и дело омывающие берег, приятно ласкали кожу. Вода была довольно теплая для этого времени суток, и мысленно Тим поблагодарил парня за то, что вытащил его сюда.  — Здесь так спокойно, — поделился парень. — Так тихо… — Это лучшее место в городе, — кивнул Руслан. — Я любил приходить сюда в детстве.  — А я никогда не был здесь, — признался Тима, опуская взгляд. — Нас в детском доме не особо жаловали прогулками. — Это в прошлом, — заметив, как в глазах любимого появляются грустные нотки, Руслан коснулся его лица, очерчивая его контур. — Теперь ты здесь, со мной. И у тебя есть семья. Тима вздрогнул, отстранившись.  — Прости меня, — заметив недоуменный взгляд Руслана, поспешил объясниться он. — Просто для меня все это ужасно непривычно. Ну, знаешь, все в детском доме мечтают о семье, а я получил ее только сейчас… — он нервно усмехнулся. — Я очень благодарен Кларе и Диего за то, что они взяли меня. И теперь я так боюсь, Руслан, — его голос предательски дрогнул. — Я ужасно боюсь… — Чего ты боишься? — он с любовью взглянул на него, слегка улыбнувшись. Взгляд вдруг сделался серьезным, он опустил глаза.  — Я боюсь потерять их, Руслан. *** Музыка в клубе сегодня казалась ему слишком громкой. Да и вообще все происходящее в этом заведении невольно действовало на нервы. Заказав очередную порцию выпивки, Алан расплатился с барменом и вновь принялся наблюдать за танцующими посередине зала людьми. — Ты сегодня сама молчаливость, — Азамат, юноша опустошил бокал, взглянув на друга. — И что на тебя нашло?  — Забудь, — отмахнулся Алан, наблюдая, как молодая девушка за соседним столиком прячет от него заинтересованный и явно вызывающий взгляд. — Я сегодня не настроен для откровенных разговоров. Азамат хмыкнул. — Не очень-то и хотелось, — заметив на губах друга ухмылку, он проследил взгляд Алана, замечая, как очаровательная брюнетка за соседним столиком кокетливо накручивает прядь волос на палец. — Чувствую, с планами на вечер ты определился? Алан не ответил, медленно отпивая виски из стакана. Напиток неприятно обжигал пищевод, но не успокаивал. И это ужасно злило. Даже сидя в баре и наблюдая за миловидной незнакомкой, явно желающей познакомиться, он все еще думал о другом. Когда он видел его в последний раз, он спала. Уставший, опустошенный, будто бы и не живой. Глупо было отрицать, что это не представляло для него никакого интереса.  Он не знал, почему это происходит с ним. И чувствовать себя уязвимым было чертовски неприятно.