Всё в канализации было хорошо, пока не появился Пул.

— Что? — Рафаэль не то, что не услышал, скорее не поверил Дону. Лео… трахнул Донни? В голове не укладывался данный поступок и Леонардо, такой всегда правильный, сдержанный. А тут раз и… С ума сошел, что ли? Сердце сжалось. — Или ты так и не вспомнил? — Дон отпустил руку брата. Помыслил перенести разговор на завтра. Не в настроении рассказывать столь шокирующие подробности, когда так устал. Но Рафаэль не стал притворяться. Сглотнул, теперь не было так страшно, как раньше. Развернулся, встал на колени и уткнулся лбом в его лоб, упираясь руками в постель. Дышал прерывисто от волнения. — Я помню, Донни... помню... — признавался Раф, закрыв глаза. — Вернее, вспомнил позже и не знал, что мне делать. А ты хотел, чтобы я забыл, так? И я не стал тебя тревожить. Но ты не представляешь, как... — голос задрожал, — ...как это меня мучило. Это был ад, Донни. Я сходил с ума и пугал Леонардо. Я так хотел поделиться с ним, но боялся его гнева и катаны. Я... Рафаэль зажмурился: — Донни! Умоляю, прости, я... я так люблю тебя... — стиснул зубы, но тут же разжал челюсти. — Не наказывай так больше, лучше бы избил и переломал все кости. Дон обнял его за шею и притянул к себе: — Да тебя разве изобьешь? Прости, я тоже не знал, что мне с этим делать. А сейчас сказал и... Чего боялся? Легче, правда? Раф кивнул, засмущался. Принюхивался к Дону, как же он приятен. — Вернешь Лео? — продолжил Донателло. — С ним и со мной произошло то же, что с Кейси и Эйприл. Мы дотронулись до препарата для размножения подопытных животных, который изобрел Стокман. Рафаэль слушал с дрожью, всё так скверно. Он и представить себе не мог похотливо настроенного Леонардо. Бегающим за Донни! Невообразимо. — Я уверен, ему хуже, чем мне, — Рафаэль знаком с чуткой совестью старшего, которая работала за двоих, а порой и за четверых. — Он чуть не вскрыл себе горло, Раф. У того сердце встало, а в горле пересохло. Представил, как Леонардо ушел куда-то в лес и в безумстве... пускает себе кровь. — Бляха муха! — подскочил, как на углях, и понесся к двери, но там его поймал Донателло. — Тише-тише! Он не сделает этого! Он обещал! — успокаивал его. — Не верю ему! — тот всё также встревожен, вцепился в дверь. — Раф! Дай ему время! — Дон накричал на него. — Время на что?! — Рафаэль отпихнул его и развернулся лицом, но тут же остепенился. — А вдруг он там... — Тогда не прощу его, и он это знает. Дон не сказал, что и себя грозился убить, чтобы Рафаэля не беспокоить. А то это какой-то групповой суицид получится. Рафаэль дышал тяжело, страшно волновался. Мысли путались: бежать за братом или нет? Перед глазами Леонардо с лезвием у горла. — Давай позже, доверься ему. Я знаю, что ты ему про Озверин теперь расскажешь. Прошу, не сейчас. Дай все обдумать, не сыпь ему соль на рану, — Донателло всеми возможными и невозможными силами останавливал его, но по глазам видел, что тот намерен понестись за Лео, во что бы то ни стало. — Раф... — Донни задрожал от того, что замыслил и обвил брата за шею. Решился на преступление. Уверен, что это точно его остановит. Рафаэль затаил дыхание, когда Дон плотно прижался к нему, припечатав к двери. И потянулся к губам. Своими губами. У Рафаэля чуть колени не подогнулись, думал, что дверь проломает и упадет с обратной стороны. Или сердце вырвется вон. — Останься... — прошептал Дон прежде, чем поцеловал. Оба понимали, что это неправильно. Рафаэль на самом деле не хотел развивать этот инцест. Но... Уловлен страстью. Сначала отвечал робко, в нем ещё совесть верещала, но потом она утихла, и полностью вовлекся в настоящий взрослый поцелуй. Даже посмел ворваться языком в рот Донни, чем сильно удивил того. Рафаэль-сама-брезгливость, что ты творишь?! Куда ты дел её, брезгливость? Зачем так смачно? И горячо, как голодный волк на Красную Шапочку. Донателло не планировал такого поворота. Но... Как же он целуется! И чуть не забыл про свой коварный план, увлекся малость. Когда вспомнил, достал абордажный крюк, что был с собой. Раз-два и Рафаэль связан. Так, на всякий случай, чтобы не порывался бежать к Леонардо. — А?! — крайне удивился пленник. Обманули! Да так подло... — Спишь тут! — хитрец толкнул его в кровать набок, укрыл. — И… прости. — Это было... жестоко... — Рафаэль скорее был обескуражен, чем рассержен. Обычно Микки его связывает, чтобы потом наобнимать и зацеловать. А тут! Донателло расположился рядом, сторожил, чтобы не сбежал. — Я, видимо, тоже с ума сошел, раз так брата целую, — Донателло теперь не стеснялся в выражениях, приютился к связанному и закрыл глаза. Рафаэль и двинуться боялся, устыдился. Донни всего-то отвлечь его хотел, чтобы связать, а он его... засосал. На радостях. Зажмурился и ругал самого себя. Теперь наверняка Донни убедился в его... хм... извращенных наклонностях? Раф не хотел признавать себя извращенцем, но тогда почему... Почему так разгорелся? Смотрел на засыпающего Дона и, успокаиваясь, в голове проскользнула одна странная мысль: «А может... может, я люблю его. Не только как брата...» Мысль легкая, страшная и ясная. «Кошмар какой, — Рафаэль от себя такого не ожидал. — Леонардо закатает меня в асфальт, если узнает о моих чувствах. Но я ведь не собираюсь соблазнять Донни? Ведь так?» Спрашивал самого себя, но тогда почему поцеловал? Потому что приятно? Да, целовать Дона — сладко. Щеки загорелись с новой силой. Хотелось бы ещё? Рафаэль сглотнул. Да. Повторил бы! «Ну, вот. Приехали... — Рафаэль не мог заснуть после собственных откровений. Наконец-то он честно поговорил сам с собой. — А ты опасный тип, Раф, готов соблазнить младшего брата. Да что там! Ты уже познал его, а теперь ходишь как лев, ещё хочешь. Мерзавец. А была бы возможность, взял бы?» Стиснул зубы от нестерпимой горечи. Собственная мерзость казалась невообразимой. «Хорошо, что связан. Я не должен развращать Дона! Я отвечаю за него, мне доверяют его. Я должен... Я буду о нём заботиться, как о брате. Младшем брате, черт возьми! Что за беда такая? — Рафаэлю казалось, что он сражается с невидимым лютым зверем. — Я не подведу Лео! Постараюсь, чтобы все было по-человечески, по-чистому. По-братски!» Дышать больно — легкие в огне. Он не может поведать о своей борьбе Леонардо. «Он имеет слишком высокие моральные ценности, Лео разом запишет меня в опасный элемент для общества и станет ограничивать во всем, — эта ночь проходила в тяжелых раздумьях. — Мои помыслы и желания — мерзость, а то, что я веду борьбу с этим, это для Леонардо не показатель. Он не знает моего внутреннего, он не видит насколько всё это успешно или не очень. Ему нужна полная чистота в помыслах и не пожалеет меня, чтобы оградить, сохранить младших. Я... другой... не такой правильный, как хотелось бы. Я граничу с изгнанием. Но... — заскрежетал зубами. — Я так хочу быть с ними. Лео, не гони меня. Не гноби. Я же стараюсь...» Он долго мысленно беседовал с воображаемым братом. Потом вновь представил, как Лео ревет от душевной боли непонятно где. Жалел его. Ком к горлу подкатывал. Он бы его обнял сейчас и не отпускал, даже против воли того. Рафаэль уснул только к утру в слезах, потому что думал о Донни, затем снова о Лео. И как белка в колесе: по всем кругам ада прошелся. Истерзал душу свою до изнеможения. Что касалось Донателло, то он не успел поразмыслить о жизни своей и чужой. Провалился в бессознательный сон. Так и пролежал без чувств до утра, как в гробу. *** Леонардо, как и предполагал Рафаэль, ушёл за город, в лес. Сидел в темноте у костра и смотрел на огонь, который успокаивал ярким танцем, но лишь ненадолго, так как в душе подыхало пламя ярости к себе. Ещё ему казалось, что внутри него поселился некий червь, что грызет его духовную невидимую сущность. Вот сидишь такой целенький, а духом пожран, как молью. Вспоминал, как это проклятое тело упивалось своим первым соитием. С братом! С младшим и, на данное время, самым уязвимым. А ведь у Донни есть возлюбленная, конечно, его шансы малы и его ждет некоторое разочарование в жизни, но так или иначе — у него есть мечта! И чувство реальности к нему вернется, когда Эйприл найдет себе парня из людей и перестанет играть с ним, что тоже раздражает, но не таким же способом! Лео прислонился к стволу ивы и поджал ноги к груди, ладонью закрыл глаза. О чем думал? Да всё о том же: «Наверняка он осознал всю мерзость осквернения и ненавидит меня. Как можно простить такое? Я... я... взял его. Силой! Того, кого так защищал и хранил! Что он теперь будет чувствовать, если я обниму его? Да я не достоин к нему даже прикасаться! А как мы будем тренироваться вместе? Я ведь и ударить его теперь не смогу. Как в глаза ему смотреть? Я сгорю в них. Как мне теперь жить с ним? Дон стал моим испепеляющим огнем, а я, как темная тварь, не выношу его света. Его любовь ко мне — мучительна. Она испепеляет!» Пожалуй, это основные пункты его терзаний, в плену которых он пребывал. Иногда хватался за меч, сжимал лезвие и резал пальцы, ладони. Хотел проткнуть себе горло, но обещание держало его. Сегодня полнолуние. Красная луна зорко следила за ним, отчего ему казалось, что давно умер и пребывает в аду. Сколько это будет продолжаться? «...Потом притупляется...» — вспоминались странные слова Донателло, словно и он успел побывать душой в пучине уныния. «А он счастлив с нами?» — теперь из памяти всплыл тревожный голос Рафаэля. Леонардо припал лицом вниз, согнувшись пополам. Стиснул зубы, руками подгребал холодную застывшую землю. Пальцы немели. Может потому Дон и уходит из реальности: в идеи, изобретения, нашел первую любовь, потому что мы его заколебали? Требуем невероятного, чудес всяких, а он рад нас удивить, а когда что-то не получается — смеёмся. Но, с другой стороны, он не особо жалуется, говорит, что любит братьев или выражает это иначе — заботой. А может, это мы недостаточно о нём печёмся? Леонардо не знал, что ещё надумать. Как ни крути, но семья ему казалась хорошей и дружной. Не будь она крепкой, не одержали бы столько побед! Как так мог оплошать? Теперь ему Рафаэль показался куда более достойным иметь титул самого старшего, чем он. Рыба гниет с головы, ведь так? А если все узнают? Микки... Прости, маленький! Вот кто устроит локальный Армагеддон с трубными гласами, скрежетом зубов и плачем. Что скажет Рафаэль? Вот тут Лео впервые не знал ответа. Конечно, разгневается. Пристыдит, наверное, вот, глядите на нашего праведного и любимого лидера, что-то он превысил свои полномочия. И постарается сдвинуть его с пьедестала первенства. И будет прав. А что скажет Сплинтер? О, какой стыд! В глаза отца будет взглянуть сложнее, чем в глаза Дона. Леонардо боялся сгореть заживо и превратиться в угольки. Только не это! Как всё сложно и скверно... Дон обещал хранить секрет, но это не отменяет преступления, напротив, это как жить на минном поле: никогда не знаешь, где и когда наступишь. Выдержит ли его воля такое давление? Или бросится в ноги отца и братьев в исповеди? Или тронется умом? Столько неразрешенных вопросов стояло перед ним, а каким путём идти — непонятно. *** Донателло проснулся и сел, не сразу узнал свою комнату. В голове пусто, как никогда. Правда муторно, но не так, чтобы бежать в туалет сию же минуту. Рядом связанный Рафаэль. Он и во сне хмурил брови. Вид у него измученный и какой-то несчастный, несмотря на всю свою непоколебимую брутальность. Веревки стягивали мышцы. Донни всегда завидовал его крепкому телосложению. Хоть Дон и хвалился своей стройностью, но это потому, что не мог нарастить такую мышечную массу, как у братьев. Словно не из того теста слеплен. «Я самый красивый! — Вспоминал высокомерные слова Рафаэля, а после указывал на него и говорил. — А ты — дрыщ костлявый!» Смеялся над ним. И они ругались: играли в обзывалки. Донателло подтянул ноги к груди и обнял их. Если сейчас его обозвать дрыщём или шваброй, то промолчит. Смирился как-то и не до этого. «Игла» больше не казалась такой острой. Затупилась. Надо развязать брата. Его приятно трогать за плечи, и цвет его кожи самый темный из всех братьев. Красивый, не поспоришь, хорошо сочетаются яркая красная повязка с темно-зеленом фоном кожи. Донни еще раз коснулся плеча Рафа. На его теле рука младшего была особенно светлой. Рафаэль с самого начала проснулся от его поглаживаний. Хвать! Дон попался в объятья тех самых рук, которые он исследовал. Донателло взвизгнул от неожиданности. — Ты пищишь! Ты снова можешь пищать! — Раф возрадовался звукам сопротивления. Чаще всего этой музыкой Микки радует. — М-м-м! — Донни вновь «прозвучал», когда его крепко прижали к груди, выдавливая из него всё что можно. — Раф! Удушишь! — А как? Ты ж в панцире, — заигрывал с ним, но хватку ослабил. Донателло не вырывался, мирно лежал рядом. Пригрелся к старшему. Рафаэль пощупал его кости. Но ничего не сказал. Не обозвал. Лишь вздохнул и погладил. — Когда будем Лео искать? — спросил о другом вовсе. — Сегодня? Завтра? — А ты сколько времени в себя приходил? — задал вопрос и Донателло, заглянув тому в глаза. Раф на миг опешил от прямого взгляда. Застеснялся. — Не знаю, это была вечность... — Неделя. — Что? — Недели достаточно, чтобы... — Дон опустил взгляд, рассматривал царапины на рафаэлевском пластроне, — ...чтобы проплакаться. Больше — это уже надуманные страдания. В любом случае, и на третий день мыслишь намного яснее. Рафаэль вдруг привстал и навис над Доном. — Тогда дам ему пять дней, — торговался ещё. — Передай, что я жду его дома. Очень-очень, — сказал Дон и поджал губы, словно от боли. Глаза заблестели. — Нет, не надо плакать, а то и я расстроюсь, — Раф склонился и нежно поцеловал в глаз. Донателло согревался под его лаской. — Донни, — Рафаэль поймал руками его лицо, разволновался. — Скажи честно: я, в общем, моя близость не напрягает тебя? — Ты и до того всегда меня напрягал, — было непонятно: он шутит или всерьёз? — А?! — Раф не учёл своего неискоренимого разбойного поведения, после которого даже на стул страшно сесть рядом с ним. Рафаэль только сейчас заметил, что лежит на брате сверху и чего-то там выпытывает. — Нет, я не об этом, просто. Не знаю, — Раф приподнялся и уставился куда-то в сторону. — Вот ведь дожили. Брат брата трогать боится, потому что теперь это обжигает. Рафаэль говорил, но продолжал смотреть вбок. Судя по лицу — огорчен. — Иногда я думаю, не думаешь ли ты, что я к тебе пристаю? Эта неизбежная мысль заставляет меня отстраняться, — продолжил он. Этим Рафаэль и славился — прямотой. Давно хотел с ним поговорить об этом, и вот этот час настал. — Донни, ты не представляешь, как сильно я хочу, чтобы всё было как раньше. Чтобы мы могли спокойно быть рядом и... и не бояться друг друга. Ты считаешь, что я такой смелый? Нет, Дон, очень часто я боюсь тебе что-то сказать или сделать. Скажи, как не думать об этом? Ты же умный, скажи, — Рафаэль неспешно повернул к нему голову, поймал взгляд. — Как стать нормальным, как прежде? Донателло все это время внимательно слушал. И почему они раньше не поговорили? Искренне, без утайки. Ведь теперь в тысячу раз легче, пусть и не менее сложно. Поговорить по-взрослому о наболевшем. — Прости... Прости меня, Раф, — Дон закрыл глаза. — Я дурак, придумал этот идиотский план, надо было сразу это обсудить. Только мучил тебя и себя. — Не извиняйся. Это сейчас ты спокоен, а как же неделя «острого периода»? Ни ты, ни я не могли трезво мыслить, вот и творили черти что. Знаешь, сколько кошмаров я пересмотрел? Лео спать не давал, все приходил к нему, а рассказать, что со мной на самом деле происходит, не мог. Кроме того... — Рафаэль дотронулся пальцами до шрама на горле Дона. — Мы не могли полноценно общаться. А нужное время само пришло, оно и вправду — лечит. Донателло открыл глаза и почесал один из шрамов. Иногда Рафаэль такие простые истины открывал, что гению хотелось стонать от собственной глупости. Посмотрел на свои ногти, потом сел. Придвинулся ближе. Обнял за руку, уткнувшись в нее лбом. — Ты хороший, Рафаэль. Всегда заботишься. Волнуешься. Вспыльчивый, но добрый и честный. Я же... Я обманщик! — по коже Рафа потекли горячие слезы брата. — Просто я тише себя веду, вот и всё. Но я вру! Я хотел вырвать пару страниц из нашей жизни. Словно их и не было! Стереть позор хотя бы «исторически». Я придумывал различные уловки для этого. И... и... Заикался. — Тише-тише, — Рафаэль даже испугался порыву этого тихони, загрёб к себе. — Я знаю, что ты врунишка, но я подыграл тебе. Всё обошлось! Чтобы мы делали без твоих идей и хитрости? — укачивал, как малыша. — Но не бери на себя всю... всю тьму... — замер. — Всегда нужен кто-то, с кем можно поделиться. Ты так хотел оставить всё в тайне, что забыл, как говорить... Дон успокаивался. Вдруг вспомнил про Кейси. — Я был не один, — Донни отстранился, словно удивился чему. — Кейси всё знает. Рафаэль моргнул. — Кейси?! — ошарашен. — Почему он? Дон пожал плечами. — Он подошел и сказал, что ему всё известно. Вот и всё. — Как?! Как он узнал? — Говорит, что я же и сказал, но я ничего не помню. Тут кровать словно подпрыгнула, и из-под неё выполз Дэдпул, крайне смущая черепашек. Он, сидя на полу, облокотился обеими руками о постель, подпер голову. Наслаждался видом обомлевших ребят. — Ты ему рассказал, когда Бибоп и Рокстеди в вас спиртное залили. Я потом пошел за вами, чтобы убедиться, что вы допёхали до дома. Донни, видел бы ты лицо Кейси! Он даже протрезвел на минуту, словно ему яйца тисками сдавили. Но вы, черепашки, вам не понять этой боли, гугл сказал, что всё ваше хозяйство внутри, под панцирем. Раф прорычал от его пошлости и прямого вмешательства. — Удивительно, что ты так долго молчал, — у Донни голова по-другому работала. Дэдпул — взрослый. Он может посоветовать чего или взглянуть на проблему под другим углом. — Я и до того подозревал. Автор этого мира однажды зачитал мне шапочку своего фанфика. И в предупреждениях был указан высокий рейтинг и инцест, — продолжил Уэйд. — Я всё присматривался к вам и думал: ну, кого с кем, автор? Сначала понял, что Донни трахнули, ну, а потом стал выяснять, кто конкретно это сделал. Донателло вздрогнул от его «трахнули». Словно бабу какую. Стиснул зубы. Даже в мелкую дрожь бросило. Замутило. — Эй! Пул, полегче! — Рафаэль заступился. Ему самому дурно стало. — Мы ведь не такие матерые мужики, как ты! — Простите, в моем мире подростки порой покруче матерых мужиков будут, — извинился тот. — Это в твоем мире! А мы... — тут Раф покраснел от неловкости и отвел взгляд. — Мы — дети, — сказал тихо, голос садился, не хотел признавать себя таковым. — Просто наделали глупостей. Не по своей воле. Не говори вещей, которые делают нас лишь похожими на взрослых. — Дело даже не во взрослости. А в чистоте. Я говорил однажды, что давно не видел таких хороших подростков, как вы. Соприкоснувшись с грязью, вы не стали нырять в нее, а захотели отмыться. И на скверну отвечаете очень остро. Не буду врать, я падший человек, матерый, как ты Раф и сказал. Я так испачкан, что теперь и не пытаюсь отмыться. Я живу с этим, так привык. Но рядом с вами стал чувствовать свою тьму. Изолировавшись от своей обычной среды, теперь смотрю на вас. Не я учу, а вы меня учите. Я стал меньше ругаться, выпивать. Даже дрочить! Парни аж отпрянули от него, а Раф ударился об стену панцирем. Покраснел, а из глаз чуть ли не молнии полетели. — Я сожгу тот оскверненный диван! Я на него больше не сяду! — задыхался от возмущения. — Да, и ванну тоже сожги, — издевался над ним Уэйд. — Что?! Да я тебя на костер отправлю, извращенец! Донни, отойди от него, — Рафаэля затошнило сильнее. — Вот ведь, а я так часто спал на диване, — Дон не так брезглив, потому был совершенно спокоен. — Ага, вместе со мной, — Пул и его хотел вывести из душевного равновесия, но Донни биологическими жидкостями не напугать, его, исследователя-лаборанта, с чем он только не работал. — С тобой, с тобой, — Донателло не поддавался на провокацию. Зато на Рафаэля подействовало, толкнул брата в плечо и зыркнул сердито. — Изобрети уже гребанный телепортатор в иные миры и отправь этого урода домой! Дон усмехнулся, почесывая место удара. — А скучать по нему не будешь? — Нет! Забуду как страшный сон! Донателло вздохнул, решил больше не дразнить Рафаэля: — Ладно, не сердись... — А он не просто сердится, хе-хе, — зато Уэйд продолжал в том же духе. — Он рев-ну-ет! У Рафа челюсть отвисла. Устыдился его замечанию. — Я просто не хочу! — вспылил громко, но тут же заткнулся, словно подавился чем. — Чего не хочешь? Чтобы кто-нибудь Донни трогал? — Т-ты! Заткнись! — Раф хотел провалиться сквозь землю, как неловко, еще и при Донателло. — Не твоё дело! Исчезни! — Ладно вам, прекратите хернёй страдать, — Дон оказался между ними, расставив руки, после посмотрел на брата. — Раф, я отлучусь из дома? — Куда? — тот сразу строгим сделался. — К Кейси. — Что ты у него забыл? — Свои вещи. — Я позвоню ему, пусть лучше сюда принесет, — Рафаэль не отпускал его. — У него Эйприл, он не оставит её сейчас. — Тогда тем более там делать нечего, у них тоже «острый период». Эйприл, между прочим, должно быть тоже стыдно перед тобой. Так что не мучай подругу нашу своим визитом. Донателло вспыхнул от гнева: — Я хочу с Кейси поговорить! — Одного не отпущу, потеряешься ещё, что я потом Лео скажу? Хочешь поговорить — звони ему. — Потеряюсь? Да кому я нужен?! — пошел к двери, но его обмотала веревка и затянулась. — Мне! Нужен... — Раф вернул его обратно. — Прости, но пока сидим тихо. Я за Лео. И... Тут в комнату вошел Сплинтер: — А теперь расскажите: куда делся Леонардо? — учитель говорил чрезвычайно строго. Братья опешили, Раф даже обнял младшего со страха. — Он жив! — Рафаэль начал с хорошей новости. Донателло опустил взгляд, как пристыженный. — Я с ним... поругался... — пришлось врать. — И? — учитель требовал больше подробностей, но тут осознал, что Донни заговорил. — О, Донателло, ты выздоровел! Слава Богу! Дон забеспокоился, нервно улыбнулся. — Так что там с Лео? И, Рафаэль, почему брат связан? — продолжил допрос Сплинтер. — Он не слушается! — пожаловался тот, но Дона развязал. Тот встал, освобождаясь от веревок, одновременно придумывая легенду для Лео. — Он вернется, — продолжил уверенно. — Но дней через пять. — Почему? Что случилось? Скажи, как есть! Донателло приблизился к отцу. — Он в раздумьях и хочет побыть один! — Дон просочился к двери и улизнул. — А-та-та! — Рафаэль не желал отпускать брата, пошел за ним, но его остановил мастер. — Я не знаю! Они поругались, и вы ведь знаете, если Лео с Доном вдруг цапаются, это надолго! — Раф поддержал легенду Донателло. И тоже слинял. Тогда Сплинтер глянул на Уэйда. — А я подкроватный монстр! — сказал тот и нырнул под кровать. Всё, в домике! — Хм, — Сплинтер нахмурился, но не стал связываться с Пулом, ведь блажить начнет. *** — Донни, если хочешь, я с тобой схожу, — Рафаэль вдруг сменил гнев на милость. Ребята были в лаборатории. Донателло прищурился, глядя на него, сидя в кресле. Рафаэль чувствовал, что Дон что-то задумал, но не признавался! Опять секретики? Тогда старший смело подошел к нему и, взявшись за подлокотники крутящегося кресла, уставился на хитреца. — Скажи, я ведь с тобой! — увещевал братика. — Хватит одиночных миссий, давай в паре работать. И вообще, уйдешь без меня, я тогда за Лео пойду. Сразу же! Шантаж. — Пойдешь жаловаться на меня? — передразнил его Дон. — А как же! Донни вздохнул. Делать нечего, придется с ним идти. — Мне нужно... — забегал глазками, — ...кое-что украсть. — Ха?! — Рафаэль выпрямился от изумления, открыв рот. — Деньги? Бриллианты? Я с тобой! Даже обрадовался. Конечно, Лео нет, можно творить черти что. — Нет, это тетрадь смерти, — признался тот. — Та, с которой вы играли? Прости, мы следили за вами и всё видели. — Да, она, — ответил и тут же возмутился. — Нахрена вы пошли за мной?! О, сердитый Донни прекрасен в глазах Рафа. — Ну, я ведь не знал, что Кейси просто поддерживал тебя... — А что ты думал? — Хм, — Раф насупился, не знал, как сказать. — Всё это выглядело, как свидание... Оба залились краской. Донателло всю жизнь знает брата, но его ревность осознал только сегодня, когда Пул подсказал. Теперь многие агрессивные выпады Рафаэля стали очевидными. Дон потер лицо. Вот это да! Но, как истинный исследователь, нужны доказательства его ревности. — А тебя это волнует? — стал провоцировать. Рафаэль прорычал, но ответил: — Да, волнует. Дон не переставал удивляться: — Почему? Раф задумался, уголок рта нервно дернулся. Он мог бы сказать: «Ай, что хочешь, то и делай!» но беда в том, что на Дона обидняки не действуют, он-то как раз и займется тем, что задумал. От этого обиднее вдвойне! Но... Это ничто, по сравнению с тем, что он с ним сделал. — Я... — Раф больше не сердился, напротив, смягчился. — Прости. Вам было так весело, и я хотел с вами... Раф, сам того не ведая, перевел стрелки на зависть. Лучшая подруга ревности. Донни нахмурился — не поверил. Тогда зачем с ним был Лео? Но не стал больше расспрашивать. Проехали. — Когда я был в плену клана Фут, им позвонил Тигриный Коготь, — Дон продолжил рассказывать. — Он сообщил, что Шреддер мертв. — Что?!! — Раф подскочил так, словно его укусили. — Как?! Его кто-то убил? Из своих? Карай? — Внезапный сердечный приступ, — ответил Дон. — Э? Что-то не особо достойная смерть для величайшего воина. Может его отравили? Или прикрывается? А потом такой — раз! И появляется. Вы не ждали? А я тут! — Коготь даже время назвал. И оно совпадает с... — Донателло взглянул на потолок, словно там все ответы, — ...с записью его имени в найденную Кейси тетрадь. — Пф! Да брось! Неужели ты веришь в это? Убить Шреддера канцелярским предметом? Донни, ты серьёзно? Рафаэль удивлялся тому, что самый учёный из них верит во всякую дребедень. — Вдруг тетрадь проклята, — уверенно предположил Дон, встав с кресла и приблизившись к собеседнику. — Тогда она может стать опасной и для того, кто ею владеет. — Да? И ты эту гадость хочешь в дом притащить? — Раф испугался, одно дело сражаться с реальным противником, которому по башке настучать можно. И совсем другое, когда мистика начинается, и не знаешь, куда бить. — В любом случае, я хочу забрать тетрадь на исследование. Хорошо, если она обычная и я ошибаюсь. — И как ты будешь её испытывать? Запишешь пару человек? А вдруг она настоящая и они умрут. Что тогда? Донни замолчал на пару секунд. — Я уже думал об этом, — сказал и вновь замолк, внимательно глядя на брата. Рафаэль ужаснулся. Неужели Дон способен на такой эксперимент? Бляха муха, Донни! Раф толкнул его к столу от вспышки гнева, но тут же подошел к нему вплотную, не подозревая, что однажды так Леонардо принудил Дона к соитию. Донателло струхнул не на шутку. — Если хочешь, я это сделаю за тебя, — Рафаэль предложил свои убийственные услуги. — Только Лео не говори. А для тебя я всё сделаю. У Донателло голова кругом пошла от его серьёзных намерений. Раф заметил, как брат вдруг стал бледно-зеленым. — Не бойся, — имел смелость приласкать щеку Дона пальцами. — Не надо дрожать. Я ведь... — провел пальцем по его губам, и у самого дыхание перехватило, продолжил еле слышно и неожиданно даже для себя. — Я ведь люблю тебя... Донни... Больше прозвучало как признание, отчего оба ярко вспыхнули и потеряли дар речи. Раф хотел оправдаться, но это бы выглядело глупо: тогда получится, что он мог подразумевать что-то другое. Решил оставить как есть. — Можно я умру? — вдруг отшутился Дон, неловкость была невыносимой. Но вопрос немного сгладил обстановку. — Нет, — Рафаэль вдруг улыбнулся и поцеловал Дона в нос. После вздохнул. — Эх, Донни, Донни... Позволь заботиться о тебе, не беги от меня. А я постараюсь не обижать тебя, по крайней мере, нарочно. Прости, что раньше так и норовил тебя унизить. Я... — У Рафаэля в горле пересохло, затрепетал. — Я сожалею, прости меня, Донни... Донателло склонил голову, сердце заколотилось. — Да я тоже не подарочек, — ответил Дон, на самом деле не питая надежд, что Рафаэль перестанет его дразнить. Понимал, что это сейчас он сожалеет, порыв чувств такой, но пройдет месяц-другой и забудется. Вот в это Донателло верил. Больше беспокоило иное обстоятельство: словно ему признались в любви и предложили... встречаться? Незатейливо так. Безответно. Дон решил, что это либо он с ума сошел, раз такие выводы делает, либо Рафаэль окончательно спятил на фоне чувства вины. «Да, это он просто меня жалеет, ведь брат не может любить брата, — Донателло утешал себя мысленно. — Конечно, инцест существует в мире, но, надеюсь, что не в нашем случае». — Пойдем, покушаем и свалим к Кейси, — предложил Раф, утягивая Дона за собой. — В прошлый раз я с Лео чуть с голоду не померли. А вы в ресторан ходили... Говорил на ходу. Потом остановился и развернулся к Дону. — Ты можешь сделать второй костюм-невидимку? На меня. И мы могли бы сходить с тобой куда-нибудь... — Рафаэль вспомнил свою вчерашнюю идею и дальше повел Дона в сторону кухни. — Вдвоем? — Ну да! — Звучит, как приглашение на свидание... — Донателло шутил, но внимательно следил за эмоциями старшего. Но тот не растерялся: — Но ты же с Кейси ходил, или скажешь, что мы вам свиданку обломали? Вот он как! — Да, обломали, — вредничал Донни, проходя на кухню и усаживаясь за стол. — Эй! — Рафаэль возмутился. Невольно вспомнил, как Донни держал Джонса за галстук, тянул к себе. Раф аж прорычал. — Тянет же тебя к людям. — Главное, что не к братьям, — это был не просто камень в огород Рафаэля, а целый грузовик с булыжниками. Раф открыл холодильник и спрятал там свое покрасневшее и недовольное лицо. Микки, видимо, спит, раз завтрак не готов. — Что будешь? — предлагал Рафаэль, изучая ингредиенты. — А что у нас есть? Я бы от какого-нибудь салата не отказался... — Издеваешься? Я больше энергии потрачу, пока крошить его буду, чем потом получу, — Раф терпеть не мог резать овощи. — А ты туда яйца добавь, — нашелся Донни и улыбнулся, наблюдая, как брат что-то пробубнил себе под нос, но таки достал всё, что нужно. Готовил. Донателло почти никогда не крутился у плиты. На кухне хозяйничает Микки, но бывало, что и старшие трудятся. Дону всегда жалко тратить драгоценное время на прием пищи. Даже приготовление чая для него — целый процесс! Потому ел то, что оставят братья. Если ребята вдруг ссорились друг с другом и каждый принципиально готовил только для себя, то Дон голодал. Иногда он мог утащить пару яиц, чтобы приготовить их в лаборатории на газовой горелке. Он вообще может так питаться неделю, пока кто-нибудь не спасет его от гастрономического однообразия. Но ребята никогда не настаивали на его участии в готовке. Даже Рафаэль. Он и так много делает по дому, поэтому требовать еще и дежурства по кухне было бы несправедливо. Если Донателло что-то приготовил, то, скорее всего, у него творческий кризис или, наоборот, что-то подмешал в еду, чтобы экспериментировать на братьях. Особенно, если он настаивает, чтобы его стряпню непременно съели. Старшие уже более осторожны, а вот Микки ничему жизнь не учит. «Смотрите, какие я приготовил кексики!» — говорил Дон премило-подозрительно улыбаясь. И готовил в течение нескольких дней, время от времени расспрашивая подопытных о самочувствии, настаивал на измерении артериального давления, различных осмотрах, и все что-то записывал. «Донни, скажи честно? Мы будем жить?» — спрашивал Леонардо, когда уверился в том, что стал подопытным кроликом экспериментатора. Иногда Дон выбирал себе одну жертву, чаще Микки, так как тот всё ел, а братья с ужасом наблюдали за его играми. Если Майки становилось плохо, то Леонардо шёл на разборки и требовал вернуть, как было. Поэтому, когда Донателло приставал с очередным своим кулинарным шедевром, Лео бежал прочь с криком «Спасайтесь, братья!» Как француз от английских булок. Правда, если в доме появлялась редкая вкусняшка, черепашки толпой набрасывались на лакомство, частенько Дону могло и не достаться. Его выпихивали и дразнили, поедая угощение прямо перед ним. «В большой семье клювом не щелкают», — смеялся над ним Микеланджело, не оставив ему ничего. Донни, естественно, обижался и уходил играть один, никого больше к себе не подпуская. Однажды кто-то из братьев подбросил ему шоколадный батончик, как бы незаметно. Но гордый Дон не взял, еще больше рассердился. А когда мимо пробегающий Майки утащил шоколадку, Донни таки бросился за ним. Но разве можно у Микеланджело отобрать еду? Схомячил на бегу. Отчего маленький Донателло только сильнее расстроился и даже заплакал. Время от времени Сплитнер выдавал лакомство, деля его поровну, вызывая каждого сына поименно. Но, стоило учителю уйти, Донателло имел все шансы быть обокраденным. Раф с Микки могли и у Леонардо отобрать. Все зависело от того, насколько сильно тот хлопал ушами. Потом зловредная парочка делила добычу, как настоящие разбойники. Правда, Рафаэль брал себе больше, раздав подзатыльники и Микки. Но, когда очень уж хотелось, Донателло просил у Лео. «Пожалуйста, дай мне хоть одну конфетку», — умолял он, стараясь смотреть прямо в глаза старшего брата. Сердце Лео смягчалось, и он делился, если же они были наедине, то вообще мог отдать всё, что не успел съесть. Дон его благодарил и на радостях обнимал. Правда, иногда происходили и чудеса. Рафаэль делился вкусняшкой! Донни заболел и плохо ел, а когда стало лучше, сильно проголодался. Отца дома не было, ушел на поверхность собирать травы для приболевшего сына. Но еды не осталось, все ждали учителя. Рафаэль заметил, как Дон заглядывает в пустую посуду и ищет что-нибудь съедобное. «Донни!» — позвал его Рафаэль. Тот замер. Что ему ещё нужно? Чувствовал себя скверно, не было никакого желания общаться. Спрятался в большой коробке, что была на полу. Раф видел, куда тот уполз, потому улыбнулся и пошел на охоту. Прыг-скок! И старший там же. Поймал! «Я не хочу играть! — заплакал Донателло. — Отстань!» «Смотри, что у меня есть», — Рафаэль протянул ему сладости. Дон опешил на миг и глянул на брата. А вдруг он просто подразнить пришел? От такой мысли отпрянул от Рафа и нахмурился. «В-возьми, чего боишься?» — старший замялся, но взял руку Донни и вложил в его ладонь сладкую милостыню. Малыш ел и плакал одновременно, даже фантик облизал. А Раф стиснул губы. Даже ребенком знал, если братья льют слезы на ровном месте и тревожны, то, скорее всего, они либо заболели, либо проголодались. «Иди сюда, — Рафаэль притянул Донни, когда тот поел, и уложил к себе на колени. — Отец скоро вернется, не плачь. — Утешал и гладил по панцирю. — Поспи немного». Когда Сплинтер вернулся, то в коробке на кухне обнаружил двух уснувших черепашат. Он осторожно перенес их в комнату прямо в картонном домике, чтобы не разбудить их возней во время готовки. После накормил малышей. Теперь, когда ребята выросли, они сами добывают продукты и делают различные блюда на всех. На кухню влетел Микки и тут же повис на шее старшего. — Да блин! — ругался Раф, потому что был с ножом и вообще занят делом. — Мама! Мама! У меня животик болит. Уф-уф! — жалобно застонал самый младший. — Нечего было просроченную еду жрать! — Рафаэль отозвался на маму, отстранял от себя прилипалу. — Плохо мне! Ах-ах! — тот не отпускал, зажмурился. — Живот крутит... — Иди просрись, — посоветовал ему Рафаэль. — Не получается... Хнык-хнык... — Донни, у нас остались лекарства? — Раф переводил стрелки на главного лекаря их семейства. — Клизма? — улыбнулся Дон, подтрунивал. — А? — Микки посмотрел на него с трясущимися губами, размышлял. — Ладно, давай. Сделаешь? — Блин, с утра пораньше... Пойду все же таблеточки поищу, — сдался Донателло и пошел лечить младшего. *** После завтрака Раф с Доном отправились к Кейси. — Только не ругайся с ним, он и так сердит на тебя из-за меня, — попросил его Донателло. — Он в точно такой же ситуации, только по отношению к Эйприл, — парировал тот. Дон перепрыгнул с крыши на крышу и остановился. — Прости... — Рафаэлю стало неловко. Гений вздохнул и потупился. — Ты тут ни при чем. У этого препарата есть кое-какие последствия... — Какие? Дон поднял взгляд: — Он запускает фертильность. — Что-что запускает?! — Рафаэль не знал таких страшных слов. — Что это? — Яйцеклетка созревает и готова к оплодотворению. Рафаэль подвис чуток. — То есть... У Эйприл будет... малыш?! — наконец-то догадался, после изумился, но не ужаснулся. — Слушай, прости, я понимаю твои чувства к ней, но... Это ведь здорово! Чур, я нянька номер один! У Дона челюсть отвисла, наблюдая за радующимся братом. А, точно, он же из всех четырех братьев имеет самый сильный «материнский» инстинкт. Хоть он и грозный хулиган, но как только дело касается малышей, он тут же первый. И как велика его ярость, если вдруг по телеку показывали, как какая-нибудь наёмная няня избивала подопечного, доверенного ей ребёнка. Или как живодёры мучили котят и щенят! «Нелюди! Да как так можно?! Самых маленьких! Самых беззащитных! Аргх!» — после таких новостей Раф потом места себе не мог найти, даже хотел отыскать всех этих извергов и устроить самосуд. Донателло тепло улыбнулся ему, но тут же загрустил. — Не беги вперед паровоза, Раф. Мы еще точно ничего не знаем, всего лишь предположение. Препарат подействовал, но принесет ли он плоды — это предстоит узнать. Донни было больно от мысли, что его возлюбленная была с кем-то другим. И ещё невыносимей при мысли о её беременности. Сердце заныло, Дон прижал к груди руку. Рафаэль замялся. Попытался себя представить в его ситуации. Ох, нет, лучше не надо, столько крови бы пролилось... Он искренне дивился внешнему спокойствию брата, правда, что внутри — страшно заглядывать. Так и заболеть можно, и не только душевно. Только Рафаэль об этом подумал, как Донни обнял себя за живот и чуть согнулся. — Так, надеюсь, Микки не инфекцию в дом притащил? — вслух подумал страдалец, прищурив один глаз. Раф положил руку тому на плечо. — Нет, Донни, это нервное, — сказал Рафаэль и обнял, жалел. — Да? Думаешь, пора начинать пить успокоительное? — Странно, что ты только сейчас об этом подумал. Я бы уже столько валерианки проглотил, что превратился бы в кота. И пел грустные песни на крыше... Донателло не сдержал легкого смеха, представляя себе данную картину. Отпустил свой живот и позволил обнять себя крепче. — Тогда Микки бы тебя заиграл, хе-хе. — Он и без кошачьего вида меня мучает, так что не привыкать, — улыбнулся Рафаэль, рад, что развеселил его немного. — Раф... — Донателло уткнулся тому в плечо. — М? — Не говори пока Кейси и Эйприл о моем предположении. — Думаю, они уже этого боятся. — Вот и узнаем, насколько Кейси любит Эйприл, — сказал Дон и отстранился от брата. — О чем ты? — захлопал глазами тот. — Очень часто парни сбегают, когда узнают про ребенка. И Эйприл рискует остаться одна. Рафаэль удивлялся доновской способности заглядывать так далеко на одном лишь предположении. — И? Что нам делать? Девку-то жалко. Дон хитро улыбнулся: — Если Кейси бросит, то я предложу Эйприл остаться со мной. Я буду папой. У Рафа чуть мозг не взорвался. — Что?! — даже за плечи схватил, встряхнул Дона. — Ты серьезно? Тот ему подмигнул: — Ты ведь не думаешь, что я до конца сдался? Я отступил, потому что пока не имею права вмешиваться. Но, если они не создадут семью, я вернусь с предложением, — его взгляд стал уверенным, а кулаки сжались. — Я позабочусь об Эйприл и ребенке. — О, боже! — Раф схватился за голову, его чуть удар не хватил. А ревность волком завыла. — Я так решил! — сказал Донни и прыгнул на следующий дом. — Ты думаешь, человеческая девушка с ребёнком будет жить с черепашкой в канализации? — нагонял его Раф. — Вот и узнаем, — ответил тот. — А вдруг «да»? Рафаэль ничего не сказал в ответ. Расстроился. С другой стороны... — Ты это сейчас придумал или давно вынашивал? — таки поинтересовался. Дон не сразу отозвался: — Как только понял, что произошло между ними. — А-а?! Я тебя бояться начну, — Раф забыл, что Донателло может быть таким... коварным? Рафаэль призадумался и растянул губы в улыбке. — Скажи честно: в глубине души ты хочешь, чтобы Кейси оставил Эйприл, чтобы ты смог подобрать ее? Вряд ли ты желаешь их воссоединения, ведь так? Донателло остановился и серьёзно посмотрел на Рафаэля. Нахмурился. — Не всегда же мне быть хорошим, правда? — сказал и побежал дальше. Рафаэль за ним, улыбался все шире и украдкой посматривал на воинственно настроенного Донателло. «Плохой Донни прекрасен! Ащ! Ащ!» — Рафаэль забалдел и зарумянился. Правда, Раф не верил, что Эйприл согласится на такое, но сама борьба Дона за любовь вызывала восхищение. Вот они уже у дома Джонса. Влезли в разбитое окно и постучались в подоконник. — Вы не ждали, а мы тут! — шутливо звал друга Рафаэль. — Тс-с-с! — шикнул на него появившийся хозяин. — Тихо, Эйприл спит в соседней комнате, — пояснил тот. — Она всю ночь проплакала. Донни стиснул зубы. — Пойдемте на кухню, — пригласил их Джонс. По пути Рафаэль поймал щенка и взял с собой. — Наконец-то! Хе-хе, — радовался мохнатому зверьку. — Прости, но теперь ты мой на ближайшие полчаса. Рафаэль хотел потискать пёсика еще тогда, когда Кейси о нём только рассказывал. Грей запомнил, кто разбил окно и напугал его, потому притих и нервно облизался. Но не вырывался, вёл себя смирно, время от времени производя различные эмоциональные звуки. — А чё ты с ним пришёл? — поинтересовался Кейси у Донателло, указывая на Рафаэля. — Да не отпускает он меня одного. — Я всё слышу! — отозвался Раф, продолжая чесать щенка. Парни оглянулись на него, тот сел на пол с Греем и делал вид, что его нет. Кейси плюхнулся на стул, поставил локти на стол и потер лицо ладонями. Выглядел уставшим и унылым. Томно простонал: — Донни, это пипец какой-то! Эйприл безутешна. От того, что она плачет и я, глядя на нее, тоже. — Мы как-то также, — отозвался Дон, погладив друга по плечу. — А? — Джонс убрал руки от лица, непонимающе уставился на друга. — Я таки поговорил с Рафаэлем о моём наболевшем... — признался тот, чем поразил Джонса. — Т-так ты категорически не хотел! — встрепенулся и развернулся к Рафу. Тот стыдливо отвернулся от них, отнимая у собачки разодранного плюшевого медведя. — Тебе больше «повезло», ты это делал с подругой, а не с братом, — сказал тот. — Молчи, грусть, молчи... — Джонс вновь спрятал лицо в ладони. — В вашем случае не нужно бояться залета... — Кстати об этом! — Рафаэль отпустил Грея и уперся руками в бедра. — Что будешь делать, если вдруг папой станешь? — Не каркай! Блин... — Джонс покраснел и даже прикрыл рот от стыда. — Меня мама похоронит раньше, чем я им стану. Донателло никогда не видел его настолько смущенным, что даже умилился. — Хочешь, я тебе кофе сделаю? — Донни вдруг предложил свою заботу. — И мне, — на кухню вдруг вошла Эйприл. Заспанная, с растрепанными волосами и несчастная. Переступила через опешившего Рафаэля и села за стол. Парни растерялись: что она успела услышать? Или она спросонья ничего не поняла? Кроме предложения о кофе... — Рыжик, — ласково позвал ее Джонс и взял за руку. Донни отвернулся к плите. Раз обещался — сварит. Но понимал, что сливает все позиции в пользу Кейси. Эх... Раф чуток приревновал от того, что Дон ревнует к Эйприл. Чувак, не надо, не страдай по ней! Не видишь, она теперь девушка Джонса. Ты пролетел как фанера над Парижем. Но Донателло ещё грел надежду, только все зависело от Кейси. Нарочно разлучать пару он не станет, но на подхвате стоять будет. Джонс удивился тому, что Дон варил кофе в турке, а не в кофемашине. Не заметил ее, что ли? Хотя обычно он сразу подмечает такие вещи. А Донателло нравился сам процесс, как у него в лаборатории. Высокие технологии — это хорошо, но все же ему нравились кустарные способы приготовления чего-нибудь. Краска, мыло... Спирт! Донни постоянно нуждался в этом растворе: протереть электронику, продезинфицировать руки, рану, обезжирить поверхности, а так как купить его не так-то просто, стал сам его создавать. Смастерил небольшой самогонный аппарат и вперед! Братья даже подшучивали над ним. «Чем Дон занят?» — спрашивал Лео. «Самогон гонит», — отвечал Рафаэль. «Он же его вчера гнал, разве нет?» — удивлялся старший. «Значит, не хватило на похмелиться», — смеялся Раф. Рафаэль вытер нос, облизанный щенком, и задумался, пока ребята разговаривали. Не садился к ним. Донателло поставил по чашке перед Эйприл и Кейси. Девушка вздрогнула и, глянув на руку заботливой черепашки, спрятала лицо в своих ладонях. — Как же стыдно... Донни... Мне так стыдно! — она вновь не совладала с чувствами. — Как такое могло произойти? Что за препарат, о котором ты говорил? Донателло ласково погладил ее по голове. — Милая, это было не по вашей воле, на твоём месте мог оказаться любой. Стокман создал эликсир любви. И он действует на всех без исключения, — сказал и замолчал. Большей информацией делиться не собирался. Та опустила руки и уставилась в стол, после взялась за чашку. — Хочешь, я и вправду схожу в школу за тебя? И контрольную напишу. А Кейси шпаргалку подкину, чтобы он тоже сдал, — предлагал Донателло. — А ты недельку дома посидишь, отдохнешь. — Да! Рыженькая, мне не жалко поделиться Доном с тобой, — Кейси сморозил очередную искреннюю глупость. — Эй! — подал голос Раф, из-за чего щенок сбежал от него. — Ну вот... — Держи, — Дон чуть склонился и протянул брату горячий кофе. Тот замер, открыв рот. Взял чашку, но также ухватил и самого Донателло — усадил рядом. — А за стол не хотите? — предложил им Джонс, указывая на свободные стулья. — А мы это... по-японски, — отозвался Рафаэль и предовольно улыбнулся, попивая кофе. И обнимая Донни. Тот не думал оказаться в чьих-то руках, но и вырываться не стал. А то этот товарищ и заиграть может. Не отделаешься потом. Джонс продолжал разговаривать с Эйприл, но потом покосился на черепашек. Прищурился. — Хорошо, ребят, а теперь мне домой пора, — Эйприл чуть воспряла духом, но ей захотелось уединения. — Я тебя провожу! — подсуетился Кейси и обернулся к гостям в панцирях. — Донни, останешься? Ну, как мы и хотели. Пожалуйста! — уговаривал его Джонс. Раф поперхнулся, кофе носом пошло. Дон, если честно, думал, что всё отменилось. Но нет. Взволновался так, что бабочки в животе запорхали. — Хорошо, если меня не похитят домой. — Раф, иди в пень, оставь Донни, придешь завтра, так уж и быть, сыграю я с тобой в новую игру, — затараторил Джонс. — Я уже оставил его вчера, и что?! — назревала ссора, Рафаэль вскочил на ноги. — Что-что? Пришел ты и всё испортил! Если бы не ты, то не произошло всего того, что произошло! — Кейси заговорил как Кренг, — отметил Дон. Раф оскорбился: опять он самый-пресамый плохой. Раз так, то... Сжал кулаки, но его крепко обняли со спины. — Раф, не надо, — просил Донателло. — Не делай хуже, иди домой. — Пойду только с тобой, — тот чуть остепенился. — Завтра придешь за мной, — уговаривал его Дон. — Пожалуйста! Рафаэль вздохнул и обернулся к младшему, высвобождаясь из его плена. Его мольбы теперь невыносимо скребли по сердцу. — О, пока я не забыл! — встрял Джонс и побежал в комнату. — Хотите посмотреть, как я пар выпускал? — сказал и вернулся с тетрадью смерти. — Донни, помнишь? Я без тебя играл! Раф, Эйприл, посмотрите какую приколюху мы с Донни нашли: тетрадь смерти! Можно вписывать имена недругов и мысленно наслаждаться их казнью. Черепашки и Эйприл ужаснулись, даже Рафаэль, который не особо-то верил в ее подлинность. — И-и... И много ты имен вписал? — осторожно поинтересовался Донателло. — А ты глянь! — Джонс открыл тетрадь и продемонстрировал свою работу. — Я и на уроках так много не пишу! У Дона руки затряслись, принимая тетрадь и пролистывая её. — Идиот! А вдруг она настоящая?!! — Рафаэль озвучил мысли Донни. — Сам дурак, мы просто играем, а ты всё всерьёз воспринял, что ли? — Кейси даже удивился его наивности. — Дайте мне! — Эйприл вырвала тетрадь из рук, но тут же ей плохо стало. Простонала, всучила находку Рафу и подбежала к раковине. Вырвало. — Милая! Ты так быстро беременна?! — живо испугался Джонс. Та рассердилась и застучала кулаками по его груди. — Негодяй! Тогда не знаю, что с тобой сделаю! — девушка в гневе. Но тот обнял ее. — Была бы это другая — сбежал. А ты мой друг, а друзей не бросают! Тем более, если они как родные. Эйприл пошипела на него немного, но уткнулась тому в плечо, пряча красное лицо. Она уверенно не собиралась беременеть. А то как же учеба? Донателло за нее ходить будет? — Донни... — шепотом заговорил Рафаэль, — ...похоже, тебе не светит. Тот фыркнул, пихнул старшему локтем под дых. Но сердился недолго, через секунду расстроился. — Тогда Шреддер должен был подохнуть ещё вчера! — вспомнил Джонс, отпуская девушку. — Он подох, — сухо подтвердил Донни. — Чё?!! — у того аж дыхание сбилось. — Да ты шутишь! И я раскусил вас! — выхватил тетрадку и прижал к себе. — Вы хотите отобрать ее у меня! И сами играть... — Нет! — воскликнул Дон и замолчал. — Как нет? — переспросил его Раф. — Так «да»? — встрял и Джонс. — Кейси, слушай, приспешники Шреддера утверждают, что он умер в командировке в Японии от сердечного приступа. Я хотел исследовать тетрадь, но раз ты уже вписал туда кучу народа, то остается выяснить: живы они или нет? Кейси внимательно посмотрел на друга. Стал понимать всю серьезность ситуации. — Пожалуйста, Кейси, вдруг тетрадь проклята, и мы не знаем, чем это обернется, — умоляюще просил его Донни, даже схватил за локоть, глубоко заглядывал в глаза. Джонс поджал губы. — В тетради есть и прошлые записи, хочу проверить и их. Вдруг получится найти предыдущего владельца? — Если он жив, — добавил и Раф, причём так серьёзно, что душа в пятки уходила. Рафаэль заметил их вопросительные лица и продолжил. — Если это настоящая тетрадь смерти, то, скорее всего, она захочет убить всё, что к ней прикасается. — Вай! — парни отпрыгнули друг от друга, уронив страшный артефакт, который шлепнулся на пол. Друзья переглянулись. В их глазах так и читалось: что делать-то? Но потом взгляды Кейси, Рафа и Эйприл сконцентрировались на самом умном из присутствующих. — В любом случае, — Донни поднял тетрадь аккуратно за уголок, — пока мы её всю не залапали, хочу снять отпечатки пальцев, выясню, кто её еще держал помимо нас и тогда можно проследить судьбу бывшего владельца. А заодно и тех несчастных, что уже в списке. — Нихерасе! Дон, ты как настоящий детектив! — восхитился Джонс. — Что ж, теперь у нас новая игра. Но мне нужна лаборатория. Рафаэль вдруг оживился: — Это значит, что мы идём домой? — заулыбался. — Да, мы все вместе идем домой в лабораторию, — вздохнул Донателло. — И я потом могу тебя не отпустить? Рафаэль, как та самая мама: гуляешь такой, гуляешь, зайдешь домой перекусить, а она — хвать! Куда пошел? Всё, нагулялся! И загнала. Кейси в голос рассмеялся, облокотился о плечо Рафаэля и ткнул того пальцем в щёку: — Боже, моя мама уехала, но ее дух остался и вселился в тебя. Раф насупился, схватил хулигана за палец, скручивал. — Аяй! — заверещал тот, отстраняясь и вырываясь. — Раф! Ай! И прося пощады, влепил тому увесистый подзатыльник свободной рукой. — Да я тебя! — пригрозил Раф, но улыбнулся, напал. Стали бороться, весело гогоча. — Я тебе ухо откушу! — продолжал Рафаэль, обвив рукой друга за шею, прижимал к себе. Донателло с Эйприл боязливо отошли от них. А то придавят и не заметят. — Пойдемте уже! — ругался на них Дон. — Да-да! — подал голос Раф, но продолжил в том же духе. — Эйприл, ты к себе или с нами? — Донателло решил воспользоваться случаем, чтобы поговорить с ней. — А Дэдпул ещё с вами живет? — Пока некуда его деть. Пул таки раздобыл платформу для кренговского телепортатора между измерениями, но технологии настолько сложные, что я пока только в процессе, и других миров так много, каждый имеет свои координаты. Конечно, если Дэдпул совсем надоест, можно его обмануть и запульнуть в первый попавшийся мир, но я ведь не до такой степени сволочь. Хочется помочь ему и... — Эйприл заткнула его головокружительно техническую речь пальцами, приложив их к губам говоруна. — Я поняла, — сказала та, заставляя того смущаться и радоваться одновременно. — Эй! Не изменять мне! — возмутился Кейси, нагло протиснулся между ними, но обнял обоих, прижимая к себе. — Изменять только со мной, хе-хе... Ай! Раф смачно вдарил Джонсу по пятой точке. — Вот ведь... сучка ревнивая... — это Кейси вознегодовал на Рафаэля и снова получил по жопе. — Иди сюда! — Джонс отпустил парочку и побежал воевать с Рафом. Эйприл прикрыла уши и поморщилась. — Кошмар какой, парни, вы просто не представляете, как иногда невыносимы, — жаловалась Дону, ведь недавно такая тишина была: она отдыхала, Кейси записывал имена в тетрадь смерти... — Я, пожалуй, к вам не пойду, если что пишите, отвечу. — Тогда я проведу тебя, пока они там балуются, — предложил Донни и увел ее в холл. Пара секунд на уединение. Пока она причесывалась у зеркала, Донателло время не терял. Осмелился на предложение, которое, может быть стоило сказать позже, но боялся, что Кейси уже начал влиять на их общую подругу. — Эйприл, если что... — как же волнительно ему было, горло горит, коленки затряслись, но главное сказать, пусть обдумает. — Если что, я приму тебя с ребенком, если он вдруг получится. Девушка уронила расческу. Руки затряслись. Так и замерла, глядя в отражении то на себя, то на Дона. Она вновь ощутила себя между двух огней. Один — парень-плохиш, воинственный и брутальный, второй — спокойный и мягкий, и добрее него, если честно, Эйприл не знает. И его предложение — очередное доказательство его любви к ней. — Донни... — Эйприл зажмурилась от сердечной боли. Донателло растерялся: — Прости-прости! Я... Пожалуйста, не плачь, — обнял ее, а та навзрыд. Даже Кейси с Рафом прибежали. — Что-то случилось? — спросил Раф. — Ничего, все те же раны, — ответил Донателло, бережно поглаживая девушку. *** Эйприл отвели домой, так сказать, на реабилитацию. Дальше парни шли в задумчивости. — Как-то мы все стремительно стали терять невинность, — отметил Джонс и вздохнул. — В Интернете пишут как это прекрасно, а у нас это какая-то дичь. — Должно быть потому, что у нормальных людей это происходит по любви, а у нас под действием непонятных препаратов, — напомнил Раф о не совсем естественном ходе событий в их жизни. — Точно. Надеюсь, что Лео и Микки больше повезет в жизни, и они найдут свою любовь, — Кейси вспомнил оставшихся девственников. Раф с Донни переглянулись. Покачали головами — про Леонардо молчок! Дон загрустил, вспоминая Лео. Второй раз нелегче первого, просто в этом случае они сразу поговорили и более-менее что-то прояснили. Но тоска все равно давила. Дон только недавно вынырнул из этого ада, а тут второй круг того же самого. А история с Эйприл — бонус к общей жести. Лео ещё не знает, тоже расстроится. Рафаэль поглядывал на то, как Донни тухнет. Захотелось порадовать его чем-нибудь, да не знал как. Сказал бы, что любит его, но боялся напугать вовсе. И при Кейси не хотелось... В лаборатории Дон принялся за работу, а ребята ждали результатов в холле. Раф сидел на полу. Оскверненный диван пал в немилость. Зато Кейси на него лег. — Разбудишь, когда все будет готово, — сказал и закрыл глаза. Раф не стал его дёргать для игр. Давненько не видел Джонса таким тихим, пусть этот ураганище спит и никого не тревожит. Микки и Дэдпула не было, и Раф заволновался. Позвонил младшему. — Ты где? — Раф, я видел гигантскую ящерицу! — радовался тот. — Серенькая такая в черную полосочку! — Насколько большая? — Больше меня... — И? — Я хотел поймать ее, но она поругала меня и сбежала. — Ха! И что она тебе сказала? — рассмеялся Рафаэль. — Эм-м... — Майки напряг мозги. — Сказала: «Ты мне не интересен». — Агрессивная? — Трудно сказать. Она не нападала, просто уползла. А была она в парке под деревом, грелась на солнышке. — Теперь хочешь познакомиться? — догадался Рафаэль. — Ага! Она выглядит как обычная ящерица, только очень-очень большая! Если найду, можно домой принести? Раф лишь вздохнул. Чего еще ожидать от Микки? Он нашел очередную зверушку! — Надеюсь, это не очередной Кожеголовый? — Пойду, поищу! — Будь внимателен! Клан Фут не дремлет, и вали-ка ты лучше домой. — Если меня похитят — позвоню. Пока-пока! — бросил трубку. *** Донателло взломал полицейскую базу данных, чтобы обновить свою устаревшую, и принялся за работу. Иногда он, конечно, боялся, что его вычислят, нагрянут к ним спецслужбы, чтобы найти суперхакера, прячущегося в канализации, придут, а там большая зеленая черепаха за ноутбуком. Вот они удивятся! А потом выходит учитель Сплинтер и просит простить сына за хулиганство, но появляются братья и валят спецназ. И тогда придется переезжать в другую часть канализации, чтобы их не нашли. Донни помотал головой. Что ж, ждем результатов отпечатков, а не спецназ. Пока сканер работал, Дон пересел за другой компьютер. Искал людей, чьи имена занесены в «чёрный список». Рафаэль за это время успел потренироваться с учителем, поесть, пострадать фигней. Было искушение разбудить Кейси, но переборол данное желание и пошел в лабораторию. Незаметно подкрался, как кот. Задумал напугать, схватить, пока тот ничем таким тонким не занимался, а сидел за компом в кресле. Раф и раньше любил заставать брата врасплох. Но однажды Донателло держал в руках пробирку с кислотой и от неожиданности пролил на себя. К счастью, ожог от кислот не такой глубокий, как от щелочи. Рафаэля отчихвостили Леонардо со Сплинтером, он потом извинялся перед пострадавшим. С тех пор Рафаэль теперь смотрит на то, чем конкретно занят брат, чтобы и дальше играть с ним. А Донни с паяльником в руке — вообще опасен, один раз он его припаял с оловом. Причем нарочно и ничего ему за это не было! Наоборот, Рафа еще и отругали за то, что лезет, куда не просят. Вот это вопиющая несправедливость! Невольно вспомнил данный эпизод и вздохнул. Осторожно положил руки Дону на плечи. Обнимал. Донателло замер. Очень несвойственные для Рафа обнимашки. Обычно он резок и хватает скорее как добычу. А тут вдруг ласков. Даже страшно. Донни оторвался от кнопок, покосился на брата. — Ты так долго, что я соскучился, — признался проказник, требовал внимания. — А Кейси чем занят? Вот именно, почему Рафаэля не развлекает? Зачем еще тогда нужен этот Джонс? — Он спит, — ответил приставала. — А, ну, тогда всё ясно, — спокойно сказал Донни и попытался вновь вернуть внимание к экрану, но ему не давали. Рафаэль понимал, что нельзя домогаться его. Вообще. Никогда! Брат должен оставаться братом. Но... вчерашний поцелуй был так сладок. Сглотнул и задрожал. Так сильно захотелось его вновь попробовать, но тогда боялся окончательно потерять голову. Донателло тут же стало жарко. Слышал его сбивчивое дыхание, чувствовал дрожь. Испугался. — Р-Раф... — еле-еле проговорил, а у самого ноги отнялись разом. Не сбежит. Не спасётся. «Не надо!» — хотел закричать, но голос словно пропал. — Не бойся, не буду, — Рафаэль поцеловал трусишку в висок и отстранился. — Прости, малыш, — пошел к выходу. — Даже если бы ты не боялся, я не стану... Рафаэль не договорил и вышел, его колотило, как от холода. Эта тяга была мучительна. Ушел к себе в комнату. Зуб на зуб не попадал. «...Не стану соблазнять брата, вовлекать в такие отношения», — про себя договорил он и цыкнул, с силой ударил в дверь. В стену не стал, рука ему еще нужна. Раф не верил в счастье в гомосексуальных союзах. За других, конечно, он не мог сказать, за себя отвечал. Лично ему такие отношения казались развратными и неполноценными. Хотя бы потому, что Раф знает себя. На Донни выпадет участь «жены», и тогда спрос с него будет соответствующий. Рафаэль вынул кулак из пробитой двери и посмотрел на расцарапанную кожу. «Возможно, есть парни, которым нравится такое, но не Донни, — размышлял он, сжимая дрожащую руку в кулак, а перед глазами поплыло. — Я буду только унижать его этим. Как мужчину. Это неправильно. Он и так всю жизнь противится моей власти над ним. Будь я негодяем, то подавил бы его волю и совратил. Он мягкий сердцем, но гибкий, быстро приспосабливается к окружающей обстановке, его на самом деле не так просто сломить. Но я не имею права его вовлекать в это! Он должен быть счастливым и полноценным. И так осквернен мной и Лео, а теперь так отчаянно цепляется за ускользающую Эйприл, видимо, чтобы восстановить свою мужественность. И я не должен... Не должен... — Раф опустился на колени, схватившись за голову. — Не должен! Нельзя! Это уничтожит его». Захотелось кричать, но лишь часто сглатывал и тяжело дышал. И внушал себе приказ не трогать брата, не покушаться. При этом понимал, что не хочет избегать Донни. Рафаэлю очень важно было сохранить отношения, а не порвать с ними, даже если это опасный манёвр. Быть рядом, заботиться. Но была и темная сторона, которая его толкала за тончайшую границу дозволенного. Огонь, который его охватывал от близости. Касаться его и тут же отдёргивать руку. Обычно он так играет со смертью, в битвах, но теперь этот же восторг он испытывал от тонкой грани отношений. Пройти как можно ближе, как по острию ножа, и не упасть — вот это дичайший восторг! Но, если раньше он рисковал только собой, то теперь в его руках счастье брата. Это отрезвляло от безрассудства. Как бы сказал Лео: «Хочешь тонуть — тони, но других не утягивай!» Вот такой строгий и беспринципный судья. — Лео... — звал его Раф, голос садился. — Где ты, брат? Ты мне так нужен сейчас... Хочу к тебе... Готов был волком выть, если бы это помогло. *** Донателло некоторое время ничего не делал, уставившись на клавиатуру. Ему показалось, что он барашек и к нему только что приходил волк. И говорил, какие у него большие зубы, когти, и как он голоден. А потом — раз! Да не бойся, чего трясешься, не буду я тебя трогать. Но про зубки и когти мои не забывай! — С ума сойти. Мы все того... Чокнутые! — Донни продолжил поиски. Не знал, сколько еще просидел, но мысли о брате теперь время от времени мелькали между текущими рабочими. Он боялся задумываться над помыслами Рафаэля. Страшно. Но то, что брата страшно колбасит — видел. Недавно он был спокойнее, а потом вдруг... Дон вспомнил вчерашний с ним поцелуй и запылал огнем, схватился за лицо. — Дурень, нафига ты это сделал? — это он самого себя ругал, зажмурился. — Раф и без того нестабилен, вот его и понесло! Может, это остаточное действие Полюбина? А то с чего это мне пришло в голову целовать его? Тут он услышал отчетливый стук посуды о стол. Открыл глаза. Так и есть: перед ним чашка с горячим чаем, тарелка с бутербродами. И Рафаэль! Донателло готов был отъехать вместе с креслом на другую планету. Но Раф наступил на ножку «ракеты», чтобы та не опрокинула опешившего братика на пол. — Сплетничаешь сам с собою обо мне? — Раф не удержался, уж больно захотелось видеть его смущающуюся мордашку. — Ты как Лео, иногда я так узнаю о себе много нового. Ну, и о других тоже. Дон готов был провалиться сквозь канализацию, минуя тектоническую плиту, прямо в магму. Рафаэль, негодяй, мог бы подыграть, что ничего не слышал! Дон рассердился и стукнул того в пластрон кулаком. Но Раф только обрадовался, была бы это какая-нибудь компьютерная игра, посыпались бы из него сердечки. — Донни, а давай, если мы окончательно спятим, захватим мир? У нас ведь есть тетрадка! — Рафаэль шутил, чтобы разрядить обстановку и сменить тему. — А ты уже на грани? — Дон не пытался перевоспитать брата, в отличие от Леонардо, просто действовал по ситуации с имеющимися характеристиками. — Уже, но не ещё, — неоднозначно ответил Раф, улыбнулся. — И как это понимать? — Как хочешь, Донни, считай, что я Безумный Шляпник, несу несусветный бред и время пить чай. Дон глянул на монитор, на время. Так и есть: шесть часов. И куда день ушёл? — Где твой цилиндр, Шляпник? — улыбнулся Донателло, взяв чашку. — На месте. — Не вижу. — Должно быть давно потерял, но я не задумывался об этом, ведь я — Безумный Шляпник, могу представить, что есть, — Рафаэль продолжил игру, поправил невидимый цилиндр и подмигнул. Дону брат показался забавным, обычно он так с Майки играет, а тут раз и с ним. — И чем ты занимаешься? — продолжил и Донни, сделав глоток терпкого напитка. — Убиваю время — делаю чай, болтаю без умолку, — ответил Раф и задумался. — Стоп-игра! Ты за кого? Мартовский Заяц? Или... быть может... — Алиса? — за него продолжил Донателло и заглянул в чашку. — Она мне всегда нравилась... Рафаэль удивился его выбору. Улыбнулся. — ...Нравится ее философия, — Донни поднял глаза. — Я бы вел себя так же. — Если я спрошу: что общего между вороном и письменным столом? Сбежишь, как в оригинале, или рассмеёшься, как в фильме? — Прежде чем уйти, вылью чай тебе на голову, — Донни терпеть не мог этот вопрос, который несколько ночей подряд не давал покоя юной черепашке. — Не страшно, у меня ведь шляпа! — Воображаемая? Не спасёт! — Но я ведь мог налить тебе воображаемый чай. — А чашка тоже ненастоящая? — сразу поинтересовался Дон. — Все зависит от того, как на нее посмотреть, — Рафаэль надел на Донни вымышленную шляпу и приласкал щеку, так, словно убирал бы кудри Алисы, а потом щелкнул по носу и рассмеялся. Донателло поморщился и насупился. Обижают! Но так, по-доброму, конечно. — Кстати о подлинности, — Дон вышел из игры и взял предмет исследования в руки. — Тетрадь настоящая. — Не шутишь? — Рафаэлю не верилось, но раз так говорит Донни... — Все, чьи имена были записаны правильно — умерли, — кивнул тот и заглянул в тетрадь. — Значит, у нас на диване спит и в ус не дует маньяк? — Рафаэль указал в сторону двери. — Да, я посчитал: сто пятьдесят убил, двадцать пять — мимо, так как двоечник, в «скандинавских» фамилиях запарился в гласных. У Рафа челюсть отвисла, потерял дар речи. — Н-но Шреддера вы таки грохнули? — вот этот вопрос его больше всех интересовал. — Да, злодеи мира сего это уже обсуждают по Сети. Я взломал пару аккаунтов и пролистал чаты. В клане Фут разгорается борьба за власть. — Вот это новости! Слушай, Донни, нужно рассказать учителю. Эта тетрадь — ядерная бомба, ты прав, что хотел ее выкрасть тайно. Она не должна храниться у Кейси. Он — городской мститель. Если не испугается, то обязательно ею воспользуется. Если мы ее заныкаем, то Кейси взбунтуется, и мы только поругаемся, если же ее возьмет Сплинтер, то он не станет ему перечить. Авторитет-таки сила! Донателло поднялся с кресла. — Отличная идея, Раф! Когда надо — ты молодец! — похвалил его Дон и стукнул в плечо. Тот обрадовался. — Заметано! Парни поспешили к Сплинтеру и рассказали ему про тетрадь и, самое главное, про смерть его лютого врага Шреддера. — Где вы только такие вещи находите?! — учитель был крайне изумлен. — Простите, это я и Кейси, мы думали, что это чья-то потерянная игра, — извинялся Донателло. — Ну и игры в этом мире! Где Кейси? Пусть придет, — распорядился Сплинтер. Черепашек сдуло за спящим другом. — Дружище, мы тебя сдали Сплинтеру, пошли, — Раф решил не ходить вокруг да около, сказал как есть и потеребил за плечо. — Мам, у меня выходной, какая школа? — пробормотал Джонс спросонья и перевернулся на другой бок. — О, а про выходной помнит, — отметил Раф, схватил гостя за шиворот и бесцеремонно потащил за собой в додзе. Тот окончательно проснулся и возмутился. Но, увидев Сплинтера, остепенился. — Что-то случилось? — сел и тут же в глаза бросилась тетрадка, что была в руках учителя. — Оу! — Дети, то, что вы нашли, очень опасное и коварное оружие, — начал тот, и положил тетрадь перед собой на пол. — Вы очень легкомысленны, впредь будьте мудрее. — Так она... настоящая? — по спине Кейси мороз прошелся. — Да, — Сплинтер развернул один из своих свитков. — Сейчас узнаем, что это за зверь такой. В свитке иероглифами нарисован круг. В него учитель и положил находку. — Отойдите! — приказал он и сам отсел. Сложил руками несколько печатей, затем поднес к лицу ладонь, повернутую ребром с оттопыренным указательным и средним пальцами. Закрыл глаза, набрал в грудь воздуха побольше. — Кай! Сказал и опустил руку. Все смотрели на тетрадь. Сначала ничего не происходило, но потом из нее стало вытекать что-то черное, как чернила. Парни сглотнули от напряжения, Рафаэль вцепился в Кейси. Чернила продолжали растекаться, после они пузырем возвысились над полом. Теперь из пятна вырастала омерзительная темная бесформенная тварь. Там, где приблизительно должна быть голова, выплыла фарфоровая маска с небольшими рожками на лбу и раскрашенная красными и синими полосами. Подведены глаза, губы. Появилось подобие руки, в которой была большая коса. — Чё за хрень?! — Рафаэль не хотел, чтобы эта сущность находилась в их доме. Дэдпула более, чем достаточно. — Шинигами? — Дон спросил у Сплинтера. — Похоже на то, — кивнул тот, не глядя на сына. — Кто-кто? — не понял Джонс. — Бог Смерти, он собирает души умерших, — начал Донни. — В разных народах такие сущности имеют разные имена. — А по-христиански? Я крещеный, если что. Мне так понятнее, просто у меня мамка в церковь ходит. В последнее время часто. — В догматике основных христианских течений: обычный бес, который провожает души в ад. — Тогда наша Шини, что с Карай дружит, Чертовка значит? — А по ней не видно? — Ахренеть... Шинигами зашевелился, подходил к Джонсу. — Пиши ещё... Я голоден... Пиши, — его голос скрежетал, как металл о металл. Как вагоны тормозят. — Уйди! — Парень с испугу запустил чашку, что была на полу. Сплинтер до того чай распивал. Но та прошла сквозь Шинигами и упала, разбившись. — Пиши, мальчик, пиши, — просил призрачный гость и вдруг исчез, тетрадь вдруг тоже исчезла, но появилась на коленях Джонса. Тот подскочил как ужаленный, роняя подарок и проклятия. Отступая, не устоял и упал на пятую точку. Колени тряслись. — Ты теперь привязан к ней, — заговорил Сплинтер и вздохнул. — Она что, побежит за мной? — с опаской предположил Джонс, указывая на теперь уже не желанную находку. — Поставим эксперимент: оставляешь тетрадь тут и идешь домой, — ответил Дон, взяв тетрадочку. — А мы смотрим, как она бежит за тобой. Рафаэль рассмеялся, представив сию картину: Кейси со всех ног убегает от тетради, марширующей за ним по пятам. — Донни, давай завернем ее в обложку с надписью «тригонометрия» прежде, чем отпускать? — Рафа пробрало до слез. — Хорошо, напечатаю, — согласился тот. — Эй, я серьёзно! — Кейси гневался и лягнул старшего в бедро. — Мы тоже, — успокаивался тот. — Шинигами теперь будет требовать человеческих жертв от владельца, — перебил их Сплинтер. — Кейси, будь готов к тому, что он будет являться к тебе и требовать своё. Джонс побледнел. — Да я уже понял, спасибо. И как мне избавиться от него? Вдруг он всю жизнь будет ходить за мной? — это больше всего беспокоило. — Ничего, со временем вы подружитесь, а когда умрешь, он проведет тебя в ад по блату, — Раф продолжал издеваться над другом. — Так-так, я знаю, кого мне записать. Пойдешь первым, — отшутился и Джонс, поискал у себя ручку, но не нашел. — Сто пятьдесят первым, если только, — поправил его Раф. — Нет, сто пятьдесят вторым. Шреддер был первым, — напомнил им Донни. — Хм... Мне показалось, что я больше имен вписал, — задумался Джонс и открыл тетрадь, считал глазками. — А ты писать сначала научись, грамотей, тебя вообще хоть совесть мучает? — Донателло поражался его относительному спокойствию. Не всякий имеет столько скелетов в шкафу. — Они были козлами. Я записывал педофилов и насильников. Пусть горят в аду, — вдруг серьезно сказал Джонс и поднял взгляд на Дона. Что-то холодное и хищное в них промелькнуло. — Мне их не жаль. «Он — городской мститель», — Донателло припомнил слова Рафаэля. «Плохо дело. Это сейчас Кейси страшно, потом привыкнет и... — Сердце Дона сжалось. — Он способен вершить самосуд!» Дон забрал орудие мести. — Посмотрим, вернется ли она к тебе, — сказал и очень понадеялся, что нет. — Лучше придумай, как мне избавиться от Шинигами, — Джонс встал на ноги и прогнулся в спине, видимо, он хорошо приложился, когда Раф стащил его с дивана. — Эх... — Советую не злить Бога Смерти, мы не знаем, насколько он обидчив. Вдруг поднимет косу на вас и пойдет искать другого хозяина? — предупредил строгий учитель. — А может? — испугался Джонс, встрепенулся. — Всё возможно. Хорошо бы найти предыдущего хозяина, если он жив, конечно, — ответил Сплинтер и задумался. — Донателло? — Я работаю над этим. Есть отпечатки пальцев других людей, буду выяснять их судьбу. Кто жив, неплохо бы допросить, — сразу отозвался умник. — Еще есть какая-нибудь информация? Или это всё, что мы выяснили? — Раф обратился к Дону, а то знает его, скажет, что, ой, простите, оказывается еще это и вот то. — Хм-м, — Донателло открыл записи. — Все умирают от сердечного приступа, но в некоторых местах есть и конкретные обстоятельства смерти. Просто тут по-японски, вот. Учитель? — все склонились к тетради, Сплинтер переводил. — Полночь. Такеши Ямамото зверски убит хулиганами в парке. Вот ещё: Хонда Такайя утонула в реке. Такаяма Хироши повесился. Хм, вот есть варианты: застрелился, сбила машина, убило током, несчастный случай, убили, заклевала... курица?! Как беспощадно изощрено человеческое воображение... — И ни одного сэппуку, — прокомментировал Раф. — Странно, что имея такую власть, никто не додумался завоевать мир. Ведь можно шантажировать целые государства, убить пару президентов для примера устрашения. Если бы я был злодеем, то, по сути, каждый человек — мой пленник! А все ограничивались расправой над своими недругами, насколько я понял. Донни? — Что? — тот недовольно насупился. Что его все дергают? — Как думаешь, почему никто не думал захватить мир? — Потому что не все об этом думают, Раф. — Как так?! Даже ты? — Я размышлял над идеальным устройством мира, но никак о его захвате. — А что думать об устройстве? Все по-старому, только главный — я! Идеально! — Рафаэль мечтательно улыбнулся, представляя себя царем целого мира. — Разве что границ бы не стало. Единый мир, один правитель. Гип-гип ура! Донателло и не удивился. — Рафаэль! — гаркнул на него Сплинтер. — Простите, учитель, это не по правде, я не собираюсь этого делать. Я хороший! — Раф спрятался за Дона. — Все ваши мечты идут от сердца, если оно жаждет тьмы, значит, есть над чем поработать, — Сплинтер ткнул старшего сына тростью в щеку, угрожал, но по-доброму. После глянул на Кейси. — А ты жаждешь возмездия за преступления. Но ты не знаешь сердца того, кого осудили. Не боишься, что он может быть невиновен? Ошибка прокурора, клевета или, например, человек мог взять вину на себя, кого-то защищая. Или, живя в тюрьме, человек покается и захочет нормальной жизни на свободе? А ты отправляешь его в ад без права на надежду. — А Шрэддер? — тут же спросил мальчик. — Это особый случай. Я говорю про тех людей, кого ты даже не видел. Не знал. Джонс потупился. Сжал кулаки и зажмурился: — Поздно что-то менять! Они мертвы! Резко встал и пошел к выходу. — Я — домой! — А ты не боишься, что ночью над тобой будет летать и дышать в лицо Шинигами? — бросил ему вслед Рафаэль. Был бы у Кейси хвост, то мигом бы распушился от жути. Замер на полушаге. — Точно! — вернулся и схватил Донни за подмышки. — Чуть не забыл! Потащил за собой. — Эй, куда?! — вскочил Раф. — Положи, где взял! — О, боже... — Дон терпел некоторое время, но теперь вырывался. — Пусти! Я сам пойду! — Правда? — обрадовался Джонс и заулыбался, как идиот. — Донни! — ругался Рафаэль. — Тогда и ты иди! Или ты хочешь оставить его одного разбираться с чудовищем? В любом случае, в вечер воскресенья вернутся остальные домочадцы, и ему не будет так страшно в доме. — Вообще, пусть он у нас остается, — Раф предложил другую альтернативу. – Комната Лео свободна. — Тогда мы не узнаем, как перемещается тетрадь, — Донателло поставил ее на полку с книгами учителя. — А я проверить хочу. — А вдруг Шинигами несколько дней думать будет, прежде чем телепортироваться? — спорил Рафаэль. — Пусть думает. Все равно узнаем, если это случится. — Хорошо бы, чтобы он ушел к кому-нибудь другому, — размечтался хоккеист. Но он был благодарен друзьям за помощь. *** Донателло надел свой голографический костюм и превратился в Эйприл. Раф прятался от людских глаз и держался ребят, прыгая по крышам. Джонс глянул на Дона-оборотня и вспомнил, что хотел позвонить любимой. Держать в курсе событий, но... Она волноваться будет! И так жизнь медом не кажется, а тут еще воплощение смерти по пятам ходит. Рафаэль смотрел на них и завидовал тому, что не может свободно идти с ними по улице среди людей. Это злило. Задумал своровать костюм, чтобы Дон сам замыслил создать второй. Тактика «я пользовал, но не отжал» позже переходит в «ладно, бери, новый в процессе». Когда оказались дома, парни забили разбитое окно фанерой, чтобы не дуло. — Мама который раз клянется не оставлять меня одного дома надолго, но каждый раз оставляет. Это уже не первое окно, — говорил Кейси, складывая инструменты в ящик. — Шайбой выбивал? — предположил Раф, располагаясь на диване. — Всем, что летает, — заулыбался Джонс и убрал инструменты под стол. Поднялся и продолжил. — Поиграем? — Что предложишь? — Давай я тебя уделаю сначала в Guilty Gear X, а потом в Наруто. — Это мы ещё посмотрим! Включай! — обрадовался Раф и спустился на пол, хватаясь за консольку. — Ну, держись у меня, — Джонс сел рядом, дотягиваясь до приставки. Донателло был рад, что про него благополучно забыли. Осторожно пробрался к свободному дивану и умостился. Так устал от всего. Мысленно отстранился от внешнего мира и размышлял о разном. О проклятой тетради с «живностью», об Эйприл. Они ей так и не написали, и она им. Может, лишь дома она поняла, как хорошо побыть наедине с собой? Пока все так остро... И Лео, хотелось бы подглядеть, что там с ним происходит. С этими мыслями не заметил, как заснул, несмотря на громогласную парочку. — Лошара! Фу-у! — Кейси не одобрил его выбор персонажа. — Ты что! Фауст крут, он Дэдпула чем-то напоминает, — Раф опротестовал его категорическое фу. — Слушай, в натуре похож. Просто у Фауста движения такие, вон гуськом пополз... — Просто он длинный и на экран не помещается. — Поэтому его создатели сложили вчетверо? Мальчишки рассмеялись и продолжили виртуальный бой. Играли так яро, что забыли обо всем на свете. Даже время от времени летающий Бог Смерти над потолком, и скрипящий: «Пиши... Пиши...», не был замечен и услышан. Только Грей попятился под стол и, вписавшись в инструменты, вызвал некоторое удивление. Парни сидели допоздна. — Раф, мне чё-то жрать охота, — пожаловался Джонс. — А что у тебя есть? — тот тоже бы не отказался. — Нужно готовить, может пиццу закажем? — А тебе денег хватит? У меня их нет. — Давай Донни попросим, по карточке расплатимся, — Кейси предложил пощипать Дона. — Какой ты шустрый! Давай. Ребята отложили консольки и развернулись к дивану. — Донни, ты нам нужен! — Джонс подергал того за руку. У Рафаэля в голове пробудился воображаемый Леонардо: «Как не стыдно! Ни минуты покоя из-за ваших прихотей!» Раф поднял взгляд на настенные часы. «Нет, Лео, он отдыхал целых четыре часа», — про себя ответил тот. «Где совесть, Раф?» — вопрошал вымышленный Леонардо и строго стучал ногой. «Боже, я должно быть совсем того, раз мое олицетворение совести выглядит, как Лео», — Рафаэль тяжело вздохнул. — Кейси, что ты его так дергаешь? Нежнее можно? — внял совету. — А это как? — Джонс отвлекся на собеседника. — Не знаю, — отшутился тот и улыбнулся. — Дуня-я-яша! — придумал Кейси уменьшительно-ласкательное нарекание и потянулся губами к носу сони. Рафаэль не удержался: загоготал до слез. Так Донни еще никто не обзывал. Донателло отпихнулся от прилипалы и сел. — Не надо меня слюнявить, — попросил Дон и недовольно уставился на Джонса. — Няша-Дуняша! — развеселился Кейси, скакал по дивану. — Как насчет пиццы? Закажем? А то хочется, а денег нет. — А, вот оно что... — Донателло думал рассердиться на них, но, глядя в их голодные и задорные глаза, смягчился. — Тогда сами заказ оформляйте, я только расплачиваюсь. Парни обрадовались и побежали к компьютеру рассматривать меню. — С колбасками! — выбирал Джонс. — Сырную! — требовал Рафаэль. «Нахлебники!» — ругался внутренний Леонардо Рафаэля. — Донни, а ты какую хочешь? — спросил Раф, обернувшись к младшему. Никакую. Он спать хотел. Но вдруг все же ароматы пробудят аппетит? — Я у вас возьму по кусочку, — ответил тот, потирая глазки. — Давай третью закажем, — Кейси знал свои возможности. — Какую Дон любит? Ты ведь брат его, должен знать. — Хм, — но он не знал, устыдился. — Он ест, что дают. Кейси бросил на него осуждающий взгляд. — Донни! С курицей, салями, ветчиной? Морепродукты, грибы? Признавайся, какая любимая! — Джонс зачитал ассортимент. — Сырная, — ответил тот. — Ха?! — изумился Рафаэль, ведь это и его любимая. — Хорошо, что не вегетарианская, а то бы причислил тебя к движению зеленых, а их я считаю пищевыми извращенцами, — улыбался Джонс, оформляя заказ. — Я даже могу предположить, за что ещё ты их не любишь — за навязчивую идеологию мира во всем мире, — заговорил с ним Донни. — И что люди — говно, а природа — высшее божество, ей и поклоняйтесь, — продолжил Джонс. — В любом движении есть свои крайности, всё зависит от степени долбанутости некоторых личностей и их последователей. — Что-то я не въезжаю, о чем вы говорите, — перебил их Рафаэль. — Потому что ты тупой, — передразнил его Джонс и показал язык. Раф пихнул ногой кресло, припечатав хулигана к столу. Мальчишка откатился со смехом и стал бить Рафаэля. — Вот такие беседы мне больше по душе! — обрадовался Раф, борясь с весельчаком. — Чистый экшен и никакой философии, — сказал Дон сам себе, наблюдая за ними. После его внимание привлек дрожащий под столом Грей. — Малыш, ты чего? — Дон подошел к щенку и погладил. Тот жалобно проскулил и стал проситься на руки. Донателло взял его и осмотрелся. Что же его напугало? Поднял голову. А там по потолку неспешно ползло чернильное пятно, добравшись до стены, исчезло, словно впиталось. Дон нахмурился, прижимая к себе щенка. — Ребят, имеет смысл поискать тетрадь, — сказал Донни, развернувшись к парням. — Что? Думаешь, пора? — сглотнул Джонс. — Да, он здесь, — ответил Донателло и передал испуганного Грея хозяину. Собачка залезла под одежду, где и дрожала. — Может он сам пришел, без тетради? — предположил Раф. — Сейчас выясним, — Джонс стал обыскивать комнату. Догадался подойти к столу, где он и записывал имена. Открыл первый ящик и вот она, красавица, лежит поверх остальных тетрадей. — Парни, она тут! — позвал друзей Джонс, вынимая проклятую из ящика. — Что ж, «поздравляю», теперь она всегда с тобой, Шинигами в подарок, — заключил Донателло. — Ты продал душу, чтобы безнаказанно убивать, кого душа пожелает. Кейси не обиделся на его острый язык, потому что он чертовски прав. Сжал тетрадь. — А если Шинигами заставить голодать? — предложил Раф. — И? Думаешь, что сбежит к тому, кто будет кормить? — продолжил за него Дон. — Почему бы и нет? — А вдруг у него правило такое: не уходить, пока хозяин жив? — Тогда пусть сидит на диете, — подвел итог Рафаэль и обратился к Джонсу. — Что делать будешь? — Не знаю. Смотреть по ситуации, — сказал тот, бросил тетрадь обратно в ящик и с силой захлопнул его. Сердился. Почувствовал себя уязвимым из-за того и злился. — А вдруг он по ночам тебя за пятки щекотать будет? И так всю жизнь, — пугал его Раф. Тогда лучше пусть щекочет, нежели как-то по-другому воздействует. — Донни, чего мне от него ожидать? — Кейси готовился к битве с этой нечистью. — Несчастные случаи, хроническое невезение, пожары, болезни, безумие, смерть, — перечислял тот. — Все зависит от мощи самой сущности. Если он слабый, то просто будет пугать тебя по ночам: срывать одеяло, прыгать по тебе, рычать на ушко, являться в кошмарах, настойчиво требовать своего. Джонс сглотнул. Ничего из перечисленного его не устраивало. — Крепись, мужик! — подбодрил его Донателло, пожав плечо. А что ему ещё оставалось? — Донни, придумай, как от него отделаться, и я больше ничего у тебя не попрошу, — взмолился Джонс, заглядывая Дону в глаза. — Эм-м... Я тебе не верю, но все равно подумаю, — ответил тот и улыбнулся. Прозвенел телефон, и парни вздрогнули. — Это курьер, — Кейси вспомнил про заказ. Собственно, после еды ребята еще немного поговорили, а когда часы показали два часа ночи, решили поспать. — Давайте в одной комнате, в зале у меня раскладывается диван и кресло, — предложил Джонс. — А свет будем выключать? — Донни издевался над самыми бесстрашными парнями в их группе. — Нет! — хором воскликнули те, на потеху Дона. — Так, кто хочет спать отдельно? — Кейси предлагал место на раскладном кресле. — Я! — Донни запрыгнул на разложенное место. Раф с Джонсом молча уставились на смельчака. — Ты уверен, что не испугаешься спать один? — поинтересовался Рафаэль. — Шинигами ведь Кейси нужен, так что его доставать и будет, — ответил хитрец и улыбнулся. — Ну, и того, кто с ним рядом лежит, хе-хе. — А?! — испугался Рафаэль. — Донни, давай поменяемся, я... я даже ревновать не буду... Сказал и смутился. Дон с Кейси рассмеялись. — Не-а! — за него Джонс ответил и обхватил одной рукой Рафаэля за шею. — Ты будешь охранять меня! — Тогда так: я с Доном на диване, а ты один в кресле, — не согласился тот. — Не-не, зачем тогда я вас звал? — возмутился Кейси и толкнул Рафа на диван, а сам сверху. — Будем вместе бояться! — Не надо меня обнимать преждевременно! — отпихивался черепашка, а Донателло смеялся над ними. Рафаэль отлепил от себя мальчишку и пихнул кулаком по прессу, но не сильно. — Цыц! Спи уже, раз лежим, — сдался Раф и отвернулся от него. Надулся. Джонс придвинулся к тому ближе и постучал в панцирь. — Как за каменной стеной, — отшутился хоккеист. — Слушайте, а вы чувствуете, когда панцирь трогают? Рафаэль только прорычал в ответ. — Угадай, где я тебя трогаю? — Кейси не отставал, наглаживал злюку. Рафаэль двинул его так, что тот с дивана полетел. Но весельчак только радовался и хохотал. — Раф, ты также себя ведешь, — Донателло попытался остановить драку словами. Рафаэль пробурчал что-то нечленораздельное, но больше не пытался прибить гаденыша. — Ладно, давайте спать, — успокаивался Джонс, залезая обратно на диван. Ребята вздохнули. Наступила тишина, только щенок на ковре грыз тапки. Мальчишки засыпали, как вдруг потух свет, и густой мрак покрыл комнату. — Донни! — раздался обеспокоенный голос Джонса. — Чинить не буду, спим так, — отозвался тот. — Так — страшно! — Сейчас глаза привыкнут к темноте. Можешь смотреть в горящие окна дома напротив. Там люди что-то делают, смотрят телек или книжку читают. Вон какой-то мужик вышел на балкон покурить. Представляй, что они рядом, и тогда не будет так жутко, — утешал его Донателло. Кейси замолчал. Хотел поскорее заснуть. Зажмурился. С горем пополам и боясь каждого шороха. Но уснули. *** Донателло проснулся от леденящего холода, который словно прополз по нему. Черепашка боялся пошевелиться, прислушивался. Грей заскулил и ушел из комнаты. «Началось...» — недовольно подумал тот. Рассматривал помещение, искал монстра. Что-то пришло в движение. Темное пятно на полу вытягивало свои щупальца и ползло к ним. Кейси с Рафом крепко спали. Дон тоже хотел бы не видеть этого. И что делать? Спугнуть гостя? Как бы он их всех не напугал. Донни взял палку. Потыкал «кляксу» не вставая с места. Та перестала растекаться. И Дон на миг подумал, что ему это всё показалось. Но из пятна вдруг вырос Шинигами почти до потолка ростом. Донателло чуть не вскрикнул. Хотел парней разбудить, да словно воды в рот набрал. Темный гость посмотрел на Донни, после неспешно подошел к дивану, склонился над спящими. — Пиши... — у него была одна пластинка. Дон немного успокоился, пока ничего криминального монстр не делал. Он вообще ничего не делал, стоял над душой, как истукан. Донни взял телефон и написал сообщение. У Кейси пропиликал сотовый и засветился экран. — Хм-м... — тот проснулся и потянулся за гаджетом, что лежал у него в изголовье. Подумал, что это Эйприл пишет. «Он здесь, я вижу его», — писал Дон. У Джонса кровь в жилах застыла. Экран потух, а Кейси временно ослеп. Не стал ждать, когда глаза вновь привыкнут к темноте, резко обнял Рафаэля. — Раф! — сжимал его. — Дурак, удушишь! — проснулся тот, вцепившись в его руки, желая освободиться. Тут Кейси увидел Шинигами и, отпустив Рафаэля, запустил в полет подушку. Та свободно прошла сквозь призрака и упала, а Шинигами стоял, как ни в чем не бывало. — Всё! Ты мне надоел! — осмелел Джонс и бросился на врага, но и он пролетел сквозь него следом за подушкой. — Так вот почему ты сначала ее бросил, всегда бы так, — Дон оценил его мягкое приземление. Рафаэль тоже спрыгнул с дивана, но чтобы осмотреться. Шинигами молча оглянулся на Кейси. — Не тронь! — Рафаэль запустил в полет один из саев. — Ребята, не тупите, материальными предметами его не одолеть, как видите, — Донателло продолжал сидеть на своей постели, наблюдал за их кульбитами. Джонс поднялся на ноги. Подошел к призраку и указал на него пальцем. — Проваливай! Я тебя не звал! Найди другого! — Ты писал, — ответил тот и замолчал. — Теперь не буду. Уходи! — прогонял его Джонс, даже на дверь указал. — Пиши... Пиши ещё... — вновь заскрежетал, как старый вагон. — А если не буду? Так и будешь везде ходить за мной? Шинигами плавно подошел к столу, открыл ящик, взял тетрадь с ручкой и с этим боевым набором «подкатывал» к Джонсу. Протягивал ему. — Отстань! Не уговоришь! — Кейси категоричен, отставил ладонь, изображая «стоп». Смерть остановился и заглянул в тетрадь. Листал. — Тебя возмущают насильники? — заговорил Шинигами и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Но мир ещё кишит ими. Смотри... Призрак коснулся белой стены и на ней появился экран, как в кинотеатре. На нем появился человек, мужчина средних лет, а на его плече связанная плачущая девочка-подросток. — Это происходит сейчас, — продолжил Шинигами. — Как думаешь: что он хочет сделать с ней? Ребята видели, как маньяк уронил ее на пол, схватил за горло одной рукой, другой — задирал юбку. — Ты можешь остановить его. Прямо сейчас, — соблазнял его хитрый Шинигами. Кейси схватился за голову, сердце застучало, как сумасшедшее. Донни затошнило, он не мог смотреть на такое. Опустил голову, уронил глаза в пол. — Это не первая его жертва, и он продолжит в том же духе, — продолжал призрачный гость. — Этот человек портит как девочек, так и мальчиков. Хочешь спасти хоть эту? — протянул тетрадь и ручку. — Запиши, и я поражу его косой в сердце. И отправлю в ад, где ему и место. Одной душой больше или меньше, все равно ты уже многих записал. Джонс задумался, глядя на оружие. — Кейси, нет! — встрял Рафаэль. — Ты не сможешь спасти всех на этой Земле, как бы ты не хотел! Не слушай его! — Эта девочка потом покончит с собой. Хочешь спасти ее душу? — настаивал Шинигами. Кейси посмотрел на экран и ужасался. Ведь он и вправду может помочь ей! Но... — Я все равно не знаю его имени! — воскликнул он. Тут Смерть склонился к нему и показался особенно жутким. — Я могу дать тебе особый дар, — начал он, протянул длинный тонкий палец и уткнулся им в грудь мальчишки. — «Глаза Бога Смерти». С таким даром ты сможешь видеть имена людей. И тебе не придется тратить время, чтобы наводить справки и гадать: настоящее это имя или нет? Только скажи: «Давай!», и я тебе в секунду его дам. И ты спасешь девочку. Кейси сжал кулаки, заскрежетал зубами. Слышал крики о помощи и колебался. Одним больше, одним меньше, да? — Д-д... Джонс не успел произнести, Рафаэль набросился на него и, разбив очередное окно, вынес парня буквально на руках на улицу. Дон тоже не стал ждать, бросился за ними. — Идиот! — ругался Раф и бросил Кейси на скамейку. — Он просто искушает тебя! Свежий воздух и ругающийся друг отрезвили Джонса. — Преступления были, есть и будут! — продолжил Раф, живо размахивая руками. — Он тебе может показать тысячи таких эпизодов! И что? Будешь вершить правосудие? Джонс представил, что именно этим и будет его шантажировать Шинигами. Лучше бы сдергивал одеяло и прыгал по нему... — Я... я так сойду с ума... — Кейси не знал, насколько ему хватит душевных сил. Их догнал Донателло. Его трясло. — Знал бы, что мне такие вещи будут показывать, остался бы дома, — возмущался тот. Его только что стошнило от нахлынувших воспоминаний, потому и ругался. — Иди сюда, — позвал его Джонс и поманил рукой. — Не хочу, — отвернул голову тот, но прямо позади Дона появился их призрачный преследователь. Донни его кожей почувствовал. Мороз! — Ай! — Донателло с испугу прыгнул Кейси на колени. Шинигами приблизился к Рафаэлю. — Отвали уже! — ругался черепашка. — Чего уставился на меня? — Ты рассердил меня, — сказал Смерть. — Убьешь? — Раф поинтересовался с осторожностью. — Я убиваю по приказу, это часть моей службы, — ответил тот. — Но могу... — тут из-под маски раздался премерзкий скрипучий смешок. — Могу подпортить настроение. — Своим присутствием? — хамил ему Раф. — Пожалуйста, не зли его, — просил Донни, сползая с колен Джонса, встал на ноги. — Я вижу ваши помыслы и могу освежить вашу память, — продолжил Шинигами. — Например, ты, Рафаэль, взял силой родного брата и страстно желаешь его поныне. Раф замер. Жесточайшее разоблачение! Забыл, как дышать, не мог взглянуть на ребят со стыда. Превеликого стыдища! Десять раз пожалел, что связался с тем, кто видит грехи. Захотелось сбежать и биться головой об стену до смерти, да ноги не слушались. Про изнасилование, конечно, уже не секрет, но что же скажут ребята про его откровенные желания? Особенно Донни.