***
В маленькой деревушке не так много мест, куда может убежать Мерлин. С гибелью Уилла их стало еще меньше, поэтому он особо не раздумывал, влетая в комнату матери. Хунит готовилась ко сну, убирая ношенные сегодня вещи в шкаф, но тут же бросила свое дело, увидев на лице сына испуг. — Милый? — робко позвала женщина, зная, что с её особенным ребенком нужно быть осторожной вдвойне. Но парень ничего не ответил, просто бросаясь в её объятья. В них тепло, уютно и безопасно. Она способна уберечь от любых ужасов, если только нежно погладит по волосам. И уж точно отгонит странные подозрения поцелуем в лоб… Ну, то есть, так было бы, если бы женщина сама по себе не была любопытной до мозга костей. — Что стряслось? — чуть слабее обнимая Мерлина, спросила она. — К-как ты думаешь, — с трудом связывая предложения, попытался ответить тот, — могу ли я… нет, не так. Способно ли мое сердце… опять не то. — Он бормотал бессвязно, кое-как добираясь до сути. — Могу ли я любить, а если могу, то не противоречит ли это предначертанной судьбе, не уничтожит ли возможность Альбиона? Сложный вопрос для столь позднего времени. И всё, что могла сделать мать для – напуганного теплом в груди – ребенка, это нежно улыбнуться и задать всего лишь один вопрос: — Артур? И, пусть она и не получила ответа, всё было ясно без слов и жестов. — Слушай то, что говорит тебе сердце. Оно никогда не ошибается.***
Очередное утро Артура стало настолько неожиданным, насколько только возможно. Он проснулся, когда кто-то с грохотом уселся рядом и пихнул его в плечо со всей силы. Стоило открыть глаза, и мгновенная догадка оправдалась – прямо перед ним сидел Мерлин. Бодрый, гиперактивный и в выглаженной – в кой-то веке! – одежде. — Добр… — хотел было поприветствовать непутевого мага король, но тот сразу же перебил его: — Я задаю три вопроса. Если на все три ты отвечаешь честно, то через час мы выезжаем в сторону Камелота. Если нет – на мою помощь не рассчитывай. Все ясно? Сонный мозг с трудом переваривает гору важной информации, но вскоре Артур соображает, что от него чего-то ждут. И кивает. — Отлично! — слишком веселым голосом отзывается маг, и это наводит на мысль, что такое поведение – реакция на стрессовую ситуацию. — Почему ты не попросил меня стать Придворным Магом? Тут всё просто. — Потому что это слишком низкий ранг для Величайшего Волшебника. Для тебя у меня было другое предложение, которое мы должны были обсудить по возвращению в Камелот. Что ж, правда потихоньку выходит наружу. Пусть она и неожиданна. Мерлин нетерпеливо ерзает на месте. — Хорошо. Что ты хотел предложить мне по возвращению в Камелот? Пендрагон тяжело вздыхает, осознавая критичность своего положения. Он не может сейчас соврать, но правда будет выглядеть уж слишком наивно. Или глупо. Или тупо. Или еще-как-нибудь-но-точно-не-хорошо. Выбора у него нет. — Я собирался, — он делает еще один глоток свежего воздуха, — предложить тебе, — руки дрожат от волнения, а ладони потеют, — руку и сердце.***
В лесу ночью небезопасно, но если ты – маг, то безопасность – последнее, что тебя волнует. Мерлин не возвращался домой с самого утра, когда Артур сказал правду, но эта правда оказалась слишком тяжелой. После этого просто необходимо было подумать. Король или нет, а доверять ему – себе дороже. Да-да, можно сказать, он слишком зациклился на двух разах, когда это доверие было предано, и забыл о тех десятках, когда Пендрагон был готов закрыть собой от любой напасти. Вероятно, это глупо. Вероятно, Мерлин – глупый. Вероятно, Артур – глупый. И весь мир, вероятно, тоже глупый. Расторгнуть брак с Гвен было правильным решением со всех сторон – после долгого управления королевством, она прислала весточку, что устала от всей этой суматохи. И была бы благодарна бессрочному отпуску. Они с Лансом смогут жить, ни в чем не нуждаясь, пережив множество бед рядом с королем, спасая Камелот раз за разом. Правильным решением был также брак короля с магическим созданием – это бы укрепило Камелот, дало надежду и отсеяло последние сомнения. Возможно – только возможно – из всех магических созданий на эту роль лучше всего подойдет Мерлин. Просто потому что ему верят даже друиды, он мог бы быть символом Старой Религии в центре Камелота, мог бы помочь всем и каждому благодаря своим знаниям. Он – лучший вариант. …но не он ли всегда был против браков по расчету?***
Если бы в Камелоте проводились соревнования в скорости, то Мерлин бы точно победил всех – чемпион по бегу от собственных проблем! Не самое полезное и приятное звание, а значит, нужно с этим что-то делать. Поэтому в этот раз он не задержался более чем на час, возвращаясь к королю, что все это время занимался самобичеванием. Завидев силуэт мага в дверном проеме, он затараторил: — Слушай, если это не по тебе, я все понимаю, мы можем найти кого-нибудь другого, связанного с магией, кто бу… — Артур. Король резко затыкается. — У меня есть последний, третий вопрос, — поясняет Мерлин, и его голос тверже стали – он уверен в себе. — Помни про честность. — Пендрагон резко кивает, удивляясь собственной отдаче. — Этот брак будет основан только ради общей цели? Брак по расчету? Вот оно. Минутная пауза. Артур садится на кровати, гордо выпрямляя спину и совсем не смеясь; в его взгляде сквозит что-то неизвестное, непривычное. И Мерлин знает ответ до того, как тот звучит. — Не только.***
Артур не объясняет свои слова. Мерлин не спрашивает о них. Они быстро собирают самые необходимые вещи и седлают коней – до Камелота еще часы езды, а ночевать в лесу не очень-то приятно.***
Однако остановку сделать приходится – желудки и наездников, и животных громко урчат, словно пытаясь напугать самого Великого Дракона, и эта «фоновая музыка» не нравится никому. Мерлин по привычке разбирает сумки, доставая мамину еду, а Артур, едва не приказавший, также – по привычке, собрать хворост, присвистывает, когда внушительных размеров костер вспыхивает практически на пустом месте. Он успевает уловить золото в глазах мага, и в этот раз оно не пугает, не интригует, а восхищает. К этому моменту он настолько смирился с переменами в королевстве, что мог позволить тебе маленькую слабость – признать, что это золото выглядит красиво, вслух. — Ты говоришь это, потому что благодаря мне тебе не нужно ничего делать. Опять, — привычно язвит Мерлин, но на бледной коже румянец выделяется ярче. Они сидят бок о бок, хотя места полно, уплетая разогретое жаркое от Хунит, и разговор – на первый взгляд – совсем не клеится. Но потом Артур неудачно двигает плечом, заставляя мага вздрогнуть и выронить ложку. Столовый прибор на треть погружается в вязкую грязь, а на четверть – теряется меж короткой травы. — Сир? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, тянет Эмрис, прожигая взглядом виновника этого происшествия. Тот пожимает плечами, извиняясь своим странным способом, но этого мало. Короткий проблеск золота на серо-голубой глади. Ложка короля сама собой вырывается из его руки, плавно перепрыгивая в ладонь мага. Тот же, не теряя ни секунды, лезет ею в свою тарелку и принимается за еду с большим энтузиазмом, опасаясь, что её в любой момент могут отнять. Но Пендрагон лишь обиженно хмурится. — Это была моя ложка, — как-то совсем отчаянно заявляет он, и это вызывает улыбку само собой. — И с каких пор мы начали пользоваться одними вещами? Мерлин сует за щеку хорошо прожаренный кусок кабана и дольку моркови, прежде чем ответить. — Вхожу в роль супружеской пары. На это высказывание Артуру нечего ответить, и он продолжает обиженно фыркать в стороне, пока волшебник разделывается со своей порцией. Когда это – наконец-то! – происходит, он протягивает ложку обратно. Король косится на алюминиевую вещь, словно на её месте горит адский огонь. — Ну же, не будь занудой, — канючит Мерлин, и, да, в этот раз победа за ним, но война еще не проиграна! Король в несколько рывков опустошает все их запасы продовольствий, запивая это нечто половиной литра травяного чая от матушки, а Эмрис успевает в это время накормить лошадей. Те явно любят его больше – естественно, он же может с ними напрямую разговаривать, – и даже ни разу не пытаются оттяпать морковь вместе с рукой. Вдвоем все эти обыденные вещи исполняются уже механически – настолько часто они путешествовали вместе. Но все же… — Артур? Мужчина потуже затягивает седло и оборачивается на зов, совсем не обращая внимания на неформальное обращение. — Я насчет договора… — Мы же уже обсуждали это. — Но тебе не кажется это слишком быстрым? — неуверенно интересуется маг и отводит взгляд. — Весь этот развод, нововведения… люди могут быть не готовы принять подобное. Да и если будут готовы, то только при условии, что это стабильное решение. Король поджимает губы, и на его скулах ходят желваки от напряжения. — Что ты имеешь в виду? — Когда был заключен брак с Гвиневрой, никто не удивился, потому что это нормально, и они уже давно подозревали подобное, — с трудом подбирает верные выражения Мерлин, чтобы не сказать слишком грубо. — Но мы; мы же не выглядим, как влюбленная пара. Это очевидный расчет… — Ты боишься, что они начнут ненавидеть тебя еще сильнее? Нервный кивок служит самым верным ответом в этой ситуации. Артур видит, как маг жмурится от собственной слабости в этой ситуации, и не может не испытать вину – он облажался в свое время, не уследив за хитросплетениями слухов во дворце. И то, что Сильнейший Волшебник во всем чертовом мире боится шайки бессильных неудачников ниже-среднего-класса – большая-большая ошибка неумелого Короля, который в свое время не помог. А когда попытался помочь, то усугубил все еще сильнее. Он вообще хоть когда-нибудь делал что-нибудь правильное? Артур пересиливает себя, заставляя подойти к магу со спины, и – неумело, неопытно – обнимает, боясь сжать слишком сильно или нарушить личное пространство, или причинить какой-нибудь другой дискомфорт; боится всего вообще. — Они не смогут больше задеть тебя. Даю слово короля. Мерлин дрожит в его руках, но от какого-то нервного, а не счастливого смеха. — Спасибо. Возможно, это тот самый раз, когда у него получилось сделать что-то полезное, правильное.