***
С каждым разом обедать в большой столовой всё больше надоедало. Артур понимал, что это нормально и правильно для короля – питаться там, приглашая жену или близких товарищей разделить с ним трапезу, но теплые воспоминания об уютных посиделках в собственных покоях не позволяли расслабиться. Он хотел, чтобы все было как раньше. Чтобы он просыпался незадолго до полудня от веселых криков непутевого слуги, ждал больше положенного, когда тот приготовит завтрак, едва ли достойный среднего класса, и чтобы вокруг все время раздавался смех, шутки, издевки или даже несерьезные угрозы. Артур отчаянно по этому скучал. Но в очередной раз сидел в огромном зале, за длиннющим столом, накрытом только на две персоны. Какой же это бред. — Это стандарты, которые принимаются вместе с титулом, — мягко объяснила Гвиневра, когда он озвучил свои мысли вслух. — Остальные могут питаться, где угодно, но это место твое. — Это очень одинокие стандарты, — устало выдохнул король. — Потому что короли сами по себе одиноки. Увы, она была права. Это замечаешь не сразу; сначала все кажется обычным, веселым, ну, может, немного напыщенным. Люди вьются вокруг тебя, проявляют свое почтение, тая за ним презрение и затаённую на королевский род обиду. И ты уже не знаешь, кому доверять, но, более того, не знаешь, кто остался твоим другом – все слишком резко изменилось. Не кривя душой, Пендрагон безукоризненно мог подставить спину только двум людям – жене и сбежавшему волшебнику. Даже с рыцарями оставалась доля сомнения, пусть они уже десятки раз бились бок о бок. Всё стало слишком сложно. — О чем ты хотел поговорить? — через несколько минут спрашивает девушка, пока им несут вторые блюда. Она говорит непринужденно, но взглядом показывает, что осознает серьезность положения. — Всё о том же, — неоднозначно заявляет король, пока слуги еще в поле видимости, а продолжает, когда они уже скрылись за дверьми: — Приверженцы Старой Религии всё еще не доверяют нам, и я не знаю, что еще могу сделать для них. Королева делает вид, что задумалась, хотя и сама размышляла на эту тему уже немало дней. — Они не примут материальных благ. Они не животные, которых тебе нужно приручить. Если хочешь связать Камелот со Старой Религией вновь, действуй так же, как поступил бы с двумя враждующими королевствами. Самый лучший способ закрепить взаимовыгодный договор… — Брак, — заканчивает за неё Пендрагон и не сдерживает удивленного выдоха. — Ну, это только моё мнение, — поспешно обрывает себя Гвен, но по взгляду супруга видит, что тот всерьез ухватился за эту идею. — Им нужно знать, что ты настроен серьезно, что пустишь их в сердце Камелота и своё сердце. Артур морщится, шутя на тему того случая, когда его отец чуть не женился на тролле, и они быстро прикрывают тему брака на какое-то время. Все-таки, это может быть лишним. Да и сначала придется разобраться с другими проблемами… Все формальности после важных дел.***
К началу второго зимнего месяца король решает, что больше не может медлить, и оставляет управление королевством на жену. Та неплохо находит контакт с любыми существами, что ни пришли бы к ней на ковер просить за себя или свою семью, поэтому просто не может не справиться с этими проблемами в течение нескольких недель. Мерлин не из тех, кто прячется от своей судьбы, поэтому найти его не составило труда – на фоне покрытого снегами Эалдора его сине-красное одеяние выделялось ярким пятном. — Как там разборки со Старой Религией? — даже не оборачиваясь на подошедшего, спрашивает маг, и Артур почти смеется от невинного тона человека, что сбежал из дворца на драконе. Он высоко поднимает ноги, перебираясь по сугробам, а его вороной жеребец недовольно пыхтит на такую неудобную дорогу. — Ну, у твоих обожателей есть собственный район, почти половина базара и теплые отношения с завсегдатаями таверн, обожающих смотреть на их «фокусы», — перечисляет Артур, улыбаясь и чувствуя, как замерзает от этого лицо. — Как по мне, всё отлично. — «Моих обожателей»? — смеется Мерлин, расчищая главные дороги села одной только мыслью об этом. — Именно! — жарко возмущается король, а сам не сводит взгляда с отливающих золотом глаз экс-слуги. — Ты бы видел это! Они не могут прожить больше часа, чтобы не упомянуть «святого Эмриса». И большинство их магазинчиков, так или иначе, связаны с твоим именем. Это безумие! А Мерлин смеется в ответ, и вокруг почему-то становится теплее, хоть магия и не применена. — Уверен, твое эго перетерпит эту ужасную пытку, — улыбается он, как всегда, как прежде. — Главное, чтобы ты слишком не зазнался. Только попроси – приставлю рыцаря, чтобы каждый час давал тебе затрещину. Они смеются в унисон, и северный ветер не может заставить их спрятаться под крышу. Здесь, на нейтральной территории, нет места старым обидам и неприязням. Здесь можно забыть о титулах и долгах перед всем миром. Здесь можно забыть о выдуманной кем-то судьбе, перехватить её поводья и выбрать новый маршрут. Здесь они не король и величайший маг, а два нелепых молодых человека, стоящих по колено в сугробе и смеющихся над только-им-понятными-шутками. — Холодно у вас тут, — с улыбкой ежится Артур, поглаживая по морде своего коня. — В Камелоте теплее? — Ветер почти не чувствуется из-за стен, а внутри все прогревают. Мерлин неоднозначно покачивает головой, словно порицая королевские замашки друга(?). — Если хотел комфорта, то зря сюда приехал, — напрямую готовит он. Но Пендрагон беззлобно улыбается: — Я хотел поговорить с тобой, поэтому приехал по нужному адресу.***
Внутри лачужки Хунит тепло и пахнет свежевыпеченным хлебом – видно, что сын вознамерился помочь ей во всем, используя магию направо и налево. Женщина проявляет гостеприимство, но, видно, озабочена открытием тайны их семьи и реакцией сына Утера на неё. Когда Артур, как ни в чем ни бывало, берет левитирующую в воздухе тарелку с кашей, приступая к еде, её сомнения исчезают. Теперь она искренне беспокоится за то, как король добирался сюда в такой снегопад, и, получив вялый ответ, мол, «бывало и хуже», заставляет его съесть всю приготовленную пищу и лечь спать. Спорить с Хунит – дело неблагодарное и бесполезное. Поэтому Артур, будь он королем или нет, соглашается со всеми указаниями простой крестьянки, только и успевая благодарить за её заботу. Мерлин, следящий за этим из дальнего угла, не пытался скрывать смешки, после перешедшие в самый настоящий хохот, пока бедный король пытался снять всю свою броню отмороженными на улице пальцами. В итоге он, конечно, решил помочь, и это было одно из тех действий, которые вызывают эффект дежавю. Приятный эффект дежавю. Так или иначе, все попытки начать разговор об истинной причине такого далекого пути были бесполезны под бдительным взором строгой женщины. Но к её режиму было легко привыкнуть, и когда она сказала, что пора спать, Мерлин безукоризненно подчинился, туша все сияющие магические шары в доме.***
Утро Артура началось необычно. Он привык к мягким перинам и робкому голосу прислуги, которым начинают его новый день. Он был готов к старому-доброму «Проснись и пой!» от Мерлина. Но в итоге ни того, ни другого не было. Вместо этого его встретил аромат чего-то жаренного(что уже было в новинку – его покои находились далеко от кухни), негромкое напевание какой-то незамысловатой мелодии и звук льющейся воды с улицы. Если бы короля спросили в этот момент, что лучше, обычные его пробуждения или подобные, он бы сделал вид, что не расслышал вопроса, а сам бы сгримасничал за спиной у спрашивающего, чтобы развеселить Великого Мага. И ни разу бы не пожалел о содеянном, запечатлев на пленке памяти звонкий гортанный смех и кривую улыбку с обнаженными белыми зубами, которую Мерлин использует лишь тогда, когда запрокидывает голову, демонстрируя выделяющийся кадык. Да, это, определенно, было бы лучшим вариантом. Поэтому, не сравнивая это утро с каким-либо другим, Артур лениво растянулся на крохотной, совсем непривычной кровати, скрипящей из-за любого его действия, и позволил себе на секунду – всего на секунду, не больше – забыть о титуле, цели прибытия и куче дел, оставленных в королевстве. Он чувствовал, что ему нужно было передохнуть. А еще знал, что нет лучшего способа отдохнуть, кроме как приехать в гости к другу. По-крайней мере, Артур искренне – насколько только мог – надеялся, что после того, как Мерлин ушел с должности его личного слуги, у них не должно возникнуть проблем в восстановлении дружбы. Они итак спускали с рук кучу фривольностей в поведении, из-за чего никто бы в жизни не догадался, что один должен был беспрекословно подчиняться другому, а теперь это даже не будет порицаться законами и моралями, установленными в королевстве. Все должно пройти идеально. Но, как известно, любые планы, даже построенные легендарными личностями, имеют свойство обламываться. Чаще всего это происходило с планами королей, не считающихся со своим народом. Но Артур был хорошим королем, и то, что с ним до сих пор происходят внезапные, выбивающие из колеи события, объясняется одним-единственным словом. — Мерлин! Крик самого Короля Камелота слышала, пожалуй, вся деревушка, а, возможно, все окружающие её леса. С годами он научился кричать достаточно громко, чтобы в-прошлом-слуга-а-сейчас-нет мог расслышать приказ. Ну или для того, чтобы его угрозы звучали серьезнее. Теперь же, спустя немало времени, этот навык вновь ему пригодился, потому что нерадивый волшебник не придумал ничего лучше ледяного душа. Магического ледяного душа. Такого, от которого, кажется, промерзают даже кости. Никто в своем уме не стал бы творить такое с Артуром(титул сильнейшего рыцаря просто так не вручается), но маги, очевидно, по своей натуре были все «немного того». А уж порождение самой магии, Сильнейший Маг, что ступал по земле, просто не мог не быть чокнутым на всю свою голову. Но так же он был предприимчивым, а потому успел убежать достаточно далеко, прежде чем использовать это глупое, бесполезное, но такое забавное заклинание. Достаточно далеко, но даже там услышал крик Пендрагона. И не смог сдержать победной ухмылки.***
Ближе к обеду пришлось объявить перемирие, так как Хунит наотрез отказалась пускать в дом перепачканных и постоянно толкающихся мальчишек. Даже если эти «мальчишки» были взрослыми мужчинами, судьба которых построить Великий Альбион. Какое-то время они еще обиженно косились друг на друга за столом, а, пока женщина не видит, кидались ложками и пытались дотянуться через стол, чтобы залепить другому оплеуху. Однако и это вскоре надоело. Еда нынче стала вкуснее и сытнее, чем в тот раз, когда Артур впервые гостил у Хунит, поэтому он не меньше трех раз просил добавки, наслаждаясь подколами Мерлина на тему лишнего веса. А после еды и разговор пошел лучше. — Итак, — начал Эмрис, складывая руки перед собой и опуская на них голову, — по какому делу король Камелота прибыл к простому, ничем не выделяющемуся от остальных волшебнику? — с долей своего классического сарказма поинтересовался он, тая в уголках губ то самое «я-же-говорил-что-ты-без-меня-и-дня-прожить-не-сможешь». — Это получилось случайно, — поддержал его игру Артур и откинулся на спинку стула, всем своим видом показывая высшую степень спокойствия и расслабленности. — Я разбирал завалы книг в библиотеке, ища что-либо о тех временах, когда магия была разрешена, и узнал, что при дворе обязательно должен был быть сильный маг. Придворный маг. Мерлин догадывался, что речь пойдет об этом, поэтому держался уверенно. — Ты предлагаешь мне занять эту вакансию? И был в ступоре, услышав ответ. — Нет, но я хотел спросить, есть ли у тебя знакомые, достойные этого титула, — с заметным самодовольством в глазах, но невинной улыбкой, потянул Артур. — Понимаешь, это ведь серьезное дело, и я не могу довериться первому встречному. Твое мнение авторитетно для меня. Маг замер на какое-то время, справляясь с подступающими эмоциями. Он был уверен, уверен, что ему дадут этот титул без колебаний, а теперь не мог собраться с силами, чтобы ответить что-то стоящее. Были ли у него знакомые, достойные этого? Может быть, кто-нибудь из друидов? Он озвучил свое предположение. — Вряд ли. Друиды до сих пор не доверяют мне, даже несмотря на усилия Мордреда, — отверг это предположение Пендрагон. — Если бы у власти был кто-то, кто имеет авторитет, то… — Ты имеешь в виду меня? — Они поклоняются тебе, словно божеству! — без обиды или злости воскликнул король, недоумевая, очевидно, почему магические создания прославляют Эмриса так сильно. Он просто не видел даже половины силы своего «слуги». — И ты хочешь этим воспользоваться? — раздраженно поджал губы Мерлин. — Это максимально нетактично и грубо с твоей стороны. Король ты или нет, но заставить меня вернуться в Камелот – не в твоих силах. Я не буду давать тем, кто верит мне, ложные надежды. Артур, готовый к такому, согласно кивает. И окончательно расслабляется на своем месте: — Тогда и я не вернусь в Камелот. Такой поворот явно не входил в планы мага, и он опешил от самоуверенности собеседника, позволив себе недоуменно нахмуриться. Но уже вскоре взял себя в руки и натянул серьезную маску-для-переговоров. Он чувствовал, что это не просто визит с требованием. Но не мог – не хотел – узнавать правду с помощью магии. — Зачем всё это, Артур? — легко спросил он. — Зачем это шоу? «Я не уеду без тебя»? Все эти пафосные речи? — Ты не простил меня. Вот и оно. Вот, в чем вся проблема. Вот, что гложет короля ночами. Совесть. Мерлин не знает, что должен делать в такой ситуации. Он изгнал его из Камелота из-за слухов. Не доверился, хотя причин сомневаться не было. Он даже не извинился, когда нашел снова, а силой вернул в Камелот, везя в клетке. Артур – самое бестактное животное из всех, которое просто не заслуживает прощения за содеянное. И эта обида отражается в аквамариновых глазах так очевидно, что королю становится не по себе. Он в ужасе от того, насколько негативную эмоцию смог породить в совершенном создании, самом воплощении доброй магии, как таковой. Пендрагон ненавидит себя за это. — Я не вернусь в Камелот без тебя, так или иначе. И знает, что ничего не сможет с этим поделать, кроме как… — Прости.