Веня

«я заряжаю последней картечью несмелой рукой пустые обоймы ветров может развеют предтечей над белой рекой хоть несколько слов знаю что сам на прицеле что ранен был в грудь белоснежная простынь моя неудержимая ртуть»

* Леша лежит на кровати в своей старой комнате, мать так удивилась и обрадовалась, увидев его на пороге. А чему удивляться? Чему радоваться? – Мам, я поживу у тебя с децл? 11:04 – и дальше бежит крошечная нервная стрелка. Леша лежит, как рыцарь в гробу. Руки сложены на груди. Прикрывают дырой дыру. Ноют обе. Прохуячил вчера пилой по ладони, чуть мизинец не срезал, все кровью залил, и кто ее оттирал? На работе без руки – никуда, хуй работе. Самое время полежать, подумать. О жизни. «Что оказалась длинной». 11:28 – и чем дольше он так лежит, тем больше его засасывает в центр матраса, как в фильме из детства – вот-вот перемелет в пыль и разъебет по всей комнате кровавыми сгустками. И никаких проблем. Никаких сложностей. В большой расцветают звуки – батя телик врубил. Леша сползает с койки и чешет к нему, тут же впаивается в диван, подбирая колени – дай-ка пульт сюда – переключает со шлака на шлак. Дневное телевидение. Дневное телевидение. Что ты знал до этого о печали? Зависает на кадре, где женщина говорит мужчине – такой и должна быть любовь, плывущей по темному синему небу – а он – с козой, играющей на скрипке. Леша думает, что у Грушина вот как раз полный Шагал. Коза со скрипкой и белые ночи. Рука ноет, отдает в сердце. Конечно, он уехал. Конечно, он никогда не вернется. Зачем ему быть здесь? Здесь можно только гнить. Не умеет он. А я так, блядь, умею. Вытягивает телефон из кармана. Вертит в левой руке. Нажимает код. Попадает в меню. Нажимает вызов. Гудки идут. С ними сердце стартует. – Привет. Говорит Веня низко и коротко, с интонацией вопроса и настороженности. – Привет. Отвечает Леша, поднимается и выходит из комнаты, прикрывая дверь в ванную. – Что-то случилось? – Я руку порезал. Болит, блядь, ваще. – Когда? – Вчера. – Зашивали? – Угу. – Что с работой? – Больничный дали. Уже мылю веревку левой. Веня смеется. – Не смешно, Грушин. Я такой несчастный. Ты не представляешь, как мне себя жалко. Снова смеется. – И мне тебя жалко. – Попа, пчелка. – Все равно жалко. - А ты че делаешь? – Записываемся. – Ну, круто. – Пожалуй. Почти собрали альбом. – И как называется? – Лед. Но это рабочее. – Какое-то нелепое название. Я был о тебе лучшего мнения, Грушин. Еще смеется. – Знаешь, я тоже. – Но все равно поздравляю. Мечты сбываются так, что никакого газпрома не надо. – Леш… Сердце разрывает красную ленту на финише. И само – разрывается. – Ну вот только давай без этого. Я те позвонил, потому что делать не хуй. Извини, что отвлек. Не дает сказать – сбрасывает. Истеричка. Веня перезванивает. Леша включает воду. Кладет телефон на слив. Выходит.