***
Что очень часто делают подростки? Правильно, ссорятся с родителями. Чимин правда не хотел, но внезапно его стали бесить все: и мама с глупыми советами, и горничная, разбившая его любимую кружку, и брат, который превратился в своего рода катализатор, послуживший причиной для начала новой ссоры. Мать снова заливает ему про то, что он совсем от рук отбился и её надежда — Юнги. Ага, словно он поможет ей с новой стороны посмотреть на Чимина и наконец понять, что он, блин, не ребёнок! И с ним нельзя обращаться, как с пятилетним! У Юнги всё так же: тихо, светло, просторно и как-то уж слишком уютно. Парень сидит у себя в кресле и что-то увлечённо читает. Чимин заходит в кабинет как обычно: без стука. Прошло уже несколько дней с того случая, а всё почему-то не встаёт на круги своя. Чимин чувствует себя растерянно, неспокойно, у него до сих пор руки от ссоры дрожат, а тут ещё Юнги и его… Чимин внезапно залипает да так, что не сразу понимает, что парень в кресле смотрит на него внимательно и загадочно улыбается. А всё потому, что именно сейчас Чимин заметил его чёрные, тщательно уложенные волосы, аккуратный нос и морщинку между бровями, появившуюся во время чтения. А ещё его пальцы… Пак внезапно вспомнил, как эти пальцы крепко держали его за запястье, и стало не по себе. Подросток заёрзал на диванчике и испуганно спрятал взгляд, когда заметил внимание, обращённое в свою сторону. — Со мной что-то не так? — искренне недоумевает Юнги, а Чимин упорно молчит. Мин реально думает, что младший просто о чём-то задумался, у него и в мыслях нет, что причиной растерянности Пака мог стать он сам. А напряжение растёт. Сегодня Чимину здесь не кажется так уютно как обычно, что-то с силой давит на него, и это что-то остаётся в его глазах тёмным пятном. Юнги складывает руки в замок, а потом откидывается на спинку кресла, поглядывая из-под полуприкрытых глаз на подростка. Он говорит о чём-то отвлечённом, о чём-то глупом и должно быть очень весёлом, но Чимин ничего не слышит. Он внимательно наблюдает за каждым его действием, словно хищник на охоте, который выгадывает необходимый момент для решающего прыжка. — Ты должен бросить курить, — внезапно прекрасные иллюзии, выстроенные в подсознании Пака, рушатся. Если Чимин думал, что его не будет учить психолог, то он сильно ошибался. Юнги оказался ничем не лучше других взрослых, что каждые пять минут напоминают Чимину о том, что он ещё не дорос что-то сам решать. — Прям сейчас, ага, — шипит Чимин сквозь плотно стиснутые зубы. — Чимин, это не шутки, — голос у Юнги слишком серьёзный, прям как папочка какой-то. Младший сжимает кулаки и бросает самый пронзительный, самый гневный, какой у него только есть, взгляд на Мина. — Как же вы меня все достали. Какого хрена вы все решаете, что мне в жизни можно делать, а что нельзя?! — это пугает не на шутку Юнги. Психолог не знает, как на такое реагировать, и просто смотрит с широко открытыми глазами на подростка. А тот дёргает уже ручку двери на себя. — Блин, какой же ты придурок! Ненавижу! Да чтоб я ещё раз к такому мозгоправу как ты пришёл! Ты ничем не… — Чимин не успевает договорить: его слова тонут. Или это тонет сам Чимин? Что двигало в тот момент Юнги? Любовь? Злоба? А может, ему просто захотелось наконец удовлетворить своё «хочу», и он воспользовался подходящим моментом? Но какая сейчас разница? Чимин не знает, что делать, он всё ещё зол, дыхание сбитое, слёзы в уголках глаз неприятно пощипывают, а он стоит, уткнувшись носом в грудь Юнги. Парень крепко прижимает к себе мальчишку своими большими сильными руками и дышит в самую макушку. Чимину страшно. Нет, не потому, что это слишком интимно и волнительно, а потому, что это было так спонтанно и неожиданно, и Юнги ничего не объясняет, ничего не говорит. Пак только сильнее напрягается. Разрывать горячие объятия не хочется и пусть сейчас Чимин покажется слабаком, но уж лучше так, чем никак. Юнги пахнет каким-то одеколоном, таким ненавязчивым и приятным, а ещё у него очень горячее дыхание. Чимин успел это понять за долгие секунды, которые находился в его объятиях. — Что с тобой происходит в последнее время? — это звучит как-то отчаянно и, если подумать, то Юнги и правда отчаялся, потому что совсем не понимает Пака. — Бесите потому что, — совсем тихо отвечает Чимин, но это звучит не зло и даже не раздражённо, а как-то беспомощно, словно говорит обиженный ребёнок. Он как-то боязливо кладёт ладошки на поясницу Юнги, чувствуя под ними тепло тела старшего. — И я тоже? Чимин продолжает молчать, а Юнги гладит его по спине, заставляя чуть ли не дрожать, как от сильной лихорадки. — Так что? — так и не дождавшись ответа, интересуется Мин. — Бесишь, даже сильнее других. Юнги тяжело выдыхает. Почему-то слышать это слишком обидно. Подросток чувствует, как руки, сжимавшие его в крепких объятиях, ослабляют хватку, а затем и вовсе отпускают. — Прости, я не должен был тебя обнимать, — голос у Юнги какой-то убитый и неживой. Чимин не на шутку пугается такой перемены. Сам он уже давно успокоился и был даже очень рад таким объятиям, а ляпнул про «бесишь» по своей глупости. Потому что он противный человек по жизни. Он даже не думал, что его не так поймут. — Юнги-хён, — шепчет его имя, как какое-то заклинание, Чимин и боится, что собственноручно потерял ту единственную ниточку, на которой держались его шаткие отношения с Юнги. — Я правда тебе так неприятен? Господи, Чимин, я даже не думал, что всё так плохо… — Заткнись, если ты сейчас не замолчишь, я реально тебя возненавижу. И только эти слова заставляют Юнги замолчать. Он поднимает взгляд на подростка и не находит ни капли презрения, только грусть, смешанную с растерянностью и чем-то ещё, но с чем — Юнги не знает. — А ты меня обнял… чтобы успокоить? Старший на это только кивает. — Ты никудышний психолог, — прыскает от смеха Чимин, а потом делает шаг навстречу, — но твой метод оказался очень эффективным. Мин оживляется и не верит собственным ушам. — Ты, — вот тут у Чимина смелость начинает заканчиваться, и он бубнит себе под нос, — мог бы так всегда успокаивать меня? Теперь Юнги совсем перестаёт верить происходящему, потому что Чимин не мог сам попросить обнимать его. — Хорошо, — на автомате отвечает старший. Чимин делает ещё один шаг навстречу, а Юнги сам тянется к подростку и снова обнимает его. И не нужны никакие слова. Им и так хорошо. Они бы так просидели всю ночь и следующий день, но время сеанса ограничено. Они вынуждены наслаждаться этим коротким промежутком времени.***
Что-то меняется в их отношениях. Чимин пока не особо понимает что, но это вроде как называется «лёд тронулся, господа присяжные заседатели». Внезапно они начинают общаться, пусть нечасто, пусть короткими сообщениями, но теперь там, где была пустота, висит одно непрочитанное от Юнги. А у Чимина самого что-то внутри изменилось, словно дыру в груди залатали. Сегодня Чимин снова бунтует. Чонгук позвал к себе в гости, мотивируя это тем, что у него родители вновь свалили из дома и оставили много денег, на которые можно купить много бухла. «Я собираюсь сегодня быть плохим мальчиком», — пишет быстро Чимин Юнги и сам не понимает зачем. Ему просто хочется, чтобы он знал, хочется, чтоб он как-то отреагировал: осудил, пожурил или же внезапно для самого Чимина подбодрил. А может, Юнги напишет: «Да зачем тебе какой-то Чонгук? Приходи ко мне! У меня есть всё, что тебе надо!», но Чимин понимает, задним умом понимает, что, нет, не напишет такого Юнги. Проходит минут двадцать, а сообщение так и остаётся висеть без ответа. Чимин жутко бесится, чувствует себя одиноким и преданным. Юнги всегда сразу отвечал, а сейчас молчит? Вот как? Парень просто уверен, что старший игнорирует его, что он просто не хочет отвечать на такое дурацкое сообщение. Подростку даже в голову не может прийти, что Юнги может быть занят. Чимин забивает на «недоразумение в кресле» и отправляется к Чонгуку. Тот уже размахивает бутылкой какого-то крепкого алкоголя в руке и кричит радостное «Чиминни», когда встречает Пака. Алкоголь, выпитый подростком, становится источником всех проблем и в то же время источником решения этих самых проблем. Чимин долго заливает Чону про Юнги, про то, какой он классно-бесючий, а потом, не слушая возражения друга, звонит старшему. Мин в тот вечер приходит домой жутко усталый, сегодня был явно не его день, он даже не прочитал сообщения. Парень завалился на кровать прямо в одежде и уже был готов провалиться в сладкий сон, как телефонный звонок разрезал тишину квартиры. Время было почти двенадцать, а на дисплее ярко светилось «Чимин». Психолог тут же проснулся, потому что младший никогда ему не звонил, тем более в такой поздний час. У него что-то случилось? — Да? На том конце провода тишина, прерываема лишь звуками тяжёлого дыхания. — Чимин? Что с тобой? Почему ты мне звонишь? — Я… Я просто хотел сказать, — голос у парня пьяный и мысли путаются хуже, чем язык. — Мне очень жаль, что мы никогда не пили вместе. А почему? Потому что для тебя я всё ещё маленький мальчик! Юнги хочет возразить, у него всё внутри клокочет. Пак ребёнок глупый и абсолютно безответственный! Он хоть иногда думает о последствиях?! — Ты где? — перебивает его речь Юнги и слышит недовольно бухтение в трубке. — Я у друзеей, — тянет довольно Чимин. — И ты мне не нужен! Я это и хотел сказать! Да! Я взрослый! Знай это, психолог Мин Юнги! Звонок обрывается раньше, чем Юнги успевает что-то ещё сказать. Он перезванивает, но телефон вне зоны доступа. Что делать? Куда бежать? Юнги не на шутку пугается, ведь Пак непредсказуем, и в такое время хрен знает, что может с ним случится. А Чимин просто разбивает окончательно телефон и продолжает пить. У него из сознания абсолютно выпадает момент, когда он оказывается в чьих-то горячих объятьях, ему кажется, что он внезапно оказался в руках Юнги…***
Голос секретарши врезается в расстроенное сознание Юнги, бедная девушка вновь беспокоится за него, предлагает кофе для бодрости, а Мин отказывается. Он лежит головой на столе и не подаёт абсолютно никаких признаков жизни. Парень не спал всю ночь, голова гудит, а он без понятия, где искать Чимина и абсолютно без понятия, что с ним. — Можно? — звучит какой-то хриплый голос. Но что-то этом голосе кажется парню знакомым, и он отрывает голову от стола. Перед ним стоит Чимин. Весь помятый, с мешками под глазами, он пытается не сталкиваться взглядом со старшим и быстро проходит в глубь кабинете, забиваясь в угол уже родного диванчика. В первые секунды Юнги не верит своим глазам, затем ещё несколько секунд желает придушить Чимина, а потом успокаивается и хочет его обнять, потому что рад, что с Паком всё хорошо. Но что-то здесь не так. Мальчишка какой-то испуганный, словно нашкодивший ребёнок, он бросает осторожные мимолётные взгляды на Юнги, вжимает в себя голову и время от времени ёрзает на диване. — Чимин, — начинает Юнги, отчего младший вздрагивает и весь сжимается в комочек, — не пугай меня так больше. Ты был у Чонгука? Пак округляет глаза от удивления, мол, как ты догадался, а потом отрывисто кивает. — Прости, что вчера не ответил, я совсем замотался. — Да ничего, — начинает было Чимин, но замолкает, когда пальцы старшего начинают гладить его по голове. Эти манипуляции со стороны психолога успокаивают, и мальчишка теряет бдительность, поэтому, когда Юнги опускает руку с головы подростка на его шею, Чимин не возражает, а даже позволяет обнять себя. — Чимин, что это? — вырывает его из собственного рая голос Юнги, и внутри всё холодеет. Мин озадачено трёт своё запястье, а потом проводит пальцем по шее абсолютно не сопротивляющегося Чимина. На подушечках пальцев остаются следы тонального крема, причём, судя по всему, слой тональника там не маленький. — Чимин, — голос внезапно становится ниже, Юнги буквально рычит и впервые выдаёт себя. Он хватает одной рукой Чимина за запястье, тянет на себя, а другой заставляет приподнять голову. Парень внимательно изучает его шею, а потом ужасается. Сквозь толстый слой тоналки проступают яркие следы багровых засосов. Как их Юнги сразу не заметил? Внутри ревность горит ярким пламенем, Мин не знает, что ему делать. Он тянет ворот футболки Чимина и понимает, что совершил ошибку: там, под футболкой, голая кожа младшего, усыпанная огромными алыми пятнами, эти отметины расползаются от ключиц до самой кромки штанов. И главное — эти отметины принадлежат не Юнги. — Надеюсь, у тебя есть внятное объяснение тому, что я вижу? Чимин молчит, а Юнги понимает, что солнечный мальчик внезапно потерял свою солнечную невинность, и старшему ещё долго придётся перевоспитывать его. Только вот вопрос: с чего начинать?