Всё в канализации было хорошо, пока не появился Пул.

 Половая идентификация? Но Рафаэль не человек, чтобы снять штаны и посмотреть между ног. Тут всё гораздо сложнее, а от волнения и страха черепаший мужской половой орган может и вовсе не показаться, какие бы волевые усилия не прилагались. Прорычал с досады, вернулся в лабораторию. Нет, не для осмотра! Он не готов к столь, хм, резкой смене ролей. — Скажи, что это не навсегда, — выпытывал Рафаэль. — Кто знает, — Донни не удержался: как сладко порой подшучивать над ним. Раф глаза вытаращил. — А так ты симпатичнее, — продолжал подтрунивать Донателло. Незапланированная месть! Му-ха-ха! — До-о-онни! — Раф вспомнил, что Дон — тот еще врун-затейник, потому и вскипел. Набросился на него, свалил на пол прямо со стула. Давил на пластрон руками. Рычал. Донателло закрыл себе лицо рукой, рассмеялся. Но как-то жутко, истерически, невесело. У Рафаэля душа в пятки ушла, выпрямился и замер. Что? Почему? — Дон? Гений услышал его и резко прекратил. Губы поджались. — Хорошо, — старший лег на него и обнял за шею. —  Смейся, сколько хочешь, потерплю. Только не плачь. — Я и не плачу... «Неправда!» — подумал Раф и вздохнул. — Должно быть, меня кара настигла, — сменил тему. Донателло привстал на локтях и сел, после обнял ускользающего Рафаэля. — Прости, — теперь ведь Донни считал себя виновником всех несчастий. — Через полторы-две недели станешь прежним, и всё у тебя будет хорошо. — А у тебя? — не хотел говорить, но само вырвалось. С одной стороны — полегчало, с другой — волновался за брата. За его рассудок. Отстранился, заглянул в лицо. В глазах просматривалась невидимая ранее пустота, и в сердце Рафаэля вновь проник страх о возможных помышлениях Дона о самоубийстве. Раф ощущал его отчаяние, боль, хоть тот и не говорил об этом. — Донни... — Рафаэль опустил взгляд. — Чем мне тебя осчастливить? Скажи. Хочешь, украду что-нибудь для тебя? Или сделаю чего? Донателло покачал головой. — Я ничего не хочу, спасибо, Раф. Рафаэлю не понравилось его безразличие. Явный признак уныния — ничто не радует. Нужен план спасения. Рафаэль поднялся и потянул брата за собой, чтобы и тот встал. После опять посмотрел на себя нового. — С ума сойти, — не верилось ему. — Точно стану прежним? — Да, не волнуйся, — ответил Донателло, вернувшись за стол, собирая распечатанные бланки с анализами: своими и Рафаэля. В лабораторию ворвался Микеланджело и сходу прилип к «сестрёнке». Ластился как котенок. — Ма-а-ама, — готов щекой стереть его кожу. — Микки, я устал, отвали, — Раф просил. Пока по-хорошему. — Да ладно! — Майки чуть прищурился, хитро так, чуть отстранившись. — Ты долго спал! Леонардо тоже пришел, на самом деле думал вернуться в комнату, но раз такой ажиотаж вокруг Рафаэля, хотелось понаблюдать. — Это не повод меня мучить! — ругался Раф, но его высокий голос был непривычен. — Я даже не начинал! И-и-и… это… можно я с тобой сегодня спать буду? — напрашивался Микеланджело. — Нет, — отрезал Раф. — Почему? — А ты как думаешь? — Задушу и зацелую? И... И заставлю играть в дочки-матери? — Тем более!!! Тут Микки узрел Леонардо. — Папа пришел! — Майки уже вошел в роль и побежал к самому старшему. Лидер испугался, не был готов к столь бурному возвращению в семейный быт. — Стой, нет! — Леонардо не мог убежать на костылях, потому даже не пытался. — Именем учителя Сплинтера, остан... — не договорил, на лету обняли и повалили на пол. Микеланджело и забыл, что зуб точил на него. Леонардо прорычал, готов был безжалостно настучать по самое не хочу. О, как же рассердился! Рафаэль, хорошо зная настроение старшего, поспешил спасти младшего. Схватил Майки за панцирь  и дернул к себе. Тот, в свою очередь, за миг до разлучения от Лео прочувствовал ярость лидера, которая его и обездвижила. — Хорошо, иди ко мне, маленький, — Раф решил взять Микки под свою опеку, пока тот реально не огреб, и без этого обстановка накалённая. Лучше сам настучит ему в обычном режиме. Микеланджело залез на Рафа, как мартышка на пальму. Обнял и притих. — Полежишь со мной, пока я не засну? — жалобно пропищал Майки. — Давай лучше посижу, а то у тебя крошки на кровати, — Раф брезговал к нему ложиться, но понес эту лялечку в комнату. — Я стряхну, — оживился Микки и заулыбался, внюхиваясь в Рафаэля. — Пахнешь вкусно, как девочка. — Щас в нос получишь, — пригрозила новоиспеченная сестрица и они ушли. Леонардо продолжал лежать. Его костыль далеко отлетел. Лидер сердился на собственную ярость: «Что-то я злой стал, как Рафаэль…» Донни подошёл, подобрал костыли. — Я сам! — Лео опередил намерение Дона подхватить его. Принял деревяшки и, чертыхаясь, поднялся. — Микки сногсшибателен, — заулыбался Дон. — Зараза мелкая, — всё ещё кипятился. Но после вздохнул, проводил взглядом Дона, что вернулся к столу. — Ты ведь обследовался? Донни вздрогнул. — Н-не до конца, — ответил тот. Подозрительно заволновался. Леонардо прищурился, но подходить к нему не стал, разговаривал с безопасного расстояния. — Говори как есть, — Лео показалось, что в нём внутренний Рафаэль заговорил. — Больше спать, лучше питаться, и всё будет хорошо, — затараторил тот, прячась в листочках. Леонардо нахмурился. Но не стал что-либо выпытывать. Когда нужно — сам скажет. Просто запретит тому ходить на миссии. До школы и домой. Пока не прояснятся все детали. — Тогда иди спать, — гнал его Леонардо. — Вон, даже Раф с Микки заткнулись. — Я уже заканчиваю... «Через полчаса проверю», — про себя добавил старший и ушёл. Как только Донателло остался один, вытащил из ящика стола рентгеновский снимок. Прицепил его к специальной световой доске и рассматривал брюшную полость. И ужасался. На снимке были лишние светлые участки. Одно круглое большое, второе — крошечное. «Опухоль? — предположил Донни и сердце колотилось. — Но ее края такие четкие, словно она в капсуле, — потрогал на снимке большое образование, после и маленькое. — А это — в пузыре». Хорошо бы их достать и исследовать, но это уже хирургическое вмешательство, которое не проделаешь самому себе. И парни не смогут. Разве что Бакстер Стокман, но Донни не доверит ему своё тело. Мало ли! По анализам тоже был аншлаг, в частности, гормоны шалили. «Может опухоль их стимулирует к выработке?» — Дон не знал, что и думать. Зато теория Леонардо подтвердилась: в крови повышенное содержание… женских гормонов. Не, они конечно и у мужских особей присутствуют. Может из-за Полюбина? Но Донни не мог знать точно. Расстроился. Что теперь делать? Пока только наблюдать. А если обе опухоли смертельно опасны? Помотал головой и простонал с досады. Сразу так жить захотелось! Сделал уроки на завтра и отправился в комнату, пока Лео не побил его катаной. Тот бродит, бдит.   ***   Рафаэль проснулся в три часа ночи и больше не мог заснуть. Думы думал. По поводу своего женского облика подуспокоился, всецело доверился словам Донателло. Тревожили его мысли о самом Доне и Лео. Лежал-лежал, да в голову одна идея пришла. Посмотрел на часы: можно успеть! Встал, побежал на кухню, приготовил кофе, залил его в термосок. Бутеры. Сложил еду в машину, нет, не в Панциробус. Недавно Донни сконструировал легкий автомобиль, который также закрывается щитом-панцирем, как и их мотоцикл-невидимка. Как раз для зимнего сезона, а то на мотоцикле можно, простите, жопу отморозить. Далее проник в комнату Донателло. Тот крепко спал. У кровати собранный портфель и костюм-невидимка. Отлично! Украл его вещи. Вернулся. Осторожно завернул Донателло в одеялко и понес. Донни так крепко спал, что проснулся, когда слегка впечатался в дверь салона автомобиля. Места было мало, но две стройные фигуры влезали. — Не бойся, Донни! — Раф заглянул в сонно-изумленное лицо брата. После закрыл дверцу и погнал по туннелю. — Наступил зомби-апокалипсис, и теперь мы куда-то бежим? — зевая, пошутил Дон. — Да! — отшутилась и новоиспеченная сестрица. Донни смотрел на неё и никак привыкнуть не мог к новому Рафаэлю. — Девушки меня ещё не похищали, — сказал Дон, но тут же исправился. — Ой, прости, Раф. Успел извиниться, пока не двинули по зубам. А то куда он сбежит с подводной лодки? По технике безопасности Рафаэля нужно дразнить на расстоянии и желательно иметь пути к отступлению. Раф помыслил вскипеть, да не для этого же он его похитил. — Должно быть потому, что ты больше популярен среди мальчиков, — буркнул Рафаэль, но понял, что наступил на больное место. Донни сник. — Прости меня тоже, я не со зла, — Раф смутился. Вот ведь обменялись любезностями! Дон посмотрел на краснеющую черепашку и улыбнулся. — И куда мы едем? — все же поинтересовался похищенный. — Увидишь, — не признался Раф. Донателло смотрел на дорогу. Огоньки от фонарей быстро сменяли друг друга, превращаясь в пунктирную линию. Рафаэль ехал быстро, но Дон не боялся. Напротив, поймал удовольствие от скорости и поворотов. Задремал. Не заметил, когда приехали на место. Раф открыл кузов машинки и посмотрел на заснувшего Дона. Но холодный воздух взбодрил соню. Первое, что предстало перед Донателло — горизонт с тонкой полоской света между двумя темными покрывалами земли и неба. Они где-то на... холме? Рафаэль привез его в тот самый заповедник, где скрывался Леонардо. И приметил там одно красивое местечко. Под холмом озеро, покрытое тонким слоем зеркального льда. Настолько чистое, что казалось вторым земным небом. Убывающая луна, как кусок сыра, уплывала на покой после ночной прогулки. А звезд так много, что в городе и не увидишь такого. Прозрачный воздух наполнен тишиной ночной жизни леса: где-то ухал филин, возможно, тот самый, с которым Рафаэль хотел подружиться; хрустели ветки от небольшого ветерка или от возни грызунов. Начинали петь птицы, встречая рассвет. Ребята сидели первое время молча. Рафаэль очень ценил красоту, должно быть, сильнее остальных братьев. И скорее он сделал то, что впечатлило бы его самого. Донни тоже залюбовался открывшимся видом, но после задумался: «Раф романтик, однако», — улыбнулся своим мыслям, понимал, что брат таким образом приводил его, страдальца, в чувство, давал ощутить вкус жизни, реальности. Мир суров, но имеет в запасе с избытком много замечательных красот. Донни привык изучать удивительные свойства природы, но чтобы вот так встать и посмотреть на нее со стороны — такая редкость. Донни кутался в одеяло, холод кусался, а Рафаэль в этом хрупком обличье казался по-женски уязвимым, несмотря на всю свою брутальность. — Раф, — Донателло протянул руку с зажатым в ладони уголком одеяла, — давай ко мне, не мёрзни. Рафаэль побоялся бы устраивать подобные романтические вылазки в своем мужском облике. Сам за себя не отвечал! Но в новом виде посчитал себя безопаснее, хотя бы потому, что его мужское эго не позволит лечь под кого-то. Да и испугался бы. Но таки обрадовался его предложению. Времени на раздумья не дали, Дон сгреб «сестрицу» и прижал к себе. Спрятались под одеялом вместе. Честно-пречестно, Раф не рассчитывал на что-то вроде свидания. Пейзажи разом отошли на второй план, теперь для него существовал только Дон, его дыхание, близость, тепло. Даже горячо стало! Донателло захотелось позаботиться о нем. Привык, что это его кормят, утешают, обнимают, а тут вдруг наоборот. Да и, чего греха таить, потрогать девушку-черепашку пожелал. Рафаэль сначала дышать боялся, но потом приютился и вздохнул. Когда они еще так посидят? Солнце показало краешек диска и лучи мигом ворвались в мир, окрашивая его огнем. Донни перевел взгляд на Рафа, после на термос под ногами. — О, я вижу, ты подготовился, — не отказался бы от горячего напитка. — Хочешь? — очнулся Рафаэль, после усмехнулся. — В нашей семье кофе только мы пьем. — Чудненько! Рафаэль полез за едой: — Ох, тут теснее, чем я предполагал... — Тогда предлагаю разбить пикник на полянке, — предложил Дон. Ребята сняли чехол с кресла и постелили его на землю под деревом. Сели на него и вновь закутались в одеяло. Пили кофе и ели бутерброды. На природе аппетит особенно силён. Рафаэль был безмерно счастлив оттого, что Дон ожил. Теперь, сытый и довольный, наслаждался красками рассвета. — Раф, — нарушил тишину Донни. — М? — Спасибо, я рад, что здесь. С тобой, — поблагодарил, а сам невольно вспомнил про опухоль. Внезапная мысль промелькнула: «А вдруг жизни-то осталось всего ничего?» А он такие планы строил, как в сфере науки, так и в любви. Сжал пальцами плечо Рафаэля. «Чего бы тебе хотелось? Пожалей себя! Хоть раз!» — всплыли из памяти слова Рафа. — Можно сделать кое-что плохое? — спросил разрешения Дон и заволновался. — А? — Рафаэль непонимающе посмотрел на него. Хотя, что плохого может сделать Донни? Но тут он понял что, когда к нему потянулись губами. Раф приятно испугался, честно, не ожидал такого поворота именно сейчас, когда брат казался столь подавленным. — Прости, но твой новый облик в столь романтический обстановке наводит на... — Донни не договорил, так как губы уже были очень близко и источали жар. Поцеловал. Рафаэль сначала был неподвижен, осознавая очередное невероятное обстоятельство в своей жизни, но по спокойному и мягкому поцелую, понял, что это всего лишь вкусное: «Утешь меня ещё немного, и свободен». Отвечал Дону также ласково, бархатно. В женском обличье Раф и вправду не боялся того, что подгребет под себя младшего брата и совершит страшное. То, что происходило сейчас, можно сказать, был переход от эроса к агапэ. Спокойно, четко, нежно, с легким головокружением. Кроме того, Рафаэль тайно даже для себя радовался расположению Дона. Без злобы и обид, все по согласию и взаимному доверию. — Прости, Раф, я эгоист, — Дон на миг прервал поцелуй и зашептал в губы. Извинялся за то, что пользуется его любовью для собственных «нужд», так как развитие дальнейших отношений в этом русле — грешно и не приемлемо. Но для самого Рафаэля это не было «поматросил и бросил» со стороны Дона, скорее вдохновляющим бонусом. — Только Лео не говори, — вот чего теперь боялся Раф и вновь потянулся за «вдохновением». Как бы превращение в девушку не унижало его мужское достоинство, Рафаэль мигом отметил все плюсы новой мутации. Если бы это было навсегда, изрядно приуныл, а так — ничего страшного, переживет, да ещё и с такой заинтересованностью со стороны Дона. Приятно. Поцелуй углубился до французского, Раф любил именно так. Чтобы сердце заколотилось, дыхание сбилось, щеки запылали. Донателло отбросил всё правильное и наслаждался поцелуем. Если честно, так устал от вечных «всё не так» и общих страданий, что действительно утешался тем, что есть: Рафаэль, который обещался позаботиться о нём. Как долго они наслаждались поцелуем со вкусом кофе? Сами не знали, но солнце успело вылезти из-за горизонта, показывая всю свою окружность. — Кажется, мы все пропустили, — отметил Рафаэль после того, как они таки разлепили губы. Раф честно не знал, приходить ли в ужас от того, как Дон его соблазнил на поцелуй, или же просто порадоваться. Но, так или иначе, он по-детски застеснялся и не знал, что делать дальше. Донни почему-то уже не смущался. Что сделано — то сделано. Обнял эту покрасневшую от неловкости «Рафаэлку» и вздохнул. Вновь залюбовался рыжим лесом. Рафаэль и так не высок, а теперь ещё и уже, отчего почувствовал себя ещё меньше, даже младше. Ну, ладно. Сегодня можно. Уткнулся в плечо Донателло и закрыл глаза. Дыхание выравнивал. Теперь различал простую романтику и дикую страсть. Так хорошо просто быть вместе и ничего не делать. Делиться теплом, слушать дыхание друг друга и любоваться красотой. Это было похоже на рай... Донни же пытался переосмыслить себя в мире: семья, друзья, ускользающая любимая, возможно беременная от друга, да и сам непонятно с чем внутри себя. Если это есть болезнь, то зачем тогда ему добиваться Эйприл? Зачем тратить силы на задачи, которые просто по времени не успеешь решить? Так странно, стоило только пожелать себе смерти, и вот она — пришла и дышит в затылок. Теперь и не рад ей. Какой тогда смысл в исследованиях? Какой остался срок? Смерть всегда подстерегала черепашек в бою, но они так лихо щёлкали её по носу и смеялись в лицо! И что теперь? Коварная, пришла и поселилась прямо в нём, как думал Дон, и сократила дни его жизни. Отобрала силы, испортила здоровье. Не хотел Донателло огорчать близких своим нездоровьем, потому создал себе новую тайну. И решил сделать то, что раньше требовали от него братья и даже Сплинтер: больше быть с живыми, а не с конструктором. Тяжело менять привычки, но теперь, изучая что-то новое или интересное старое, не видел смысла в этом занятии, если вдруг завтра-послезавтра его самого может не стать. Станет прозрачным духом, не сможет больше никого ни обнять, ни сказать — никто его не услышит и не увидит. Разные миры, между которыми пропасть. И уйдет туда, куда Дон и сам не знал. А братья останутся тут. Одиночество волной накрыло его, как же захотелось жить! С семьей, здесь и сейчас. Простить все обиды и постараться быть лучше. Ради них. — Раф... — М-м? — промурлыкал тот. — Давай еще раз сюда как-нибудь выберемся? Сердце Рафаэля заволновалось. В горле пересохло. Это предложение о свидании? — Тайно? — Раф чуть отстранился и заглянул в карие, отливающие красным, глаза Донателло. — Да, пожалуй, лучше тайно, — Донни стал понимать беспокойство Рафаэля. Только недавно считал оптимальным вариантом создать прозрачность между братьями. Но это вызовет банальную ревность и тревогу. Леонардо надумает много того, чего нет, и начнет ещё больше волноваться за внутрисемейный моральный облик, который и так запятнан инцестом. Испугается его прогресса и попытается... Остановить? Гений и так не понимал, что конкретно между ним и Рафаэлем. Много что было, но с одной стороны: для чего эти встречи? Для соблазна? Разве они сами не боятся этого? Да, страшатся, но в этом общении было и еще кое-что важное для них. — Донни, ты ведь знаешь, что я тебя сюда не для поцелуев под луной привел, хоть это и приятно, — заговорил Рафаэль, потупился, но улыбнулся. — Я... В общем, не знаю, хочу с тобой нормально дружить, но каждый раз происходит что-то странное. — Да, ты хорошо целуешься, — Донни не удержался от сарказма и усмехнулся, заметив внезапную пунцовость Рафаэля. — Прости. Ты прав, я тоже хочу побыть с тобой и восстановить нормальные отношения, но мы с тобой такие неуклюжие медведи. Но... Посмотрел на зеркальное озеро, прищурился. Продолжил: — Спасибо, что заботишься. Я это ценю. Очень. Донни видел, что Рафаэль старается быть хорошим, несмотря на всю внешнюю и словесную грубость. И не требует что-то взамен. Раф согрелся душою от его слов. Радовался тому, что его старания не напрасны. Если бы Донни сторонился его, а на все попытки к примирению и заботе шипел и нос воротил — это был бы раскол как семейный, так и душевный. Любовь Дона больше не обжигала, как поначалу это было. — Давай я тебя до школы довезу, — вдруг предложил Рафаэль, ведь он не зря украл его портфель и костюм. Донателло кивнул и они засобирались. Ехать далеко, как-никак.   ***   Они успели как раз вовремя, и теперь Рафаэль возвращался домой. Но ему вдруг захотелось к Кейси, заскучал по другу, но вовремя одернул себя. Нельзя. «Или мы больше не друзья?» — подумалось, а сердце кольнуло. Или все же навестить болеющего? Можно позвонить, но... Свернул в сторону дома Джонса. Была не была! Он даже не сильно обидится, если тот посмеется над его новым внешним видом. В доме стояли новые окна взамен разбитых. Спасибо Дону! Он таки перечислил денежку на счет мамы Кейси. Рафаэль спрятал машину в переулке, а сам полез на балкон. Разведывал обстановку. Кейси лежал в кровати: нос красный, как картошка, лицо бледное, нет, на этот раз он не симулировал болезнь, чтобы в школу не ходить. Рафаэль заволновался. А вдруг прогонит? «Ты отнял у меня то драгоценное время, что у меня было!» — вспомнились слова Леонардо. Может не стоит? Кулаки сжались. Вздохнул и спрыгнул с балкона. Нет. Не решился. Кейси не такой, как Дон. Не помилует так скоро. Возвращался к автомобилю, только протянул руку, чтобы открыть кузов, как сверху что-то упало. Прямо на транспортное средство. — А? — удивился Рафаэль, на него уставилась пара светлых глаз. Амбистома! Та самая! Которая откладывает яйца в людях. Рафаэль не успел что-либо предпринять, его полюбовно облизали прямо в лицо. Фу! — Симпатичная получилась, — заговорила незнакомка. Рафаэль опешил от такой подлянки, отступил и вытер морду руками. Разгневался, зарычал. — Иди сюда! — схватился за саи. — Готов полюбезничать! Амбистома отпрыгнула от машины на стену, ее лапы уже больше походили на человеческие руки и ноги, стала прямоходящей. — Я — тоже! — усмехнулась мутантка и попыталась сбить Рафаэля прыжком, но он ударил ее с ноги в полете. — Получила?! — Раф в бою не имел жалости. Принялся швырять ее об стены, пленил в захват. Та опешила от его воинственного настроя, каким-то чудом вывернулась, укусила за ногу. — Ах ты! — Рафаэль снова отбросил ее. Но перед глазами все поплыло, тело налилось свинцом. Даже живот заболел. Мутантка припечатала его к земле и навалилась сверху, победно заулыбалась. — А теперь ты выносишь малыша, — сказала она, целуя Рафаэля в щёку и раздвигая ноги. Тот перепугался до дрожи. — Нет... Уйди! — из последних сил замахнулся саем и порезал врагу лицо. Та отвернула морду, но после вернула взгляд. В глазах — ярость. Сильнее вцепилась в него пальцами. — Я тебе двух сделаю! — мстительно грозилась та и раскрыла пасть, намеревалась вновь покусать. «Помогите!» — Рафаэль обездвижен и беспомощен. Но тут что-то прилетело амбистоме прямо в висок. Да так мощно, что она упала рядом. — Не понравилось? А как насчет этого?! Перед лицом пролетела клюшка. Джонс рассмеялся, когда застигнутая врасплох мутантка дала деру, получая шайбами под зад. «Кейси...» — Рафаэль готов был расплакаться. Друг! Настоящий... Теперь можно спокойно заснуть под действием яда без страха. — Теперь ты знаешь, что Донни чувствовал, да?! — Джонс приставил клюшку к его горлу, но тот уже спал. — Что ты вообще тут забыл? — спросил и повнимательнее присмотрелся к Рафаэлю. Заметил странные изменения. — Ты каким-то пидороватым стал, — не понимал Джонс, что же не так. Подхватил за подмышки и потащил в дом. — Хм, а ты схуднул, — отметил Кейси, когда смог его поднять на руки и уложить на свою кровать. Он просто услышал, как кто-то спрыгнул с балкона, и сразу догадался, что приходили. Решил узнать кто. А про амбистому он тоже слышал из новостей. Вздохнул. Раф был долго в отключке, Кейси успел пообедать, поиграть в приставку, когда заскучал, вернулся к Рафаэлю. Жив ли он вообще? Вроде дышит. Мерзавец! Так тебе и надо! Конечно, злился на него до сих пор. Пригляделся к его лицу, что-то явно не так с ним. Реально похудел, постройнел! — Хватит спать! Просыпайся уже!!! — и хрясь ему по груди. Так и мертвого разбудить можно. Раф не то, что в себя пришел, даже подскочил. — Что?! Где?! — тот уж решил, что враги на подходе и надо отбиваться. Джонс рассмеялся, но тут же сделался серьезным. — Всё, цел? Теперь проваливай домой, не хочу тебя видеть, — грубо толкнул в плечо. — Тогда зачем спасал?! — рассердился и Раф. — Потому что то, что ты сделал с Донни и врагу не пожелаешь! А с тобой это как раз и хотели сделать, — напомнил ему Джонс. — Уходи по-хорошему! — Подожди, давай поговорим! — Не о чем нам с тобой говорить! Выметайся! Или мне тебя пинками проводить, как ту ящерицу? Рафаэль прищурился, нет, не боялся он его пинков, просто сердце кровью обливалось. — Прости... А что ещё делать? Насильно мил не будешь. Нужно отступить. Пошел к окну. — Только разбей — закопаю, — пригрозил Джонс, сложив руки на груди, кипятился. — И не приходи больше! Очередное цап-царап по душе. У Рафаэля аж потемнело перед глазами. Или это из-за яда? Огорчился и, больше не сказав ни слова, исчез. Вновь пошел к машине, благо, хоть она цела. Сел и поехал. Было горько. Не понимал: Джонс навсегда с ним поругался? Или пока не остынет? Его мрачный ум только нагнетал: «Вот и дружбы конец! Что ни сделай, всё не мил». А ведь таким бы мог стать и Леонардо, если бы сам не согрешил. Страшно-то как! В повороте чуть в кювет не слетел. Остановился. Руки затряслись. Потер лицо, почесал под маской. А так хорошо день начинался. Надо было сразу домой ехать. Прозвенел сотовый. Леонардо. — Где тебя черти носят? — спокойным тоном ругался тот. — Уже нигде, домой еду, — Раф даже спорить не стал. — Что-то случилось? — Леонардо расслышал в его голосе печальные нотки. — Не знаю, думал с Кейси помириться... — Дурак, когда научишься не наступать на одни и те же грабли? — Лео догадался, что тот сделал только хуже. В принципе, как и всегда. — Хоть бы со мною посоветовался. — Это решение было спонтанным, не подумал. — Раф, в его глазах ты — мерзкий преступник, так что... — Спасибо, подбодрил! — рассердился Рафаэль, хотел было отключить вызов, как вдруг его машина подпрыгнула. Раф вскрикнул звонким голосом, как и полагается женскому телу. У Леонардо сердце встало. — Раф! Что случилось? Раф!!! Рафаэль только-только заехал в туннель, как это произошло. Что-то запрыгнуло на крышу, сдавливая ее, било. Хотело вскрыть. Рафаэль сразу понял, кто это мог быть. Поэтому сразу закрутил легкую машинку в надежде стряхнуть неприятеля. — Лео, я в туннеле! Она опять нападает! Отправь ко мне Микки, я не справлюсь! — Раф с ужасом вспомнил, как его чуть не сделали суррогатной матерью, а такая перспектива его вовсе не радовала. Последний раз он так боялся Таракана-Терминатора. Отвратительно!   ***   Леонардо соскочил с дивана на одном костыле, перепугался, так как редко слышал столь встревоженный голос у Рафаэля. Или, быть может, на него так подействовал непривычный его слуху... девичий крик из уст Рафа? Мигом захотелось побежать на помощь, да сам беспомощен. Это так рассердило его. — Майки! Пул! — звал домашних. Те как раз на кухне что-то ваяли вдвоем. Но пришли на его зов. Сначала парни подумали, что Лео в гневе на них за что-то и по ходу пьесы стали вспоминать все свои грехи. — Прости, бро, я куплю тебе новую зубную щетку, — первым каялся Микеланджело. Леонардо на миг забыл, что хотел сказать, сурово глянул на брата, представляя, что же он там делал его щеткой. Чистил свои зубы или унитаз? Ладно, с этим он потом разберется, а сейчас... — Раф в беде! На него похоже напала твоя подруга, Микки. Он здесь, в туннеле! — Леонардо указал в сторону турникетов, отправлял свой небольшой отряд на выручку. — Пойдём, а то его в таком виде и оплодотворить могут, — Дэдпул тут же понял, почему амбистома прицепилась к Рафаэлю. — Тогда у нас будет симпатичный аксолотль, — Микки вдруг умилился. — Попрошу Донни сделать большой аквариум. Из Майки сердечки полетели. — Ребята, не допустите этого! — крикнул им вслед Леонардо. Он не разделял восторгов младшего. Напротив, знал, какой это будет удар для гордого и брезгливого Рафаэля. Он боится всяких там метаморфоз телесных. Ему Микки рассказал, как Раф грохнулся на операции. А если ему придется, простите, рожать неведомого головастика, то истерика и психоз обеспечены. Он и так относительно славно держится в новом облике, и то потому, что его уверили, что это ненадолго. Несмотря на напряженные отношения с братом, Лео так или иначе жалел его. В семье и так всё плохо, а если ещё и эта беда прибавится, то что им делать?   ***   Очередной вираж оказался неудачным, маленькая машинка наехала на что-то в темном туннеле и, поднявшись в воздух, перевернулась. Проехалась крышей, выпуская россыпь искр и встала. Мотор заглох. Рафаэль широко открыл глаза и вслушивался. Надеялся, что размазал врага. Даже не знал: вылезать ему из салона или прятаться? Нет, машина может загореться, и сгорит она быстро. Нужно уходить. Ярости ему хватило, чтобы пробить дыру в хрупком автомобиле, как-никак, а черепашья сила. Подался вперед, но что-то мешает. Где? Рафаэль попытался успокоиться и почувствовать самого себя в этой ловушке. Плечи и руки вроде свободны. Ноги? Нет, левая нога зажата изогнувшимся рулем. — Аргх! — прорычал от боли и головокружения. — Попалась! Помочь? Рафаэль почувствовал, как поймали за подмышки и предложили помощь. И это не братья, то прозвучал голос врага! Закричал, хотел вывернуться, чтобы ударить саем. Но его мощно дернули и вынули из автомобиля. Подхватили на руки, как принцессу. Рафаэль зарычал, замахнулся, целился саем в голову, так как знал, что один укус — и всё. Но амбистома поймала клинок зубами и зашипела. Второй рукой Рафаэль схватил неприятеля за горло, душил. Враг сильнее рассвирепел, опустился на землю, перехватил обе руки, собирался отпустить саи и впиться зубами в лицо. — А! — Раф двинул с ноги, в общем, как мог, так и отбивался. Тогда амбистома высунула язык и в общей возне успела лизнуть в рану на ноге чуть выше колена, порезанную в аварии. Рафаэль смог отбиться, несмотря на злобное клацанье зубов и, поднявшись на ноги, резко развернулся к противнику. Но тут его повело в сторону. «Ее слюна ядовитая», — Рафаэль невольно глянул на зияющую рану на левой ноге. Даже тошнота подкатила, невольно из памяти всплыло, как Донни ковырялся в колене Лео. Амбистома предовольно заулыбалась, облизалась. — Знаешь, я тебя, пожалуй, похищу, — вот что ей пришло в голову. — Уж больно ты мне нравишься! Ошарашила и вновь прыгнула. Рафаэль сейчас пытался просто не отключиться, ударился спиной о землю, но руками поймал за шею, не давал укусить, как бы та не крутила головой. — Хорошо, давай так, — вдруг сказала амбистома и ее руки стали гладить пластрон, после сильно надавливала на грудь, другой рукой пошла ниже, между ног. Инстинкт размножения гнал ее сделать дело: отложить яйцо в жертву. Глаза Рафа широко раскрылись от ее смелых ощупываний. Искала куда, изучала черепашью природу. Рафаэль закричал: — Лео! Микки!!! — забыл про гордость в таком положении. — Где вы все?! А-а-а! Как только амбистома нашла под хвостом то, что нужно, ее тут же саму кто-то поймал за хвост и дернул. — Ай! — испугалась та и отпрыгнула. Перед ней стояли двое: тот самый черепашонок, что преследовал ее, и мужчина в красном, целившийся из пушки. Амбистома перепугалась, куда ей спорить с огнестрелом? Петляя по стенам и потолку, бежала прочь сломя голову, как лиса от собачьей своры. Исчезла. — Догоним? — предложил Уэйд. — Нет, нужно Рафа домой дотащить, — Микки подошёл к «сестрице». — Почему так долго?! — Раф все еще зол на обстоятельства. Как унизительно! Нашел в себе силы вскочить на ноги. — Мы ждали, когда ты нас позовешь, хе-хе, — подтрунивал Пул, подошёл к бунтарю, вернее, к бунтарке. — Хватит! — тот понял, что его подкладывают, стукнул шутника по груди. — Эй, а где спасибо? Чувак, тебя чуть не трахнули! — возмутился Уэйд. — Замолчи! — Рафаэля затрясло, осознавал то, что могло произойти. Ударял Дэдпула, требовал, чтобы тот заткнулся. Дэдпул взял да обнял его. — Бесявые подростки! Угомонись уже! Всё позади, — отругал его Пул, но тут же приласкал, погладил. — Испугался, да? Не злись, любой боится сексуального насилия, даже взрослые, чего уж говорить о вас, мелких. Рафаэлю поплохело, вспоминал себя под мутантом, зажмурился и перестал отстраняться, напротив, обхватил Уэйда, сжимая всё крепче и крепче. Стиснул челюсти. Да, даже попытка к изнасилованию — отвратительно и страшно. Неприятный осадок остался тяжелым камнем на душе. — Рафи, — жалобно позвал его Микеланджело, приобнял за плечи. — Я люблю тебя, не плачь. — Я не плачу! — огрызнулся тот осипшим голосом, дыхание перехватывало. — Идём, — Пул бесцеремонно взял черепашку на руки и понёс домой. Рафаэль не стал сопротивляться или ругаться, яд захватил его, накатился слабостью, обездвиживал. Закрыл глаза. Вдруг вспомнил Донни. А ведь подобный ужас он испытал от них, братьев. Теперь расстраивался из-за него и обстоятельств в целом. Проиграл битву два раза. Вот ведь не везёт!   ***   Леонардо ждал братьев. Места себе не находил. А ещё дома — бардак. Прибирался, чтобы время убить, но с его-то коленом особо не разгуляешься. Заворчал-забубнил совсем как Рафаэль. Но вот чьи-то шаги, звук прокручивающегося турникета. Слава Богу! — Как он? — тут же поинтересовался Леонардо, второпях поднимаясь с дивана. — Всё, ждите пополнения в семье! — Уэйд не сдержался от насмешки, с удовольствием глядя, как расширяются от ужаса глаза черепашьего лидера и отвисает челюсть. Лео от такой новости забыл, что Пул — грязный врун, да и, посмотрев на измученное и страдальческое лицо Рафаэля со взглядом в никуда, вдруг поверил негодяю. Затрясло от злости и жалости одновременно. Рану на ноге брата тоже отметил. На секунду даже захотелось обнять того, позаботиться, но собственная душевная травма не позволила. — Не слушай, врёт он! — Микеланджело сердито толкнул Дэдпула в спину, так что тот чуть не упал вместе с ношей. — Раф просто ранен и напуган! Микки тоже рассердился, так как прочувствовал ужас старшего. — Хорошо-хорошо, но, заметьте, очень мило, когда вы друг за друга беспокоитесь! — Дэдпул заумилялся. — Но его реально чуть не трахнули. — Микки, возьми Рафа, полечи его, — приказал лидер и его глаза недобро прищурились. Как только Рафаэля забрали у Пула, Леонардо замахнулся костылем. — Вот тебе! На! Получи! — избивал Уэйда. Как же он гневался. Но Пул лишь смеялся и игрался с ним. — Пул, достал! Не смей говорить таких слов о моей семье! Уйди с глаз долой! И вообще, у тебя есть своя квартира, вот и чеши туда! Больно задержался, мы не обязаны решать твои проблемы! — Тогда я заберу Донни к себе! — Дэдпул еще и шантажировал. — Я люблю брать пленников к себе в дом, с ними не скучно! Леонардо прорычал от злости. — Голову оторву! — Я отбил Рафаэля от монстра и принес сюда! Чем недоволен? — Уэйд тоже завелся и развел руками. То, что Дэдпул прекрасный боец и защитник — несомненный факт, с которым Лео не мог поспорить, тем более, сейчас, когда их боевые единицы хромают на обе ноги. Пришлось отступить. Не то время, чтобы отказываться от его помощи. Так или иначе, обе стороны используют друг друга в своих целях. Микки тем временем засунул Рафаэля под холодный душ, чтобы остановить кровотечение и обмыть рану, да и самого его всего, а то, бедолага, катался там по грязному туннелю. Раф возмущенно закричал, когда его беспощадно полили холодной водой. Получилось очень звонко, чем насмешил Микеланджело. — Это был чистый сопрано! — веселился младший. — Щас получишь! — Рафаэль аж взбодрился, хотел настучать Микки по панцирю, но тот его поливал из душа. — Хватит! Перестань! — Рафу было не до веселья. Ему и так обидно, а тут еще сопрано. Майки сжалился, выключил воду и набросил большое белое полотенце на плечи несчастного, когда Раф присел на край ванной, притянул к себе. — Всё обошлось, бро. Мы не позволим этой охотнице что-либо сделать с тобой. Хочешь, мы сегодня вместе спать будем? — утешал тот и делал внезапные предложения о защите. Рафаэль лишь покосился. Ему бы покоя, например, под боком спокойного Леонардо, но тот явно не будет ему рад. Да и как он со своим больным коленом защищать его будет в случае чего? Костылями накостыляет? — Раф, рану шить надо, — Майки внимательно разглядывал ногу. — Шей, — вдруг разрешил ему Рафаэль. Он был так подавлен, что ему было все равно. Тем более Микки хоть и кажется идиотом, но он прекрасно запоминал все, что делал Донни. Рафаэль вновь вспомнил перебитое колено Леонардо, затошнило, да и яд ещё действовал. — Так, давай в ванную! — Микеланджело сразу понял, что с ним. — Блюй! Что, собственно, тот и сделал. Так сильно тошнило, казалось, что на изнанку вывернет. Микки с испугу стал звонить Дону и сбивчиво рассказал всё, что произошло.   ***   Донателло собирался на последний урок, но не судьба. — Уложи его и поставь капельницу, помнишь, как я тебя учил? — наставлял его Донателло. — А с чем капельницу? Просто флакон? — Майки не боялся делать уколы, он больше страшился не то ввести. — Да, обычный раствор натрия хлорида, литр прокапай, нужно снизить концентрацию яда в крови, — пояснил тот. — И если я не успею, не выходи из вены, просто перекрой капельницу. — Хорошо, бро! — Умничка! Действуй! — похвалил его Донни, чтобы воодушевить младшего. Иногда можно переложить часть некоторых обязанностей на Микки. Леонардо в этом плане менее уверен в себе, он предпочитает первую помощь, доврачебную. Когда дело касалось медицинских вмешательств, то лучшим помощником был Майки.   ***   Рафаэль перестал чувствовать себя, Микки подхватил его и унес в лабораторию. Уложил на кушетку и захлопотал. Раф очнулся позже, повертел головой. Одна рука и нога стянуты ремнями. В предплечье — венозный катетер, к которому присоединена капельная система. Удивился. — Ты умеешь катетер в вену вставлять? Или Донни вернулся? — Раф потер глаза, все плыло. — Решил попробовать, это ведь не смертельно, если бы даже не получилось, просто прокол, — Микеланджело тем временем уже дошивал его ногу, пока тот не совсем очухался. — О, боже... — но тот увидел, чем брат занят, и положил на лицо свободную руку. Терпел лечение. — Я пока не буду бинтовать, пусть Дон посмотрит на рану, — сказал Майки и прикрыл ее марлевой салфеткой, чтобы Рафаэль не пугался. В лабораторию вошел Леонардо с учителем. — Почему я всё узнаю в последнюю очередь? — Сплинтер сердился. — Пока вы медитируете, не успеваете за событиями, учитель, — вставился Микки, но под суровыми взглядами спрятал голову в плечи. — Ну, или это мы так оперативны... Договорил и заткнулся. Леонардо вздохнул. Если бы Сплинтер вдруг оказался в курсе всех событий, то, пожалуй, можно сразу в гроб ложиться. Сразу в ад, вход — бесплатный. — Простите... — извинялся Рафаэль, убирая руку от лица. Тут и Донателло прибежал. — Донни, как амбистома выследила Рафаэля? — сходу пристал учитель. — Она нарочно охотится или это случайные встречи? Дон аж забыл, что хотел сделать, обернулся к Сплинтеру, забрасывая портфель куда-то под стол. — Думаю, по запаху. Да, это охота. Наш Рафаэль ей очень понравился, — задумчиво ответил тот. — Она нашла его в туннеле к логову! Значит, она нас выследила? — Возможно, что мутант тоже прячется в канализации, а запахи из логова привлекли внимание. Еще амбистома могла выследить Микки, что гонял ее целую неделю, чтобы знать, где враг живет, — сказал и все покосились на озорного хулигана. Тот почесал затылок и потупился. — Значит, амбистома может проникнуть в логово в поисках Рафаэля? — вот, что беспокоило отца. Раф с ужасом уставился на него. — Да, — гений ответил достаточно уверенно. Теперь Рафаэль не чувствовал себя в безопасности. — Тогда так, — Сплинтер привычным движением пригладил свою тонкую бороду. — Рафаэль не должен оставаться один. С ним должен кто-нибудь ночевать и охранять. Устанавливаем дежурство. По очереди. — Можно я первый?! — обрадовался Микеланджело. — Да, только ты понимаешь, что дежурство — это когда ты не спишь и не надоедаешь спящему? Сплинтер знал, как Майки может заиграть несчастного Рафаэля так, что тому потом еще день потребуется для восстановления сил. — Да, я понял, — смущенно рассмеялся новоиспеченный дежурный. — Думаю, внимание амбистомы в первую очередь привлечет комната Рафаэля, там его запах особенно силен. Тогда это не у Рафа нужно дежурить, а он ночует у дежурного, — пояснил Донни, — чтобы гостья немного потерялась. — Хорошая идея, — согласился учитель. — О, нет, комната Микки... — Рафаэлю и так стыдно за то, что его защищать теперь нужно, как драгоценную принцессу от разбойника, так еще и спать в мусорной яме в комнате Майки. — Если не приберешься, закопаю в твоем же хламе! — заранее пригрозил, но Микеланджело в ответ только захохотал. — А завтра тогда Донателло, — распорядился учитель. Чем напугал Леонардо: представил этих двух в одной комнате на ночь. Пусть Раф и в более безобидной форме, но все равно надумал много чего. — Донни потом в школу идти, я посижу, — воспротивился Лео, прикрывшись заботой. Сплинтер многозначительно посмотрел на старшего сына и на его колено. — Я понимаю твое желание поскорее вернуться в строй, Леонардо, но если враг ворвется, ты не сможешь вступить в бой, да и сам пострадаешь, — учителю не понравился такой расклад. — И тебе нужен отдых, тем более, ты принимаешь лекарства, от которых ты просто заснешь поневоле. Не утруждайся. — Но Лео может закричать, и все прибегут! — вдруг заступился за него Рафаэль, которому и вправду хотелось быть с Леонардо, даже если тот будет все время молчать и сердиться. — Не всегда. Это ты можешь так крикнуть, что иногда мне кажется, что квартал рухнет на нас, — не согласился Сплинтер. — Обещаю кричать громко, — Леонардо смирил гордыню ради Донателло. А ребята рассмеялись. — Хорошо, посмотрим, — Сплинтер уже не был так категоричен. Рафаэль посмотрел на флакон, как капля за каплей наполняли его кровь. — А амбистома точно одна? — вдруг поинтересовался пострадавший. Донателло подошел к нему, осматривая его повреждения. — Думаешь, что их несколько? Почему? — пока спрашивал, заглянул под салфетку. Микки молодец, хорошо поработал. Погладил младшенького по голове, а тот с радостью ластился. — Хороший, справился на все сто, — похвалил того. — Ну, это... — Рафаэль вдруг замялся, покраснел немного. — Она разве не девочка? Разве ей не нужен мальчик, чтобы откладывать оплодотворенные яйца в суррогатных матерей? Тут и Леонардо покраснел: Раф прав! Как это так получается? Донателло задумался, почесав подбородок. — Не всегда, — ответил тот. — Что?! — изумились все и учитель в том числе. — Она гермафродит? — предположил Сплинтер, глядя на Дона, как и все вокруг. — О чем вы говорите? — зашептал ему на ухо Микеланджело, немного не въезжая в тему разговора. Донни отстранился от Микки со взглядом: «Потом объясню», — вернул внимание остальным. — Бакстер Стокман ставил опыты на взрослых особях, одна из них, мутировав, сбежала... — начал он. — Это мы уже слышали, — перебил его Раф. Дон фыркнул в его сторону. — Хорошо, и что дальше? — вмешался Леонардо. — Почему ее яйца оплодотворенные? — Арх! — Донни ударил себя по лицу, после убрал руку и продолжил. — Потому что это нормальное свойство для рептилий и земноводных! — Какое свойство? — не понял его Лео. — У амбистомы был самец до мутации! Самкам рептилий достаточно одного совокупления, чтобы потом нести оплодотворенные яйца на протяжении нескольких кладок: год-два-три, иногда и четыре, но там уже в соотношении с обычными яйцами-болтушками в кладке. Черепахам это тоже свойственно, если что! Все с изумлением открыли рты. Тишина. Удивлялись природной предусмотрительности. Далее Дон продолжил чуть спокойней: — У самок есть специальный резервуар, хранилище для семени, чтобы потом, когда яйцеклетка созреет, произошло самооплодотворение. — Но резервуар может опустеть, ведь так? — продолжил спрашивать Раф. — Да, и тогда ничего и не родится. А других мутантов-амбистом мальчиков нет, на этом ее цикл и закончится, — сказал Донателло и задумался. — Может, поэтому она так активна именно сейчас? Чем больше получится малышей, тем больше шансов на сохранение нового вида. А она, как прародительница, чувствует ответственность за свою популяцию. — Чего я ещё не знаю про нас, рептилий? — удивлялся Леонардо, даже с некоторой обидой на то, что такие подробности оказались скрыты от него. Вопрос скорее был риторический, но Донателло ответил на него. — Самки могут сохранять семя от разных самцов, потому в одной кладке яйца могут быть от разных отцов. Например, даже мы могли родиться от одной матери-черепашки, но... У остальных братьев челюсти отвисли, а Рафаэль аж поднялся, сел. — Зато это делает нас разными, но все же братьями, — продолжил Дон и улыбнулся. — В любом случае, мы все мутировали от ДНК человека, которым был учитель, так что у нас всех один общий папа! Донни обнял Сплинтера, потерся щекой. Тот умилился и обнял в ответ. Микки расчувствовался и тоже побежал обниматься. — Конечно, вы — мои сыновья, — учителю было приятно, что они связанны не только по духу, но и по крови. Пусть и не без помощи мутагена. Леонардо, глядя на них, улыбнулся, но ему стало печально. Почувствовал себя не достойным сыном. Мурашки по коже, как стоит представить разочарование в глазах отца, если тот узнает то, что на самом деле случилось с Донателло. Отвернул взгляд, бросил его на себе подобного преступника — Рафаэля. Тот сидел на кушетке, потупившись и свесив ногу. Словно почувствовал на себе его взгляд, оглянулся. Да, глаза Рафа выдавали схожие чувства. Переглядываются, как два заговорщика, но обличаемые совестью. — Хорошо, дети, — Сплинтер отпустил младших и подошел к Рафу. — Всё, что бы ни происходило — к лучшему. А Рафаэлю это будет уроком смирения. Раф не вспылил, напротив, припух, как Тузик. Боялся внимания отца из-за стыда, уж больно много грехов имелось. Даже вскользь глянул на Леонардо. «На помощь!» — читалось в его глазах, но старший не мог его спасти от учителя, только посочувствовать. Сплинтер лишь уложил того обратно на кушетку и сам перебинтовал больную ногу. — Микки, сегодня ты отвечаешь за Рафаэля, — видимо, для полного смирения взрывного сына, который теперь дочь, его понизили из старшего, передав в руки самого младшего. Рафаэль сжал кулаки. Сердился на обстоятельства, хотелось выпустить пар, но лежал смирно. Но это лишь бомба замедленного действия. Когда отец вышел, тот резко вскочил, метая молнии из глаз. — Я убью эту амбистому... — прорычал тот. — Тише, остынь, страх потерял? — Леонардо даже подшутил, но помнил, в каком ужасе недавно был его брат после встречи с врагом. — Требую реванша! — тут же ответил Рафаэль. Лео улыбнулся. Несмотря на смену пола — Раф есть Раф. — Придержи коней! — Донателло перекрыл капельницу. — Как пополню медикаменты, можешь продолжать. Дон не Дон, если не скажет что-нибудь противно-язвительное, но очевидное. Если бы это Микки сказал, получил бы подзатыльник, но на Донни у Рафаэля рука не поднималась. Тем более гений уже делом занялся: вынимал катетер из вены и бинтовал руку. После серьезно взглянул на Рафа. Тот отвел взгляд, засмущался, невольно вспомнил утреннюю романтику. Поцелуй... Вся его воинственность скукожилась, уступив место неловкости. Но глазки Рафаэля загорелись, что и заметил Леонардо. Искра между ними вспыхнула всего на долю секунды, но Лео ее уловил. Нехорошо! Да и ревность таки кольнула. Сжал костыли. — Донни, — не хотел, но вдруг позвал его, лишь бы отвлечь от Рафаэля. Донателло обернулся к старшему, посмотрел вопросительно. — Я... Кгхм... Обезболивающее ещё осталось? — не то, чтобы ему хотелось привлечь к себе внимание, но лишь бы отдалить от Рафа. Дон вдруг подошел к самому старшему из братьев, задумчиво уставился на колено. — Да, есть, — ответил тот. — Но, раз мы тут, давай посмотрим, что там творится, может, дренажи уберем. Сам напросился, Лео! Щас залечат! — А я помогу! — встрял и Микеланджело. — У тебя есть свой пациент! — испугался младшего старший. — Забирай его, а меня не трогай. — Да, освободите кушеточку, — вдруг попросил Донателло. Майки рассмеялся. — Рафи! — взял того на руки. — Что за...?! — Рафаэль опешил, не знал чему конкретно возмутиться: что его так ласково назвали или что его так лихо подхватили. — Поставь на пол, сам пойду! Мне даже костыли не нужны. И не называй меня так! Отбивался-отстранялся тот, живо размахивая руками и ногами. — Хорошо, «сестрёнка»! — сказал Микки, бросил того на пол, пока его не убили, и убежал. — Вай! — Раф ударился пятой точкой об пол, но, порычав, погнался за мерзавцем, чуть прихрамывая. — Я всё равно тебе врежу, куда ты денешься? Ночуем-то вместе! — А вдруг до ночи помилуешь? — смеялся хулиган, маневрируя между мебелью, отрывался от погони. Рафаэль не такой ловкий: ударялся в стены, отталкиваясь от них, дальше гнался за обидчиком, сшибая всё на своем пути, как буйвол. Побежали в холл прыгать вокруг Дэдпула. — Боже, Раф, ты даже в женском облике не менее сногсшибателен! — Уэйд испугался, что его собьют с чашкой кофе, что он нес в сторону дивана и телевизора, пришлось отскакивать. Лео и Дон тем временем переглянулись и вздохнули. — Укладывайся, пока я руки мою, — распорядился Донателло. Леонардо молча подчинился домашнему лекарю. Чтобы поскорее исцелиться, нужно следовать всем предписаниям. Лёг и ждал. Невольно задумался. Донни сказал, что черепашья мать может произвести за раз малышей от разных отцов. Тогда... Повернул голову, посмотрел на вытирающего полотенцем руки Дона. Прищурился. Пожалуй, узнать степень кровного родства может только он, гений. Тем более, распутывать тот генетический коктейль, которым являются они, мутанты: мать-черепаха, самцы-черепахи, ДНК человека, ДНК крысы, хотя последнее могло касаться только отца. Черепашки могли мутировать от ДНК чешуек кожи людей, которые остались на них от прикосновений. Сплинтер их держал в руках до мутации. А когда разлился мутаген, каждый мог мутировать отдельно: учитель в это время коснулся крысы, а черепашки отдельно от уже имевшихся на них ДНК кожи японца Хамато Йоши. И, если думать и дальше, в зоомагазине их могли трогать разные люди и оставить свои чешуйки, это объясняет, например, почему Микки с веснушками. Что не особо свойственно генам японской расы. Леонардо помотал головой. Это немного разрушало картину идеальной чистокровной семьи. В реальности все смешано-намешано, потому и такие разные. В любом случае, это не отменяет тех братских семейных чувств, что они имеют. Донни подошел, спокойно улыбнулся, хоть и просматривалась на лице ученого усталость, но радовался быть полезным семье. — Надо будет ещё Кейси проведать, — вслух подумал Донателло, снимая «доспехи» с колена. — Не разрешаю, — тут же ответил Леонардо, удивляясь собственной категоричности. Донни вопросительно глянул на брата, в глазах умника сначала промелькнуло удивление, после — упрямое недовольство. Оно и без слов говорило: «Ага, так я тебя и послушал, Лео! Сделаю вид, что повинуюсь, а там — сам решу». Хладнокровное своеволие без претензий. В этом плане с Рафом проще, тот бурно выскажет все, что думает, поругается, но в результате, так или иначе, послушается! Да-да, можете не верить, но этот неуправляемый взрывной братец подчиняется чаще, чем эта парочка младших хулиганов. Микки просто забывает о приказах, а Донни... Эх, Донни! Всегда думаешь, что тебе виднее. И чем больше на него давишь, тем крепче его упрямство. Как же это раздражало Леонардо! — Дон, я не слышу твоего ответа, — продолжил лидер. — Раф уже попытался проведать Кейси, еле ноги унес. Так что режим школа-дом и ни шагу в сторону. Нужно залечь на дно, пока не вернем боевую готовность. Если и с тобой что-то случится, что нам делать? — давил на совесть. — Кейси не умрет без нас, напротив, ему тоже не просто, даже если зовет. Пусть посидит дома, все обдумает. И... И тут его рот залепили широким медицинским лейкопластырем. Лео опешил, особенно когда палец Дона прошелся по его губам, заклеивая их. Даже жарко стало, испугался, приподнялся на локтях. — Я все понял, — на него уставилась пара опасно-игривых карих глаз. — Не мешай. Завтра пятница, после — все выходные я с вами. А если Эйприл в понедельник выйдет в школу, то я и вовсе в вашем распоряжении. Ответил Донателло и, мягко надавив на грудь Лео, припечатал к кушетке. Леонардо рад бы рассердиться за издевательство, но ему пообещали послушание, иначе Донни передумает. Он может, а куда ты — такой хромоногий — за ним угонишься? Сердце сильно застучало, хоть и прошло время, но от таких игр старые раны вновь воспалялись. Затрясло. Снял с лица лейкопластырь и нахмурился. Молчал. А Донни работал. Но одного Лео боялся: «Дон, не ври мне, не ищи приключений на свою задницу, хватит с тебя!» Вдруг представил, что амбистома и его, Донателло, кусает и превращает в черепашку-девочку. А с его «везением» обязательно что-нибудь произойдет потом. Выдержит ли психика Дона такой поворот? Зато Лео точно знал, что сам умом тронется, если такое случится. Донателло заметил его дрожь. И понимал, что она, скорее всего, психоэмоциональной природы. Вздохнул. Вынул дренажи, подшил рану, заклеил-забинтовал. — У нас все хорошо, Лео. Будет лучше, чем было, — утешал Донни и обнадеживающе улыбнулся, после замер и добавил. — Не вру! Это — правда. Даже расстроился от того, что ему не всегда верят, но в этом он сам виноват. Лео обрадовался. До того все было как-то мутно и неясно, а сейчас уверенное «всё хорошо!» Донни и вправду волшебник, раз смог привести в порядок его разорванную ногу. Несмотря на пережитые потрясения и неудачи. Сжал кулаки, но тепло улыбнулся в ответ. Еще немного и он сможет вернуться к своим верховным семейным делам. — Спасибо, Донни, ты — чудо, — Лео, если хвалил, то всегда искренне, сердце вновь заходилось, как же сильно он любил этого кудесника. В любом другом случае, давно бы обнял, приласкал, но сейчас не считал себя достойным этого. Донателло засмущался, говорить: «Да что ты! Я ничего не сделал!» — глупо, так как осознавал, что вернул брату здоровье. Но не хотел хвалиться этим, так как знал, что до того сильно напортачил. — Тогда мы квиты, — Дон обнулил их воображаемый долговой счет обид. Леонардо хотел было возразить, но вспомнил, как недавно ему залепили рот пластырем. Выдохнул. Промолчал. Если раньше он и сердился на Дона за безрассудные эксперименты над ним и Рафом, то теперь перестал. Стиснул зубы. Они, Лео и Раф, старшие! Они несут ответственность за Донни и, если он соблазнился, то есть и те, кто соблазнил, толкнул его на это. Не Дон шлюха, как недавно он себя обзывал, и сердце Лео до сих пор кровью обливалось, стоило вспомнить это, а они, старшие, должны отвечать за то, во что они превращают доверенных им младших. И если Донателло чувствует себя так грязно, то кто его испачкал? Нет, не квиты! Но Леонардо пока не мог возразить, нужны заслуги, чтобы как-то обелиться и брата очистить от всей той грязи, что его запятнала. И что-то делать с негодником Рафаэлем! Если честно, прибить его хочется чаще, чем иногда. Но каждый раз, когда руки чешутся сделать это, карма каким-то чудом сама настигала мерзавца, как сейчас в истории с амбистомой, и теперь волей-неволей волнуешься за него. Да так сильно, что увидев его таким напуганным и измученным, Лео готов был обнять того да защищать и его честь. К счастью, тут есть Микки.   ***   Микеланджело взялся за ужин, к нему пристроился и Дэдпул. — А давай... Давай что-нибудь вкусняшное сделаем! — предлагал Уэйд. — Пиццу?! — обрадовался Мик. На что Пул фыркнул. — Пицца — это повседневное! Давай мяса запечем в духовке, — Дэдпул хотел чего-нибудь серьезного. — Курицу? Свиные ребрышки? — Микеланджело заглянул в морозильную камеру, сдвигая спящую Холодильную кошку. — Ребрышки! — проголосовал Пул. За столом сидел Рафаэль, скучал, подперев ладонью подбородок. Его сюда Майки притащил, чтобы не проморгать свою подопечную принцессу, пока ужин готовит. Мало ли! Сидел, а перед ним полстакана молока. Пил, чтобы не просто так сидеть на кухне, надо же чем-то себя занять. На кухню, как вор, проник Донателло, шёл к холодильнику. Вытащил не распакованную коробку десятка яиц и отступал к двери. — Стоять! Его за плечи поймал воинственный Микеланджело. — Куда?! — продолжил Майки, отнимая находку Дона. — Ужинать! — ответил воришка. — А не лопнешь, столько яиц поглощать? За два дня пропало пять десятков. Пятьдесят, Донни!!!! Это уже шестой десяток! У нас никогда яйца так не улетали. Сердился главный повар семейства, спрятал драгоценность обратно в холодильник. — Я бомбочки делаю! У нас запасы кончились, — возмутился Донателло. — Верни на родину! Донни требовал своего. — Врешь! Я видел, как ты ешь яйца вместе со скорлупой, никаких бомбочек ты не делал в последнее время, — опротестовал Микеланджело и тыкнул старшего яйцемана в щеку пальцем. Донателло покраснел от разоблачения. Раздражено убрал его руку от лица. Рафаэль заулыбался, глядя на них. — Хорошо, тогда так: тебе жалко, что ли? — Дон не отставал. — Да! Я хотел завтра утром пиццу приготовить, а яйца таят, как мороженое! — возмущался тот. — Будешь есть так много, сам скоро нести яйца начнешь! Ха-ха! Донни лишь нахмурился в ответ на его шутку. Поставил руки в боки, а мальчишки смеялись над ним. — А что? Выгодно! Снес яйцо — уже можно и на сковороду омлет приготовить! — подхватил Дэдпул, глумился над гением. Раф бы тоже присоединился, если бы не было так грустно. Донни как-то мигом расстроился. Обидная шутка: мало того, что два брата его, простите, поимели, так ещё и опускают до уровня курицы-несушки. — А не будет ли это каннибализмом? — бросил Дон и, отвернувшись, ушел оскорбленным. — В моем случае — нет! — сказал свое слово Уэйд, начиняя мясо специями. — А в моем — лучше усвоится! — веселился и Майки. Победа! Донателло больше не покушается на важный ингредиент их кухни. — Дай три! — Мик по привычке попросил «трёшку», но Пул понял его, и ладони со звоном ударились. — Фу, ты в мясе, — Микки вытирался о фартук Дэдпула, а тот смеялся над его недовольной мордочкой. — Вам не стыдно? — подал голос Рафаэль. — Зачем смеётесь над Доном? — Так, мне кажется, в тебя вселился занудный дух Леонардо, — Микки даже перепугался, достал кожаный бубен, что лежал рядом на стуле (заказывал по Интернету), забил в него, прыгая вокруг Рафаэля. — Изыди! Вернись в Лео!   Рафаэль сначала терпел, гулко рыча в предупреждении, после замахал кулаками. — Щас я тебе в бубен дам! — грозился. — Бубен, который бубен или в бубен? — отскочил Майки, пряча игрушку. — Или в «бубенцы»? — у Пула, как всегда, своё особое предположение. — Не, «бубенцы» у нас в панцире, хе-хе, — Микеланджело напомнил о некоторых анатомических различиях между рептилиями и млекопитающими, вернул внимание Рафу. — В любом случае, ты над Доном больше смеёшься, чем мы все вместе взятые. Бе-е-е! Показал язык. — Только подойди — врежу, — прорычал тот, сжимая кулаки. Сердце кольнуло. Встал. Пошел к двери, захотелось побыть одному, но его поймало Дэдпулище. — Куда?! Принцессу ведь могут украсть! — Уэйд обхватил его со спины, прижал к себе. — Ути-пути, а ты и вправду самая горячая черепашка! — Ва-а-ай! Лео, на помощь! Я не могу выйти из кухни! — кричал пленник в красной повязке, схватившись за дверной косяк, отбивался. — Сам дурак! — привычно отозвался Леонардо из холла, он пытался навести хоть какой-то порядок в этой берлоге, и ему не до их баловства. — Пул, неправильно, он очень цепкий — свяжи его, — посоветовал ему Микеланджело. — Да не вопрос! — отозвался Уэйд. Сказано — сделано. Теперь охраняемая ими принцесса сидит на стуле связанная, но кричащая о том, что все уроды и как всех хочется прибить. — Хочешь вкусняшный кляп? — Дэдпул впихнул в рот пленницы небольшое наливное яблоко. Но Раф от удивления откусил от него кусок. Уэйд даже не успел руки убрать. Держал откушенный фрукт и смотрел в глаза злющего Рафаэля, который пережевывал сладкий сочный кусок. Рычал, но молчал. Пул умилился, обнял черепашку и пожамкал ее щечки. — Хомячок! Раф опешил от такого натиска. Даже смутился. Одно дело, когда это младший брат наскакивает, другое — мужик, который в два раза больше и шире тебя самого. — Пу-у-ул! — взмолился-таки Рафаэль, зажмурился. Лицо заболело от беспощадного трения, покраснело. Но этот гад в красном трико только смеялся, но, вдоволь намучив пленника, отстал. Ужин был в духовке, хотелось подглядеть, как румянится корочка. Леонардо таки зашел на кухню, но не для того, чтобы выручать брата, а налить в бутылку воды, чтобы бесконечно не ходить сюда. — Ле-е-е-о-о... — но Раф жалобно проскулил, глядя на старшего самыми страдальческими глазками, которые только мог состроить. — О, у вас тут особая атмосфера, — Лео просто не хотелось связываться с Пулом и Микки, да и потом, если Рафа и спасти от них, кто позднее спасет его от него? Рафаэль тоже очень залипучий. А так все три липучки залипли друг на друге и никто его не трогает. Красота! И никто не пострадает, кроме гордости рафаэлевой. — Издеваешься?! — сердился Раф. Лео налил стакан воды, преспокойно пил и глядел на связанную красавицу с разгоряченными щеками. Ничего ему не сказал, отвернулся, забрал наполненную бутылку и ушел. Если честно, то немного позавидовал их веселью. Сейчас он так не может. Потерял задор. — Ха! Тебя кинули!  — глумился Дэдпул, тыкая в него палочками для еды. — Ты наш! — Микеланджело обнял того крепко-крепко. — Ах, люблю тебя, бро-сестро! Только не кусайся... Рафаэль лишь с ужасом осознавал, что ему с Микки до утра кантовать. Как бы дожить? Рычал-фырчал, да сдался: — Развяжите, и я никого не прибью... — Не верю! — хором воскликнули мучители, переглянулись и рассмеялись. — Раз мы обречены, давай переоденем его в принцессу, пока мясо печется, — предложил Пул. — Как Дона?! — вспомнил Микеланджело и обрадовался. — Да, именно так! Рафаэль испугался. — Я вас потом заживо съем! — о, как он серчал. Но весельчакам было все равно. Микки раздобыл у себя и платье, и парик. Завалялись с Хэллоуина. Общими усилиями развязали пленника, переодели и вновь связали. Фотографировались и ржали, как самые дикие кони. Рафаэль даже расстроился. Сидел в красном платье. Парик а-ля блондинка. Пул и Майки фотографировались, делали совместное селфи с пленницей. — Мне кажется, она сейчас заплачет... — сказал Пул, пересматривая фотографии, после обратился к Рафаэлю. — Заплачешь? — Иди в жопу, я в гневе, — прорычала принцесса. — Ну, заплачь, — уговаривал её Пул. — А хочешь, я тебя... Поцелую! Резко снял маску, обнажая свое «прекрасное» лицо, покрытое язвами. Рафаэль ужаснулся, потерял дар речи. — Микки, снимаешь? — спросил Пул. — А как же? Уэйд потянулся губами к мордочке Рафаэля. И тот завизжал от отвращения, как девчонка. Но беспощадный Дэдпул дотянулся-таки до рафаэлевской щеки и поцеловал. Психика Рафаэля не выдержала такого издевательства, слезы сами собой полились. — Меня. Щас. Вырвет... — Раф предупреждал. На кухню вернулся Донателло. Он слышал вопли Рафаэля и решил посмотреть, что там с ним делают. Рафаэль тут же стушевался, когда его увидел Донни, опустил глазки в пол. — О, теперь не я в платье, — сказал и заулыбался. — Можем организовать! — Уэйд поймал опешившего Донателло. Просто сгреб черепашку. — Не-не! Я пошутил! Пусти! — сопротивлялся пленник номер два. Но Уэйд прижал того к себе одной рукой, второй — взял за подбородок, сминая пальцами щечки. Задрал его голову, чтобы заглянуть в глаза. — Давно я тебя не мучил, не так ли? — Пул намеревался играть. — А во сне считается? — Донни вспомнил сон, где был горничной. — Это было давно, хе-хе! Дон удивленно на него уставился. Теперь убедился, что тот сон был общим на всех. — Эй! Убери руки от Дона, и о чем вы там шепчетесь? — Рафаэлю не понравились их «милования». — Раф ревнючка! — тут же отозвался Уэйд, поглядывая на первого пленника. — В жопу пошёл! — и тот ему ответил. Дон успел выскользнуть из рук Уэйда, оказался у Рафаэля. — Поиграли, и хватит! — попытался освободить пленницу, но и его быстро повязали. Пул выпросил у автора очередное платье, на этот раз как у аниме-героини девочки-волшебницы. — Косплей! У нас — косплей! — радовался Микеланджело, натягивая на Донни очередные чулочки. У Рафаэля аж челюсть отвисла и слюни потекли. Ничего не мог ответить. Донни переодели в готическую принцессу ночи, которая просто должна быть негодяйкой, а волшебной палочкой-скипетром, что ей выдали, должна превращать людей в лягушек. Уж больно волшебно и притягательно выглядел Донателло в данном образе. Сердце застучало сильнее, дышать стало труднее. Особенно сексуальными ему казались бедра в отрезке между чулками и подолом короткого платья. Тут же поймал себя на мысли, что с удовольствием полез бы туда руками... Помотал головой. Грязные мысли! Пул и Микки фотографировались с новой жертвой, которая уже не сопротивлялась, бедолага, в надежде, что, наигравшись вдоволь, отпустят. Хулиганы веселились, но тут зашел учитель. Он слышал их смех и хохот, стало интересно: чем же его сыновья занимаются? Немая сцена: Майки обнимает сидящих на стуле «девушек», Пул фотографирует. — Учитель! Это — косплей! — нашелся Микеланджело. — Как Хэллоуин, только можно без монстров. Сплинтер, если честно, лишь поражался их бурной деятельности. Вон, какие костюмы раздобыли! — Учитель, спасите! Я против этого! — но их сдавал Рафаэль. — Эх, молодость, — лишь вздохнул отец. — И я когда-то так баловался. Ребята переглянулись. — Играли в принцессу? — уточнил Пул. — Нет, Ороку Саки проспорил, и я его нарядил в японскую леди, потащив того на задание в таком виде, — ответил тот. — Хорошие были времена, эх... Ребята покатились со смеху, представляя Шреддера в платье. — Я щас умру! — Микеланджело пробрало до слёз. Рафаэль тоже хохотал, несмотря на то, что и сам как Шреддер — в платье. — Ладно, хватит, — Донни таки дошёл до Рафа и развязал того. — Свобода! — обрадовался тот, подняв руки. — Ва-а-ай!!! — Микки бежал, спотыкался, чуть не убился в пути, но скрылся с глаз долой. Мало ли, вдруг возмездие настигнет его. — О, это была сама грация, — Дэдпул оценил полет-побег самого младшего. Раф думал погнаться за обидчиком, да и навалять присутствующему, но глаза не пускали. Донни встал во весь рост и совершенно спокойно смотрел на мир вокруг себя. Словно он и вправду вжился в роль таинственной незнакомки из другой вселенной. Учитель покинул кухню, Дон вышел следом. Рафаэль, как завороженный — за братом. Голова кругом, Раф вспомнил поцелуй, рассудок помутился. Хотелось немедленной близости с этой «феечкой». Помыслил охоту. Донателло почувствовал, что им явно заинтересовались. Испугался. Даже побежал, но на повороте столкнулся с Леонардо. К счастью, Лео не упал, так, уперся в стеночку. Но лидера Донателло испугался ещё больше, чем Рафаэля. — П-прости, я нечаянно, — тут же отстранился, позволяя себя разглядеть. Леонардо сначала чуть не умер на месте от прижавшегося к нему Дона, а теперь чуть не сполз по стеночке от его вида. Благо, удержался за костыль. Зато Рафаэль мигом пришел в себя, как Леонардо увидел. — Фух, наконец-то мы сбежали! — Рафаэль снимал с себя свой наряд, но застрял в нем. — А! Помогите! Оно не рвется! Тут Лео вспомнил, от кого они могли бежать. И сразу легче стало. Игра. Это всего лишь грёбанная игра Пула и Микки. Идиоты! Дон освободил «сестру» легким движением руки, словно он каждый день занимается чем-то подобным. — О, спасибо, — даже Раф удивился и посмотрел на Донателло. — Давай тоже помогу, — сказал и полез тому под платье, сначала делал это без всякой задней мысли, но, когда руки коснулись бедер, бросило в жар. Потом почувствовал, как его чем-то огрели. Это Лео сломал об него свой костыль. Раф упал у ног перепуганного Дона. — Думаю, с облачением ты справишься сам, — Леонардо выразился достаточно ясно, пронзая брата взглядом. — Ты — псих, — ответил Донни, глядя то под ноги, но на лидера. — В последнее время — да, — Леонардо осознал, что очень сердит. — Но... — Донателло чуть покраснел от неловкости. — Но он ничего не сделал. — Значит,  показалось, — вредничал Леонардо и сделался ещё суровее. — А увижу — прибью. — У тебя паранойя! — Донателло хотел осмотреть Рафаэля, даже склонился к нему, но Лео вдруг схватил их общего медика за плечо и оттолкнул к стене. Да не рассчитал силу — гений ударился панцирем. — Я присмотрю за ним, иди к себе. И сними. Это. — Лео не хотел вообще ни к кому прикасаться, но гнев его снедал. Он сам не понимал почему. Просто не хотелось, чтобы Раф трогал Дона, а также наоборот. Донателло думал поругаться-возмутиться, но вспомнил себя: злого, обиженного, униженного. Так и есть: самый настоящий острый период! Нельзя быковать, даже если очень хочется. Он так ведет себя из-за боли. — Х-хорошо, — ответил Дон, но таки с опаской посмотрел на него, отступил. — Прости... Отвернулся и пошел, оставив его наедине со своей злобой. И Рафаэлем, который уже очнулся и потирал новую шишку. Пелена ярости сошла, и Лео устыдился за то, что с ходу напал на Донни. Да еще и толкнул. Расстроился, но не побежал извиняться. Боялся еще больше напортачить. — Нифига себе ты меня любишь! — поражался Рафаэль, сидя на полу и почесывая макушку. Удар в кровь! — Не люблю, — Леонардо похромал в сторону своей комнаты, придерживаясь за стенку. Рафаэль лишь нахмурился. Не стал выяснять «за что?» Напротив, мурашки пробежали по коже. И устыдился. Ему казалось, что он обманывает Леонардо: своими чувствами к Дону, желанием и тем свиданием с поцелуем. Потому и промолчал. Напротив, был благодарен за то, что показался на горизонте, так как сам не понимал, почему шел за Доном и что собирался делать с ним, останься они наедине. Нет, не изнасиловал бы, конечно, упаси боже, да и нечем, он ведь не в мужской форме, но вот получить какой-нибудь бонус — да. Тот же поцелуй! Страстный. Голова до сих пор кружится даже от мысли об этом, а коленки трясутся. Но некоторый бонус он таки получил. А кто трогал бедра, задирая платье? За что, собственно, и получил. Этакий подарок с мгновенной кармой в виде удара костылем по мозгам, чтобы заработали в нужном направлении. Ну что ж, спасибо, Лео. Пока размышлял, сидя на полу, на него напал Майки. Младший прочувствовал его хмуро-тоскливое настроение, потому и спешил его отвлечь. — Хорошо, если тебя это обрадует, можешь избить меня! — сдавался тот. — Но я все равно тебя расцелую! Сказал — сделал. Раф опешил и зажмурился от такой «пулеметной очереди», отстраняясь локтем: — Ай, Микки! Хватит! Отвали, задрал уже со всех сторон, — Рафаэлю казалось, что Микеланджело не в одном лице, а как минимум его штук десять. И вся эта толпа на него одного. — Пойдём? Мясо уже готово! И мы больше не будем наряжать тебя в принцессу, — пообещал мелкий проказник. Раф дал ему по темечку, вспоминая свое унижение на кухне. Майки айкнул, но не убежал, ждал ответа от сердитой «сестрёнки». Строил самые красивые глазки. — Знаешь, если бы ты изначально был девочкой, я бы на тебе женился, — рассмеялся Микеланджело, чуть краснея. — Размечтался! Я бы за тебя и не пошла! — Раф тут же ответил. Ответила! Микки сильнее рассмеялся. — Идиот! Из-за тебя я заговорил в женском лице! Микеланджело вновь получил по панцирю, но тот уже привык, потому продолжал веселиться. — Рафи! Ты такая... Милая! И ты покраснела! Покраснела! — Ну, держись! В общем, Микки заманил Рафаэля на кухню, где и представил приготовленное блюдо.   ***   Леонардо не стал ужинать. Да и поздно уже было. С одной стороны понимал, что надо есть, чтобы скорее выздороветь, но был так подавлен, что никак не мог. Вспоминал, как он с братьями придумывал всякие ухищрения, чтобы накормить Донни. Горько вздохнул. Решил себя заставить спать, раз не может есть. И вот он уже видел десятый сон, как почувствовал... Нет, это даже не прикосновение. Кровать промялась у ног. С краю. Он так перепугался, что инстинктивно пнул того, кто посягнул на его территорию. Причем отфутболил больной ногой, но даже не пискнул, так как Леонардо было важно знать, кто нарушитель. Вдруг враг? — Умф! — вторженец сдавленно простонал, грохнувшись на пол, что-то уронив. Комнату прорезал голубой свет. Лео взглянул вниз. На полу сидел Донателло, а рядом с ним планшет, который и осветил комнату. — Что ты тут забыл? — Лео вдруг заговорил шепотом, почему и сам не знал. — Ну... — Дон отвел взгляд в сторону, — если амбистома заберется к нам в логово и начнет рыскать по комнатам... Замолчал, подбирая тускнеющий планшет. — И? — Леонардо стал понимать, почему Донни тут, но хотел это слышать от него. Тот поднял голову, робко заглянул в глаза. — Вдруг нагрянет к тебе и нападет? — Не беспокойся, я припрятал оба меча, мне не нужна охрана. Иди к себе, — гнал его Леонардо. — Пожалуйста! — вдруг громко потребовал Донателло, нет, даже молил. Лео вздрогнул. — Я буду тихо себя вести, — Донни прислонился панцирем к кровати. — Обещаю, не потревожу. Лидер рад бы воспротивиться, но его уже пленили эти просящие глазки. Да и, зная упрямство Дона, представил, как тот сидит под дверями его комнаты и охраняет. Нет, этого он точно не допустит! Однажды, года три назад, самый старший из братьев поругался с ним, умником. Лео уже не помнил из-за чего, но так, что не пустил к себе в комнату, был сердит и не принимал извинений. А наутро нашел его заснувшего у дверей, прислонившегося к стеночке. Уже заболевшего. Донни не отличался крепким иммунитетом, на него пару раз чихнешь — и всё. Это ж надо было подхватить бронхит и цистит одновременно! Леонардо потом долго злился на себя и на Дона. И выхаживал. Донателло бьёт все рекорды по частоте простудных заболеваний. А самый крепкий оказался у них Микеланджело, Лео вообще забыл, когда бы тот лежал больной, только если животом страдал. «Чтобы не болеть — кушать надо!» — делился он своим секретом живучести. Леонардо бросил в гения подушку. — И что мне с тобой делать? — вознегодовал, даже прорычал. Донни улыбнулся и молча обнял подушечку, прижимая колени к груди, уставился в планшет. — Нет, не так! — подал голос лидер. — А как? — Дон аж глазками захлопал, глядя на брата. — Сядь на неё, не хватало ещё тебе заболеть для полного счастья, — проворчал Леонардо. Донни невольно вспомнил свои рентгеновские снимки с чем-то лишним внутри брюшной полости. Нет, пока не откроет секрета, пусть страсти поутихнут. Послушно сел на подушку. — Не беспокойся, представь, что меня тут нет, — сказал Донателло и убавил яркость на планшете. Леонардо ничего не сказал, лишь вздохнул и отвернулся. Ему, если честно, до сих пор неловко быть с ним. Пусть они и поговорили начистоту, но не мог он сам себе так быстро отпустить собственный грех. Не прощалось. А когда рядом Дон не получалось расслабиться. Боялся накосячить, ну, или сам Донни вполне может вычудить. Как тогда... Если бы не всё произошедшее, то старший немедля затащил бы незваного гостя к себе на кровать, закутал в одеяльце, обнял. Улыбнулся и сказал бы чего доброго. Но теперь все наперекосяк. Чем дальше Донателло, тем лучше для них обоих. К счастью, Донни — не Микки, не лезет с обнимашками, сидит сам по себе, занят чем-то. Раф в этом плане и то более приставуч, вот кто страдает без тактильного внимания со стороны Леонардо. Кстати о Рафаэле, судя по звукам, он пытался навести порядок в комнате Микеланджело. — Я не могу спать в таком бардаке! — доносилось оттуда. — Что это у тебя на кровати? Пицца? Она уже стухла давным-давно! Нет, фу! Не доедай! Выброси! А это что за липкие следы?! — Холодильная кошка спала! — отвечал хозяин комнаты. — Нет, я так не могу! Послышалось, как открылась дверь, что-то полетело в коридор. Ну, хоть кто-то решился навести генеральную уборку в комнате Микки. — Нет! Не выбрасывай! Этот шар из жвачек собирался годами! — молил разошедшегося Рафаэля Майки. — Как такое только в голову приходит?! Но старший беспощаден. Выбрасывал все, что считал мусором. — Так, быстро: сменил постель, начистил матрац, вымыл пол! — Знаешь, Рафи, я передумал на тебе жениться! — Микки уже не нравилось их совместное проживание в одной комнате. — Не продохнуть! — Щас пыль протрешь, пол помоешь, дышать станет сразу легче, хе-хе! — тот ещё и глумился. Черепаший лидер слушал их и даже хмыкнул. Улыбнулся. Микки не жалел, всецело был на стороне Рафаэля. Давно надо было так сделать, но руки не доходили до берлоги самого младшего. Так хоть Рафаэль с ревизией нагрянул. Пусть и шумно, зато эффективно. — Так! Кто тут у нас сейчас женского пола? — воспротивился Микеланджело. — Помогай! — Я тебе швабру в жопу затолкаю! А я что делаю, по-твоему? — Ты только и делаешь, что указываешь, где мыть! — Ну, прости! Я не виноват, что ты не видишь, где надо мыть! Лео с Донни хором рассмеялись. — Так, надо будет и мне прибраться, а то завтра моя очередь его охранять, — вслух подумал Донателло. Леонардо лишь нахмурился. У него были свои планы: таки попросить учителя Рафаэля к себе забрать. Упаси боже их оставлять наедине! В голову пришла странная пугающая мысль: «А что, если Дон трахнет Рафа в возмездие?» Леонардо опешил от такой идеи. Резко сел и посмотрел на брата. Тот, не обращал внимания на возню старшего, печатал что-то. А Лео одолевали разные чувства: с одной стороны Донни добрый, как он верил, и не будет мстить таким подлым образом; с другой стороны — фиг его знает! Никогда не угадаешь, чего помыслит Донателло. Ведь устраивал он тогда над старшими проверочки всякие нехорошие. Теперь даже и не знаешь, что и думать. В любом случае — надо следить за ними. Раф попроще, там сразу всё ясно, а вот Дон... Гений словно почувствовал его взгляд на себе, перестал печатать и, не поворачивая головы, покосился на брата. Лео не успел притвориться спящим или спрятать глаза. Так и замерли, уткнувшись взглядом друг в друга, но это длилось секунды. Донателло моргнул и вернул внимание на экран, словно ничего и не было. Сейчас младший казался таким серьезным, сосредоточенным, даже взрослым, и Леонардо нравилось просто наблюдать за ним. Но он-то знал, каким бы ледяным панцирем не обрастал его брат, его можно пробить и... схватить за горло. Навредить. Захотелось вдруг извиниться. За что? Да хотя бы за то, что психанул и грубо толкнул его сегодня вечером. Но боялся, что его не поймут: братья каждый день толкаются-пинаются. Это как бы такая семейная норма, на которую даже не обижаются, соответственно, и не извиняются. Если тратить нервы на каждый пинок в этом доме, то скорее умрешь. Обычно как-то не задумываешься, сколько тысяч раз ты повторил определенную кату или раздал подзатыльников каждому из братьев. Это естественно, как и дышать. Но теперь Леонардо внимательно следил за тем, что делает. И привычный, можно сказать, отработанный годами типичный удар брата об стену стал заметен. Или потому, что удар пришелся именно на Дона? Ему бы хотелось возместить весь ущерб, что нанес, как физический, так и моральный. Потому совесть требовала от Леонардо беречь того от мелочей. И то, что Дон его сейчас охраняет — возмущало, но не знал, как этого упрямца выпроводить, не поругавшись с ним. Леонардо бы и до утра так мог пролежать в раздумьях, пока не услышал, как планшет упал на пол. Его дорогой охранничек заснул сидя на посту. И даже ухом не повел на довольно громкий удар гаджета. Эх, Донни... Лидер взял свое одеяло и укрыл им спящего. Если бы Дон был на важной миссии и проспал свою службу, Леонардо бы сердился. Но сейчас старший даже обрадовался его провалу. Обычно его не заставишь спать, видать, мыслей слишком много умных в голове, пока разложишь их по полочкам в алфавитном порядке, обдумаешь каждую многогранную со всех сторон, а там и утро наступило. Несмотря ни на что, Леонардо любил заботиться о нём и остальных братьях, сердце радовалось. За стеной раздался скрип. Словно кто кровать двинул. В комнате Рафаэля, в которой сейчас никого нет. Леонардо тут же насторожился. Показалось? Или... Вновь прислушался. Только часы тикали на стене, но через четверть минуты скрип повторился. Определенно: в комнате кто-то есть!