Всё в канализации было хорошо, пока не появился Пул.

Пропажу Рафаэля обнаружил Микеланджело, когда обыскивал весь дом, подумал, что Раф играет с ним в прятки. Но после — усомнился. — Лео, ты видел Рафа? — младший пристал к лидеру, коротавшему время у телевизора. — Сейчас — нет. Он в обед как психанул, так больше на глаза не попадался, — ответил Лео, не отрываясь от экрана. Майки его внимательно выслушал, затем опросил других домашних и вернулся к старшему. — Говоришь, психанул? — Микки продолжил ту же тему. — Теперь мне кажется, что психанул он на поверхность. — А? — не сразу понял его Леонардо и заглянул в обеспокоенное лицо брата. И представил, как сердитый Рафаэль блуждает по улицам и пугает местную гопоту в виде Алых Драконов. Но это невелика беда, гораздо страшнее неуловимая хвостатая злодейка. Лео с досады потёр лицо. И что теперь делать? Послать за ним Микки? А есть выбор? Пора вводить ежедневный обход домашних на наличие/отсутствие как это частенько делает Рафаэль. — Иди, амбистома все равно тебя не трогает почему-то, — отправлял младшего старший. Только сказал, как к турникетам подбежал Рафаэль, перемахнул через препятствие и побежал дальше, как ни в чем не бывало. — Донни! — уверенно направился в лабораторию. — Донни, ты тут?! Дон! Ты где?! — Он спит уже! — подсказал ему Микеланджело. Конечно, сам недавно разбудил того, чтобы спросить: где Раф? — Раф! — гаркнул в его сторону Леонардо, когда проследил за траекторией наглеца в комнату больного брата. Но Рафаэль, естественно, пропустил мимо ушей его недовольство и скрылся за дверью комнаты Дона. — Вообще никакого понятия! — Леонардо схватился за костыли и сердито поторопился за Рафом. Конечно, лидера обеспокоил и его вид: грязный, побитый, весь в ссадинах-ушибах, словно Рафаэля привязали за ноги и катали по всему Нью-Йорку. Тот уже сидел на краю кровати и будил брата, что-то показывал. — Донни! Донни! Ты можешь что-нибудь сделать? Гений спросонья недовольно глянул сначала на наглого вторженца, после опустил взгляд на его ладонь. — Я её ранил! А потом она уменьшилась и стала обычной, — пояснил Рафаэль, и тогда братья поняли, что это их ненаглядная амбистома. — Мутация обратилась вспять? — Донателло мигом проснулся и взял земноводное у Рафаэля. Теперь это ценный материал для исследований. Леонардо и Микки молча наблюдали за происходящим. — Это значит, что Стокман работает над ретромутагеном! — Донателло высказал своё предположение. — Тот гормональный препарат для размножения всего лишь средство для пополнения подопытного материала, чтобы работать над другим исследованием — он хочет создать ретромутаген! — Ему надоело быть мухой? Да он и в человеческом облике не красавец, — Рафаэль горазд сказать гадость про кого-нибудь. — Хм... думаю, что все не совсем так, Раф. Империя Шреддера распадается на куски, и эти самые осколки ведут жесткую борьбу за власть. А так как у них много врагов-мутантов, мы в их числе, то очень удобно обрызгать таких врагов ретромутагеном и вернуть им первоначальный вид, а после раздавить, — Дон взял амбистому за хвостик, — ...или смыть в унитаз. — В унитаз?! Тогда мы вернёмся домой! — обрадовался Микеланджело. — Да, только в каком виде? — подал голос Леонардо. — Донни, на ретромутаген сколько времени уходит? — Одна порция чуть больше месяца, но мы не знаем на какой сейчас стадии Стокман, — ответил гений, вернув амбистому в ладонь. Рафаэль и Леонардо переглянулись. — Тогда, минимум раз в месяц, мы должны навещать его лабораторию, поливать ее бензином и поджигать. А когда нам надоест эта ежемесячная процедура, то спалим вместе со Стокманом, — метод решения проблем по-рафаэлевски. Кардинально. Четко. И под корень. Ребята даже не удивились. — Можно с ним поговорить, пригрозить, я за психологическое давление, — возразил ему лидер. — Так он тебя и послушал! — возразил Раф и расхохотался. — Донни, а ты что предложишь? — Лео не захотел спорить с этим садистом. Дон вдруг скромно улыбнулся: — Взять в плен, одомашнить, взять на работу в мою лабораторию. — Никаких домашних разумных мух! Мне таракана хватило! — запротестовал Рафаэль, главный ненавистник всех членистоногих. Братья рассмеялись и внимательно присмотрелись к бунтарю. Что-то в нем не так. Стал шире и голос — как прежде. — Чел, ты снова братец, — первым заговорил Микки. — Мои поздравления. — Что? Чего? — недоумевал Рафаэль, похлопал себя по бокам и бёдрам. Точно! Либо опух, либо стал прежним. Раф обрадовался: — Ура-а! Наконец-то! Я уже и не чаял надежды! — запрыгал, хватаясь за Микеланджело. Леонардо выдохнул: две головные боли отступили. Амбистома обезврежена. А Раф вернулся на сторону сильного пола. Лео даже не стал поднимать тему о его самовольной вылазке. — Эй, почему ты его не ругаешь, как меня? — к нему подошёл Донателло и потребовал справедливости. — Потому что, — лаконично ответил лидер, зависть Дона ему показалась забавной. — Он ушёл без спроса и вернулся с победой. Ему — ничего, а меня раскатали на самом высшем уровне! — Донателло продолжал возмущаться, указывая на счастливого Рафаэля. — Нечестно! Леонардо внимательно посмотрел на младшую гениальную буку. Его карие глаза блеснули красным. Лео не сдержал усмешки: — Прости, Донни, но посмотри правде в глаза: за Рафа в бою мне не так страшно, как за тебя, потому... Ай! Лидер получил по больной лапе от сердитого Дона. К счастью, удар не прямой, пожалел, что ли, или переделывать свой хирургический труд не захотел. Но этого было достаточно, чтобы запищать от боли, а из глаз — звездочки посыпались. — Донни! — сдавленно произнес лидер, но брат поспешил уйти. Как хорошо, что у него есть ещё одна комната — лаборатория. — Эй, я все пропустил: чего Дон сердится? — Раф, с обнимаемым и довольным Микки, подошёл к шипящему от боли Лео. — Должно быть, не с той ноги встал, — отшутился старший, перестав корчить физиономию. Но на него глядели две пары обеспокоенных глаз. — Все хорошо, просто ему завидно, вот и дуется, — пояснил Леонардо.   ***   В лаборатории Донателло опрыскал амбистому антисептиком, инсулиновым шприцем уколол антибиотик и намазал заживляющей мазью. А вдруг выживет? Была — не была! У него был маленький круглый аквариум, высыпал из него шурупы-гайки и постелил марлю, которую тоже побрызгал антисептиком, после положил туда раненого зверя. Земноводное иногда шевелило лапками или поворачивало голову. Дон нашёл широкую пластмассовую крышечку из-под банки с шоколадной пастой, помыл её и наполнил водой. Поставил в «террариум» и вновь взял амбистому, посадил её в эту ванночку. Все возможное Дон сделал, дальше — время покажет. В лабораторию заглянул Рафаэль, его интересовала судьба зверушки. Осторожно вошёл и остановился у двери. За то время, пока Донни готовил домик для гостьи, Рафаэль успел искупаться, смыть грязь и обработать ссадины. В правой руке замотанный в ткань пузырь со льдом. Черепашка прикладывал его к щеке, чтобы уменьшить боль и отёчность. — Ну как? Есть надежда? — поинтересовался посетитель. — Посмотрим, — Донни, сидя на табуретке, созерцал пациентку. Раф же изучал силуэт гения. Улыбнулся и игриво коснулся шеи брата льдом. Донателло, естественно, не ожидал такой подлянки: взвизгнул, подпрыгнул на месте, после развернулся полуоборотом и сердито замахнулся в сторону обидчика. Хулиган же рассмеялся, но отступил, чтобы не попасть под горячую руку. — Я в тебя сейчас брошу что-нибудь тяжелое! — грозился Дон, схватив железную подставку для ручек. — Хорошо, главное только меня не бросай, — сказал тот и обнял рассерженного. Крепко, но нежно. Донни опешил на миг и замер, сердце забилось сильнее, собственно, как и у Рафаэля. — О чём ты? — таки поинтересовался Дон, хотя и догадывался. Головы не поднял. — Да так, ни о чем, просто... — тут Рафаэль вновь приложил пузырь со льдом к его шее, — ...отвлекающий манёвр! — Ах ты! — Дон отпихнул наглеца и закидывал его предметами разной степени тяжести. Рафаэль веселился, но таки решил покинуть зону обстрела. Открыл дверь, а там — Леонардо. Тот услышал шум и, видимо, решил, что враги заявились, вот и поспешил выручать своего младшего брата. — Ложись! — Раф повалил Лео на пол. — Тяжёлые летающие предметы! Лео опешил, наблюдая в воздухе гаечные ключи, отвертки и прочую доновскую утварь, но, пожалуй, сам Рафаэль и был самым тяжёлым летающим из всего прочего. — Я пошёл, — возмутитель спокойствия сгинул в темноте коридора, весело гогоча, как самый отъявленный хулиган. Леонардо даже успел подумать, что, если бы Раф не был его братом, а так встречный-поперечный, то прибил нафиг! В дверном проёме показался озирающийся воинственный Донателло, видимо, хотел убедиться, что «враг» покинул его владения. Взгляд упал на приподнявшегося Леонардо, но Дон ещё не успел с ним мысленно помириться, просто некогда было, потому продолжил в том же боевом духе: — А ты что тут забыл? Подглядываешь?! Лео растерялся под его грозным взглядом, давненько его так не заводили. — А было что подсмотреть? — без всякой задней мысли отшутился старший, но тут же осознал свою ошибку, так как Донни покраснел. И схватил посох бо. — Только не по ноге! — попросил Лео, загородившись рукой. Хорошо, Дон надавал ему по голове и руке. — Донни, ай! Стой! Лежачих не бьют! Ауч! Прости-и-и! Леонардо, бедолага, побиваемый, все не мог собрать свои конечности и костыли, чтобы спастись в постыдном бегстве. Но Донни перестал махать палкой, фыркнул, как кот, и гордо хлопнул дверью. Лео так и не понял, что это было, но его больше не бьют, вот и хорошо. Сел ровно, призадумался. Пока собирался подняться, дверь резко открылась: — Ладно, зачем приходил? — теперь Дон спокоен. Леонардо терялся от такой быстрой смены настроения. Для Донни это скорее ненормально. — А? Это... уже ни зачем. Услышал шум, решил, что нужна... помощь, — сбивчиво ответил Лео, после замолчал, так как силуэт брата вновь ему показался по-женски хрупким, изящным. Особенно когда Дон облокотился о дверной проем. Что за наваждение? Лео даже головой помотал. — Прости, я тебя сильно стукнул? — Донателло его вдруг пожалел и присел на корточки напротив него. Точно! Так настучал, что чудится странное. Лео аж отполз от него, дистанцировался. — Забудь! Прости, что побеспокоил, — торопливо поднялся и поспешил прочь на всех костылях. Донни лишь пожал плечами: разбудили, рассердили, а теперь разбежались кто-куда.   ***   Потекли спокойные долгие будни. Шреддера нет — нападать некому. Тигриный коготь тоже занят, некогда мстить черепахам, ему закрепиться у власти надо, а то Карай со своей подругой прессуют его. Да и Алые Драконы выходят из-под контроля, пользовались расколом в клане Фут. Дэдпул вернулся: познакомился с отцом Кейси, помог отомстить, потом оба отправились праздновать победу и ушли в запой недели на две так, что ни черепашки не могли их найти, ни Кейси вызвонить. Одна проблема только осталась — ретромутаген Бакстера Стокмана. В логове Клана Фут Раф и Микки не нашли ученого, видимо, переехал он в новую лабораторию. Как предусмотрительно! Значит, точно что-то мутит, как и предполагал Донателло. Поиски ничего не дали: брать на задания Дона — запрещено учителем, да и Лео все ещё в «доспехах», который снимут... ещё неделя?   ***   — Всё, он тебе больше не нужен, — Дон снял фиксатор коленного сустава, чем несказанно обрадовал своего старшего брата. — Попробуй встать. Леонардо с радостью спрыгнул с кушетки на пол. Перемялся с ноги на ногу, согнул в колене. Замечательно! — Донни, это намного лучше, чем было, — Лео так обрадовался, что готов был задушить гения в объятьях, но сдержался в своих порывах. — Ты — волшебник! Лидер столь искренне благодарил и хвалил своего лекаря, что вогнал его в краску. — Береги! Не испытывай на прочность без необходимости, времени на деле мало прошло, — предостерёг его Дон, чтобы брат на тренировках не переусердствовал. — Хорошо, я понял, — Леонардо вернул костыли на хранение в лабораторию, а душой не мог нарадоваться. Все-таки здоровье не купишь, а пока молодой, хочется подольше радоваться тому, что имеешь по природе. Но тут он вспомнил и о самочувствии самого лекаря. За последнее время он стал тяжелее дышать, медленнее передвигаться и спать как сурок. А ведь Дон всегда дорожил временем, воруя его у ночи. — Ты сам как? — таки поинтересовался. Но, скорее всего, Дон соврёт. Спрятал взгляд в пол, посмотрел влево, потом вправо, словно выбирал из имеющихся вариантов сказок «для своих». Но Лео жаждал правды, даже самой горькой. И, если честно, доновская скрытность порядком надоела, злила. Сгоряча схватил выдумщика за плечи и встряхнул. Но только раз. Он и сам был на грани срыва: невыносимо смотреть, как Дон всех лечит, а сам чахнет на глазах. Что там с лекарством? Или все не так оптимистично, как он говорит? — Донни, посмотри на меня, — попросил старший, ему нужны его глаза, чтобы они сказали правду, а не слова. Донателло, конечно, хотел увиливать, глядя куда угодно, но только не на Лео, потому, когда таки поднял взгляд, голова пошла кругом, невольно схватился за его пластрон, чтобы не упасть. Леонардо немного испугался его прикосновений к груди, пусть и ненарочных, готов был даже отпрыгнуть, как ужаленный, но сильнее сжал плечи гения, чтобы не колебаться. Другого такого случая может не представиться. А тут старший застал Дона врасплох. — Скажи правду, пожалуйста, Донни, — умолял Леонардо, глубже заглядывая в глаза. — Обещаю, никому не скажу, даже Учителю. Я приму правду любой степени тяжести. Прощу! Не неси это в одиночку. У Дона даже промелькнула мысль вырваться и убежать, но не только руки его держали. Глаза, слова. Мольба. Он не мог её пропустить мимо ушей. Сглотнул. — Я... в общем, — гений прикрыл веки на пару секунд, после вновь открыл. — Мне нужно передать тебе пароли от моих карточек. — Причём тут карточки, Донни?! Я тебя конкретно спросил о... — Лео не успел разойтись. Руки задрожали. Банковские карточки. Дон передает ему свой жезл власти — финансовые ресурсы. Наследство... Тяжесть упала на сердце. Хотел правды, Лео? Получи — распишись! Руки опустились, отпустили пленника. Донни же открыл один из ящиков стола. Там два конверта: сиреневый и белый. — Тут — карточки, — пояснил Дон, помахав сиреневым, после бросил его обратно в стол и достал белый конверт, протянул брату. — А здесь — пароли. Держи! Леонардо протянул дрожащие руки сначала к «наследству», но тут же взял выше — поймал Дона за лицо. За это милое сердцу лицо! Не нужны Лео деньги, если брата вдруг не станет! Даже рентгеновские снимки казались несерьезным аргументом в пользу смерти. Ну, не верилось! Но пароли. От всех карточек. — Донни... — голос охрип, губы дрогнули. Куда проще сразиться со Шредером, нежели с болезнью. — Проси, чего хочешь, даже капризы исполню, — Леонардо на чувствах обещал золотые горы, хотя это скорее свойственно для Рафаэля. Которого проще пробить на эмоции, чем сдержанного лидера, но тут прорвало. Донателло согрелся от его слов, да так, что закрыв глаза, уронил влагу, намочив пальцы старшего. Сердце Лео заволновалось, он и так считал себя недостойным после своих преступлений, но и сбежать сейчас не мог. — Я бы хотел... — начал Дон, чуточку застеснявшись. — Да, Донни, проси, что хочешь, — пожалуй, выполнение поручений — это то, что утешит самого Леонардо. Бережно вытер влажные щёки младшего и убрал руки. Выжидал ответа. — Прозвучит глупо, но... — Донателло поднял прямой взгляд. — Хочу арбуз. — Арбуз?! — опешил лидер, чуть не упал на месте. — Со вчерашнего дня его так сильно хочу, что даже расстраиваюсь, — с досадой проговорил Дон и вздохнул. — Прости, иди к себе, это мелочи жизни. Но Леонардо принял вызов судьбы: — Я найду тебе арбуз! — схватил мечи и побежал к выходу. — Но сейчас не сезон! — напомнил ему Дон. — Это же Нью-Йорк — портовый город! Наверняка есть и арбузы! — Лео убежал на задание. Дон лишь задумчиво промычал. Решил, что Лео нашёл причину проверить свои ноги в деле. Ну, что ж, если он и вправду найдёт арбуз, то можно умереть от обжорства. Чуть позже черепашьего лидера хватился Рафаэль: — А куда это Лео укатил на ночь глядя? — негодовал тот в холле, где нашёл младших братьев в обществе Дэдпула. Играли в настольные игры, а его даже не позвали. — Опробовать свою «новую» ногу, — ответил Дон, вытягивая из  колоды карту и читая вопрос: — Это больше дома. Микки, буква. У Микеланджело была колода с буквами, вытягивал карточку: — Ж! — объявил тот. Ребята задумались над словом на букву «Ж», которое ещё было бы больше дома по заданию. Было бы «Г», все бы сказали Годзилла. — Жопа! — провозгласил Уэйд. — Жопа уже была, — напомнил ему Донателло. — Вторая жопа! — настаивал Пул на своём варианте. — Тогда это будет на букву «В», а нам нужно «Ж». — Хорошо, сейчас перефразирую: «Жопа по жизни»! Во! — Больше дома? — уточнил Донни. — Да. — Ладно, засчитано, держи очко, — Дон передал карту. — Держу! — рассмеялся Пул, принимая выигрышный билет, и отправил его в свою стопку. — Вон сколько у меня очков и не на одну жопу хватит! Рафаэль же сердился, что его так ловко игнорируют. — Донни, хорош фильтровать их гнилой базар, — Раф ломал их идиллию. — Чего тебе нужно? Мы играем! — возмутился Дон. — Да, чувак, кати свои яйца в другом направлении, не обламывай нам кайф, у нас тут высокоинтеллектуальные игры, — вмешался Уэйд, прижав к себе Дона и Майки. — И это мои... хе-хе... сучки. — Эй! — возмутились обзываемые, отстраняясь от хама. — Иди ищи свою потерявшуюся! — Пул продолжил строить из себя черт знает кого. Раф терпеть не мог, когда Уэйд так делал. Отвратительно! Отрезал бы ему язык, да новый отрастет. Учитель Сплинтер в другом духе их воспитывал. Вроде оба взрослых, но Пул безнадежно испорчен. Хотя материться стал меньше, либо их, детей, таки застеснялся, либо получил тростью от учителя по зубам. Рафаэль пошёл на поверхность, сам не знал: то ли просто погулять, то ли Леонардо поискать. И нажаловаться ему! Город покрыт вечерней тишиной, а лидера не видно. Что там Донни сказал? Лео пошёл испытывать ногу в деле? Раф замер от неожиданной пугающей мысли: а вдруг их бесстрашный лидер пошёл квасить морды Фут клану? И его взяли в плен! — Идиот! — прокричал Рафаэль и побежал проверять наличие-отсутствие брата у футклановцев.   ***   Леонардо, тем временем, оббегал полгорода, но таки нашёл арбуз: корабли с фруктами из южных стран. Леонардо, конечно, против воровства, но ради Дона и его здоровья, готов пойти и на это. Никогда не видел столько много арбузов в одном месте, даже не знал, который взять. Выбирал долго, хотел спелый, все стучал и стучал, пока окончательно не растерялся. В итоге взял самый большой, так как полакомиться захотят и остальные домашние, если вдруг заметят его с данной находкой. И Дону опять мало что достанется, а то пока он будет размышлять какой геометрической формы ему взять кусок, остальные уже съедят по три куска, невзирая на их толщину, высоту и ширину. Леонардо вздохнул. Не было у него денег, чтобы оставить наличку в пустой ячейке, где лежала эта странная ягода. Теперь неспешно шёл домой. Колено не болело, что очень радовало. Вспоминал все тяготы лечения. И вдруг из памяти всплыл один неприятный эпизод: Донни сидит на полу, извиняется, обзывает себя грязной шлюхой и горько-прегорько плачет навзрыд. Лео словно током ударило. Остановился, чуть арбуз не выронил от боли в сердце. Почему вспомнилось?   Ведь столько недель прошло, и они пытаются забыть. Простить. Но память-злодейка время от времени прокручивает перед взором некоторые подробности. Не стирается. Совесть помнит и напоминает о грехах, как сердитая жена. Пилит невозможно, развестись бы с ней, да как? Куда он без неё, повенчанный на совести? В голову пришла мысль: а что, если причина болезни Дона — самоедство или обида, которую он тщательно скрывает? И, если этого не искоренить, Донни — погибнет. Не важно, любишь или не любишь брата, простил — не простил, Дону некуда идти, он не так силён, чтобы жить одному. Привык быть в семье. С отцом, братьями. Привык к лаборатории, он не покинет своего места обитания и окружения, как бы тяжело ему не было. Будет терпеть, умирать, но в семье. Леонардо очень бы хотелось знать, о чем на самом деле думает и что чувствует Донателло. Предположения больно разные, но хотелось бы ясности. Но разве Дон ответит честно? Даже если не обманет — не скажет. Иногда Лео убеждался в том, что Дон, несмотря на всю свою гениальность, почему-то не анализирует отношение окружающих к себе. Словно он прочертил определенные рамки и на этом успокоился. Неправильно это. С другой стороны, а что ему ещё делать? Дон даже гулять не просится. Раньше так и рвался сбежать без сопровождения, устраивал акты протеста, даже учителю хамил и оставался жив после этого. А что сейчас? На вид спокоен, но все время сонный. Лабораторию, свой храм, посещает все реже, на тренировках — просто зритель, на растяжечки только, и то с неохотой, засыпая в какой-нибудь статической позиции. Неужели похоронил себя заживо? Что на уме? Если все время думать о смерти, она и вправду придёт раньше положенного срока. Нехорошо. Леонардо сел, прижав полосатый шар к себе. Посмотрел на слегка пасмурное темное небо. Надеялся, что Эйприл пробудит в нём тягу к жизни. Мысли об их союзе не давали покоя лидеру. Однажды честно спросил самого себя: может, ревнуешь? Но вместо сердца ответила гордыня: «Да как ты смеешь, смерд?! Да, кодекс чести попран, но дальше — ни-ни!» Тогда Лео поставил вопрос ребром: «Если Донни будет выбирать между семьей и Эйприл и выберет девушку, то...» Сердце: «Не-е-ет!!!» Обида, огорчение... Но это естественно. Сама Эйприл не вызывала негатива, но вот их союз — неприятная затея, хотя, пусть лучше так, чем... Рафаэль? Леонардо аж в пот бросило от изумления. Рассердился. Раф! Он многое ему не высказал! Кто знает, что бы он делал, будь Дон «свободен»? Конечно, сам Рафаэль убеждал, что все в порядке, мол, не волнуйся, это ложь! Самообман. Конечно, он показал завидную дисциплину, но на сколько его хватит? Сверлит затылки влюблённой парочки, наблюдает. Может что-то замышляет? Или просто тихо ревнует, но эта тишина пострашнее скандалов. Копящий злобу Рафаэль подобен вулкану: вроде бурлит чего-то, но ничего, жить можно, даже греет, а потом как взорвется. Бах! И всё, нет жизни. Но если посмеет сотворить страшное с Доном — Лео не помилует. Хватит. Леонардо помотал головой, не хотел идти к Донни гневным или расстроенным. Он слишком ему благодарен, чтобы давить на него нездоровой атмосферой.   ***   Рафаэль натолкнулся на мутантов клана Фут. Его дернуло запрыгнуть на их фургон. За городом они приехали в огромный... ангар? Рафаэль недоумевал: сколько нужно продать оружия и наркоты, чтобы оттяпать такое ангарище? Решил осмотреться. Разбил пару-тройку фут-ботов и прокрался внутрь. Но вместо самолетов там стояли... — Кренговские звездолеты! — удивился шпион, но тут что-то ударило в спину и пришлось спланировать до мешков с цементом. Ремонт они затеяли, что ли? Рафаэль простонал, помотал головой — закружилась, но тут же поднялся и обернулся. Перед ним Ксевер. Только что опустил железную ногу, которой нанёс мощный удар. — Ёу, моя любимая черепашка, — поприветствовал его враг и усмехнулся, разглядывая оправляющегося гостя. — У вас у всех есть своя любимая черепашка? — поинтересовался Раф, отряхиваясь от цементной пыли. — А Донни здесь? — справа появился Бибоп. И его неразлучный друг Рокстеди. — Да-да, как раз о тебе и подумал, — отозвался Рафаэль и прищурился. Его окружали остальные мутанты. Тут Раф вспомнил о Лео. — Перед дракой — вопрос: у вас пленники есть? — теперь он спросил. — Да-а, ты, — промурчал Тигриный Коготь и нацелил пушку с ледяными зарядами на него. — Блин... — на самом деле Раф выразился нецензурно, но пусть будет так. Футклановцы бросились в бой. Рафаэль сначала жёстко отбивался, но после пару голов об стену, надоело быть мячиком. — Давайте по одному! — потребовал панцирный горе-вторженец, но над ним только посмеялись. — Маленькая черепашка просит честности, а когда сам с братьями нападают всей кучей — ничего, да? — заметил Рок, поймав беглеца за локоть. Был бы противник полегче — перекинул через себя, но куда там поднимать носорога? Швырнул Рафаэля об мешки, которыми тот потом отбивался, чем положил начало боя «подушками». Дым столбом, кругом цементная пыль и Рафаэль хотел воспользоваться плохой видимостью для бегства, но ловко запущенный кем-то очередной мешок угодил по голове. Перед глазами потемнело, во рту — привкус крови. — Хватайте его! Раф уже не различал голоса противников. — Вяжите! — Вот цепи! — Стой, не дергайся! Очередной удар в висок Раф уже не ощутил. Последнее, что он запомнил: кровь на полу перемешанная с грязью. — Лео...   ***   Донателло заснул на кухне прямо за столом с чайной ложечкой в руках. Он вновь съел припрятанные от него яйца. В последнее время он даже не варил их: выливал в чашку, перемешивал, после кидал хлебные корки и ждал, когда те пропитаются. Наедался. Вот и сейчас. Лежал на руке головой, вторую с ложкой — протянул перед собой. Леонардо, когда вернулся, так и застал его. Старший хотел положить арбуз в холодильник до утра, а на кухне заказчик данного продукта. Лео поставил ягоду на стул, а сам взглядом оценил бардак на столе. Микки утром останется без омлета. Донателло нашёл десяток и умял его полностью. Словно он втайне занимается тяжелыми тренировками и ему позарез нужен белок. Но раз он тут, Леонардо разрезал арбуз напополам и придвинул ближе к Дону. Все равно брата нужно отправить в кровать, а так обрадует находкой. Леонардо поднёс ладонь, но после сегодняшних воспоминаний о грехах, не захотел прикасаться, потому осторожно потянул за лиловый «хвостик», что свисал на плечо. Тянул, как за косички. Гений во сне затаил дыхание, словно насторожился. — Донни, — позвал его Леонардо, отпуская повязку. Дон открыл глаза и потянулся, замер. Перед собой увидел... арбуз! Красный. Сочный. Сахарный! — Ты нашёл его! — несказанно удивился и обрадовался Донни. И такой животный голод его охватил, словно и не ел ничего. — Спасибо! Дон впился прямо в половинку арбуза, изумляя старшего. Если бы то был Микки, то и ухом не повёл, но Донни! Да ещё так жадно, не дыша и с косточками. — Дружище, не спеши, никто его у тебя не отберёт! — Лео испугался за его психическое здоровье, так как, когда рука брата таки легла на плечо, Дон ясно прорычал как щенок, грызущий кость и грозящий претендентам на данную вкусняшку. — Р-рям! Грям! — Донателло доел половину и перешёл на вторую. — Донни! Ты не лопнешь? — Лео устрашился, что брату банально поплохеет от такого количества. Но Дон, естественно, не осилил такие объёмы. Отстранился от лакомства, туманно, но благодарно посмотрел на ошеломлённого Леонардо, после кивнул, вытер рот рукой и обратно принял исходное положение а-ля «я сплю за столом, и отвалите». Закрыл глазки и засопел. Лео только сейчас заметил, что давно схватился за свою головушку. Осторожно сел рядом за стол и просто прислушивался к нему. Иногда Дон икал во сне. Неудивительно. Лео ещё бы и стошнило. Сидел, ждал чего-то, наверное, утра. Но под землёй лучи солнца недоступны, потому и утро казалось продолжением ночи. Только когда гений сжался от холода, Лео осмелился его потревожить. — Дон, пошли в кровать, — Лео вдруг почувствовал себя супругом, который уговаривает немного нетрезвую (из-за неадекватности) вторую половинку идти поспать в человеческих условиях, а не за столом. Но тут ему в голову пришла тревожная мысль: может ему так плохо из-за болезни? И ему нужно помочь! — Донни! Донни, ты как? Тебе плохо?! — Лео вскочил, затряс спящего за плечи. Донателло нахмурился сначала, но заметив крайнюю тревожность «мамочки», улыбнулся. — Нет-нет, мне очень хорошо, — ответил тот, когда его перестали трясти. Несмотря на дикую усталость и желание спать в любом положении, Дон, глядя на Лео, понял, что от него просто так не отстанут. Нужно дойти до комнаты. Вздохнул. — Кто бы меня ещё донёс... — Донни пошутил, конечно, сам бы встал через полминутки, но Леонардо тут же отозвался на просьбу всерьёз. Подхватил братца на руки и понёс. Дон испугался его оперативности, но не успел даже возразить. Устыдился своей инфантильности. С другой стороны — его любят, раз так нянчат. И это грело сердце. Вот его уложили и накрыли одеялком. — Прости, постараюсь больше не вести себя так, — Донни продолжал стыдиться. — Обещаю проснуться самостоятельным взрослым. «А то я что-то совсем охамел: арбуз принеси, накорми, спать уложи...» — Дон мысленно ругал себя. Лео разглядел в его словах следы прошлого давления со стороны братьев. В более юном возрасте, старшие пресекали в нем его стремление вести себя как малое дитя, убеждая его, что это недостойно. В то время как Микки позволялось все это, потому-то он идиот. А Дону приходилось вести себя по-взрослому, но при этом старшие не забывали ему напомнить, что он таки младший, потому должен слушаться их, а то наваляют по первое число. Рафаэль, собственно тоже должен быть одновременно и старшим и младшим, но у него характер круче, сильнее, не побоится задвинуть и старшего. Чего не скажешь о более скромном и слабом Донателло. Куда ему тягаться с Рафом? Сиди ниже травы, тише воды, а если понадобишься — будь тут как тут. Лео стиснул губы. Дон не на пустом месте капризничает, это немощь. Болезнь отбирает жизненные силы. Телесные и душевные. — Не стыдись. Ты меня выходил-вылечил, теперь моя очередь за тобой присмотреть. Только одного прошу: будь честен! Если плохо — не скрывай, говори, не доводи дело до неотложки. А то потом прыгаем в растерянности и толку никакого, — затараторил лидер. — Под твои наставления хорошо засыпается... — Донателло перебил его. — Прости! Не буду больше утомлять, — Лео тут же извинился, а то бы так и тарахтел. — Спасибо за арбуз. Да и за всё, — поблагодарил его Донни уже с закрытыми глазами. Лео вышел. Это наименьшее, что он мог сделать для него. Это несложно. А хотелось бы так выслужиться, чтобы даже совесть сказала: «Довольно. Чист уже, живи спокойно». А она говорила: «По гроб должен!» По гроб говоришь? Леонардо невольно обернулся в сторону лаборатории, с которой граничила его комната. Надеялся, что Дон в ней лечится, а не тот самый гроб сколачивает. Глупая мысль, но Лео не удивится доновской предусмотрительности на этот счёт. У него всегда всё готово! Ага, на случай массового вымирания, в их семье это вполне возможно. Леонардо помотал головой. Не надо таких печальных мыслей. Тем более перед сном. «А то что? Промочишь подушку за ночь?» — в голове зазвучал голос воображаемого Рафаэля. Старший аж фыркнул и отмахнулся. Сегодня и так много чего «хорошего» о нем надумал, так что не хотелось его видеть и слышать не то, что наяву, даже в уме. Но, как назло, к утру именно Раф ему и приснился. Как сказать? Снов-то и не было, но в мыслях четко прозвучало жалобное рафаэлевское: «Лео...» Настолько страдальческое, что черепашьему лидеру показалось, что Раф опять в его комнате находится. Лео сел, включил лампу и осмотрелся. Никого. Да и вчера Рафаэля он не видел. Зайти и проверить? Если разбудить этого тигра, тот потом полдня ворчать будет. Или другой вариант, напротив, обрадуется старшему братику, который своевольно к нему заглянул, и заиграет гостя своими грубыми забавами. Играть с утра пораньше с воинственным Рафаэлем — увольте. Но какая-то сила заставляла поискать его. Причём очень настойчиво. Не давала повторно заснуть не хуже скачущего по постели Микеланджело. Ещё десять минут мучений и Лео пошёл делать то, что обычно делает Рафаэль. Раз овечка! Хотя нет, не раз. Рафаэля в комнате не оказалось. Дон ему добыл новую кровать, так как старую таки ритуально сожгли. На тумбочке лишь небольшой террариум с амбистомой, которую выходил Донателло. Она так и осталась в своей первоначальной форме и теперь в питомцах у Рафаэля. Он простил ей все грехи. При ближайшем рассмотрении зверушка покорила его серебряной шкуркой в чёрную полосочку. Теперь она заняла место Спайка. От света она забегала по своему домику и спряталась в укрытии из листочков, что набросал ей Раф. Может он с Микки? Лео осторожно зашёл. И по новой — раз овечка! Только это не совсем та, которую он искал. Рафа нет. У Донни? Вдруг прокрался среди ночи. Тайком. Негодяй! Леонардо успел рассердиться и чуть с ноги не вломился. В самый последний миг остепенился и тихо вошёл. Два овечка. Третьей нет. Может, услышал Лео и спрятался? Под кроватью нет, в шкафу — тоже пусто. Леонардо даже на потолке поискал. «Как ревнивый муж, ей-богу!» — сам себя поругал в мыслях. И смутился. Ушёл в холл. Три овечка, но не черепашьей природы. Дэдпул дрых на диване, но был один. Леонардо всё логово обошёл, но брата не обрёл. И где его черти носят? Вернулся к Уэйду. Его будить не жалко. — Ты Рафа не видел? — пристал к допрашиваемому. Дергал за плечо. Пул хрюкнул и спросонья не понял что к чему, но вопрос услышал. Отмахнулся. — Да, блин, дай поспать! За этим он пошёл... — заснул на полуфразе. — За чем?! — Ну, за этим... за ним! — наёмник сквозь сон отвечал. — За мной, что ли? — догадался Лео, ведь вчера только он и уходил. — Зелёный лысый хрен японский в голубой повязке! — добавил Уэйд, так и не сообразив, с кем говорит. Лео подумал рубануть матершинника катаной, но не хотел связываться с ним. Лишь смерил его недовольным взглядом и отвернулся. Попробовал дозвониться до Рафаэля, но телефон вне зоны действия. Так-так, где там у Дона был радар? Леонардо побежал в лабораторию, но гений недавно сделал уборку и перестановку, после которой теперь фиг что найдёшь. — Аргх, Донни, как ты не вовремя прибрался! — вслух подумал раздосадованный Лео. Как ни парадоксально, но в привычном бардаке ориентироваться проще. Пришлось вновь все перевернуть и... нашёлся! Прости, Донни, снова нужно прибираться, но не надо было прятать радар. Ещё немного времени возни с техникой и вот: рафаэлевский ЧеФон находится... так далеко? Где это Рафаэля черти носят? Какие-то склады, гаражи. Надо идти выручать, вдруг что-то стряслось? Идти одному? Нет, опасно, нужна команда. Пошёл за Микки. Тот сначала поднял ор за то, что его разбудили ни свет ни заря, но когда понял что к чему, схватился за нунчаки. — Ура! Можно вновь сражаться с Футкланом! Или кто там противник? — спросил весельчак, уставившись на Лео. — Не знаю, потому будем начеку, — ответил тот. — Дэдпула возьмём? Лео недовольно скривился. Но с ним их шансы в разы увеличатся. — Да, иди буди его, — приказал лидер, и Микеланджело понёсся в холл. С разбегу запрыгнул на ничего не подозревающего Уэйда. — Вставай! Ты нам нужен! — Майки прыгал по нему как на батуте. — Раф в беде, идём вы-ру-ча-ть! На каждом слоге по прыжку. Дэдпул, естественно, проснулся так, словно и не спал вовсе. — Только не по яйцам! — сдавленно ответил Пул, присаживаясь и хватая хулигана за плечи, чтобы хоть как-то ограничить его чрезмерную подвижность. — Тише-тише, я уже проснулся, видишь? Тогда Микеланджело обнял того, прижавшись щекой к его груди. Мяукал и хрюкал, пока Леонардо вводил Уэйда в курс дела. Дону решили ничего не говорить, чтобы не навязывался, только Сплинтеру. Учитель одобрил их поход, и ребята умчались.   ***   Когда проснулся Донни и узнал, что все свалили — даже не расстроился. Напротив, ему было так плохо физически, что порадовался одиночеству и тишине. «Вчерашний арбуз? Или передозировка сырыми яйцами?» — вспоминал, чем грешил. Хватался за бока, да-да, там и тянуло, отдавало в поясницу, а в панцире ее не разомнешь. — Да что ж такое-то? — Донни места себе не находил, туда-сюда из угла в угол, охал и ахал. Чуть позже появилась Эйприл, она писала ещё вчера, что о чем-то серьезном поговорит с ним и бросила трубку. Из-за чего Дон разволновался не на шутку. «В последнее время она странная, невеселая...» — размышлял Донателло. Правильно, а вдруг Эйприл передумала встречаться с черепашкой и не знает, как его «осчастливить» данной новостью. Если бы не плохое самочувствие, то погрузился бы в волнения с головой, а так его одолевали насущные проблемы: как бы не сдохнуть, если это таки смерть с косой пришла? Ну, или как так сесть или лечь, чтобы страдать не так сильно? Плохо... О’Нил глянула на него и пожалела. — Боже, Донни, только не умирай! — Мне уже лучше... — он упирался рукой в стену, сползал понемногу. — А было хуже? — Эйприл уложила несчастного на диван. — Учителя позвать? — Не-не! Все хорошо, я просто вчера злоупотребил арбузом, — признался Донни. — Где ты его только нашёл?! — изумилась рыжая, стоя над черепашкой. — Лео принёс. — А... это... ещё осталось? — с надеждой поинтересовалась Эйприл, но тут поняла, что сморозила глупость. Разве у братьев-черепашек что-то остаётся съедобного? Им сколько не принеси, всё исчезнет. Донателло же задумался. Вспоминал. — Пойдём на кухню, братья и Пул убежали с утра пораньше искать пропавшего Рафаэля, может и не успели. Дон поднялся и повёл подругу за собой. На столе чисто. В холодильнике — есть! Кто-то, должно быть, учитель, нарезал остатки и разложил по тарелочкам. — Будешь? — Конечно! Первый раз буду есть арбуз перед Рождеством, — усмехнулась О’Нил, утаскивая тарелочку. Но тут вспомнила, зачем пришла. Но не решалась говорить. Сидела, лакомилась угощением, а Дон с умилением смотрел на голодную девушку. Арбуз был сладким в середине, но ближе к корке — водянистый. Ну, это ещё не самый худший внесезонный вариант. Мог вообще попасться безвкусный китайский, который идёт на соленья. А этот даже ничего. Только после третьего куска Эйприл отставила тарелку, вытерлась салфеткой и обратила свой взор на Дона. Так серьезно смотрела. — Ты хочешь о чем-то поговорить? — поинтересовался он, а сам внутренне напрягся. Чувствовал, что новость не особо хорошая. — Да, — сказала она и уронила взгляд на свои руки, что на столе мяли салфетку. — Я... — в ее глазах отразилась тревога, руки задрожали. — Я беременна. Сказала то, что таила и выдохнула. Донни не омрачился, он уже знал это и успел не только смириться, но и внутренне принять малыша, ведь обещал ей. Взял девушку за руки, такие холодные. — Всё хорошо, мы вырастим крошку, — Донни утешал ее. Эйприл обрадовалась его пониманию и поддержке, но... — Что нам делать с Кейси? Получается, что мы обкрадываем его, — пожалуй, это второе, что беспокоило девушку. Дон задумался. Все так сложно, Джонс, скорее всего, затаит обиду. Не зря же он хотел убить Дона из-за Эйприл, когда служил Шинигами. — Как-нибудь с ним разберёмся, если захочет принять участие в воспитании, пусть приходит, в этом ему нельзя отказывать, иначе разругаемся сильнее. Да и у Кейси будет конкуренция, тот же Рафаэль может нянчиться с кем-то милым днями и ночами напролёт. Так что перед глазами будет маячить скорее Раф, нежели Джонс. Эйприл благодарно улыбнулась. Её не бросают, напротив, помогают. Но от этого почему-то плакать хотелось. — Я... Спасибо тебе, Донни, если бы не ты, я до сих пор была бы где-нибудь в плену у Кренгов. Я рада, что встретила тебя, — сказала она, встала из-за стола, поцеловала в щеку. — Пойду, мне ещё к доктору надо, потом придумать, как об этом сообщить Кейси и... — тут она помрачнела, вздохнула. — И моему отцу. Донателло ощутил всю тяжесть её положения: как физическую, так и психологическую. — Ничего не бойся, если что, переезжай жить к нам, — предложил ей Дон. — Будем семьей! Сказал и тут же покраснел. О’Нил вновь улыбнулась в ответ, приложила руку к его горячей щеке. — Посмотрим по обстоятельствам, пока не будем торопиться, — сказала она и пошла к выходу, на пороге она натолкнулась на Сплинтера. «Подслушивал, что ли?!» — прозвучал вопрос в головах влюблённых. Оба покраснели вусмерть. Учитель погладил девчушку по голове, по её огненным волосам. — Если кто-то из родственников потребует прервать беременность, не соглашайся, если тебе нужно учиться — учись, а нянек тут полон дом, только не вздумай убивать малыша, — единственное, о чем попросил Сплинтер. Девушка крепко обняла его и заплакала, а учитель продолжал утешать её, гладил по голове. Та ещё немного постояла так, после поблагодарила и поспешила домой. Сплинтер сел за стол напротив Дона. Учитель слышал от Уэйда, что произошло с Эйприл и Кейси после действия Полюбина. Потому ничего и не спрашивал. Так сказать, несчастный случай. — Я поддерживаю твой замысел оставить Эйприл у нас. Здесь безопаснее, мало ли что придумают Кренги, — сказал Сплинтер. Донни был не против провести заточение с ней. — Да, этого я тоже опасаюсь, — вздохнул Донни и подпер рукой подбородок. — О, теперь ты понимаешь, почему я и Лео держим тебя в логове? — тут же подхватил мысль отец. Донни замер и обиженно посмотрел на него, но покраснел. Ничего не ответил, живот так тянуло, что не до этого. — Пойду, отдохну, — Дон встал и ушёл к себе в лабораторию. Повторил рентген, так как в голову пришла неутешительная мысль: вдруг капсула опухоли прорвалась и ему так плохо от развивающегося перитонита? Боялся собственного предположения. Только не сейчас! Ведь все так наладилось в личной жизни... Пусть ребёнок у любимой и не от него, да и возможно ли зачатие человеческой девушки от черепахи-мутанта? Может это и эгоистично, но если бы не семя Кейси, их брак был бы бесплоден, а так они будут в радости растить сына или дочь. Тем более, ребёнок не чужой, а от Эйприл! Её кровинка. Странно, но почему-то вспомнился Шреддер, что принял Карай, дочь врага. Должно быть, даже этот злодей видел в малышке только лик возлюбленной. Снимок готов, а Дон молился, чтобы ошибался, и его плохое самочувствие — результат вчерашнего обжорства. Включил подсветку. Картинка  удивила: одна из двух капсул опустилась глубоко в малый таз! Изумление сменилось растерянностью. Даже страхом. «То, что внутри меня... — Дон сглотнул. — ...Хочет выйти!» Только подумал, как вновь стянуло. Схватки?! Дон упал на колени, обняв себя. Ужас объял его, но теперь не смерть страшила. Все гораздо хуже, чем можно себе представить! Донни задрожал, задышал тяжелее. Некогда думать, что к чему, терпеть невыносимо! Нужно извлечь из себя то, что так просится наружу. Как хорошо, что братьев нет дома, и никто не ворвётся к нему в лабораторию. Взял простыни и прочего белья. Далее, собрал волю в кулак, так как у него не было времени для особой подготовки. Что будет — то будет. Позвонить братьям? Вдруг и вправду смерть пришла? Нет! «Я справлюсь!» — Дон был упрям. Смерть только в начале пугала болезнью, а сейчас гения озарила другая идея о природе его страданий. Потому так по-тихому закрылся у себя, не страшась бесславной гибели. Много времени не потребовалось. Бремя разрешилось. Донни поднялся на дрожащих ногах, чтобы посмотреть на вышедшую из него «опухоль». Яйцо. В крапинку. Лежит себе на простыни, как в гнездышке, блестит, удивляет гения.