Antiquus amor cancer est

      Я торопилась. Потому как понимала, что безбожно опаздываю. В конце концов, плюнув на свой внешний вид, я метнулась к Кириллу, искренне надеясь, что он меня не убьет.       Ему стоило огромных усилий выбить себе этот выходной. Он заранее обговорил все с Ростиславом, потом — на всякий случай — с Романом, и после этого уже пошел к начальству. В итоге, Кирилл получил свободу на этот день, причем так, что никто уже и не вспомнил бы, что изначально тридцатого ноября именно он должен был играть Герберта.       Сейчас он стоял в одном из цветочных салонов и придирчиво выбирал букет. Я, все же додумавшаяся появиться незаметно, осторожно похлопала его по плечу, обозначая свое присутствие. Он слегка вздрогнул, обернулся, но даже не увидев меня, все же слегка расслабился.       — И в чем у нас проблема? — поинтересовалась я, задумчиво глядя на различные композиции из цветов, что стояли перед нами.       — Нужно что-то оригинальное. Ей уже дарили кучу всего — и сову, и медвежонка, и еще кого-то. Поэтому я теперь как-то теряюсь, — несколько мрачно произнес Кирилл.       — Так, — я вспомнила одну из фотографий Веры. — А вот розы ей год назад дарили красные на длинной ножке — это от кого?       По выразительному взгляду поняла, что от него. Улыбнулась. И не смогла разулыбнуться. Ну-ну, милые мои, просто один прокол за другим. Что же вы так потеряли бдительность и осторожность? Сами даете мне все козыри на руки.       Впрочем, долго ликовать я не стала, сосредоточившись на первостепенной задаче — выбор букета.       — Ей понравились те розы?       — Понравились.       — Ну так и чего думаем тогда?       — Это же банально, — передернул плечами Кирилл. — И повторяться не хочется.       — Уж поверь мне, — заговорщицки начала я, — все мы любим оригинальность, но в меру. Все эти букеты в виде разных животных — мило, красиво, но не подходит к нашему случаю. А розы, хоть и банальны, доставляют нам, девушкам, огромное удовольствие, потому как считаются самыми шикарными цветами. — Я подумала о том, что повторяться, действительно, несколько нехорошо, а потому предложила компромисс: — Как насчет другого цвета? Или скомпоновать?       Кирилл перестал недоверчиво смотреть на меня и наконец улыбнулся. А я, хитро усмехнувшись, продолжила читать про «язык цветов». С цветом все было понятно: бордовые как символ страсти, белые — как нежность и любовь. Плюс игра на контрастах.       Пока девушки по одной доставали розы и обрезали шипы, объясняя это тем, что от них только вода будет быстрее портиться, я все-таки оделась нормально и успела забежать в салон в тот момент, когда у Кирилла спросили о количестве бутонов. И пока ему не начали объяснять, что значит каждое количество, я быстренько спросила:       — Пятнадцать, двадцать семь или двадцать девять*?       Кирилл, как я и ожидала, выбрал среднее значение, а я, улыбнувшись флористам, оттащила его подальше, попросив дать нам «поболтать пару минут с девочками». Попросив ничего не объяснять Кириллу, я также уговорила их обойтись без излишних слоев бумаги или еще чего. Эти розы были прекрасны сами по себе, и я даже на какой-то миг позавидовала Вере.       Но недолго. Ибо надо было спешить дальше — оформлять место встречи. Ах, сколько прекрасных идей у меня было, но, увы, подходящих для теплого времени года. Потом я все-таки вспомнила, что на улице почти декабрь и грустно отодвинула мечты о всяких открытых беседках куда подальше. Ожесточенно проспорив с Кириллом почти полдня, мы все-таки сошлись на квартире. Еще и в Москве. Как оказалось, ее владельцем был какой-то старый знакомый Гордеева. Он согласился сдать ее в аренду на сутки, чему мы были очень рады.       Это было идеальное место для создания нужной атмосферы. С самого сегодняшнего утра и до обеда я пробыла там, вместе с хозяином этой самой студии (кстати, его зовут Андрей), драпируя не вписывающиеся детали интерьера всем, чем только можно. Мы «поколдовали» со светом, раскрасив лампочки в пастельные цвета**, передвинули стол со стульями на середину комнаты, потом я поставила себе несколько синяков, не заметив столешницы, и психанула. Поэтому все было убрано в другую комнату.       Поломав некоторое время голову, я решила, что мы можем обойтись кофейными столиками и подушками. Сказано — сделано. Андрей нашел у себя все, что мне потребовалось, так что я просто была готова расцеловать его.       Не забыли мы и про стандартную романтику — свечи в круглых подсвечниках стояли на подоконниках и кое-где на полу. Лепестки роз я разбрасывать не стала, не желая потом выметать их отовсюду. Зато притащила из дома ароматные палочки, так что комната пропиталась легким ароматом ландыша.       Ровно в семь вечера мы были почти готовы. Оставалось только дождаться заказанных из ресторана блюд. Этим занимался Кирилл, который знал предпочтения Веры лучше нас. Через полчаса раздался звонок. Но полностью мы расслабились только тогда, когда удостоверились в качестве блюд. Пробовать, конечно, не стали, но полюбовались на то, как изящно все было разложено, и пооблизывались на умопомрачительные запахи.       Почти сразу после этого Андрей ушел, как мы и договаривались, а я отправилась за Верой. Честно говоря, единственное, что мы не продумали — это как заставить Свешникову куда-то со мной пойти. К тому же, я хотела, чтобы она сегодня была просто ослепительно красивой. Душа моя жаждала сказки. Но Вера разбила все мои мечты, представ предо мной в костюме кигуруми в виде панды.       Грустно вздохнув, я схватила ее за руку и повела переодеваться. Не слушая ее удивленных возгласов по поводу моего возвращения, я что-то быстро говорила ей, пытаясь запудрить мозг. Собственно, это у меня прекрасно получилось, потому как уже спустя десять минут Вера послушно надела выбранное мной платье со свободной юбкой, чтобы было удобно сидеть почти на полу.       Пару раз она пыталась спросить меня, куда мы все-таки идем, но я молчала, ощущая себя Зоей Космодемьянской. В итоге, уложившись в рекордные пятнадцать минут, за которые я успела еще и немного подкрутить Вере волосы, мы перенеслись на абсолютно темную лестничную площадку. И если я прекрасно знала, что ничего с нами не случится, то девушка, кажется, нервничала.       Впрочем, весь ее страх исчез, когда я толкнула незапертую дверь, и в дверном проеме показался донельзя довольный Кирилл. Умильно посмотрев на эту парочку, я смахнула слезы и почувствовала себя мамой, провожающей дочь на выпускной бал. Но дальше мне задерживаться не стоило, и я с чистой совестью и неудовлетворенным любопытством вернулась к себе домой.