Тот, кто идёт по моим следам (Haunting my Footsteps)

Два дня спустя они оказываются в другом городе, название которого даже не стараются запомнить. Это им ни к чему – совсем скоро они, как и всегда, отправятся дальше. На данный момент их план предельно прост и уже заучен наизусть, ведь с момента начала бегства минуло две недели. (Венди напугана и страстно хочет вернуться домой, но она ничего не говорит, ведь Тинк делает всё это из добрых чувств, ещё оставшихся в её сердце). План таков: Тинк зайдёт в магазин, купит еды, а потом они отыщут какой-нибудь захудалый мотель, где переночуют. Они спят в машине минимум две ночи из семи – благодаря этому деньги, которые они объединили в общий бюджет, расходуются гораздо медленнее и превращаются в солидный запас. В конце концов Тинкер Белл идёт в магазин, а Венди, вздрагивая, ждёт в звенящей тишине. Рождество наступило вскоре после того, как они уехали из Сторибрука, но в этот раз не было ни праздничной атмосферы, ни радости. Они не праздновали и Новый Год, потому что трудно было найти момент более неподходящий. Однако в другой жизни они бы, скорее всего, так не поступили, каковы бы ни были обстоятельства. (Но это другая жизнь). Венди ждёт в машине, пытаясь успокоиться и вытеснить из головы бессмысленно мельтешащие мысли, когда чувствует это. Воздуха как будто становится меньше. Дышать вдруг гораздо труднее. Она не чувствовала себя так вот уже две недели – две недели тревоги, страха и попыток развеселить Тинк, пусть даже Венди её ни о чём и не просила (хотя она виновата, что подглядывала за демоном, когда должна была спать), пусть не хотела, чтобы та беспокоилась (ведь она уже достаточно настрадалась). Венди бросает взгляд за плечо, руки в мягких рукавах толстовки покрываются гусиной кожей. На улице за машиной пусто, но сердце всё равно начинает стучать чуть быстрее, чуть громче отдаваясь в ушах. Она знает, что нужно оставаться внутри, спрятаться и надеяться, что то, о чём она думает, не приблизится, не заметит её, не учует (она ведь помнит, что было, когда она посмотрела в окно). Венди хватает телефон, который Тинк когда-то заставила её забрать с собой, и торопливо печатает сообщение. «Воздуха опять мало». Что-то ударяется о стекло, и она взвизгивает, почти подпрыгивая на сидении. Сердце колотится со скоростью в миллионы миль в минуту. Венди смотрит на то, что напугало её до полусмерти. Но это лишь Тинк, озабоченно глядящая на неё. Она обходит машину и садится в кресло водителя. – Уезжаем, – произносит Тинк, делая вид, что не замечает, как трясутся стиснутые ладони Венди. – Здесь небезопасно. Нам надо выбраться… – Неужели? Мы ведь ещё даже не начали. При звуках голоса с заднего сидения обе замирают. Сердце Венди словно бы по-настоящему останавливается. Прежде, чем она успевает обмыслить происходящее, Тинкер Белл уже запирает все двери – все кроме одной, в которую она и выпихивает Венди. Той не нужно ничего говорить – спотыкаясь, она бежит прочь. Вслед ей несётся громоподобный злобный хохот. Давясь воздухом, Венди заворачивает за угол. В отдалении слышатся приглушённые ругательства Тинк (благослови её душу, благослови её сердце), визг шин, но она не оборачивается и не останавливается – потому что знает, что Питер Пэн за её спиной, прямо позади. Венди чувствует, как горло исторгает истошный вопль, когда его руки хватают её за талию и толкают вправо. От неожиданности Венди теряет равновесие. Ноги запинаются друг о друга, и она сталкивается с кирпичной стеной и сползает на асфальт. Венди сухо всхлипывает, пытаясь подняться и отползти, – прочь от Питера, к Тинк, чтобы та подобрала её, и они как можно быстрее уехали из города, как можно дальше от него… Холодные пальцы сгребают её волосы в кулак и вздёргивают Венди на ноги. Она взвизгивает и принимается отбиваться – лягаться, вырываться – и ударяет его в живот, но тот лишь хохочет. Он зовёт её по имени, насмехается, а затем ловит её руку. Его ногти впиваются в кожу так сильно, что в отметинах-полумесяцах выступает кровь. – Отпусти, отпусти, Питер, – кричит Венди снова и снова, но у Питера Пэна нет на это настроения, пусть он и улыбается широко (будто опасный безумец): ведь ему пришлось изувечить кое-кого, Киллиана Джонса, чтобы найти их, и он искал их почти две недели, и сейчас она здесь, сучит ногами, брыкается, делая его победу лишь слаще… Что-то с силой бьёт его по затылку, и на мгновение перед глазами темнеет, а руки разжимаются. Этого оказывается достаточно, чтобы она оттолкнула его, подбежала к машине Тинк, села внутрь, и та понеслась прочь, оставляя Питера Пэна сжимать гудящие виски и бормотать проклятья, пока зрение не прояснится. Он чертыхается и исчезает прежде, чем кто-то замечает его. Он был так близок, но эта женщина – та самая, которой он сохранил жизнь, – помогла ей сбежать. Это его очень, очень злит. Следующие несколько дней Тинк гонит седан вперёд, нарушая все мыслимые пределы скорости, а Венди лежит, сжавшись в комок, на задних сидениях. Она не раскрывает рта, только спит, закутавшись в одеяло, и изо всех сил старается не плакать, если бодрствует, а Тинк сидит за рулём. Они останавливаются только ради того, чтобы ненадолго зайти в душевую и загрузить багажник едой. Тинк не позволит Питеру Пэну забрать Венди. Через несколько дней машина ломается. Когда Тинк начинает разбираться в причинах, она с тревогой понимает, что отсоединилось что-то под капотом, но у неё нет необходимых инструментов. Они припарковываются на стоянке у бакалейного магазина и решают пойти и купить их, чтобы вновь отправиться в путь. Они молчат, но обе понимают: без Пэна тут, скорее всего, не обошлось. Когда наступают сумерки, седан уже снова на дороге. Они сполна заплатили непроходимому тупице-механику, чтобы тот починил поломку, вместо того, чтобы покупать инструменты, которые он был намерен им продать по баснословной цене. Когда они выезжают на шоссе, их снова начинает душить странное ощущение недостатка воздуха. Спидометр показывает, что они нарушают закон как минимум на сорок километров в час, но они едва ли могут заставить себя беспокоиться об этом – не сейчас, когда демон дышит в затылок, и им совсем не хочется встречаться с ним – снова. Они не так удачливы, как им бы того хотелось. Всё заканчивается, когда они выезжают из маленького городка три дня спустя. Воздуха всё ещё не хватает, а ужас словно бы тугим кольцом свернулся вокруг позвоночника Венди. Впереди они видят фигуру, стоящую посреди дороги. Тинк не останавливается, только сильнее вжимает педаль газа, и Венди требуется несколько секунд, чтобы понять: на этом пустом шоссе среди пшеничных полей и одиноких сосен они просто-напросто насмерть собьют Питера. Она закрывает глаза руками, стараясь сдержать слёзы, и ждёт, что машина дёрнется, ударится обо что-то, что раздастся отвратительный хруст костей о металл – но ничего не происходит. Венди отнимает ладони, когда Тинк произносит: «Этот мелкий ублюдок…» А потом всё катится к чертям. Они слышат свирепый, нечеловеческий крик Питера, и внезапно становится так тяжело дышать, что Тинк отпускает руль и вцепляется в горло. Седан виляет в сторону (это Пэн виноват, это он вытянул весь воздух из машины) и кубарем летит на обочину. Всё вокруг кажется сюрреалистичным: автомобиль соскакивает с дороги, переворачивается, яростно встряхивая своих пассажиров, будто ребёнок – надоевшую игрушку. Когда он останавливается, Венди уже не уверена, что жива. Всё её тело болит, на животе расползается тёплое мокрое пятно, а руки и ноги немеют. Перед глазами на мгновение темнеет, а потом Венди замечает, что Тинк не шевелится. Она не может прекратить кричать – визжать – молить Тинкер Белл очнуться. Лицо Тинк покрыто кровью – боже, как же много крови, – а на её голове зияет глубокая рана. Венди не может знать, насколько та опасна, но кажется, что её подруга не дышит. Она выдыхает тихое, сломленное «Не оставляй меня», пытается сдвинуться с места… И заходится криком. Боль прокатывается по всему телу. Всхлип срывается с треснувших, окровавленных губ Венди, когда она опускает взгляд. Осколок ветрового стекла торчит прямо из её живота. Кровь расползается по толстовке, пропитывает футболку и штаны. Она начинает паниковать, пытается двигаться и замереть одновременно. Истерика понемногу охватывает её, потому что Тинк, наверное, мертва, а сама она умирает и… Лицо Питера появляется сбоку. Венди то ли вскрикивает, то ли всхлипывает, когда он тянется к ней – и каменеет, разглядев её живот. Венди вопит и плачет, но он будто вовсе не слышит её. Целых пять секунд его лицо – идеально бесстрастная маска, которая затем искажается злостью. Что-то происходит – он отстёгивает её ремень безопасности (и как он сумел дотянуться?), бормоча что-то себе под нос (Венди различает: «Не собираюсь позволить этому произойти…») и вытаскивает её из перевёрнутой машины. Она кричит, потому что стекло впивается в мышцы, когда он волочит её по земле прочь от обломков. – Я убью тебя, – хрипит Венди. Слёзы текут по её выпачканным кровью щекам (кровью из раны Тинк). – Я убью тебя, если она мертва. Питер высокомерно усмехается, но молчит. Он опускается на колени возле Венди и, прежде, чем она осознаёт, что происходит, хватается за осколок (ей невыносимо больно, хотя она понимает, что ощущает боль неполно, потому что, наверное, в шоке, и она прикончит его, потому что Тинк, скорее всего, умерла). – Что ты, чёрт тебя дери, творишь? Это Тинк. Венди кричит на неё, потому что та заставила её думать, что погибла. Тинк пытается вылезти из машины, и Питер бросает на неё угрюмый взгляд. – Я пытаюсь спасти её, – огрызается он. – Я могу. – У тебя нет на это права, – шипит Тинк, неуклюже падая на землю. Она наполовину выкарабкалась наружу, но её ноги всё ещё внутри. – У тебя нет права, потому что ты… – Это не закончится вот так, – обрывает её Пэн. Вдалеке слышится вой сирен. – Я зашёл слишком далеко, страдал слишком долго, чтобы мне отказали из-за того, что ты говоришь. Оба не обращают никакого внимания на сирены. Внезапно живот Венди опаляет боль, омывает её с кончиков пальцев до корней волос, и она почти теряет сознание. Она истекает кровью – гораздо сильнее, чем раньше – и слышит, как Тинкер Белл говорит: – Ты, грёбаный идиот, ты убил её. – Я могу спасти её, – кричит Питер. Голова Венди запрокидывается набок. Слёзы продолжают вычерчивать дорожки на окровавленном лице, но её прерывистое дыхание вселяет в мальчика-демона уверенность. Он зажимает рану ладонью, второй рукой притягивает её ближе и дышит – вдох, выдох, вдох, выдох, – пока женщина вопит на него, а вой сирен медленно, медленно приближается. – Я… Я не могу сделать это здесь, – произносит он и оборачивается к Тинк. Вероятно, она повредила позвоночник, но ему плевать, совершенно плевать, потому что девушка в его руках, и его искорёженное чёрное сердце (то, что от него осталось) грозится расколоться на куски, изломать его, если он позволит ей умереть. Он изображает глумливую ухмылку. – Я забираю её с собой. Я спасу её, а потом я собираюсь оставить её себе. – Ты не можешь, Пэн, – хрипит Тинк. Питер встаёт, – осторожно? – держа Венди на руках. Ему нужно торопиться – она почти истекла кровью. – Я могу, – говорит он, делает шаг – и наступает на Тинк. Крик, который она исторгает, заставляет всё внутри него сжиматься. Он убирает ногу. Да, позвоночник определённо повреждён. – Что… Я убью тебя… – Тинк давится слезами. Он усмехается ей сверху вниз. – Забавно будет взглянуть на это, – цедит он. – Это за то, что забрала её. Но я не убью тебя. Не сейчас, – продолжает он и смотрит на Венди, слабо сжимающую его руку и неслышно бормочущую что-то. – Я этого не сделаю, потому что хочу, чтобы ты её снова увидела. Когда это произойдёт, она будет моей. – Да… чтоб тебя… Питер Пэн и Венди исчезают, растворяются прямо перед её глазами. Тинкер Белл бормочет проклятье. Он победил. Этот сукин сын победил, после всего, через что они прошли. Проходят месяцы, и Тинк выздоравливает. Он действительно оставил ей жизнь. Проходят месяцы, и она прекращает оплакивать Венди. Она возвращается в Сторибрук без неё и в инвалидном кресле – всё благодаря Пэну и тому, что он сотворил с её позвоночником, перевернув машину. Проходят недели с момента возвращения, и однажды на рассвете в понедельник слышит, как кто-то зовёт её по имени. Тинк едет в своём кресле вниз по улице, смаргивая слёзы, полная решимости не верить тому, что слышит, но, когда видит Венди – Венди, Венди Дарлинг, усталую, измотанную, какую-то совершенно другую, бегущую к ней с широкой улыбкой на лице, – она обнимает её, а потом спрашивает, спрашивает, спрашивает. Тинк может только смотреть в пустые глаза Венди, когда та произносит слова, которые она никак не ожидала услышать. – Он отпустил меня, Тинк. – Что? Тинк отказывается верить – разве что… разве что… разве что у демона, и правда, в груди билось искорёженное, почерневшее, гнилое сердце, а это значит… – Это правда, Тинкер Белл. Я здесь. Он отпустил меня.