Злодеи воскресают в полночь

- А он не сказал, что задумал? День, и Кью уже живет в соседнем номере. - Сказал, но я решил это скрыть от своего единственного союзника. - Сарказм тебя не украшает. Тогда с чего ты решил, что он вообще что-то задумал? - Ты издеваешься? Задумал, потому что это Сильва, задумал, потому что Эм жива, и он об этом, скорее всего, знает. - Но в офисе через громкоговоритель он поздоровался с тобой, - Кью сидел в номере Бонда, изучая инструкцию, стоящую в пластиковой рамке на полочке у кровати. - Кью, очнись, я понятия не имею, что он хочет, но если бы он решил отойти от дел, стал бы он объявлять о своем воскрешение через громкую связь? - Может, ему нужен ты лично, а не Великобритания и все наши секреты? – парень достал монетку из кармана и бросил, нагнулся, что-то нажал - кровать завибрировала. Кью улегся на нее и закрыл глаза. То, что нужно после тяжелого перелета. - Даже если он хочет мести, Великобританию он прихватит заодно, просто, чтобы я не расслаблялся. - Откуда ты так хорошо его знаешь? - Он предсказуем. - Пока, кроме тебя, его предсказуемым никто не называл, - пробурчал Кью, все так же наслаждаясь массажем. - И вообще, почему моя кровать вибрирует? Иди к себе и включай свою. - Интересно, а как я спать буду? Тут платишь за час массажа, а остальные двенадцать часов получаешь в подарок. - Бессмысленная функция. - Вот и я о том же, - Кью встал. – Ладно, попробую, что-нибудь выяснить, спокойной ночи. Джеймс не стал говорить все, что думает о своем помощнике. Ничего, поспит на диване. Кью, в смысле, поспит на диване, а он сам будет спать на его кровати. *** Выгнать Кью не удалось, а коробка под кроватью, которая принимала монетки, была, кажется, сделана из самого стойкого материала в мире, потому что пули ее не брали. Пришлось Джеймсу, проклиная все на свете, самому перебираться на диван, только в своем номере, и стараться заснуть. И все же, когда теплая ладонь погладила его по лицу, он именно проснулся, а потом попытался дотянутся до пистолета. А это значит – уснуть ему удалось. Правда, от этого не легче. Странно, на этот раз Сильва не улыбался, а просто смотрел. Смотрел и держал руки Джеймса Бонда, так, чтобы он не совершал лишних движений. - У меня было ровно полминуты на то, чтобы тебя убить, но я этого не сделал, поэтому, прошу, облегчи жизнь нам обоим и пообещай, что ты не убьешь меня. Джеймс кивает, и Сильва тут же отпускает, встает с дивана и идет к кровати. - Знаешь в чем твоя проблема, Джеймс? – мужчина наклоняется к этой несчастной коробке с монетами и, достав отмычку, что-то делает под кроватью. – Ты неправильно судишь о людях. - Да ну? И в чем же я ошибаюсь, когда говорю, например, что ты вернулся чтобы отомстить? - Мне некому мстить, Джеймс, - кровать перестала вибрировать. – Может, все, чего я хочу теперь - это не месть, а счастье? - В таком случае у тебя странные представления о счастье. Знаешь, люди, которые устраивают представления в МI6, обычно не хотят домик в деревне и жену с двумя детьми. - А как же попытка уберечь тех, кто тебе дорог? - Эм не угрожает ее же подразделение, - Джеймс стоял в спортивных штанах, голый по пояс перед Сильвой. - Она меня не волнует, - Сильва смотрит на Джеймса и делает вдох, собираясь что-то сказать, но стук в дверь прерывает его. – Пока, агент Бонд, еще увидимся. Шаг на балкон. Джеймс смотрит, но не задерживает. Хотя на этот раз он уверен, что у Сильвы нет козырей в кармане и пришел он сюда один. Да что же это такое? Может, тесты справедливо сказали ему держаться подальше от работы? - На МI6 совершенно нападение, - Кью взъерошен, с ноутбуком в руках. Секунда на осмысление, наспех натянутые кроссовки, ветровка, пистолет в руках, и Джеймс Бонд спускается по пожарной лестнице. Сильва не мог далеко уйти. Черт возьми, почему он его не задержал? Черный внедорожник мигает фарами в конце улицы. Уже не догнать. - Это он? – Кью спрашивает, когда Джеймс вернулся в номер и взял из холодильника маленькую бутылочку виски. Алкоголь, слава богу, положили. - Да. - Вы с ним говорили? Чего он хочет? Эм? - Он не сказал, - отчего-то рассказывать, о том, что Сильва говорил про «счастье», не хотелось.