Проект "Весна"

Глава, в которой Александру Пирсу удается сыграть лучше, чем Стиву. Этого не может быть. Баки ведь становилось лучше. Должно быть, с кардиомонитором что-то не так. Баки же не может… Боже, он не может умереть. Стив еще спит, и это просто кошмар. Или наркотики, с которыми его метаболизм еще не до конца справился. Все движется слишком медленно. Все звуки приглушены, искажены, грохот в лаборатории угасает словно взрывы на борту подбитого хеликерриера, будто Стив все глубже и глубже погружается в Потомак, и огонь со всех сторон окружает его. Этого просто не может быть на самом деле. К Стиву постепенно возвращается ощущение собственного тела. Он в отчаянии грохочет открытыми ладонями по стеклу своей камеры, лупит кулаками, но руки еще слабы, и пробить стекло не удается. Кровь. Брызги крови на стекле. Это из его левой руки, когда он выдрал капельницу из вены. Он слышит собственный голос сквозь гул в ушах, зовет Баки, умоляя его ответить. Нет, Баки не умер. Реанимация не потребовала бы участия каждого агента в ней, никто из них не покинул бы свой пост и не бросился бы вглубь лаборатории к операционному столу. Там что-то другое. И это другое и близко не сравнимо со смертью Баки, но это что-то определенно плохое. Догадки Стива подтверждаются, когда он видит, как в поле его зрения попадает агент, и его отбрасывает прочь. Мониторы пищат, потому что все провода отключены. Потому что выдраны с мясом. Стив слышит, как щелкает застежка манжеты, обернутая вокруг правой руки Баки, следом летит вверх тормашками лабораторный стол, Баки, спотыкаясь, выбирается из погрома в центр помещения, и Стив хотя бы может видеть его. На нем все та же больничная распашонка, похожая на пакет, из носа кровь идет – он вырвал трубку для кормления – а его лицо, господи. Стив хотел бы отвести взгляд, но это выше его сил. Стив никогда в жизни не видел Баки таким испуганным. Даже в тот момент, в поезде, когда поручень сломался, и он упал. Тогда страх был смягчен принятием, теперь ничего этого не было. Теперь ничего от Баки Барнса не было. В резком свете флуоресцентных ламп Стив видел животное в клетке, волосы всклокочены, пустое гнездо левой руки, босиком, он припал к полу, словно раненый обезумевший зверь, готовый убить себя или любого, кто рискнет подойти ближе. Через всю лабораторию Стив видит блеск его глаз. Стив бьет кулаками по стеклу со всей силы. - Баки! Стой! Посмотри на меня! Ты должен остановиться! Баки, вздрогнув, оборачивается к нему, пораженный, что слышит знакомый голос, узнает его, и Стив видит в его глазах горечь сожаления, проступившую сквозь страх. Он, кажется, не понимает, что Стив кричит ему, но определенно точно видит его, запертого в камере изолятора, раздетого, в крови, видит, как тот что-то вопит в ужасе и колотит кулаками по стеклянной перегородке. И Стив наконец различает своего Баки в этом бледном перепуганном мужчине. Все, что ему удалось, так это немного отвлечь его. Баки весь вздымается волной и бросается вперед к камере, будто хочет всем собой разбить стекло, но агент, которого он отбросил, подскакивает к нему первым с шоковой дубинкой. Стив слышит треск и шипение электричества, когда дубинка попадает по пояснице, и Баки тяжело падает, ударившись коленями о пол. Остальные агенты быстро налетают на него. Врач, которого Монтгомери оставил за главного, остается возле дверей и наблюдает за дракой, готовый быстро сбежать в случае необходимости. Он разговаривает с кем-то по телефону, слишком тихо, и Стиву не слышно. Скорее всего, вызывает подкрепление. - Бак! Прекрати драку, - орет Стив во всю мощь легких, хоть он и сомневается, что Баки его слышит, а если и слышит, то слушать не станет. Баки удается вывернуться из-под прижимающих его к полу коленей и попасть пяткой в горло одному из охранников. Следующего он подминает под себя. Без металлической руки – ему остается только пришпилить руки охранника к полу своими коленями. Баки срывает с головы агента шлем – это тот высоченный, что был приставлен в камеру к Стиву – и бьет его правым кулаком по незащищенному лицу раз, другой, третий, пока остальные агенты не окружают его, лупя шоковыми дубинками по ребрам и спине. Баки кричит от жгучей боли, но его удары реже не становятся. Один из агентов захватывает его локтем под горло, и ему удается оттащить его на пару шагов, другой подбирается к нему спереди и приставляет заряженный М4 к голове. Стив слышит, как грохочет его сердце. - Нет, нет, нет! Остановитесь! Он просто напуган! Не причиняйте ему вреда! Напуган – вряд ли верное слово, Баки скорее вне себя сейчас. Смотрящее ему в лицо дуло М4 не останавливает его ни на секунду. К горлу Стива подкатывает тошнота, когда он видит, как Баки поднимает голову и смотрит в упор на это дуло, вскакивает без колебаний и, схватив его рукой, отталкивает в сторону. Пойманный агент, заминается, вздрагивает, стреляет. Руку Баки отбрасывает выстрелом, и на секунду у Стива мелькает сумасшедшая мысль, что Баки останется без второй руки. Баки дергает ладонь к себе, и Стив ясно видит, что вся она обожжена до костей. Едва ли Баки чувствует это. Он рывком поднимается на колени, врезается в охранника, удерживающего его сзади, и сшибает его на пол. Стиву остается только беспомощно смотреть. Подкрепление вваливается в лабораторию через обе двери – больше дюжины агентов, в сопровождении Монтгомери и другого врача, который ушел с ним раньше. Они берут Баки в кольцо, валят на пол и вкалывают транквилизатор. Стив прижимается лбом к холодному стеклу, глаза сухие, но ком стоит в горле, мешает дышать. Он благодарен, на самом деле благодарен, что им удалось скрутить его. Если бы Баки двигался чуть медленнее, если бы охранник нажал на курок чуть раньше, пуля могла бы угодить Барнсу между глаз, а не застрять в дверном косяке. Если бы бой продолжился, Баки скорее всего убили бы. Хотя, возможно, это именно то, чего хотел он сам. Баки перестает сопротивляться. Один за другим, навалившиеся на него агенты поднимаются, и среди их мелькающих тел Стив видит, что его друг в сознании, из последних сил борется с действием транквилизатора, но взгляд блуждает, рот распахнут в отчаянной попытке вдохнуть воздуха отшибленными легкими. Охранники вытаскивают избитого агента из-под него, проверяя, жив ли он. Доктор, ранее ушедший с Монтгомери, топчется возле высокого агента, который охранял изолятор. Стиву видно, что челюсть мужчины разбита вдребезги, оба глаза опухли, на шее потеки яркой крови, стекающей из уха. Врач проверяет пульс, дыхание, ничего не находит, переводит взгляд на Монтгомери и качает головой. - Я просто, блядь, не могу в это поверить? – Монтгомери поворачивается к третьему доктору, - что, черт возьми, здесь случилось? – он с укором смотрит на пожилого человека. Доктор молча разводит руками: - Он… он пришел в себя, просто… Я думаю, что… Это произошло мгновенно. Он сбил меня с ног, вырвал капельницу, начал все крушить, ну и… - бормотал он. Он не успевает что-то объяснить, а Монтгомери приходится прикусить язык, хотя видно, что он еле сдерживается – в распахнутые двери торопливо заходит Пирс. Он явно спешит. На нем нет пиджака, рукава рубашки завернуты, в руке зажат телефон, будто тревожный звонок он получил только что. - Ооххх… - морщится он. – Вы, что, разыгрываете меня, что ли? Пирс пихает телефон в карман брюк и проходит дальше в лабораторию. Оборудование разбито, семнадцать агентов, один из них мертв, Баки распластан на полу, его пластиковая пижама разодрана в клочья и свисает с плеча, с поникшей, единственной, руки течет кровь. - Кто был с ним? Все тут же немеют, и Монтгомери нарочито громко отвечает: - Парсонс. - Сэр, я ничего не мог сделать, он просто… он слишком быстрый… Пирс поднимает руку, жестом заставляя доктора Парсонса замолчать. Даже не смотрит на него. Он проталкивается мимо агентов, окруживших Баки, и приседает рядом с ним, смотрит твердо и сурово. Стив боится, что Пирс убьет Баки прямо там, на полу, решит, что он слишком опасен, слишком нестабилен, чтобы продолжать тратить на него ресурсы. У Стива перехватывает дыхание. - Эй, - стоило Пирсу рявкнуть, Баки тут же фокусирует взгляд на нем, Пирс знает, что он его слышит и понимает, - ты убил одного из моих агентов, Солдат. Капитан Роджерс доставил тебя сюда, чтобы мы могли спасти твою жизнь, и первое, что ты делал, - закатил истерику! Пирс поднимает брови, как будто ждет ответа, но единственное подтверждение, которое дает Баки, - взгляд в сторону камеры Стива, и в нем ясно читается, что услышал он только, что Капитан привел его сюда. Сердце Стива уходит в пятки. Пирс зло дышит через нос, терзает зубами щеку изнутри, губы плотно сжаты, и вдруг устало выдыхает. - Я очень недоволен, - наконец добавляет он, чеканя каждое слово. Он смотрит на Баки, и Монтгомери, набравшись смелости, говорит: - Сэр… Агент действительно не виноват. Мы знали, что с ним будет трудно справиться. Он прожил два года без поддержки. - И я просто должен был разрешить ему забить Гаррика до смерти?! Потому что он нестабилен?! - Пирс скептически смеется, указывая на высокого агента, доктор Парсонс накрывает его белой простыней. – Бедный парень провел с нами всего неделю, и его избивают до смерти. Это неприемлемо. - Я понимаю, это неудача. Но мы должны постараться посмотреть на происходящее с точки зрения Агента. Все – его друзья, СМИ – всю его жизнь твердили ему, что мы плохие парни. Он просто сбит с толку. Какое-то время Пирс всерьез обдумывает его слова. Приняв решение, он поднимается и идет к камерам изолятора, огибая труп по широкой дуге. Пирс открывает дверь камеры Стива, нисколько не обеспокоенный тем, что тот сейчас вцепится ему в горло – а Стиву этого отчаянно хочется – и открывает было рот, но взгляд его падает вниз, и Пирс видит сбитые в кровь руки Капитана. Его лицо нечитаемо. - Вы в порядке? - А как, мать твою, ты думаешь? – рычит Стив. Пирс потирает лоб и смотрит в сторону Баки. Затем снова переводит взгляд на Стива и говорит тихо и серьезно: - Слушай, мы оба знаем, что ты не хочешь быть здесь. Я заставил тебя помогать. Вы с командой врачей здорово прикидываетесь, но каков бы ни был твой план побега, - Пирс указывает на Баки, - он не сработает. Видимо, Стив был недостаточно покладист. Да и не сказать, что Пирс так уж заслуживает медали за то, что понял, как сильно Роджерс ненавидит ГИДРу. - Так что давай мы бросим этот цирк, Капитан. Твоя цель – попытаться сбежать, моя – убедиться, что ты не сможешь. Шансы равны. Но я не хочу, чтобы кто-то из моей команды погиб, и никто не хочет, чтобы Барнс погиб… Пирс хочет, чтобы он бросил этот цирк? Отлично! - Да ближе уже к делу, сукин ты сын, - прерывает его Стив. Пирс пропускает оскорбление мимо ушей. - Заткнись и слушай, Капитан. Поговори с ним. И мне до ебени матери, что ты ему скажешь. Соври, если придется, скажи, что ты не предавал его. Но убедись, что такого бардака больше не повторится. - А может, так и надо, - выплевывает Стив. - Вряд ли тебе на самом деле хочется так. Стив делает шаг вперед. - Может, мне тоже устроить истерику…? Неловко получится, да, Алекс, - шипит Стив прямо ему в лицо. - Роджерс, мне восемьдесят лет, угрозы смерти меня мало волнуют. На этой базе двести человек, и еще двести прибудут по телефонному звонку. Давай начистоту – шансов у тебя нет. Мы сходимся в одном, Капитан: мы оба хотим сохранить Барнсу жизнь. Но это вряд ли, пока он убивает моих людей. Просто поговори с ним. Я засуну его сюда, вместе с тобой, и закрою эту чертову дверь, если хочешь, мне все равно. И смотри за ним, чтобы он не причинил себе вред или еще чего похуже. Пирс терпеливо ждет ответа, а Стив не может заставить себя и слова сказать. Это поражение. У него осталось всего два варианта: рвануть сейчас, и будь что будет, хоть это и означает, что они с Баки могут и не выбраться живыми; или принять поражение и начать новую игру с новыми условиями – поговорить с Баки. Стиву пришлось сильно постараться расслабить стиснутые челюсти, чтобы ответить. - Перевяжите ему руку, пока он все еще под наркотиками. Он потерял много крови, - Стив пытается говорить ровно, но слова застревают в горле, и новая попытка продолжить стоит ему серьезных усилий и причиняет боль, - и тогда я поговорю с ним.