Всё в канализации было хорошо, пока не появился Пул.

Леонардо, удерживая распечатки, вдруг сел. Прямо на пол. Нет-нет, до откровенно пошлой сцены в фанфике Дэдпула он ещё не дошёл, но уже был поражён. Четкости мыслей. Его! Персонаж по имени Леонардо в этом опусе не просто похож, а он и есть! Точь-в-точь его мысли, чувства, реакции, слова и повадки, только словно бы попал в иное измерение, в другие обстоятельства. Глаз сильнее задергался, нарастал внутренний ужас. Неужели. Дэдпул. Настолько. Проницателен? Да это же телепатия прямо таки божественного уровня — проникнуть не только в мысли, но и в чувства, в саму суть. Химера из эмпатии и телепатии. Был бы он заклятым врагом — был бы наистрашнейшим. Даже братья, да что там — и Учитель не способны так точно описать его внутреннюю сущность души. А тут этот тип, которого не особо-то и любишь, мягко говоря. Сжечь! Срочно! Но тут в голову пришла иная мысль: если он так хорошо написал про него, то как там обстоят дела с Рафаэлем? А что, если и Раф правильно описан. Вот теперь чтение стало более, чем увлекательным. Мысли и чувства брата, как из огня в прорубь, и наоборот. Его внутренняя структура тоньше, она противоречит его грубым словам и поведению. Даже не заметил, как дошёл до самого горячего. На миг ослеп. Все написанное казалось логичным, даже естественным, но все равно чувствовалась полнейшая неправда. Или даже не так: это вариант событий, в котором Леонардо бы попрал собственные принципы и идеалы, и бросился бы в омут с головой. Окончательно и бесповоротно. Словно в диком отчаянии, граничащим с самоубийством. Великим падением во все тяжкие. В осознанный грех, на котором и укрепился. Страшно. Это было просто ужасно. Хотя за диалогами Рафаэля было крайне интересно наблюдать. Его мощная сексуальная энергия даже через листы бумаги ловила в капкан читателя, околдовывая и завораживая. Леонардо бледнел, синел и краснел попеременно. Лишний раз уверился, что его дорогой брат и боевой товарищ глубоко в душе стеснительная няшка. Но только очень упрямая. Вот тебе и чтение на ночь. Блин! Теперь точно не заснёшь так сходу. Приснится ещё. Оё-ёй! И хуже того — вдруг сие творение теперь есть у каждого из домашних. Каждого! Леонардо аж холодным потом покрылся. Нет, не из-за дурацкой постельной сцены в ней, а из-за внутренних диалогов самого Лео. — Уэйд!!! — само вырвалось из уст, громко и чётко, с ясными нотками раздражения и гнева. Звал как кота, который нагадил в тапки. — Понравилось?! У меня вторая часть есть! — хвастался Пул из коридора. И словно бы ещё с кем-то разговаривал, но Леонардо уже привык к шизофрении болтливого наёмника. — Сюда иди! — Лео вызывал его на ковёр. Пул заглянул в комнату: — Да, мой сладкий до тошноты! — подтрунивал тот. — Щас морду бить буду! — Ах ты, дрочунчик! В Уэйда полетел меч, но мужчина его поймал, как собака косточку, голыми зубами, чем немного удивил Лео. Ожидал, что увернётся-пригнётся, а тут... — Фпафибо, я не голоден, — Дэдпул убрал лезвие изо рта. — Ладно, чего хотел? — Кому ещё давал распечатки? — лидер убрал меч в ножны. — Всем! — А конкретней? — Всем-всем! Я его в Интернете  опубликовал, — ошарашил его Пул. — Пусть весь мир знает! У Леонардо вдруг разболелась голова, но тут же пришла утешающая мысль: «Кому ты веришь, друг?» Точно! Дэдпул не будет писать про них, черепашек, для всего мира. Леонардо, стиснув зубы, уронил лицо в ладонь. Умеет же Уэйд сделать больно словами. — Ладно, не хочешь вторую часть, пойду Сплинтеру подкину, — как бы между прочим сказал этот безумный писатель и отвернулся к коридору. — «Нинада»! — Лео вдруг подорвался с места и поймал мужчину со спины — обнял. Уэйд страшен провокациями, можно рассердиться и гонять его по всему Логову, но тогда он сделает то, что задумал. И как бы гордость не вопила от унижения, но ради того, чтобы рукопись не дошла до отца, готов умолять. — Прошу — остановись! Не делай хуже, чем есть! — уговаривал его Лео, крепче обнимая этого взрослого безмозглого надоеду. — Блин, всё веселье портишь, зануда, — вдруг разочаровался Уэйд. — Хорошо, но только после пары минут обнимашек! Дэдпул ловко развернулся и повалил черепашьего лидера прямо на пол. — Всё, хорошо лежим... — выдохнул Уэйд, прижимая к себе крайне опешившего и уже неспособного к сопротивлению Леонардо. Скован надеждой, что Пул не обманет и не будет распространять своё творчество далее. Мимо открытой комнаты проходил сосед — Рафаэль. Шёл, задумавшись, но, как только мимоходом заглянул внутрь, мигом проснулся из дум. — Наконец-то, не только меня мучают, — преспокойно бросил Раф и развернулся дальше идти. — Ра-а-афи! — Дэдпул, подхватив Лео, с ним бросился к новой жертве. — Ай! — Раф и не думал, что на него нападут. От неожиданности оцепенел на пороге и, потеряв спасительную секунду, был прижат к широченной груди этого бугая. «Зачем я его вообще только звал?» — про себя недоумевал Леонардо, которого держали как плющевого медвежонка. — А теперь — целуйтесь! — Дэдпул прижал ребят друг к другу. Бедный Раф, он почувствовал себя в окружении двух гигантский статуй. — Хватит! — прокричал Рафаэль, с силой отпихиваясь от Уэйда и изумлённо глядя на брата. — А ты чего терпишь?! — Пара минут прошла, — Лео тоже ударил, и Пул отлип от них. Леонардо, привычно защищая младшего, прижимал того к себе за талию, отгораживая от назойливого противника. Моё, не трогать! — Хорошо, не буду вам мешать, а то ещё лазерами из глаз стрелять начнёшь, — сказал Дэдпул лидеру и, похихикивая, закрыл за собой дверь. Убежал. Рафаэль запрокинул голову, заглядывая в лицо Лео, что пристально буравил дверь. Сильнее сжимая его. — Может, от злости ты будешь стаканы в руках ломать, а не меня? — Раф вывел его из гневного ступора. — А? — вот теперь старший глянул на него и почувствовал, как крепко сжимает его. — П-прости, — после недавнего чтива Леонардо вдруг смутился брата, мигом отпустил и отошёл. — Ура, я свободен, — флегматично обрадовался Рафаэль и направился к выходу. — Спокойной ночи... солнце... — Сказал и вышел, закрыв за собой дверь. Лео ушам не поверил. Обычно Раф младших братьев иногда называет солнышками, зайчиками и прочими уменьшительно ласкательными, но чтобы его — это что-то новенькое. Обычно просто — Лео. Бесконечное Лео. Или вождь: спокойной ночи, вождь. Как-то так. Но чтобы солнцем... На сердце вдруг потеплело. Лео любят. Ни за что, просто так. Даже больно делалось от этого. Сознание словно очистилось от всего того бреда, что он прочитал. И похорошело. Одним ласковым словом от самого грубого из братьев. «Нет, Раф, это ты — мое солнышко. Термоядерное и взрывное, но когда надо — согреешь. Конечно, не без ожогов, но такова твоя природа», — Лео лёг на постель, все ещё греясь в утешении одного лишь слова, погрузившись в добрые мысли о братьях. Как же сильно он их всех любил.   ***   Утром Донни проснулся от... утреннего макияжа! Вот так вот: почувствовал влагу на ресницах, отчего открыл глаза, а перед ним Эйприл с тушью в руках. Лицо рыжей сосредоточенно так, словно она рисовала масляными красками на холсте очень тонкие детали. — Эйприл! — Дон с испугу аж отпихнул свою ненаглядную подругу, судорожно отпрянув к краю кровати. — Стой! А как же второй глаз? — звала его мучительница, ничуть не обидевшись на гения, даже хихикнула. — Я понимаю, что тебе хочется меня видеть в макияже, но чего тогда сама не красишься? — справедливо возмутился Дон, свесив ноги с кровати и повернув голову в сторону хулиганки. — Почему? Я иногда подкрашиваю губы и ресницы! — Правда? — удивился гений. — Просто мы так часто бываем в разных переделках: то в воду ныряем, то дождь, то в разных непонятных мирах по несколько дней, что как-то не до макияжа, — ответила та, после взяла зеркальце с тумбочки и накрашивала реснички себе любимой. — Когда я уже стану черепашкой? — проворчала Донателла и поднялась. Сегодня будет семейный совет. И, судя по воплям, Кейси тоже пришёл. — О, нет! — его и Эйприл услышала. Убрала тушь. — О, да! — Джонс ворвался в их комнату, и, пока никто из братьев-черепашек не узрел сего хамства, закрыл за собой дверь. — Донни, кинь в него что-нибудь тяжёлое! — попросила Рыжик, прикрываясь одеялком, ведь она была лишь в футболке и трусах. Собственно, как и Донни. Только гений особо не стеснялся. — Сюрикен или кунай? — поинтересовалась Донателла, глядя на имеющиеся рядом предметы. — Давай тумбочкой! — Это орудие для твоего телекинеза, — заверил Дон. — Стойте драться! Хотя я и люблю повоевать... Но я не за этим пришёл, — поспешил объявить вторженец и приблизился к девушкам. Те внимательно на него посмотрели. — Я это... в общем... простите меня, — мальчишка сделался виноватым. — Донни, особенно ты. Я тут о многом подумал и... Да! Я не имел права на гнев! Кейси присел к ним на кровать и поймал руки обеих девушек, одновременно утягивая Дона обратно на кровать. — Но и смириться тяжело! Поэтому... — притянул их руки к своей груди, в которую набрал побольше воздуха. — Раз так, предлагаю жить вместе! Вместе со мной! Я буду вас любить!!! — Ахереть охренел!!! — хором выругались девушки, вырываясь из рук наглеца. Честно, они даже не знали: это он всерьёз или очередная глупая шутка? — Почему? У нас всё будет хорошо! — Джонс был так искренен в своих желаниях, что Дон вдруг рассмеялся. — Донни, милая, бросай своих непутевых братьев-извращенцев! Возьмём всю малышню ко мне, будет круто! И я больше не буду тебя обижать! Эйприл, что скажешь? Мы давно ходим вокруг друг друга и всё жалко кого-либо выкинуть из этого треугольника. Эйприл, признайся, что нас обоих любишь! О’Нил тоже бы расхохоталась, если бы это была шутка. Парень в реальном отчаянии и теперь готов пойти на самое безумное, что только можно вообразить! Организация гарема, однако, да ещё так настойчиво. — Губу закатал обратно, — за Эйприл ответил Дон, прекратив смеяться. — Ты не понимаешь! Когда девочки любят друг друга — это неправильно! Да и в случае мальчиков тоже. Простите, если это вас как-то задевает, но всё же! Это — не семья! Должен быть мужик в доме! — Надо же, какой ты консервативный, — подтрунивал гений, но тут же посерьёзнел. Кейси явно волновался. В его глазах девушки хотят лишить его родительских прав и послать куда подальше. А он, на редкость, не рад этому. Любой другой мальчишка-подросток прославил бы Бога и сбежал на радостях, что так лихо избежал ответственности. Но этот борется за Эйприл до конца. Даже вот пришёл мириться с соперником. Вернее, соперницей. Нагло прёт вперед и не сдаётся. Можно только позавидовать его нахальной настойчивости. Девушки переглянулись. Надо как-то его урезонить, пока он ещё чего-нибудь не выдумал. Пожалуй, пора признаться в правде. Дон кивнул в девушке, мол, давай, из-за тебя ведь он тут. О’Нил вздохнула и заговорила: — Кейси, и ты нас прости, мы... короче... Пока Эйприл собиралась с мыслями, Донни поднялся и пошёл к выходу. Сегодня всё кончено. Эйприл навеки не его, а игра в любовь только сильнее расширила сердечную рану. Нет сил смотреть, как они тут будут объясняться. Прямо в его комнате. Но Джонс заметил бегство друга. — Я тебя слушаю, Эйприл! — сказал и рванул к Дону, подхватывая того на руки и возвращая на место. — Это касается нас всех и, Донни, куда ты в таком виде? Там же Дэдпул! Так или иначе, Джонсу не хотелось, чтобы Уэйд отпускал сальные шуточки про Донни. — Да послушайте меня! — сердилась О’Нил. — Кейси, мы всё выдумали про лесби-отношения, чтобы ты, гаденыш, не приставал ко мне, а к Донни — братья! Всё. Высказалась. У Кейси глаза округлились, как монеты. — Сегодня будет совет, об этом узнают и остальные, — словно бы обречённо добавил Дон, уползая из рук мальчишки. — Так что радуйся-пляши, Кейси Джонс, — теперь в голосе Донателло прозвучали горькие нотки обиды. — Я же продул во всех отношениях. Джонс же обнял сразу двух девушек. — Не огорчайтесь, все будет хорошо. И я постараюсь быть хорошим, пожалуйста, не бегите от меня, я буду помогать. Обещаю! Только не прячьтесь, я буду вести себя прилично, — Кейси было грустно от того, что два его друга придумали всю эту ерунду от отчаяния. — Хорошо-хорошо, мы поняли тебя, — сдалась Эйприл. — Теперь дуй отсюда. Мы хотим переодеться и привести себя в порядок. Джонс рассмеялся и отпустил их. — Я вас люблю и растрёпанными! Кейси их разлохматил и быстренько удрал, громко хохоча, пока его не побили. В его сторону полетели возмущения и предметы с прикроватной тумбочки.   ***   Мастер Сплинтер попросил всех собраться у него в додзё. Дети так разволновались, что даже завтракать не стали. Кроме Микеланджело, тот задумал лучше умереть от обжорства, чем от ужаса. Пусть он и не из виновных, но за старших тревожился. До спазмов в животе. Упал у открытой дверцы холодильника и согнулся в калачик. И подъедал рассыпанную консервированную кукурузу. — Микки? — на кухне его обнаружил Рафаэль. — Микки, тебе плохо?! Раф пришёл сюда только воды попить, а тут младшенький в корчах. Мигом позабыл, что они в ссоре, подбежал и приподнял. — Сколько раз говорить: не жри с пола! Это противно! — негодовал Раф, слегка встряхивая того. Майки вдруг сердито прорычал, попытался отпихнуться, но тут же обнял. Крепко-крепко! — Удушишь... — без панциря такие обнимашки Рафаэлю казались костедробительными. Но погладил по его рыжим волосам. — Я тоже тебя люблю. Идём, чем быстрее это закончится, тем легче дышаться будет. Микеланджело на самом деле по своей наивности вдруг подумал: «А вдруг что-то произойдёт, и Рафаэля прибьют нафиг! А я с ним не успел попрощаться!» — Если что: прощай, бро, ты был моим любимым братом, — таки высказался вслух. — Эй! Хватит меня хоронить! — Раф по старой привычке дал тому кулаком по темечку. — Ва-а-а! — малыш заплакал навзрыд. Рафаэль перепугался. — А-а! Прости-прости! — тут же приласкал. — Хорошо. Прощаю! — заулыбался Микеланджело. Конечно же этот хитрец им манипулировал. А как ещё воздействовать на этого увальня, если только слезы его смягчают? — Парни, идём уже! — звал их Леонардо, но тут их обнаружил обнимающимися. — О, вы помирились. Это хорошо, но закройте холодильник, пожалуйста, а то опять его Дону чинить. Раф с Майки посмотрели на вождя, как на самого великого зануду в мире. Молча так смотрели и единогласно. — Эй, что не так? — конечно Лео понял их посыл, но все равно, обидненько. — Не, его холодильник явно больше волнует, чем какие-то там чувства, — первым заговорил Рафаэль, обращаясь к Микки. — Ага, какая там любовь? Какие страсти? Холодильник, главное, чтоб закрыт был, — поддержал его Майки. — Как хорошо, что мы — не такие! — Раф и Мик солидарно потерлись щечками. — Ну-у, ребята, — Леонардо обижался на этих забияк, не такой он уж и сухарь, как его стебут. — Хорошо-хорошо, Майки, закрой холодильник, а то Лео либо заплачет, либо разгневается, — подтрунивал Рафаэль. — Хорошо! — тот протянул руку и захлопнул дверцу. — Главное не гневить холодильное божество. Конечно, он имел в виду хладнокровного Леонардо, но из морозильной камеры выглянула Кошка и зашипела. Она, видимо, спала, но резкий стук дверью ее пробудил. — Лео-Лео, вот кто твой родственник, а не мы! — рассмеялся Микеланджело, осмелившись погладить свою сердитую кошечку. Но та тут же замурчала и больше не злилась. — Ладно-ладно, будет случай — я над вами посмеюсь, — пригрозил лидер, снося их шутки. — А у тебя с юмором как-то никак, Лео, — напомнил ему Раф, поднимаясь на ноги. — Это потому, что я иногда жалею вас, а вы меня — нет, — Леонардо напомнил, что шутки иногда бывают очень колкими. Но вдруг улыбнулся — его главные хулиганы в сборе и им хорошо. Лео порадовался этому. — Ну, вот, а я о чем говорю? — Рафаэль почувствовал, как Лео давит им на совесть. На одну, общую на двоих. И то малюсенькую. Но братья заулыбались друг другу и пошли вместе. В додзё.   ***   Там их ждал мастер Сплинтер. Самым дисциплинированным вдруг оказался Дэдпул. Он первым пришёл на сбор и, хотя в итоге разлёгся на полу с комиксом, главное, молчал. — Я много времени не займу, — заявил Учитель, когда все пришли и расселись. — Можно я полежу? — ленился Уэйд. — Если ты так устал и с тебя песок сыплется — лежи, — Мастер уже не требовал от него уважения. — Лежу. И старюсь, — Пул поискал на себе песок, но не нашёл. Вздохнул и сел. Его настигло чувство дежавю: сидит в школе, ведёт себя естественно своей натуре, а учитель сверлит взглядом и чем-то недоволен. — Леонардо! Рафаэль! — Отец взбодрил детей резким голосом. Названые мигом напряглись и выпрямились. Мастер же продолжил: — Один из вас должен взять на себя всю ответственность за Донателло и будущих детей. Отречься от своей воли и полностью посвятить себя этому делу, без права на «я-устал-хочу уйти». Это будет пожизненное задание! Но это не всё: воля этого виновника будет полностью под волей Донни, собственно, эта часть и есть — наказание. Все замерли, переваривая данное решение. — То есть, можно жениться на Донни, но быть послушным? — переспросил Рафаэль, растягивая губы в улыбке. Он поверить не мог, что все это время зазря так волновался по поводу отцовского наказания. — Всё верно, — кивнул Сплинтер. — Ты не справишься со второй частью задания, — возразил Леонардо, обращаясь к Рафу. В отличие от Рафаэля, Лео расстроился. Самого ярого противника инцеста изрядно волновало такое положение вещей. Ему жутко от мысли, что брат может жить с сестрой как муж и жена. И дети, если они будут разнополыми, начнут череду инцестных браков! Почему все так к этому нормально относятся? Почему им не противно? Не страшно... — А? — Рафаэль почувствовал, как потяжелела атмосфера вокруг Лео. — А ничего, что Донни как бы с Эйприл? — вдруг вспомнил Микеланджело, указывая на девушек. — Это и было как бы, — ответил ему сам Дон. И вздохнул, отвернувшись и потупившись. Да уж. Как бы вместе. Как бы любовь. Всё так смешалось, что уже и не распутать. Все, кто не знал — удивились. Леонардо даже разочаровался. Ведь он-то знал наверняка о чувствах Дона. Как тяжела была эта игра в любовь для него. Но он держался до конца: спокойно и целенаправленно. Кейси хитро улыбался, таки знал, засранец! — Что?! — конечно, больше всех изумлялся Рафаэль. — Но зачем?! Возмущался. Да, ему не понять. Глупенький Раф. Хотя, нет, он прост сам по себе и такие сложные заморочки ему не свойственны. Он привык идти прямо. — Уже не важно, — за Донателло ответил Сплинтер. Он подошёл к старшим сыновьям, и те сразу же вновь подсобрались. — Я недавно с вами по отдельности говорил о Донни. Сама она не против такого решения, и примет любого из вас. Но только одного, естественно, и ваша задача поговорить друг с другом и решить, кто возьмёт на себя такую ответственность! — Объявил и отвернулся. — Свободны. Даю вам время подумать. Но не торопитесь. Взвесьте всё, обсудите. Можете дать ответ, когда созреете: день-два-три, а быть может неделя-две. Вам всего-то шестнадцать, впереди ещё много времени. А мы с Донни подождём. — А нельзя тройничок замутить? — подал голос Дэдпул. — И волки сыты, и овцы целы! — Нет! — хором воскликнули Учитель и Лео. Главные блюстители приличия категоричны! — Ну, почему-у-у? — взвыл Уэйд. — Один фиг дети общие! — Пул! — гаркнул на него Сплинтер. — Не развращай молодёжь! Отвали! Один муж. Одна жена. Нормальная семья. — Ага, а детвора от милого дяди~ — Дэдпул как всегда в своём амплуа. — Мама! Мама! А почему я так похож на дядю? Ну, вы же родственники! Ауч! В общем, на этом собрании бит был только Уэйд. Ему было так весело, что не мог дать должный отпор трости Спринтера. А идеи Пула были, как всегда, не приняты нормальным обществом. — Блин, чувак, если бы ты замутил тройничок со Шреддером и Танг Шен, то жил бы ты и дальше в Японии. Хотя... нет, с такими идеями только в США. Значит, встреча с Кренгами была бы неминуема, ты бы стал крысой, черепашки — мутантами,  только бы жили вы большой дружной семьёй! Прям тема для скучного фанфика. Сплинтеру его даже бить перехотелось, просто уронил лицо в ладонь. — И почему мне так стыдно за тебя? — честно признался Мастер. — А представьте, что такая параллельная вселенная уже существует! — но тут Уэйду вновь дали по мозгам и сказали, что все это представлять хочет только он один. Леонардо и Рафаэль, тем временем, переглянулись. Честно, обоих потряхивало. Пытались осознать «наказание». У Рафаэля голова кругом от радости. Конечно, он думал, что добрый старший брат не будет против его любви с Доном. Наивный... Дону, в свою очередь, было не до женихов, тут Кейси подбирался к Эйприл. — Не так быстро, Кейси Джонс! — опешила сама О’Нил. — А помнишь ты сама мне сказала, что будешь жить со мной, если вдруг Донни тебя оставит? — этот мерзавец ещё и шантажировал, нагло улыбаясь и глядя прямо в глаза. — Эй! — Эйприл покраснела от стыда перед Донателло и закрыла рот Кейси. — Всё хорошо, Эйприл, я в курсе вашего спора, — заверил ее Донни, опуская взгляд в пол. Далее добавил чуть тише. — Иди с миром. Я... Эх... я больше не сержусь. Теперь Эйприл не смела даже посмотреть на Дона. Невыносимо стыдилась. До слез. Закрыла лицо руками, а в голове вертелось только непрерывное: «Прости-прости-прости!» — Да ты чё?! Не надо плакать, не такой уж я и дурной, — успокаивал ее Джонс, приласкал рукой, убирая рыжие волосинки за ушко. Донателло сначала бросил на них короткий взгляд, претерпевая тотальное поражение, после отступил. Ушёл в лабораторию, не проронив ни слова. Эта долгая и мучительная война проиграна, причём очень давно, но вот они — формальности. Осталось только подождать, смириться окончательно и просто наладить нормальные отношения с этой парочкой. Ведь, так или иначе, на этом дружба не прекращается. Да и скоро грядёт новое поколение, будет здорово, если они тоже подружатся.   ***   Раф и Лео уединились в комнате лидера. Они не стали говорить обо всём при всех. Им нужна полная откровенность друг от друга, а не игра на публику. Конечно, просить Донни выбрать самой они не стали, раз она дала им такую волю. — Честно, ей не до нас, ты видел её лицо? — Леонардо искренне сочувствовал, боль Донни просто волшебством по воздуху ему передалась. Вождь сидел на полу, а напротив него устроился Рафаэль. — Это тянулось долго само по себе. Дон страдал на протяжении всей этой игры, но почему-то продолжал и продолжал. Мазохизм, словом, — высказался и младший по этому поводу. — Я рад, что наконец-то их любовный треугольник разорвался. — Да уж, — тут Лео прямо взглянул на брата, сжимая пальцы на своих коленях. — Остался только наш. — В смысле?! — Раф аж отпрянул, брови поползли вверх. — Нет больше никаких треугольников! Я сделаю Донни предложение. И всё! — Ты совсем идиот, или только притворяешься? — Леонардо ещё суровее на него посмотрел, даже подался вперёд к сопернику. — Что т-ты... — Рафаэль же заволновался, Лео странно себя вёл. Почему не поддержит? Да что не так? Ведь все логично: все знают, что Рафаэль любит Дона. И был дан зелёный свет. — Давай, Раф, пошевели мозгами, я верю в тебя, — вот теперь Лео откровенно подтрунивал над братиком, даже хитро улыбнулся ему. Поймал себя на мысли, что приятно водить его за нос. И как он только не видит очевидных вещей? — Неужели ты... все это время... любил... — шестеренки в голове младшего тяжко прокручивались, в горле пересохло, но Раф продолжил полушепотом и даже с некоторым благоговением. — Лео, только не говори, что ты любишь... меня. «Что?!!» — у лидера уж улыбка сдулась. Старший изумлённо уставился на безнадежно тупого брата. — Аргх! Раф! — Леонардо даже стукнул его по голове, но тут же спрятал лицо в своей ладони, потирая переносицу. — Какой же ты самовлюбленный мерзавец... Иногда лидеру казалось, что он с Микеланджело разговаривает, а не с Рафом. — Да, блин! Скажи уже по-человечески! Почему я должен что-то угадывать? Тоже мне, нашёл пророка! — возмутился Рафаэль, замахав руками. Терпеть не мог всякого рода этические квесты. — Хватит корчить из себя умника! Скажи мне прямо в лицо всё, что думаешь, — настаивал младший и тоже подался вперёд, упрямо заглядывая в глаза. Насупился. — Как скажешь, — Леонардо собрался и посуровел. — Ты не достоин Донни, и с тобой она будет несчастна! Ты грубый, нечуткий и нетерпеливый. Я не хочу, что бы она всю жизнь страдала из-за тебя, Раф. Не обижайся, но со мной ей будет лучше. А ты думаешь только о себе, даже ни на грамм ей не посочувствовал только что. Если не хочешь сломать и без того нелегкую жизнь Дона — забудь о ней. Рафаэль вытаращился, не веря своим ушам: каждое слово, как ножом по сердцу. Сначала даже не поверил, взгляд Рафа так и говорил: «Не шути так!» Но к окончанию речи брата убедился в его серьезности. На пару секунд растерялся. Ему показалось, что это некий двойник, а не его Леонардо. Причем очень злой двойник. — Ч-что ты такое говоришь?! Теперь, когда мы узнали о Доне... э-э-м-м... некоторые подробности, мое отношение к нему будет иное! Я люблю его, Леонардо, разве теперь я его обижу так, как ранее? — пытался переубедить его Рафаэль, приложив руку к своему сердцу. Оно неистово билось. Что это с Лео? В голове проносилось тысячи «почему?» Леонардо крепче сжал свои руки на коленях. Искреннее непонимание младшего брата раньше бы только позабавило, но именно в этом случае его было жаль. Но ещё больше Леонардо будет жалеть Донни, когда розовые очки страстной любви спадут с очей Рафаэля и он станет тем, кем является по сути: жестким, воинственным, сносящий всё на своём пути. Реально, хоть превращай его снова в женскую особь и оставляй себе, лишь бы только остальные целы были! — Ничего не изменится, Раф. Ты даже Донни до сих пор называешь в мужском лице, — упрямился лидер и напрягся внутренне, больно хорошо знал младшего, когда аргументы закончатся, перейдёт в наступление. — Твои привычки сильнее тебя самого. Если по-настоящему любишь — отпусти. Не усложняй, не порть. Рафаэль, как и предполагал старший, кипятился. — Слушай, — Раф схватил брата одной рукой за грудки, заговорил сквозь зубы, — мне плевать, что тебе там кажется. Твоё так называемое «пророчество» больно надуманно. Не раздувай из мухи слона! Все, что ты думаешь по поводу меня и Донни. Всего лишь. Твое. Личное. Мнение! Сказал и отпихнул от себя старшего. Не отступит. Собственно, как и Лео. Вновь как два барана на мосту. — Значит, мы не договоримся? — поинтересовался лидер, осознавая, что только дуэль всё решит. Рафаэль понимает только силу, никакими словами его не остановить. — Нет, не договоримся, — ответил тот. Леонардо вдруг перевёл взгляд на часы. Только утро. — Тогда давай на поверхности будем «договариваться», когда все уснут. Ночью, — лидер не хотел драться дома. Им не нужны свидетели. — Да, пожалуй, — согласился Рафаэль, нахмурив брови. Разговор окончен, потому младший по-японски учтиво поклонился, после поднялся с пола и вышел. «Серьёзен», — про себя отметил Леонардо и посмотрел на мечи, что лежали у него в комнате. Он не брал их с собой на семейный совет. Нет подходящих ремней для их ношения, ведь раньше они были заточены под панцирь. Да, он подпоясывал на бедре, но не особо опрятно получалось, нужен другой ремень. А при Учителе он не стал одеваться абы как, Сплинтер строг по поводу бойцовского внешнего вида. Не так завязал узел — палкой по башке. Собственно, этикет есть в любом боевом искусстве, внешнее должно отражать внутреннее. И если что-то не так, значит ты — непутевый новичок, а не бывалый вояка, у которого всё с иголочки. Но речь сейчас не об этом, у Леонардо очередная головная боль — Рафаэль. Он же его вечная головная боль. «Ну почему?! Как только всё налаживается — снова война! Почему ему не живётся спокойно?» — про себя роптал черепаший лидер. Поднялся и пошёл искать подходящий пояс для катан. Между счастьем Дона и Рафа он выберет гения. А Рафаэль как-нибудь переживёт.   ***   Вновь всё наперекосяк. Рафаэлю хотелось пойти к Донни, поговорить, выяснить, в конце концов, отношения. Почему сразу не выбрал его? Ведь он знает! Все он знает, умник же! Но Раф не мог пойти. Зачем впутывать? Донателло и так в непростом положении. Не до этого. Кроме того, Рафаэль понимал, что спокойно они не поговорят. Раф жалуется громко и чётко. Потому сел он на свою кровать, прихватив с собой Эмби из террариума. И ей изливал душу. — Что мне делать, козявочка? — вздыхал он, рассматривая на ладонях земноводное. — Подеремся мы, выскажем всё, что думаем. И чё? А вдруг... — Раф вынул свои саи, он их прятал в кимоно. Мало ли! Вдруг враги нападут на них во время собрания? И абордажный крюк вытащил из хакама. Кинул на стол и тупо уставился на свои орудия. — ...Вдруг я проиграю? Амби, что мне делать? Наверняка и отец на стороне Лео, небось ещё и сговорились против меня, — он так решил и огорчился, посмотрел на амбистому. Та его внимательно слушала, но чем она могла помочь? Ей хорошо в своём стеклянном домике, а внешние страсти-мордасти больше не колышут её душеньку. Раф сжал свою кисть. Рассердился. Вот теперь Эмби заволновалась. Ещё бы, когда косточки мнут, кто бы не заволновался? На Рафаэля же накатились темные мысли: как Сплинтер благословляет Лео и Донни на брак, а он, Раф, неугоден. Чтобы не удушить ненароком зверушку от расстройства чувств, положил ее на место в террариум. А сам глубже залез на кровать, прислонившись к стене спиной. Ревновал, завидовал и злился. А следом накатывали более унылые и тревожные мысли, что его не ценят, не любят. Рафаэль и сам боялся своего состояния, но как бы он не старался, становилось только хуже. Ему бы хотелось утешения или доброго совета, но к кому идти? Лео на этот раз и есть причина его злости. Отец? Он с ним заодно. Дон? Пока он неприкосновенность. Майки? Он скажет, что оба дураки: их попросили договориться, а они...   ***   Донни даже заснул у себя в лаборатории за столом. Перезагружался, как компьютер. А как очнулся, ощутил легкость в голове и на сердце. Что? Все страшное позади? Осталось только выяснить, что старшие братья решат. Раф или Лео? Раньше бы такая мысль была бы невообразимой. А теперь ничего так, можно и порассуждать. Да уж... Честно, даже страшно думать об этом. Но если представлять только приятное, то чего бы хотелось от такого супруга? — Хммм... — Дон задумался. Чтобы приносил ему чай или кофе время от времени, когда он за работой. С печеньками... Но это чаще всех делает Микки. Его даже просить не надо! Просто берет и приносит. Дверь резко открылась и на пороге лаборатории образовался только что вспоминаемый Микеланджело с чашкой. Дон вздрогнул от неожиданности, но был рад младшему, несмотря на то, что кофе с молоком Микки налил до краев и по пути разбрызгивал на пол. — О, ты не плачешь! — Конопатый поставил подношение на стол перед Донни, а из карманов вытащил конфеты и раскидал по столу. — А ты пришёл утешать меня? — заулыбался гений. — Да! — Майки поднял руки вверх. — Можно обнять тебя? — Нет, — отрезал Дон. — Почему-у-у?!! — сколько разочарования было в голосе Микеланджело. Донни хитро сверкнул глазками. — Потому что я тебя обнять хочу! — Дон с кошачьей ловкостью поймал своего самого доброго младшего братика и утянул на коленки, крепко обнимая. — Ва-а-ах-х-х! — Микки запищал от восторга, вёл себя, как счастливый щенок: ластился и был неуёмен от счастья. — Люблю-люблю-люблю! — вторил он. Ну, в любви он всем братьям признаётся на о-па, изменник, но все равно приятно. Дон обхватил его, чтобы тот сильно не размахивал руками, обезоружил в общем, и прижимал к себе. — Спасибо. Чтобы я без тебя делал? — Донни загрустил. — Умер бы голодной смертью? — вдруг поинтересовался Микеланджело, заглядывая в глаза. Дон усмехнулся: — Да-да, голодной и унылой смертью. — А моя смерть, наверное, была бы самой нелепой, — Майки пытался мыслить философски. — Розовой с бантиками? — С косой со стразиками! — На скейте? — С кошкой! — Микеланджело бодро поддерживал разговор. А Донателло вспомнил, какой у них по жизни бардак в холле. — Тогда она не доедет, ногу нафиг сломает, пока будет пробираться через твои игрушки, — Донни серьезно размышлял на эту тему. — Ничего, загипсуем! — рассмеялся Микки. — Ага, и отправим на больничный. — А если выздоровеет и вернётся? — забеспокоился Майки. — Я думаю, что количество и качество нашего бардака от этого не изменится, потому она будет рассыпаться каждый раз, как придёт, — уверил его Донателло и отпустил. Полегчало вдруг от такой бестолковой, но веселой беседы.   ***   Вот только Рафаэлю было не до смеха. Мало того, что омрачался из-за ссоры с Лео, так ещё в холле навернулся, наступив сначала больно пяткой на Лего, а потом поскользнулся на скейте Микки, угодив в кучу другого пластмассового игрушечного барахла. — Майки!!! — ругался он, лёжа на полу. — Привет! Тебе помочь, или ты меня просто прибить зовёшь? — бодро поинтересовался рыжий весельчак, опасно нависая над Рафаэлем, как над пропастью. Раф на миг опешил от его вопроса. Присел, вытаскивая из-под мягкого места пластмассового единорога. После сердито зыркнул на младшего брата. Даже несколько обидчиво. — Почему игрушек в холле больше, чем обычно? — убивать не стал, просто бурчал. — Чтобы, когда придёт нелепая смерть, она умерла, не добравшись до меня! — победно заулыбался Микеланджело, заставляя старшего недоумевать ещё больше. — Блин, Микки, я тебя когда-нибудь просто прибью, и это уже будет самая обычная смерть! — Рафаэль запустил в него пару игрушек, заставляя братца визжать и прыгать, увиливая от летящих предметов. — Как такие идеи только в голову приходят? — Ну что, поймал её? — среди парней появился Дэдпул, осторожно ступая по полу. — Нет, это Раф попался, — ответил ему Микки. — О, это ты страшную смерть поймал! — развеселился и Пул. — Ясно, это твоя затея, — решил Рафаэль и поднялся на ноги, отряхиваясь от пыли. — Нет, игру Донни придумал, — возразил Пул, бодро пихнув плечо Рафа ладонью. Но тот не дал сдачи, лишь отшатнулся, потирая свою руку. — Донни, да? — помрачнел Раф. В любой другой раз он бы подхватил их затею и веселился. Но не сейчас. — Ясно. Не буду мешать... — отвернулся, собрался уйти. Но Микеланджело прочувствовал его крайнюю подавленность. Поспешил к нему, хотел поймать за руку, да упал, угодив в свои же ловушки. Пришлось ловить брата за щиколотки. — Стой! — потребовал младший, крепко сжимая пальцами ноги. — Чего тебе? — слегка раздраженно, но ровно ответил Рафаэль, замерев на месте. — Эт-то... Эм-м... Ты поговорил с Лео? Что решили? — Майки спросил напрямую, упрямо удерживая старшего и буравя взглядом его спину. «Вот пристал...» — Про себя подумала Рафаэль, не спешил делиться своими планами на эту ночь. — Ничего. Пока ничего, — нейтрально ответил старший и рывком двинулся вперёд, отцепляясь от рук. Уходил. А Майки одолевало плохое предчувствие. Выпрямился, сидя на полу. — Рафи... — тихо и ласково позвал его, но тот сделал вид, что не услышал.   ***   Ночь близилась. И под ее покровом две фигуры шли по холлу логова к турникетам. Раф и Лео. Даже и не скажешь, что они недовольны друг другом. Мирно собирались на дуэль. В кимоно, с оружием, с серьезными лицами. Всё при них! Но тут на их пути появился Микеланджело. Прикатился на скейте из туннеля и облокотился на турникете. — На патрулирование? А уже можно? — поинтересовался Майки, а сам внимательно рассматривал старших. На их одежды, оружия. В глаза. — Да, а почему бы и нет? — ответил Рафаэль, даже попытался улыбнуться, но лишь дернул уголком рта на миг. На этом его способность улыбаться сошла на нет. — Я с вами! — заявил младший, поднимая руки. «Хрена с два я вас оставлю!» — Майки настроен решительно. Старшие безмолвно переглянулись. И что с ним делать? — Мешаешь, уйди! — не выдержал Рафаэль, у которого и так было плохое настроение. Он томился от ожидания скорого разрешения его спора с Лео, а тут препятствие. Сгинь! — Мешаю чему, Раф? — тут и Микеланджело стал серьёзен. Но ответа он не услышал: два синхронных удара вырубили его. Раф и Лео, не договариваясь, насильно уложили спать сорванца, что путает их планы. — Иногда мы невообразимо единодушны, — отметил Рафаэль, поднимая Микки на руки, чтобы донести спящего рыжего красавца до дивана под бок к Дэдпулу. — Ж-ж-же-е-ертва! — Пул мигом сцапал живую подушку-обнимашку даже не проснувшись. Рафаэль аж ругательно отпрыгнул, словно только что крокодилу подал еды и тот клацнул пастью перед ним. — Блин, ладно, переживёт, — Раф смотрел на бедового младшего. — Зато под присмотром и не путается под ногами. Леонардо лишь вздохнул. Не удалось уйти бесшумно. — Идём, пока ещё кто-нибудь не увязался, — поторопил его лидер. А то Донни он точно трогать не будет, и придётся дуэль перенести на другое время. Лео видел подавленность Рафаэля, но гораздо больнее будет видеть в таком виде Дона, если позволить их браку случиться. Да ни за что! Раф не владеет эмоциями, это может сыграть на руку лидеру. Младший, если будет чаще ошибаться, продует ему. — Ты уверен, что хочешь этого именно сегодня? — Леонардо, добрый малый, все же давал ему возможность и время на мобилизацию и иной настрой. — Тянуть резину дальше? Ты явно моей смерти хочешь, вождь! Мне по горло хватило мук от ожидания отцовского решения. Давай все закончим. Как будет — так и будет. Я устал уже, — Раф жаловался по инерции, несмотря ни на что. Леонардо невольно хмыкнул. Нет, не злорадствовал. Скорее даже умилился его простоте. Вот они идут биться, решается их судьба, а Раф: «Я устал, давай по-быстрому». Как будто они идут на обычную миссию, а не решают дело жизни и смерти. Ей-богу, ещё бы в носу поковырял, говоря все это! Но некогда поддаваться младшебратским чарам мимишности. Рафаэль — серьезный соперник, зевать нельзя!