«А мрак всё тайной делает для нас» (И. Гёте)
Тело начинает гореть под пальцами, что нежно касаются и скользят еле ощутимо по коже Юнги. Юноша, опьянённый эйфорией страсти и похоти, склонившись к шее, оставляет яркий и довольно заметный багровый отпечаток на бледной коже. Снизу доносятся стоны, которые изредка мешаются с недовольными и болезненными вскриками из-за того, что Мин слишком больно закусывает кожу на принадлежащем ему теле. В голове ни одной мысли, весь разум давно поглотил животный инстинкт, он слышит своё сердце, бешено стучащее под рёбрами, слышит тяжёлое и неровное дыхание возле своего уха, а потом несдержанный развратный стон. Такой контраст эмоций и чувств. Юнги теряется в ощущениях, теряется от осторожных и даже несмелых касаний, мягких и тёплых пальчиков у себя на шее, теряется, когда слышит сводящие с ума стоны, от них становится жарко, а внутри всё сжимается от предвкушения. Юноше становится ещё хуже. Они оба хотят этого слишком сильно, только проявляют желания по-разному. Юнги уже нетерпеливо сжимает бёдра и резко разводит ноги, лежащего под ним парня, который несильно сопротивляется его действиям, и смущённо, но явно желая этого, проводит рукой по плоскому животу парня, спускаясь к паху, очерчивая каждый сантиметр кожи юноши, заставляя того рычать от возбуждения и нерешительности в движениях со стороны. Воздух в комнате становится горячий и плотный, он пропитывается запахом страсти и секса, пропитывается ими, как они пропитываются друг другом, сливаются в одно целое. Юнги оставляет на спине парня следы своих ногтей и пальцев, склоняется и прижимается к его дрожащей спине грудью, он несильно кусает его в загривок, а тело под ним только сильнее вздрагивает и сжимается. Мин выплёскивает все эмоции, все желания. Сейчас наружу вырываются все порочные мысли и помыслы парня, что были заточены за замками, охраняемые невидимой стражей нравственности и совести. Но сегодня все моральные принципы рушились. Он видел, как его парень, скромный и невинный, сейчас пропускает в себя порок и разврат, исходящий от Мина, и погружается в пучину страсти. Толчки становится всё резче и быстрее, Юнги чувствует, как парень под ним, не выдерживая, начинает падать на кровать. Мин быстро переворачивает юношу на спину и снова входит, отчего тот как-то судорожно выгибается в спине, кусая в кровь губы. Они хотят друг друга, наслаждаются прикосновениями, сладким дыханием и томными стонами, но посмотреть в глаза напротив не в силах. Их обоих что-то пугает, но прятаться друг от друга становится невыносимо, когда в очередной раз Юнги целует юношу, грубо толкаясь в него, хватает за затылок, а затем невольно смотрит на него. Доля секунды, за которую Мин успевает прийти в полное замешательство, по спине пробегает холодная волна мурашек, а по телу растекается липким потоком страх и ужас осознания. В лице юноши он видит до боли знакомые черты. Да, это парень. Молодой и чрезвычайно соблазнительный парень. Юноша под Юнги заходится в протяжном стоне, сжимает свои пальчики где-то на его бёдрах, глаза прикрываются от удовольствия, и на время он, кажется, перестаёт дышать, приоткрывая свои пухлые губы. А Мин видит, что этот парень — Чимин. И это, кажется, конец. Юнги просыпается в холодном поту, он тяжело дышит и до сих пор не в силах понять, что ему вообще приснилось. На часах три часа ночи и от этого ещё хуже: до утра вагон времени, а спать уже не хочется, значит, он будет заниматься самобичеванием, а это его, ой как не прельщает. Но факт оставался фактом. Юнги снился парень и не просто парень, а Чимин. Чимин, который стонал под ним и извивался, а Мину это до чёртиков нравилось. Теперь парню осталось понять, что хуже: что ему приснился парень или что это был его друг Чимин?***
Чимину уже пятнадцать. Грёбанных пятнадцать лет. Возраст, когда все подростки просто сходят с ума от затуманивших мозг и здравый рассудок гормонов. Юнги никак не может понять одну вещь: он больше волнуется или же больше хочет узнать, насколько сильно в Паке бурлят подростковые гормоны. Старший просто уже забил на своё странное влечение к мальчику, решив, что раз он ничего ему не сделал раньше, следовательно, и сейчас ничего не сделает. Ему просто достаточно смотреть на него, видеть улыбку и изредка касаться мягких волос, шелковистой кожи на лице и шее, переплетать пальцы, как раньше. Психолог снова вздохнул, откинувшись на кресло. Проблема была в том, что Пак перестал к нему наведываться с поводом и без повода, даже сеансы сократил до одного раза в две недели. Юнги было бы и плевать, ну что ж, он же взрослый мальчик на кой-ему какой-то стареющий недопедофил? Но вот, что было обидно, так это то, что, когда мальчик наведывался к Юнги, он всячески избегал его, а уж про касания «как раньше» вообще забыл. Чимин был всегда какой-то хмурый и если и улыбался, то как-то натянуто и неестественно, отчего Юнги думал, что лучше бы он этого не делал совсем. — Хён, — начинает неожиданно разговор Пак, а Юнги даже вздрагивает с непривычки. — Да, Чимин, что случилось? — Ты когда-нибудь влюблялся? — младший смотрит на него как-то смущённо и боязливо. Когда Чимин бывает не уверен в себе, он становится тем самым тринадцатилетним мальчиком, ранимым и скромным. Юнги громко выдыхает, кажется, слишком громко, потому что младший опускает голову и смотрит в пол. — Ладно, я пошутил. — Я просто собираюсь с мыслями, — улыбается ему в ответ Юнги, уже порываясь подойти к Чимину и обнять, как прежде, чтобы тот прижался к тёплому боку хёна и выложил всё как на духу, но вовремя вспоминает, что Пак этого не переносит, и остаётся сидеть в кресле. — Так что скажешь, хён? — снова смотрит испуганно Пак, и Юнги решает улыбнуться, чтобы снять это напряжение, что повисло в комнате. Сегодня его очередь улыбаться натянуто и говорить местами глупости, потому что Мин не был готов к такому разговору. Да, он знал, что этот малыш подрастёт, гормоны возьмут своё, но не так сразу. — Я, конечно, влюблялся. И не один раз, — вздыхает старший и продолжает. — Ты не поверишь, Чимин, но я даже сейчас, кажется, влюблён. — Правда? — на лице Чимина появляется по-детски глупая улыбка, и он чуть ли не подскакивает с места. — Хён! Почему ты ничего не говорил? Кто она? Почему ты меня с ней не знакомишь? Вы живёте вместе? Она тебя любит? Она вообще сексуальная? Младший просто заваливает его своими вопросами, но, когда видит, как хмурится Юнги, возвращается на землю и вновь принимает спокойный вид, точнее, пытается его принять. Юнги не злится, нет. Он просто понимает, что выглядит очень глупо. Сейчас ляпнул, что называется, не подумав, а кто за слова отвечать будет? Чимин-то уверен, что, наверняка, это какая-нибудь сексуальная блондинка с ногами от ушей и с седьмым (о боже, Юнги) размером груди, которая просто ангелок и ведь успела, скорее всего, получить три высших образования и до кучи ещё и готовит божественно. А Мину этого вообще не надо. У него идеал не такой. Даже мечты вовсе не о девушке. Ему просто нравится маленький глупый мальчик Чимин, который сейчас смущается, потому что первый раз влюблён и ищет помощи в лице хёна. — Извини, наверное, я что-то не то сказал, — смущённо улыбается младший. — Если не хочешь, то не рассказывай. — Да нет, всё хорошо, — Юнги с минуту ещё мнётся, придумывая рассказ. — Мы знакомы уже три года. Поверь, этот человек самый настоящий ангел. — А она красивая? — перебивает подросток, а Мин как-то нервно улыбается. — Самая прекрасная, — уточняет Юнги. — Круто! Хён, а ты меня с ней познакомишь? Старший конкретно так зависает. — С кем? — непонимающе смотрит на Пака он. — Ну с девушкой! С кем же ещё? — Ах, это… — парень трёт лоб и сильно жмурится, вляпался по самое не могу. — Понимаешь, моя любовь, она немного необычная, — кажется у психолога глаз нервно дёргается от лжи, хотя насчет странной любви он где-то и прав, — я не хочу, Чимин, жениться на ней, быть рядом, точнее хочу, но она слишком недосягаема. Она — мой ориентир. Мой луч и мой рай. Она — моя Беатриче, — Юнги широко улыбается, кажется, находя выход из всей сложившейся ситуации. Чимин для него будет лучиком солнышка, который не даст ему сдохнуть где-нибудь в тёмной подворотне от переохлаждения и пьянства. Но его прекрасный монолог прерывается очередным высказыванием Пака. — Кто? — он хлопает глазами и от этого кажется ещё забавнее. — Ничего, потом поймёшь, — смеётся Юнги. Кажется, они забывают о чиминовской возлюбленной и снова болтают обо всём на свете, как в старые добрые времена. А потом Чимин снова пропадает, только теперь не на неделю и не на две. Его уже нет месяц, а родители утверждают, что у него просто нет времени. Юнги боится думать, что явилось причиной его занятости, но паршивые мысли всё лезут и лезут в голову. Парень сидит в своём кресле, очередной пациент всё рассказывает и рассказывает о своих проблемах, а Мин его даже не слушает, потому что в голове картинка, как Чимин гуляет за ручку с девушкой, как обнимает её на прощание, может, целует, а потом… Нет, это пора прекращать. Психолог заканчивает сеанс раньше положенного, отчего посетитель начинает возмущаться, а Юнги его конкретно игнорирует. Он знает, что нужно делать, чтобы снова забыться. — О какие люди! — слышится по ту сторону телефона радостный голос его друга. — Не уж то вспомнил обо мне? Дай угадаю: «Го бухать?» — в трубке слышен смех, а Юнги только согласно кивает и чуть улыбается.***
В баре темно и очень шумно. Юнги уже давно в собственном мире, где нет никаких проблем и забот и даже нет этого грёбаного Пак Чимина, хотя… — Он такая тварь! — Мин падает на колени другу, и тот пьяно хохочет. — Можешь даже не говорить кто, — он хлопает его по плечу, а Юнги пытается избежать прикосновений и недовольно морщится. — Кто этот такой Пак Чимин, что ты его так ненавидишь? Юнги еле приподнимается с колен и бурчит себе под нос: — Мальчик, которого я мечтаю трах… — его слова тонут в звуках музыки и, наверное, будь он трезвым, был бы чрезвычайно рад тому, что эту пахабщину не услышал его друг. Юнги просит принести ему ещё пару бутылок, на что друг конкретно так возражает, ибо куда этому ещё вливать в себя, но Мин настаивает. Всё это время старший лежит, откинув голову на диван, и даже не замечает гогочущих вокруг них людей. В полутёмном помещении к ним приближается фигура официанта и, судя по всему, это фигура парня молодого и очень сексуального. Юнги это понимает, когда смотрит на подкаченные ноги, на крепкие руки, которые ставят бутылки рядом с ним и потом вдруг дрожат так, что алкоголь чуть ли не падает. Приятель Юнги что-то кричит ему, а тот, смущённый ситуацией, извиняется. Пропитанным алкоголем мозг мужчины вдруг что-то осознаёт, ему кажется, что в полумраке здания он видит лицо Чимина, и неосознанно тянется к нему, потому что больше нет сил себя контролировать и сдерживать. Но парнишка-официант испуганно отшатывается и быстро убегает, а Мин всё кричит ему вдогонку «Пак Чимин!» — Ну вот, допился до белочки, — недовольно бурчит друг и закидывает уже ничего не соображающую тушку себе на плечо, вынося из бара. — Но…я… же…видел… — Да-да. Ещё скажи, что ты видел мою старушку-бабушку, я тебя точно в вытрезвитель отдам. Юнги замолкает. Наверное, друг был прав, и там не было Пака. Точнее так. Там его не было и не будет. А Юнги пора отдохнуть желательно дома и под тёплым одеялом.